Escape into oblivion

Ночь начинается не с того, как Хэйдзо переодевается в домашнюю одежду и взбивает подушку перед тем, как лечь спать, а с душераздирающих мыслей и пачки энергетиков. С одной стороны это, на самом деле, самоубийство, а с другой — совсем здесь нечисто. Может, Райдэн угрожали до этого? Почему она сразу встала и пошла после того, как официантка дала ей шампанское? Откуда у неё там вообще взялся нож, если охрана проверяет гостей? На своём еле работающем компьютере Сиканоин несчитанное количество раз пересмотрел камеры. Вот он смотрит на всех присутствующих и делает заметки у себя в голове. Потом смотрит, как они веселятся, говорят тост, хлопают… Хэйдзо и представить не мог, что жизнь богачей такая скучная. Затем какой-то блондин в костюме идёт в уборную. Зачем это, собственно говоря, надо? Через несколько минут мэр города направляется в комнату, где кончает с собой. Приходит та самая зеленоволосая официантка, кричит, и прибегают другие. Слишком как-то всё банально и очевидно вроде. Но какой был мотив у Райдэн, что за фигня вообще? В праздничный день зарезать себя в доме друзей так ещё и при их гостях. Етить колотить, это ж надо было додуматься до такого. Приезжает служба, забирает тело Райден, и все со слезами на глазах разбегаются по домам. Но… голубоглазый блондин не вышел из уборной в тот день. Где связь между всем этим? Такими темпами парень сам себя зарежет. Это либо агентство такое глупое, что решило отправить Хэйдзо на другой материк, вообще заниматься делом, в котором нет ничего непонятного, либо это он такой тупой, что не может ничего понять. Уже можно было смело снимать в тик ток под песню «everyone is dumb», но ощущение, что только он единственный кто dumb. Кто был ближе всех к Райдэн? Хах, пропавший без вести сын. Поисками его тела нужно заниматься, как совершенно другим делом. Здесь уже легче его самого найти. Вот это семейка, полный отпад. Из-за нервов в руке помялась жестяная банка от энергетика. Невыносимо хотелось спать. Но все гении сумасшедшие, верно? Поэтому детектив губит свой организм: не ест, хотя вкусную еду агентство ему может обеспечить. Просто он настолько углублён в процесс исследования, что на здоровое питание у него не хватает сил. За последний год он нормально поел за счёт Итто, да и Кадзуха его угостил рыбой. Ох, как же было вкусно, наверное, это единственные моменты, когда он искренне наслаждался трапезой. Ещё в связи с постоянным напряжением и сильнейшим стрессом он занимается селфхармом. Во-первых, так думается легче, мысли отрезвляются, и гнев испаряется. А во-вторых… Хэйдзо ведь сумасшедший гений. Обычно это неглубокие порезы, делает парень их тем, что под руку попадётся. Например, сейчас зеленоглазый, чтобы не заснуть, неосмысленно разорвал банку на две неровные части и острым концом медленно, но глубоко впивался в руку. Занимался Сиканоин этим без суицидальных наклонностей, он и подумать об этом не мог. Кровь стекала по ладони тонкими ручейками на пол. Больно не было, становилось лишь легче. В такие моменты худощавый будто выпадал из своего физического тела, и оставалась только душа. Он находился не в реальности, а где-то там далеко, где можно дотянуться до звёзд, протянув руку, где освобождение от жизненных забот, утраты прошлого. Сиканоин отдавался состоянию полного покоя. Большие капли крови расплывались на замученной жизнью и Хэйдзо белой футболке с разноцветной надписью: «Я люблю сосать богатым мужчинам». Парень прикрыл глаза из-за желания спать, но ему самому не хотелось. К большему сожалению, Хэйдзо у человека существуют биологические потребности, как: спать, есть, отдыхать и дышать… Очки для зрения уже давно слетели на пол в алую жидкость. В детстве, когда парень жил в приюте, он читал книги по ночам с плохим освещением, а потом слишком часто сидел в компьютере. Это послужило плохому зрению. У зеленоглазого потемнело в глазах, и закружилась голова. Потеря крови даёт о себе знать. Хэйдзо медленным шагом, чтобы не разбудить соседа, направился в ванную, стараясь не накапать на пол ещё больше. В скромной квартирке глубокой ночью раздался поток жидкости из крана, словно шипение. Бурлящая кровь сливалась с горячей струёй воды. Из-за тепла ещё больше безумно хотелось спать, глаза слипались (сами закрывались). Лучше было бы перемотать чем-нибудь руку и остановить кровь, но мозг в данный момент отказывался работать. Именно в этот прекрасный момент раздался стук в дверь. У Хэйдзо сердце в пятки ушло, видимо Кадзухе приспичило. — У вас всё в порядке? — чуть приоткрывая дверь, но не заглядывая, спросил Кадзуха. — Вода уже несколько минут течёт, я подумал что-то случилось. — Да, всё хорошо. Только здесь проблемка небольшая, — думая над следующими словами, Сиканоин продолжил. — У тебя есть бинты? — С вами что-то произошло? — более обеспокоенным голосом произнес Кадзуха. — Могу ли я войти? — Да, ничего криминального. Каэдэхара зашёл в ванную, и пока не осознавал серьёзность ситуации. Запах крови стоял в комнате, из-за чего была нагнетающая атмосфера. Лицо Хэйдзо выражало полное спокойствие, хоть на ногах стоять уже удавалось с трудом. Опуская свой взгляд на руки Хэйдзо, блондину приходило много навязчивых мыслей. — Как ты поранился? Дай мне подлатать тебя, пожалуйста. Не спрашивая, Кадзуха потянул за худую руку к себе в комнату. Усаживая на мятую постель парня, обладатель алых глаз принялся искать в своей аптечке бинты по интуиции Хэйдзо, одновременно ругаясь на неуклюжесть зеленоглазого. — Я сам себя специально порезал, почему ты так нервничаешь? — недоумевая начал Хэйдзо. — Ты суицидник хренов или да?! «Ничего криминального»? Да чтоб я ещё раз сходил просто поссать ночью. Каэдэхара в гневе это страшно, особенно, если ночью. — Вытяни руку, — усаживаясь на колени перед Сиканоином, попросил властным голосом художник. — Послушай, мне ничего не… — Да, мне плевать, что тебе надо, а что нет. Всё равно будем делать так, как я сказал, ясно тебе? Мне не нужны трупы в доме. Художник пропитал кровь в полотенце лёгким движением, а затем принялся нежно наносить мазь на рану пальцами. Руки Кадзухи шершавые, но очень красивые, а пальцы и ногти это уже отдельный вид искусства. Обходился с рукой Хэйдзо он очень бережно, хотя по словам не скажешь. Он начал перематывать руку, стараясь, как можно меньше дотрагиваться до участков кожи Хэйдзо. Хотя очень хотелось. Движения Кадзухи были очень плавными и медленными. Взгляд сконцентрированный, но в то же время завораживающий, брови сведены к переносице. — Извини, я просто увлёкся, обещаю, что больше в твоём доме этого не повторится, — Хэйдзо пытался не смотреть на это, чёрт возьми, красивое лицо, и решил разглядывать комнату. Помещение обставлено живописью на разный жанр, детективу показалось, что на одной из картин изображен он, только под глазом родинки не хватает. Об этом он спросит завтра. — Обещай, что никогда не повторится. — С чего это? Их взгляды пересеклись, и Сиканоин понял, что если бы у него была возможность загадать сбываемое желание, то он бы попросил навсегда задержать этот момент. Алые глаза в темноте будто горели (светились), таких прекрасных Хэйдзо ещё никогда не встречал. Никто за него никогда так сильно не беспокоился, как этот парень, с которым он знаком чуть больше недели. Это чувство приятное, чувство, что ты нужен кому-то. «Мне в доме трупы не нужны,» — звучало лишь как отговорка себя, что волнуешься за этого болвана. Хэйдзо не жалел, что причинил себе вред, он наоборот никогда не был так рад каким-то порезам. Внезапно лицо «доктора» приблизилось к его лицу ближе, чем дозволено. Между ними было буквально пару сантиметров. А кто-то говорил сколько дозволено? Кого-то из них это волнует? — С того что я так сказал. Садясь в обратное положение, Кадзуха продолжил исцелять Хэйдзо. Сердце Сиканоина забилось как ненормальное, щёки вспыхнули румянцем и, слава архонтам, в комнате было плохое освещение благодаря настольной лампе. Что это вообще было? Видимо его и работа, и сосед довести хотят. Глаза закрываются сами по себе, работать сегодня в таком состоянии будет невозможно. — Извини, что накричал, я немного не в себе был. Тебе нужен отдых, можешь переночевать здесь, я пойду в другую комнату. — Кадзу… Я благодарю тебя, извини, — Хэйдзо успел укрыться чужим одеялом. — Прощу сразу, как пообещаешь, что больше не повторится. — Обещаю. — Что обещаешь? — Что больше не повторится. — Что не повторится? — будто издеваясь, расспрашивал Кадзуха, — Хах, ладно, извини, я принесу тебе шоколад чтобы голова не болела, — Каэдэхара уже собирался выходить, как его остановили. — Посиди со мной, прошу. — С тобой мама в детстве не нянчилась или что? За собой не следишь, не ешь, не спишь и в засранной футболке у меня на чистой постели. — У меня никогда не было матери, — хриплым голосом сказал Хэйдзо. — Прости, я могу уйти, если… — Я попросил тебя остаться со мной. Так сложно? Или тебя мама в детстве не учила, что людям некрасиво отказывать. Перед тем как лечь, Каэдэхара расплёл хвостик. От него пахло красками и чем-то ещё, очень приятным. Веяло холодом в душе. Может, он и кажется таким гостеприимным и добрым, но как же ему не хватало такого же уважения и заботы, которую он даёт. Глаза одинокие, уставшие, но такие душевные. Как же хотелось заполнить эту внутреннюю пустоту. Багровый взгляд опустился на товарища. Неожиданно для себя он укрыл обоих пледом, еле касаясь, приложил руку ко лбу и, будто слабый ветерок, неаккуратно мазнул губами по ней. Настолько нежен он был, что еле-еле ощущался. Единственный минус этого поцелуя в том, что нельзя задержать подольше. Столько нежности и искренности Кадзуха вложил в это прикосновение. Такие поцелуи лучше любых других, пошлых, страстных в губы. Заправляя выбившуюся прядь Сиканоина, обладатель алых глаз улёгся удобней. Так Сиканоин никогда не высыпался, как на постели Кадзухи или потому что с Казухой… Да кто его знает. Камэко легла вместе с ребятами, они смотрели сладкие сны, только разные, а то кошке было бы как-то неловко.

***

Утро выдалось спокойным и комфортным. Если два часа дня можно называть утром. Здоровый сон — вот чего не хватало Хэйдзо последние несколько месяцев, и это стоило всего лишь несколько часов. — Ты типо хочешь доказать, то, что уже доказано, а смысл? Может, агентство перепутало, куда тебя отправлять? — Я же здесь не для того, чтобы чай пить с тобой и не для красоты. — Честно, я не знал, что ты детектив. — Тебе разве не рассказали? — Сказали, что какой-то парень по работе приедет. Вот уже который раз Кадзуха угощает этого наглеца, а на первой встрече обещал, что халявы больше не будет. — В целом, я считаю, очевидно почему она покончила с собой. — Ну, раз такой умный… — Первое из причин это потеря сына. Ты упоминал, что он — самое дорогое, что у неё есть, возможно, у неё была душевная болезнь, но мы об этом не узнали. Разве недостаточно знать, то что у неё депрессия? — задумываясь, Кадзуха продолжил. — Может, на неё давило чувство вины из-за того, что она веселится, а её сын неизвестно где. — Звучит достоверно. — Лично для меня как-то бредово разгадывать, то, что очевидно. Тебе буквально в нос суют видео, где она с собой покончила, а ты пытаешься как-то опровергнуть это. — Я о том и говорю. — Тем более, сам детектив сказал тоже самое, твои слова. Дело в целом и так сделано, а ты за это деньги получишь, я в шоке. — Звучит так, будто ты уже хочешь меня выселить. — Если сейчас же не поменяешь эту убогую вонючую футболку, то да. — Уже бегу, мам. Можно ты мне дашь? — Да, конечно. — Кстати, ты гей? — снимая футболку, спросил неловкий вопрос зеленоглазый. — Нет, зачем тебе это? — А, то есть ты меня целую ночь обнимал, потому что гетеро? — прыснул со смеху детектив. — Это ты вообще-то обнимал меня. — «Лучшая защита это нападение», по такому принципу живёшь? — еле сдерживая улыбку, спросил Хейдзо. — Я хотя бы не ношу футболки с гейскими надписями. — Я хотя бы не пялюсь на грудь своих соседей, когда те переодеваются, и не приношу в постель чай малознакомым парням, которые спали у меня в кровате. — Но, я всё равно не гей. Звонкий смех Сиканоина раздался в комнате, даже Камэко каким-то осуждающим взглядом посмотрела на Каэдэхару. Будто он только что совершил самое глупое на свете дело. — Да ладно тебе, не переживай, меня всё равно деды алкаши как-то больше привлекают, — в голосе звучало разочарование. — Заметил между прочим картину, на которой изображен я. Это очень красиво написано, не думал, что я такой привлекательный оказывается. — Ты намного привлекательнее, чем на этом рисунке. — Что? — Чем планируешь сегодня заняться? — На самом деле ни чем — отдыхать. Если хочешь, можем посмотреть фильм? — Да, а можешь присесть, я бы хотел кое-что спросить, — более строгим голосом произнёс Кадзуха. — Внимательно слушаю, — убрав чашки чая с постели, присел детектив, так и не одев что-то на верхнюю часть тела. — Извини заранее, ты можешь не отвечать, если хочешь, — Каэдэхара мял простынь то ли от стеснения, то ли из-за неловкости. — Что произошло у тебя в прошлом? Ты, оказывается, занимаешься селфхармом, и упоминал, что у тебя нет матери. Я хочу узнать хоть немного о тебе. — Твой вопрос не напрягает, просто нелёгкая ситуация, — усаживаясь поудобнее, начал Сиканоин. — Я — внебрачный и нежеланный сын. На самом деле, меня отдали в приют, и жил я там всё своё детство. Дети… всегда казались для меня странными, как и я для них. Надо мной издевались из-за моего характера. У меня получалось делать что-либо лучше чем у других, — вздыхая, Хэйдзо сложил руки на коленях. — За это меня избивали. Я настолько привык к вечным издевательствам, что позже сам начал вредить себе, — с каждым словом голос становился всё тише и тише, будто боялся сказать что-то лишнее. — Мне не хватало внимания и любви в детстве, поэтому я могу выглядеть навязчивым, хотя просто желаю близости с кем-то. И… это всё ведь между нами? — посмотрел с надеждой в глазах зеленоглазый. — Конечно, ты можешь довериться мне. — Сколько раз я слышал эти слова, столько же меня и предавали… — зеленоглазый запрокинул голову наверх, чтобы сдержать нахлынувшие слёзы. — К слову, не важно. Так вот, я употреблял тогда, сейчас намного реже, но я пытаюсь исправиться. Чтобы на меня обратили внимания, я решил, что буду помогать людям. Так и стал детективом, — слёзы начали стекать по щекам. — Извини, просто слишком всё как-то быстро прошло, — Сиканоин обнимал себя за ноги, сидя перед Кадзухой. — Потом я встретил своего друга Итто, он весёлый человек. Вообще, я его из обезьянника достал, он работал в какой-то банде наркоторговцев. Ну, вот мы и выручаем друг друга. Он меня от одиночества, а я его от тюрьмы, — нахлынувшие воспоминания заставили всплакнуть. — Надо вас с Итто познакомить, он очень человечный и крутой, но всё же слишком мускулистый, не в моём вкусе. Неожиданно он почувствовал объятия со стороны обладателя алых глаз, опять же, это так приятно. В горле пересохло от внезапности. — Не отказывай, я знаю, что в такие моменты не хочется оставаться одному, и лучше почувствовать чьё-то присутствие, — лёгкая, еле заметная улыбка придала словам свой шарм. — Очень приятно слышать с твоей стороны поддержку, извини, за то, что дал волю чувствам, — шмыгая, сказал Сиканоин. — Твоё детство очень тяжёлое, конечно, ты можешь простить за то, что его тебе испортили, но ты не должен забывать, — заправляя красную прядь волос за ухо и любуясь чужой красотой, Каэдэхара продолжил. — Обязательно нужно выговориться хоть кому-то, я всегда буду рад тебе, — взгляд полный решимости метался по комнате, по виду было ясно сколько же всего он хочет добавить, но не понимает с чего начать. — У всех нас в жизни проблемы, но их можно облегчить благодаря особенным людям. Этот мир прекрасен и жесток одновременно. Он может наказывать, быть злым и несправедливым, но прекрасен как раз благодаря таким людям, как ты. Ты помогаешь остальным, благодаря своим ценным мозгам ты спас жизни многих, но нельзя забывать заботиться о себе. Такие, как ты, заслуживают только наилучшего. Я, честно сказать, восхищаюсь тобой. Глаза, полные воодушевления, блестели. Вот чего Хэйдзо никогда не выкинет из своей головы, не только потому что слова приятные, а потому что их сказал именно Кадзуха.