Утром все они встретились у входа на постоялый двор и, попрощавшись с Оуян Цзычжэнем, отправились в Таньчжоу, где, по словам адептов Лань, сейчас охотится Цзэу-Цзюнь.
Пока они шли, Ляоцзе Цинсюй общалась с Хэ Сюанем. Постепенно они узнавали друг друга заново и заново же влюблялись. Как будто снова стали молодыми, это не могло не нравиться девушке. Но несмотря на то, что она была занята своим мужем, Ляоцзе Цинсюй заметила странное состояние её брата. Он вёл себя тише обычного и ехал на своём ослике на некотором расстоянии от Лань Ванцзи. Хангуан-Цзюнь не обращал на это внимания и его лицо не выражало что-либо. Девушка решила поговорить с Вэй Усянем, подойдя к нему ближе.
— У тебя всё нормально? — первым делом спросила она. Он взглянул на неё и кивнул. — Тогда я тебя поздравляю.
— О чём ты? — недоуменно спросил он. С чем это его можно поздравить? Вэй Усянь может, конечно, предположить с чем, но его сестре точно неоткуда знать о том, что было с ним после того, как Лань Чжань повёл его в комнату.
— Я о вчерашнем. — пояснила она. Вэй Усянь напрягся, но ничего не ответил. Не получив какого-либо отклика от брата, Ляоцзе Цинсюй внимательно вгляделась в него. — Ты не знаешь значения их ленты?
— А, ты про ленту? — неловко рассмеялся Вэй Усянь. Он уже успел напридумывать всякого. — Нет, я не знаю её значения. И почему все меня спрашивают об этом? Она какая-то особенная для них?
— Понятно. — произнесла его сестра. Она не знала, надо ли рассказывать её значение Вэй Усяню. С одной стороны, он не будет знать об этом и нескоро придёт к мысли о своих чувствах. С другой, он задумается над отношением Лань Ванцзи к своей персоне и быстрее всё осознает. Ладно, она поможет своему любимому братику. — К их ленте, кроме самого владельца, может прикасаться только тот, с кем адепт проведёт свою жизнь, то есть его спутник на тропе самосовершенствования.
Ляоцзе Цинсюй наблюдала за изменениями брата: сначала он застыл, обрабатывая полученную информацию, после он побледнел, вспомнив сколько раз прикасался к ленте Лань Чжаня, а потом и вовсе покраснел, думая о великолепной выдержке Хангуан-Цзюня и о том, как его ещё не убили. Вэй Усянь закрыл свое лицо, не зная плакать ему или смеяться.
— На самом деле, я не думаю, что Лань Ванцзи позволил бы тебе прикоснуться к своей ленте, если бы сам не хотел этого. — шепнула брату сестра и отошла к своему мужу, оставляя его.
Тем же днём они прибыли в Таньчжоу и по пути навстречу Лань Сиченю наткнулись на декоративный сад. Заметив, сколь великолепен и величествен он был, несмотря на явное отсутствие садовника, заинтересованные юноши пожелали рассмотреть всё поближе, а поскольку подобное никак не противоречило правилам Ордена Гусу Лань, Лань Ванцзи не стал их останавливать и позволил ученикам войти внутрь. В саду оказались каменные беседка, столик и несколько скамеек для тех, кто хотел бы присесть и полюбоваться цветами или восходящей луной. Однако время и природа не пощадили сад: один из углов беседки откололся, а пара скамей лежала перевёрнутыми вверх ногами. Цветов в саду тоже уже не наблюдалось, одни лишь засохшие ветки и пожухлые листья — судя по всему, его забросили много лет назад.
— Это же сад Дамы Распускающихся Бутонов? — спросил Лань Сычжуй, побродив вокруг кустов.
— Дама Распускающихся Бутонов? Кто это? Значит, у этого сада всё-таки есть хозяин? Почему же он тогда столь запущен? Кажется, за ним уже давно никто не ухаживает. — растерялся Лань Цзинъи. Вэй Усянь отвлёкся от своих дум, услышав разговор юношей. Имя, которое они произнесли, напомнило ему о чём-то.
— Если память меня не подводит, то наверняка это тот самый сад, и когда-то он был довольно известен. — произнёс А-Юань, поглаживая колонну каменной беседки. — Я узнал о нём из одной книги, из главы «Душа Распускающих Бутонов». Там говорилось, что в Таньчжоу есть сад, а в саду обитает Дама. Любой смельчак может попытать счастья и под светом полной луны продекламировать в том саду стихотворение. Если Дама сочтёт его прекрасным, то одарит человека распустившимся бутоном, чей аромат не зачахнет в течение трёх лет; если же Дама решит, что стихотворение никуда не годится, или его рифмы хромают, то она явит посетителю свою сущность, чтобы бросить цветок ему в лицо, а затем растворится в воздухе.
— Выходит, если ты вдруг запутаешься в строчках, Дама начнёт швыряться цветами тебе в лицо? Надеюсь, у тех цветов нет шипов, а иначе, окажись я на месте одного из смельчаков, моё лицо сплошь залило бы кровью. Так что это за оборотень?
— Я бы не назвал её оборотнем, скорее духом. — ответил юноша своему другу. — Легенды гласят, что первый владелец, слывший поэтом, собственноручно посадил все эти цветы и обращался с ними, как с друзьями, каждый день декламируя в саду свои стихотворения. Здешняя флора впитала поэтическое настроение и вдохновение своего хозяина и в один прекрасный момент обрела душу, обратившись Дамой Распустившихся Бутонов. Когда в сад приходил человек и читал ей красивые поэмы, пробуждая воспоминания о том, кто давным-давно посадил её, Дама радовалась и преподносила в дар цветок. Но если же стихотворение не находило отклика в её сердце, или же его строчки не содержали рифмы, она неожиданно возникала из кустов и с силой кидала цветок в лицо наглецу. Человек этот тут же терял сознание, а когда приходил в себя, обнаруживал, что неведомая сила выдворила его из сада. Десятки лет назад люди шли сюда нескончаемым потоком.
— Романтично, романтично. Но я абсолютно уверен, что в библиотеке Ордена Гусу Лань фолиантов подобного содержания никогда не хранили. А-Юань, признавайся, что за книгу ты читал, и кто тебе её дал. — заметил Вэй Усянь, поддразнивая юношу. Лань Сычжуй зарделся и украдкой взглянул на Лань Ванцзи, опасаясь наказания.
— Значит, та Дама и впрямь хороша собой? Иначе зачем бы люди так жаждали встречи с ней? — спросил Цзинъи. Увидев, что Лань Ванцзи не намеревался бранить его, Лань Сычжуй незаметно выдохнул с облегчением.
— Скорее всего, так и есть. — улыбнулся он, отвечая. — В конце концов, обличие её соткано из столь великолепных цветов, а нрав столь романтичен. Но на самом деле никто никогда не видел лица Дамы. Большинство людей, даже не владевших искусством стихосложения, заучивали наизусть несколько поэм и читали их Даме, получив в дар свои неувядающие цветы. Изредка, конечно, появлялся человек, запутавшийся в строчках, но и ему не удавалось встретиться с Дамой, потому что он немедленно терял сознание. Однако… одно исключение всё же имелось.
— Какое? — вновь его спросили. Вэй Усянь тихо кашлянул.
— Старейшина Илин, Вэй Усянь. — на мужчину уставилось несколько пар глаз.
— Слушайте, почему опять я? Может быть, поболтаем уже о чём-то другом? — Вэй Усянь кашлянул громче.
— Братец, ты и тут отличился! — рассмеялась Ляоцзе Цинсюй. — Что ты натворил в этот раз?
— Ничего такого. — помахал он руками. — Всего лишь разгневал Даму, заставляя её показать свое лицо.
— Как тебе это удалось?! — то ли восхитился, то ли возмутился Лань Цзинъи.
— Из ночи в ночь он нарочно читал ей плохо рифмованные стихотворения, добиваясь гнева Дамы, брошенного в лицо цветка и выдворения прочь. Приходя в сознание, Вэй Усянь вновь спешил в сад и продолжал декламировать поэмы, путая их строчки. В конце концов, повторив сей трюк двадцать с лишним раз, он всё-таки смог разглядеть лицо Дамы, а после вознамерился пойти по миру, прославляя её красоту. Но Дама Распустившихся Бутонов настолько рассердилась, что на долгое время перестала появляться в саду, а чуть завидев Вэй Усяня, окатывала его целым градом пустоцветов. — объяснил Лань Сычжуй, а после обратился к Вэй Усяню. — Я не ошибся?
— Всё правильно. Кто вообще записывает все эти истории? Кому это понадобилось? — недовольно ворчал мужчина, пока юноши смеялись.
Ученики, воодушевившись услышанной историей, решили сделать привал в Саду Распускающихся Бутонов. Во время ночных охот заклинателям довольно часто приходилось ночевать под открытым небом, поэтому все присутствующие привычно разбрелись по разным сторонам, собрали сухих веток и опавших листьев и развели небольшой костёр. Лань Ванцзи отправился по окрестностям с дозором, чтобы убедиться в безопасности выбранного места и попутно изобразить несколько магических полей на случай непредвиденного вторжения. Вэй Усянь, вытянув ноги, уселся у огня и, воспользовавшись отлучкой Лань Ванцзи, вновь начал думать над своим и его поведением. Ляоцзе Цинсюй и Хэ Сюань прогуливались по заброшенном саду.
— Не могу поверить, что судьбы можно подменить. — высказалась вслух девушка. Хэ Сюань рассказал ей эту историю, решив, что она обязана знать об этом. — Откуда Ши Уду узнал об этом?
— Меня интересовал этот вопрос. — ответил мужчина. — Я следил за всеми в Верхнем Пантеоне и единственное, что могу сказать по этому поводу, так то, что он не один это провернул. Ему кто-то помог.
— Кто-то, кто был в силах это сделать. На кого бы не подумали. — задумчиво проговорила она. Все Боги имеют тёмное прошлое, поступки и секреты, которые они не хотели бы раскрывать. Однако из всех кандидатур, Верховный Владыка автоматически считается самым благородным, добродетельным и незапятнанным. Так считают и смертные, и бессмертные. — Что ты можешь сказать о Цзюнь У?
— Странный тип. — он уже задумывался об этом, но ни доказательств, ни улик, которые могли бы натолкнуть на этого бессмертного, не было найдено. — Лучше с ним не связываться.
— Может Учитель сможет сказать что-нибудь о нём? — произнесла Ляоцзе Цинсюй. Увидев вопросительный взгляд мужа, она пояснила. — Мы выяснили, что они являются братьями. Наставник — Почти Непревзойденный, Цзюнь У — Верховный Владыка.
— Это только подтверждает теорию о том, что с ним не всё чисто. — хмуро сказал Хэ Сюань. — От Хаоци нет вестей?
Девушка покачала головой. Она не могла знать, когда встретится с ним, и останется ли ворон с Хозяином или прилетит обратно, чтобы сказать, что решил Учитель. Остаётся только ждать.
В этот момент послышались шаги. Две высокие и стройные фигуры, окутанные общим ореолом безупречности и чистоты, с равным достоинством и изяществом возникли в полуразрушенных воротах сада. Мужчины шли плечом к плечу. Видимо, Лань Ванцзи нашёл Лань Сиченя и привёл к ним. Юноши окружили их. Первым делом ученики поприветствовали Цзэу-Цзюня.
— Время отдыхать. — произнёс Лань Ванцзи, не давая ученикам загалдеть.
— А? Ханьгуан-цзюнь, но ещё же не девять. — растерялся Цзинъи.
— Слушаемся. — Лань Сычжуй дёрнул его за рукав. Ничего не спрашивая, он повёл друга в дальний конец сада, чтобы вновь развести костёр и приготовиться ко сну.
Ляоцзе Цинсюй, Хэ Сюань, следовавший за ней, и Вэй Усянь, решивший потом как-нибудь поговорить с Лань Чжанем, подошли в заклинателям.
— Ванцзи сказал, что у вас ко мне какое-то дело. — кивнув в знак приветствия, Лань Сичень обратился к брату и сестре.
— Глава Ордена Лань, мы посчитали нужным предупредить вас. — начал Вэй Усянь. — Ляньфан-Цзюнь подозревается во множестве преступлений, в том числе в убийстве и в дальнейшем расчленении своего названного брата, Чифэн-Цзюня. — доброжелательность Лань Сиченя исчезла. Ему показалось, что он ослышался.
— Что вы такое говорите? О каком расчленении идёт речь? — он бы подумал, что это неудачная шутка, если бы не брат, который кивнул на слова мужчины, подтверждая.
— Лань Чжань, покажешь? — попросил Вэй Усянь. Мужчина достал мешочек цянькунь и распечатал его. Почувствовав свободу, части тела высвободились из мешочка, соединившись друг с другом. Перед заклинателями и демонами стояло безголовое тело. Лань Сичень выглядел особенно удивлённым, едва ли не потрясённым. Он признал Не Минцзюэ.
— Как такое возможно? — прошептал он с болью, смотря на тело брата, которое топталось на месте, не зная в какую сторону идти.
— Мы расскажем вам то, что нам удалось узнать. — пообещала девушка. Прежде чем приступить к этому, они вновь успокоили мертвеца и запечатали в цянькунь.
Рассевшись около первого костра, Вэй Усянь пересказал то, что говорил им Не Хуайсан, не упоминая его имени. Он рассказал о неправильной песне, расчленении, укрывании Орденом Цзинь преступника, который восстановил Тигриную Печать, а также о странных обстоятельствах смерти бывшего главы Цзинь.
— Как вы понимаете, мы не уверены, что это все его злодеяния, однако и этого хватает. — обратилась Ляоцзе Цинсюй к Лань Сиченю, который не проронил ни слова во время рассказа.
— Я не поверю во всё это без неопровержимых доказательств. — холодно произнёс он. — К тому же, мне бы хотелось узнать, почему вы взялись за это расследование. Каков ваш мотив?
Брат и сестра переглянулись. Что ж, одним человеком меньше, одним больше. Теперь разницы нет. Они сняли заклинание, скрывающее их истинный облик.
— Теперь я понимаю. — проговорил он. Лань Сичень давно подозревал что-то подобное. Ещё с тех пор, как увидел счастливого брата, ведущего этого мужчину в Облачные Глубины. Но что может связывать Старейшину Илин и А-Яо? Если бы на его месте был Цзинь Гуаньшань, тогда можно было бы предположить о мести. Мужчина решил проверить свои мысли. –Это месть?
— Вы правы, глава Ордена Лань. — подтвердил Вэй Усянь. — Однако она не наша.
— Не ваша? — удивился Лань Сичень. Тогда он действительно не понимает, почему они ввязались в это дело.
— Не Хуайсан умолял нас помочь ему. — сказала девушка. Лань Сичень вновь удивился. Насколько он помнит, младший Не всегда обращался к нему или к А-Яо. И как он только сам догадался обо всём? Видимо, он не заметил насколько А-Сан вырос, оставшись без брата. — Что насчёт доказательств, так у нас есть два свидетеля, один из которых может рассказать много интересного.
— Пришло время А-Яну отработать хлеб, который он ел? — усмехнулся Вэй Усянь. — Как знал, что он пригодится!
— Вы подготовились. — признал Цзэу-Цзюнь. — И что вы будете делать?
— На предстоящем совете глав кланов обнародуем всю информацию, предоставим доказательства и отдадим под суд Великих Орденов Цзинь Гуанъяо. С главой Ордена Не у нас был договор: судьбу Ляньфан-Цзюня решаете вы. — ответила девушка.
— Я не могу вам полностью поверить. Точнее, поверить в то, что А-Яо совершил все эти преступления. — тяжело вздохнул он. — У вас же всё на словах. Если бы, например, вы и другие заклинатели нашли в кабинете главы Ордена Цзинь голову Чифэн-Цзюня, то сомнений не возникло бы. В противном случае, вам не поверят. Особенно если узнают кто вы такие.
— Точно! — воскликнула девушка, придя к определённой мысли. — А если предоставить воспоминания свидетелей? Если заранее обыскать его кабинет, найти там улики, а после сделать так, чтобы не одни мы увидели их? Тогда ведь нельзя будет сказать, что все решили соврать и оболгать главу.
— Воспоминания? — растерялся Лань Сичень. — Это возможно?
— Конечно! Не сомневайтесь в моей сестре! — улыбнулся Вэй Усянь.
— Я могу даже сейчас сделать их. Только придётся подождать. — предложила она. Глава Лань согласился на них посмотреть. Ляоцзе Цинсюй, сказав, что скоро вернётся, телепортировалась в деревню Водных Каштанов, прихватив с собой Хэ Сюаня.
***
Переместившись в деревню, Ляоцзе Цинсюй начала искать Мо Сюаньюя и Сюэ Яна. Однако вместо них встретила Вэнь Цин и, ответив на её вопросы, но проигнорировав те, которые были о незнакомом мужчине рядом, узнала, что те, кого она ищет, находятся на поле с Вэнь Нином. Они помогают собирать урожай. Решив подождать их, девушка прошлась с мужчиной по деревне.
Ляоцзе Цинсюй за разговором не заметила, как они дошли до храма Водных Каштанов. Её отвлекли ужасные завывания, доносившиеся со двора храма. Она заинтересовалась и подошла к орущему нечто ближе. Как только она поняла, кто лежит весь завязанный лентой, она рассмеялась. Да так, что пришлось опереться на Хэ Сюаня, чтобы не упасть. Из дверей храма выбежал Се Лянь, услышав не привычные крики Ци Жуна, а женский смех. За ним спокойно вышел Хуа Чэн.
— Даочжан, это лучшее, что я видела за последние дни! Ха-ха! — обратилась она к Се Ляню.
— Цинсюй, вы вернулись? — улыбнулся он. Мужчина уже успел соскучиться за шумным братом и его сестрой. Однако вместо Вэй Усяня он увидел Повелителя Чёрных Вод, который, по идее, был в бегах после того, что случилось с Повелителем Воды. Это удивило Се Ляня.
— К сожалению, ещё нет, даочжан. Осталось немного, и мы покончим с тем делом. — успокоившись сказала девушка. Пока она говорила с Се Лянем, Хуа Чэн общался с Хэ Сюанем через духовную сеть. Собирателю Цветов было всё равно, что делает Хэ Сюань, если это каким-то образом не касалось Его Высочества.
— Может, я могу чем-то помочь? — предложил наследный принц. Сейчас у него выдались более-менее спокойные деньки, поэтому он был свободен.
— Скорее всего нет. — ответила она и задумалась. — Сложности возникают с моральной точки зрения. Нас попросили помочь найти доказательства преступлений одного человека, а после этого провести суд над ним. Тот, кто просил, хочет его казни, так как он убил его близкого человека. Однако у виновного есть названный брат, который верит, что у него были причины и он не совершал этого. Я думаю, он попросит дать ему второй шанс, как мы дали его Сюэ Яну.
— И правда сложный выбор. — проговорил Се Лянь. — Ты говоришь про суд. На нём же много людей будут решать? Возможно, они выберут лучший вариант?
— Ой, я тебя умоляю! Ты же знаешь, как это работает. Куда все, туда и они. Чуть что, так сразу на костёр тащат. — возмутилась она. — Например, они всё время обвиняли А-Ина во всех грехах и дошли до того, что хотели его убить за отступничество. Узнают, что виновник действительно совершил хоть что-то из перечисленного, настоят на казни. Не то, чтобы я против, но всё же…
— Да-а, знакомая ситуация. — вздохнул он. Хуа Чэн, услышав это, вздрогнул и с болью посмотрел на Своё Высочество. Се Лянь же улыбнулся. Поговорив еще немного, Ляоцзе Цинсюй попрощалась с ними и пошла обратно в деревню с Хэ Сюанем. Мо Сюаньюй и Сюэ Ян должны уже вернуться.
***
Вернулась Ляоцзе Цинсюй с готовым камнем Памяти. Раньше она использовала на таких камнях заклинание, позволявшее увидеть запечатлённые воспоминания тому, кто прикоснется к нему. Теперь же ей пришлось начертить немного другие символы, которые позволят показать группе людей то, что записали на камень. Это будет что-то похожее на общую иллюзию.
Показав камень главе Ордена Лань и объяснив, как он работает, Ляоцзе Цинсюй влила силу в заклинание. Из камня медленно вытекала дымка, расползаясь на окружающее пространство и преображая его. Так они смогли увидеть воспоминания Сюэ Яна, где он обсуждал планы с Цзинь Гуанъяо и делал то, что он ему говорил, и Мо Сюаньюя, где он нашёл тайную комнату Сюэ Яна, после чего ему помогли песней Очищения.
Когда камень перестал транслировать запись, Лань Сичень признал, что в песне была допущена ошибка, повлиявшая на состояние Ци в заклинателе. После увиденного он стал более расположен к Вэй Усяню и Ляоцзе Цинсюй. Лань Сичень хотел бы сказать, что верит тому, что наблюдал все эти годы, что А-Яо не такой человек, но мужчина не смог вслух произнести этого. Однако Цзэу-Цзюнь продолжал верить, что А-Яо, как и все остальные, заслуживает второго шанса. На совете кланов он будет просить о том, чтобы главу Ордена Цзинь лишили должности, сохранив жизнь.
Брат с сестрой понимали его чувства. Они не заставляли мужчину делать что-либо против названного брата. Они просто предупредили его, чтобы он хотя бы морально подготовился к тому, что скоро случится.
