Сегодня, завтра, всегда

— Джеймс, что это было?! — со всей строгостью в голосе спросил Люпин, проговаривая каждое слово отдельно. — Не прошло пяти минут после конца первого урока, а ты умудрился подраться со Снейпом! — Он первый начал, — в очередной раз повторил парень, которому уже надоело безосновательно оправдываться перед всеми. — Думаешь я не видел, как ты выбежал за ним, чтобы поглумиться?! Думаешь Питер не сказал мне, как ты начал насмехаться над ним?! Конечно же Снейп решил дать сдачи, чего ты еще ожидал?! — Насмехаться? — с неподдельным удивлением выдал Джеймс. — Я не хотел издеваться над ним! Мне просто стало интересно, какой у него рост, вот и все. Я подумал спросить его, а он атаковал меня заклинанием, но я все равно пытался спокойно поговорить с ним, а затем пришел Хвост, который парализовал Снейпа, а я посчитал это отличным шансом, чтобы… — Джеймс, прекрати врать, — скептически произнес Люпин, смотря на друга с абсолютным недоверием. — Я не поверю, что ты вот так по-доброму пытался побеседовать с ним. — Но я не вру! — возмутился он. — Я правда не хотел смеяться над ним, ни капли. У меня не было желания выставлять его посмешищем перед всеми, потому и разозлился, когда в ответ получил удар в спину. — Ладно, допустим, — с огромным сомнением согласился друг. — Но как по-твоему Снейп мог понять твою «доброжелательность», когда ему постоянно приходиться терпеть от тебя лишь глупые насмешки и унижения? — Я бы понял, — капризно бросил парень, по-детски не признавая свою неправоту. — Джеймс, не все такие, как ты! Люди разные, и Северус может быть намного чувствительнее к тому, что для нас является обыденностью. К нему нужен другой подход! — Я понял, хватит читать мне нравоучения, — раздраженно буркнул Мародер, с обидой скрестив руки на груди. Друзья продолжили путь в абсолютной тишине. За весь день Джеймс не проронил ни слова, не намереваясь больше ни с кем разбирать эту ситуацию. Он злился из-за глупых расспросов своих однокурсников, чувствовал неловкость оттого факта, что профессор МакГонагалл заметила, как он подслушивал ее разговор со Снейпом, и смущался от своих же слов, которые выдал в момент разоблачения. Ему так и не удалось заставить себя пойти в больничное крыло: уж слишком не хотелось вновь пересекаться со Слизеринцем. Он ушел в себя, погрузившись в свои мысли, потому что слова Римуса и правда повлияли на него, хоть и пытался всеми силами этого не показывать. Ему очень не нравилось признавать в слух свои ошибки, но внутри всегда чувствовал себя абсолютно паршиво. Джеймс думал о Северусе, и его действительно волновало то, что произошло между ними сегодняшним утром. Он и правда не стремился оскорбить его, но признался самому себе в том, что слишком уж резко и настырно попытался изменить структуру их взаимоотношений… Ему не хотелось дружить с Нюниусом! Ни в коем случае! Это просто интерес. Всего лишь доброжелательный смех, в который не было ни капли злобы. Ну… возможно он и не отказался бы немного пообщаться со Снейпом, самую малость. На самом деле, его просто тянуло повторить вчерашний вечер, когда враги смогли пообщаться совсем по-другому. Он хотел, чтобы они смогли поговорить друг с другом, отбросив всю ненависть и презрение, показав себя настоящих. Джеймс смог увидеть истинный облик Снейпа, и он ему даже понравился, в то время как Снейп не видел врага за пределами сложившегося образа в своей голове, и не мог поменять своего мнения о нем. По какой-то причине, Гриффиндорец был уверен в том, что смог бы вызвать у него симпатию, если постараться, и многолетняя вражда между ними бы прекратилась, не оставив за собой и следа. «Ну почему я вообще об этом думаю?!» — мучился он. — «Никогда раньше мне не было до него дела! Кто он такой, чтобы сам Джеймс Поттер шел на примирение?!» — мысли нещадно вертелись в голове. — «А какая у него любимая книга?» — ночные размышления раздражали еще больше. — «Ненавижу Нюниуса. На втором курсе он приклеил меня к метле, на третьем использовал рвотное заклинание против всех Мародеров, а на четвертом вообще навел сглаз для появления на теле ужасных нарывов! Тем более, недавно он сдал нас и нашу Выручай-комнату. Я не должен забывать о тех гадостях, что он делал по отношению к нам!» — думал он. — «А чем я лучше него? Я ему школьные годы испоганил, настроил всех против него…» — Джеймс даже не понял, на какой мысли начал засыпать. И заснул ли вообще. — Сохатый, вставай, не надо злить нашего декана еще больше, пойдем на урок, — нетерпеливо повторял Лунатик, неизвестно в какой раз. Джеймс ответил что-то невнятное, приближенное к гоблинскому языку. Римус не понял его, но предположил, что был послан куда подальше. Парень продолжал тормошить друга, пока он не начал слепо отмахиваться тяжелыми кулаками. — Ты должен подняться, понял? Мне как старосте уже надоело выслушивать бесконечные жалобы на тебя. — Я хочу… спаать… — устало протянул Джеймс. — Нюниус…в этом…виноват… Я ненавижу… Нюниуса… — Поддерживаю… — одновременно произнесли Хвост и Бродяга, точно также сонно разложившись на кроватях. — Не говорите глупостей. Собирайтесь! — Я встану… только если пес пойдет… — потребовал Сохатый. — Пошел ты… — ответил Сириус. — Вы безнадежны, — отрезал Лунатик, раздраженно выйдя из комнаты. Джеймс бы продолжил валяться в кровати, без всякого беспокойства наслаждаясь долгожданным сном, если бы Сириус не запрыгнул прямо на него. Воздух в легких моментально вышел из горла тихим криком. — Бродяга, ты идиот?! Слезь с меня! — еле выговорил парень, барахтаясь под ним как червяк. — Ты должен пойти на урок, а за такой подвиг — тебя ждет сюрприз. — Не нужны мне сюрпризы! Я хочу спать! — Я серьезно, тебе понравится! — Слезь с меня собака! — Сохатый, скоро полнолуние, и нашего Лунатика нужно поддержать. Слова друга подействовали на Джеймса отрезвляюще, заставив его прийти в себя. Он слегка похлопал друга по плечу, чтобы тот отпрянул и дал ему собраться с силами, чтобы встать. Плохое самочувствие ощущалось довольно болезненно из-за недосыпа. — Но ты ведь тоже должен пойти, и Питер тоже, — с зевком напомнил парень. — Римус как всегда будет не в настроении, так что надо его всем вместе сопровождать. — Я понимаю, но мы должны остаться, — с капелькой грусти промолвил Сириус. — Но это не из-за личного желания учебу пропускать, просто Питеру нужно дорисовать часть карты, а мне закрепить на ней заклинания, — уголки его губ приподнялись. — Сегодня мы доделаем карту Мародеров. — Боже, вы не шутите? — яркая улыбка озарила лицо Джеймса. — За день до полнолуния. Лунатик будет так счастлив! — Несомненно, поэтому смело иди на уроки и будь рядом с нашим волчонком. Несмотря на затуманенную голову, неясный ум и тяжесть во всех конечностях: мысль о том, что сегодня их изобретение будет полностью готово — предавала ему безграничный запас сил на этот день. Лучшие друзья обменялись крепким рукопожатием, и пожелали друг другу удачи. Джеймс обмылся в холодном душе, быстро собрался и побежал вслед за приятелем, который уже потерял надежду на его пробуждение. Парень подбежал к нему со спины и высоко подпрыгнул, схватившись за его ровные плечи. — Не ожидал, что у меня найдется сила воли для этого прекрасного дня? — оживленно выпалил он, радостно ступая со своим другом на первый урок. Резкий прыжок заставил его голову кружиться. — Ничего он не прекрасный, — печально промолвил Люпин, но появление друга смогло вызвать у него легкую улыбку. — Сириус и Питер не пошли? — Им плохо. Сегодня никак. — Жаль… Ближе к полнолунию, Римус всегда был намного чувствительнее, чем обычно. Прогулы друзей он воспринимал на себя, раздражался из-за мелочей и редко поддавался положительным эмоциям. Он чувствовал себя одиноким, даже если находился в большой компании, с огромной тяжестью заставляя себя просто переживать эти чертовы дни. Мародерам даже представить страшно, какого было их другу в то время, когда никто не знал о его тяжелой болезни. Насколько он чувствовал себя подавленно и неполноценно, каждый месяц страшась навредить кому-то, выдать себя и потерять своих драгоценных друзей. Тайна, которую Римус стыдливо скрывал ото всех много лет — вскрылась абсолютно случайно на третьем курсе, когда Джеймс, Сириус и Питер решили проследить за ним в полнолуние и понять, куда же он пропадает каждый месяц. В тот день, когда трое друзей проникли в потайной ход под Гремучей ивой и услышали жуткий, пронзительный вой животного — они все поняли. Никто не пострадал, но компания не стала скрывать от друга открытый ими секрет. Мародеры никогда не забудут того дикого ужаса в глазах Римуса, когда они озвучили вслух его болезнь. Мальчишки не ожидали, насколько сильно он запаникует во время разговора, который даже не преднамеревался быть напряженным для их коллектива, и настолько болезненным для него. — Я могу перейти в другую комнату, если хотите… но умоляю вас, не рассказывайте остальным, — сквозь тихое рыдание умолял маленький Римус, закрываясь руками. — Мне жаль, что вам пришлось видеть меня таким… Я понимаю, насколько это страшно. Я ненавижу себя за это. Я так сожалею… Слезы беспощадно лились по его покрасневшим щекам. Он держался от друзей на расстоянии, не смея сделать ни шагу ближе. Ликантропия делала его потенциально опасным даже для самых близких ему людей. Мальчик всю свою осознанную жизнь ощущал себя существом из другого мира. Он просто не понимал, зачем он здесь. Зачем притворяется человеком, когда являлся им лишь наполовину. За что ему это одиночество, эта боль. С каждым годом в нем все больше крепло ощущение, что он не человек. Никто не мог избавить его от этой боли, никто не мог даже смягчить эти терзающие чувства душу, но Мародеры попытались. — Никто не собирается выгонять тебя! — громко и уверенно заявил Сириус за всех друзей, безусловно согласившихся с ним. — Ты ничем не отличаешься от остальных, и твоя особенность ничуть нас не пугает! — Согласен! — растеряно поддержал его Питер, скрыв от Люпина тот факт, что больше всех испугался его волчьего обличия. — До сих пор никто не пострадал, так что к чему эти волнения? Римус подергивался от истерики и молчал, пытаясь собраться с мыслями. Он смотрел на друзей и не понимал, почему же они не гонят его, не оскорбляют и не принижают, а самое главное — остаются его друзьями. Сириус горячо и долго уверял приятеля в преданности всех мародеров, пока Питер непременно со всем соглашался, а Джеймс молча сидел рядом с ними, устремив свой взгляд куда-то в сторону. Дело было не в том, что он сомневался в словах лучшего друга, просто в голове его с лихорадочной быстротой вырисовывался план: сложный, ненадежный, опасный, и тем не менее просто гениальный план. — Придумал! — во весь голос выдал Джеймс, прервав их разговор. — Мы станем анимагами! Он слегка пихнул Сириуса локтем в бок, не сомневаясь в его поддержке. — Это просто великолепная идея! — без раздумий согласился паренек. — Тогда мы сможем скрасить одиночество нашего волчонка в полнолуние! — Точно, оборотни ведь не вредят животным! — с таким же энтузиазмом выступил Питер. Напряженная для всех сцена переменилась, и комната Мародеров наполнилась яркими, положительными эмоциями, придавая всей картине радостное и светлое звучание. Будто и не было того душераздирающего разговора, страха и беспокойства. В их идеи не было сомнения. Какой бы сложной она не была: решение было принято в ту же секунду, после ее оглашения. Римус молчаливо наблюдал за своими друзьями, весело переговаривавшихся друг с другом. Они поддержали его, и никто даже не задумался разрушить узы их отношений. Римус, который думал, что их дружбе настанет конец — растрогался, проронил последние слезы, и с улыбкой слушал их абсурдную идею. Он даже не хотел отговаривать друзей от казалось бы, неосуществимого плана. Он просто наслаждался их воодушевленным смехом, расслабленной атмосферой, и невероятно трогательной поддержке в свою сторону. Дело предстояло не из легких. Даже несмотря на то, что кроме Петтигрю, Мародеры являлись одними из лучших студентов своего курса — стать анимагом было сложно, не под силу многим, даже взрослым волшебникам. Необходимо следовать каждому пункту, иметь огромное терпение и силу воли. Друзья долгими ночами изучали способ превращения, и несмотря на свой юный возраст — многосложность и опасность были им не страшны. — Вы точно в этом уверены? — с беспокойством переспрашивал Римус каждый раз, когда узнавалась новая возможная угроза в освоении искусства анимагов. — Я очень за вас переживаю. У меня сердце не на месте… — Ты в нас не веришь? — ухмыльнулся Сириус. — Не отговаривай нас, ибо я не позволю тебе больше одиноко терзать себя в этой жуткой хижине. Римус быстро понял, что отговаривать друзей бесполезно, и с интересом следил за всеми событиями. По правде говоря, он не верил в то, что им удастся реализовать свои намерения, но все равно был им бесконечно благодарен, за такую искреннюю инициативу помочь ему. В середине третьего курса — Мародеры от теории приступили к практике. Они выкрали листы мандрагоры в кабинете травологии, и на протяжении целого месяца (от полнолуния до полнолуния) держали его во рту. В первые дни было тяжко: постоянно хотелось вынуть плотный лист, проглотить или прожевать с едой, но трое товарищей справились с этим заданием, в процессе удивляя всех своей невнятной речью и припухлостью в щеках. В полнолуние они вынули лист, и вложили его в наполненную слюной хрустальный фиал, собираясь поставить его под яркий лунный свет, которого к огромному сожалению не было в ту облачную ночь. Пришлось начинать все сначала, и еще один месяц проходить с колющимся листом мандрагоры во рту. Эта неудача жутко разозлила троицу, но не развеяла вдохновение осуществить свою задумку. Второй лист мандрагоры проносили также тяжело, но снова справились. Следующее полнолуние не подвело, и выдалось достаточно ярким, как им было необходимо. Они проделали все те же махинации с хрустальным фиалом, поставив его под прямые лучи лунного света, и добавили собственные волосы, серебряную чайную росу и куколку бабочки «мёртвая голова». Они поместили чаши в темные места, не смея их трогать до грозы, ожидание которой затянулось на несколько недель. Дождавшись угрюмую погоду — все трое вернулись к своим чашам, и произнесли сложнейшие заклинания. Зелье приобрело кровавый оттенок, что означало их верное следование предыдущих шагов. Первая трансформация проходила в запретном лесу, подальше от школы: место не из приятных, но другого выбора не оставалось. Друзья одновременно произнесли все те же сложные заклинания и выпили зелье. Благо Римусу не пришлось наблюдать их перевоплощение, которое выдалось крайне болезненным и пугающим. Они падали на колени и хватались за сердце, пугаясь такому двойственному и сильному сердцебиению, но их решимость не померкла даже тогда. В голове им четко представилось животное, в которое им предстояло превратиться: У Джеймса — красивый и гордый олень, у Сириуса — лохматый, большой пес, а у Питера — маленькая, но толстая по своей комплекции крыса. Одежда их слилась с кожей и стала единым целым с мехом. Боль прошла, и троица сосредоточилась, избежав паники и сопротивление, дабы разум животного не взял над ними верх. У них все получилось. На утро, правда, им было совсем неудобно предстать друг перед другом голышом, но они позаботились об этом заранее, оставив запасную одежду рядом с визжащей хижиной, в которой их с нетерпением ждал Люпин. Они счастливо обнимались, гордились собой, и долго вещали четвертому другу все детали их первой прогулки по запретному лесу в виде зверей. Люпин больше не был одинок. Друзья сопровождали его каждое полнолуние, весело и беззаботно разгуливая в самой глуби таинственного леса, ничего не страшась. Они являлись не просто друзьями — они стали семьей. С того самого дня и появились их личные прозвища: Лунатик, Сохатый, Бродяга и Хвост. Возвращаясь в настоящее — Джеймс и Римус с достоинством переживали этот день. Парень поддерживал друга как только мог, собрав в себе всю возможную активность и позитив. Он порядком устал, но держался, несмотря на постоянную сонливость. Он вел себя максимально спокойно на уроках, а в свободное время разговаривал с Лунатиком, вещая ему о всяких глупостях, лишь бы он снова не закрылся и не ушел в себя. Джеймс оставался в приподнятом настроении, еле как дожидаясь окончания последнего урока, после которого им предстояло узреть свое законченное, чудесное изобретение. Перетерпев последний урок защиты от Темных искусств — друзья побежали в гостиную своего факультета, решив пропустить ужин. — Куда мы так торопимся? — удивился Лунатик, пытаясь угнаться за спортивным и быстрым другом. — Скоро узнаешь! — возбужденно заявил парень, пробегая по лестницам быстрее самой скоростной метлы. — Ты просто обалдеешь, клянусь тебе! «Эти придурки наверное сидят прямо в гостиной, » — предположил Джеймс, не желая испортить сюрприз. Парень остановился, подбежал к другу, зашел за спину, и крепко прикрыл его глаза ладонями. — Сохатый, что вообще происходит? — заволновался он. — Мне стоит пугаться? — Никак нет, — весело заявил юноша, ведя его по лестнице вверх. — Тебе понравится, обещаю. Друзья подошли к портрету Полной дамы и произнесли пароль, после чего вошли внутрь. Джеймс вел приятеля поспешно, чуть ли не толкая слепого в неизвестность, не давая возможности устойчиво держаться на ногах. Предположение оказалось верным, ведь в гостиной прямо за большим столом сидели одинокие Хвост и Бродяга, на всеобщем обозрении склонившись над двухметровой картой с крайне серьезными лицами. Они не сразу заметили вошедших и сильно испугались предположив, что их спалил кто-то из посторонних. — Вы бы еще во внешнем дворе занимались нашими секретными делами! — Джеймс зажмурился и скривил лицо, саркастически приподняв уголки губ. — Тут никого нет, и не будет еще час! — воскликнул Сириус, раздражившись из-за своего же испуга. — Чем вы тут занимаетесь? — ничего не понимая спросил Люпин. — Значит местоположения учащихся до сих пор не появилось? — Джеймс и остальные проигнорировали Лунатика. — Появилось, но я не сыскал надобности следить за вами прямо сейчас! — Да что тут творится?! Римус грубо скинул руки приятеля со своего лица, и тут же его взгляд упал на знакомый пергамент, выпрямлено разложенный на весь стол. Он застыл на месте, не веря своим глазам. Парень подошел ближе, пытаясь убедиться — не показалось ли ему, что на бумаге что-то движется. Сотня табличек с именами над маленькими следами от чернильных ботинок передвигались по всему нарисованному Хогвартсу, который выглядел полностью доработанным умелыми руками Питера. — Но… но вы сказали, что она будет готова только через месяц… — с улыбкой изумился Лунатик. — Если ты не понял, то сюрприз! — радостно выкрикнул Джеймс, раскинув руки в разные стороны. — Сюрприз! — поддержал его Питер, поаплодировав вместе с друзьями. Римус уселся за стол, с бесконечным интересом рассматривая карту. На ней были вырисованы все закоулки замка и территория вокруг него, а также секретные ходы, о которых знали только Мародеры. Он сразу же обратил внимание на Гремучую иву и его тайный ход под ним, ведущий прямиком в Визжащую хижину. Парень не мог налюбоваться волшебным изделием, не в силах даже представить, сколько всего заклятий пришлось перепробовать друзьям, чтобы сделать ее такой. Скорее всего, тут была задействована усиленная форма заклинания «Ревелио», а также гомункулусовы чары, позволяющие отслеживать перемещение каждого человека. — Смотри и запоминай, — Сириус откашлялся, и дотронулся до пергамента волшебной палочкой. — Шалость удалась! — и карта исчезла. В скрытом виде она выглядела как обычный кусок старого пергамента. — Эй, я не насмотрелся! — забунтовал Джеймс, подделав по-детски обиженный тон. — Покажи, как ее проявить! — А то ты не знаешь! — усмехнулся Бродяга, снова направив палочку на карту. — Твоя фраза, вообще-то. Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость. На месте прикосновения волшебной палочкой начали проявляться чернила, красиво расплывающиеся в разные стороны, создавая образ целого замка и узоры, которые умело изобразили творческие руки Питера. В самом верху пергамента оставалось пустое место, создавая неприятную пустоту, которую вряд ли оставили просто так. — Сохатый, я предлагаю тебе внести свои коррективы. Хвост протянул другу чернильницу с перьевой ручкой, великодушно давая ему возможность украсить карту своим красивым почерком. Джеймс с гордостью принял предложение и уселся рядом с Люпином, близко склонившись к пергаменту, пытаясь точнее сформулировать мысль. В итоге, на карте было написано следующее: Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост! Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют свое новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ — Мое прозвище идет первым, — тихо произнес Римус, еле сдерживая растроганное смятение. — Неужели вы правда сделали ее ради меня?.. — А как же иначе, — произнес Сириус, с очень доброй улыбкой. Друзья всегда стремились исследовать территорию школы, используя мантию-невидимости Джеймса, с которой они уверенно бродили по ночам. Не нашлось бы человека, знавшего Хогвартс лучше, чем Мародеры. С момента, когда болезнь Римуса стала известна их компании — троица проявила желание помочь их дорогому другу, облегчив его мучительные ночи в полнолуние. С большим усилием они смогли стать анимагами в столь юном возрасте, но любопытные взгляды и жалобы всегда действовало им на нервы. Необходимо было создать вещь, позволяющую отслеживать передвижение всех учащихся в том или ином месте, через которое можно было пройти без лишних преград. Карта даже показывала привидений, анимагов, животных и смутьянов, использующих оборотное зелье. — Смотрите, Бертрам Обри уже час в туалете сидит, — засмеялся Питер, указывая на его табличку с именем, бездвижно зависшую в туалетной кабинке. — Боже, спаси и сохрани его. — А Регулус в библиотеке что-то долго ошивается, совсем рядом с запретной секцией. Желаю ему «удачи» на темном пути, чтобы мамочка похвалила, — сурово проговорил Блэк, внимательно наблюдая за именной табличкой. — Надеюсь его поймает Филч, — Хвост небрежно усмехнулся. Сириус бросил на него хмурый взгляд. Ему не нравилось, когда кто-то помимо него отзывался плохо о его младшем брате, но открыто признаться в этом не мог. — Кстати говоря, — начал Люпин. — А вдруг кто-то найдет эту карту и попытается выявить ее секреты? Не может ведь она быть идеальной. — Уверяю тебя, что никто не сможет проявить ее, не произнеся нужных слов, — заверил его Джеймс. — Но знаете, в нашем духе было бы оттолкнуть нежелательных сыщиков от нашего сокровища, согласны? — И что ты предлагаешь? — с фанатичным вниманием обратился к нему Питер. — Наградить карту характером, вот что! Заколдовать ее на вечное отбивание любопытства нашего заклятого врага! — Действительно, — Римус не мог не согласиться. — Снейп ведь не оставит попыток найти на нас какие-нибудь компроматы, и возможно когда-то наткнется на нашу карту. — Чем оскорбительнее, тем лучше! — Сириус возбужденно вошел в азарт. — Нужно удостоить карту осознанностью, чтобы она всегда была осведомлена в том, к кому обращается и в каком времени. Пусть оскорбляет всех любопытных, пытающихся открыть наши тайны без пароля, но для Северуса нужны специальные, личные оскорбления. — А как это сделать? — удивился Петтигрю, даже не подозревая о таких возможностях. — Я видел, как отец заколдовывал картины в нашем доме, чтобы они могли желать нам доброго утра или спокойной ночи, но чары удивительны, и даже одарили их способностью обижаться, когда мы не обращаем на них внимание. Джеймс взмахнул волшебной палочкой и произнес никому неизвестные заклятия, заставляя карту светиться от используемых на ней чар. Он четко сфокусировался, вспоминая то, как делал это его отец. Мародеры с интересом наблюдали за его действиями, перебирая в голове всевозможные варианты оригинальных оскорблений. — Лунатик, ты первый, — сказал Джеймс, продолжая наводить на карту заклятие. — Мне обращаться именно к Снейпу, или абстрактно предположить, чтобы я сказал недоброжелателям? — Обращайся к Нюниусу, и искренне. Карта сама поймет, какой характер твоих слов. Римус улыбнулся. Он немного помолчал, подумал и решил, что не хочет обижать кого-либо. Ему хотелось быть более корректным в своих словах, и при этом дать понять, что любопытному постороннему здесь не рады. — Мистер Лунатик приветствует Северуса Снейпа и нижайше просит не совать длинного носа не в свои дела. — Ууу… Какой ты добрый, — усмехнулся Джеймс, хотя вся компании ожидала чего-то подобного. — Мистер Сохатый присоединиться к мистеру Лунатику и хотел бы только прибавить, что Снейп урод и кретин. — Джеймс, какой ты злой! — воскликнул Римус, при этом широко улыбаясь. — Полностью согласен. Никакого уважения, — Сириус саркастически помотал головой, еле сдерживая смех. — Чего это вы на меня налетели! — с усмешкой возмутился парень. — Бродяга, ты у нас больше всех его ненавидишь, так что не строй из себя святого! — Я могу быть более утонченным, если захочу, — гордо заявил он. — Мистер Бродяга расписывается в своем изумлении, что такой идиот учится в Хогвартсе. — Сдержался, чтобы волчонка не расстраивать, — предположил Сохатый, скептически смотря на него, приподняв брови. — Теперь я, теперь я! — нетерпеливо вмешался Питер. — Мистер Хвост кланяется Снейпу и советует ему, чертовому неряхе, вымыть наконец голову! Высказывание парня заставило всю компания разразиться диким смехом. Сириус чуть ли не упал со стула, схватившись за живот, а Джеймс расхохотался громче всех, восхищаясь самым наикрутейшим оскорблением, которое только мог слышать от Петтигрю. Даже Люпин не смог сдержать откровенный гогот. Веселое времяпровождение прервало приближение нескольких гриффиндорцев к гостиной. Мародеры быстро собрали карту и поспешили отлучиться в комнату от посторонних взглядов. Целую ночь они рассматривали карту, пытаясь отыскать нарушителей правил, разгуливавших ночью по школе, но никто кроме них не осмеливался на такое бунтарство. Можно было составлять сюжет перемещения Филча по Хогвартсу, надеявшегося поймать хоть кого-то в пустых коридорах Хогвартса. Друзья обсуждали всякие компашки, отказывающихся ото сна, чтобы повеселиться в общих гостиных. Они увлеченно следили за всем, не в силах оторваться от карты, но Сохатый почувствовал сильную усталость, вспомнив о том, что не наблюдал здорового сна уже третий день. Он лег спать. Необходимо было набраться сил для завтрашнего полнолуния, которое, как казалось ничему не подозревающему Джеймсу, должно пройти без каких-либо проблем…