Сегодня, завтра, всегда

Каменные стены расширялись под натиском учеников. Их было так много, что в толпе стало бы легко потеряться. Профессора предпринимают тщетные попытки дисциплинировать своих подопечных, но им слишком хочется отдохнуть от бесконечных правил и уроков, день за днем сменяющих друг друга. Джеймс прекрасно понимал эти чувства. Он как никто другой относился с трепетом к моментам, когда ты освобождаешься от своих обязанностей, и бежишь прямиком к полю для квиддича, чтобы посмотреть за очередной интереснейшей игрой. Но больше всего ему нравилось самому быть участником соревнования, и с нетерпением ждать выхода на поле, показав всем свои невероятные возможности. К большому сожалению, он не был сейчас в этой толпе, а лишь наблюдал со стороны, внимательно разглядывая карту Мародеров. Таблички с именами учеников заслоняли друг друга, но совсем скоро оказывались за пределами школы. Лишь немногие предпочитали оставаться в стороне, и не присутствовать на матче. Обычно это были редкие тихони без единого друга, или же Северус Снейп, в отдельной категории. Джеймс смотрел на эту громадную толпу и улыбался, наблюдая за Сириусом и Питером, которых нещадно прижимали к стене, не давая двинуться с места. Он чувствовал сожаление, потому что не мог находиться сейчас рядом с друзьями, и своими глазами узреть очередной захватывающий матч. Тем не менее, его больше интересовала своя же затея с оборотным зельем, а еще сильнее интриговал вопрос: о чем же могут разговаривать Лили и Римус наедине. Джеймс как мог старался не смотреть на их местоположение, но не был в силах оставлять без внимания эту странную ситуацию. Пара находилась в теплице, и вокруг не было ни души. Они могли делать все, что только пожелают, и это действовало Поттеру на нервы. Он понимал, что Римус не будет уводить у него потенциальную девушку, и скорее всего не ответит ей взаимностью, если она вдруг решит признаться в своих чувствах… Но почему Лили вообще им заинтересовалась? Римус ведь никогда не уделял ей повышенного внимания, и не давал никаких намеков, как это делал Поттер. Джеймс не мог перестать думать об этом, но время поджимало, и коридоры Хогвартса быстро опустели. Парень скоро спохватился, чтобы отвлечься от дурных мыслей, и начал собираться на свое сольное задание. Он решил не брать дубликат женской формы как в прошлый раз, а надеть свою уличную одежду, состоящую из свитера с надписью «Гриффиндор», и обычные штаны. В сосуде оставалось совсем немного оборотного зелья, и он понятия не имел, сколько времени ему хватит на разговор со Снейпом. Если он вдруг начнет возвращать свой облик раньше, чем планировал, и не успеет даже добежать до надежного места — женская юбка не будет позорить его перед полтергейстами и волшебными картинами. Школьная мантия в любом случае скроет его наряд, и Снейп не сможет догадаться, что перед ним не его близкая подруга. Джеймс влил оборотное зелье в горло, и почувствовал те же неприятные ощущения, что и в первый раз. Но по крайней мере, он был уже готов к ним. Его крутило не долго, и боль не была такой яркой. Он превратился достаточно быстро, но радостно ему от этого не было. Возможно, это говорило о том, что женский облик продержится на нем совсем недолго, и у него не так много времени на совершение своего плана. Джеймс сделал несколько подворотов у штанов, так как они висели до пола на женских худых ножках, и накинул на себя школьную мантию, скрывшую ото всех его одеяние. Парень заглянул в карту Мародеров и убедился, что Римус и Лили до сих пор о чем-то беседуют в теплицах, а Снейп одиноко сидит во внешнем дворе, находившимся в противоположной стороне от них. Джеймс решил, что его шансы быть разоблаченным практически равен нулю, и отправился навстречу своему ненавистному Слизеринцу, а точнее на возможное перемирие с ним. Нужно было торопиться, но это не помешало Джеймсу заглянуть себе под свитер, и несколько минут рассматривать женскую грудь, возбужденно фантазируя себе всякие непотребства, как выразился бы Римус. Парень с азартом бежал по опустевшим коридорам Хогвартса, представляя себе то страстную Лили Эванс, и ее подтянутую грудь, то слова благодарности, исходящие прямиком из уст Снейпа. Обе эти мысли будоражили его до глубины души. Он добежал до внешнего двора, из которого дул приятный прохладный ветерок, и сразу же отыскал глазами Северуса, сидевшего на скамье в абсолютном одиночестве и тишине, которое Джеймс так и нарывался нарушить. — Нюни… — он откашлялся. — Северус! — его голос эхом пронесся по всем открытым коридорам, и от громкого возгласа вздрогнули даже полтергейсты, пролетающие рядом. Снейп испуганно дернулся и тут же обратил внимание на знакомый голос, но на лице его не возникло той же улыбки, что Джеймс видел в прошлый раз. Вместо этого, в нем читалось легкое волнение, и какая-то еле уловимая грусть, которую он не понял. Такое выражение лица ему еще не доводилось видеть на своем враге. Сейчас оно было каким-то особенным. Как-будто он потерял что-то дорогое, и это что-то вызывало у него сильные эмоции, которые выдавали его печальные, глубокие глаза. Снейп не сразу решился подойти к своей подруге. Он немного помялся, осматриваясь по сторонам, и все же собрал книжки в сумку, которые только что читал, и направился к Лили, растеряно ждущей его в коридоре. Выглядел Снейп не важно. Круги под его глазами стали еще темнее, и судя по его уставшему виду, спал в последнее время он очень плохо. Джеймс прекрасно его понимал. Ему тоже было тяжело засыпать после той страшной ночи, и кошмары преследовали его каждый раз, когда ему удавалось провалиться в сон. Несмотря на нездоровый вид, смотрелся он довольно опрятно, и волосы были чистыми, придавая объема, что в его образе и правда было удивительно. Как показалось Джеймсу — моет он их только тогда, когда знает, что никто его таким не увидит. Он будто из принципа не хотел привлекать к себе внимание, ведь не важно, чистым или неряшливым он будет казаться, над ним все равно посмеются. Мародер и сам вразумил, что не смог бы сдержаться, чтобы не шутить как минимум целый день о его первом в жизни соприкосновением с водой. — Я думал, что ты не разговариваешь со мной, — сказал Снейп, стараясь сделать голос более безразличным, но не получилось. Джеймс замешкался. Он совсем не понял, о чем говорит Слизеринец, и тупо молчал не зная, что ответить. Эти слова стали для него неожиданностью, ведь он предполагал, что разговор их завяжется быстро и непринужденно. Судя по всему, между парой друзей произошел некий конфликт, о котором он не знал. — С чего ты решил? — неуверенно спросил Джеймс, неловко улыбаясь. — Ты неделю меня игнорировала, — промолвил Снейп, не отрывая глаз от подруги. Несмотря на то, что парень держался на расстоянии от нее, и голос его звучал очень печально, в нем чувствовался еле заметный трепет и радость оттого, что Лили решила с ним пообщаться. Время тянулось. Снейп явно не готов был поддерживать диалог. Оно и понятно. Подруга ведь сама подошла к нему о чем-то поговорить, но вместо этого не может произнести ни слова. Джеймс долго молчал, пытаясь подобрать слова, и вдруг вспомнил, что неделю назад он заметил что-то странное между Северусом и Лили. Ему пришлось покопаться в памяти, чтобы вспомнить все события, произошедшие за день до той страшной ночи. Девушка и правда игнорировала своего друга, и это было заметно даже на карте Мародеров. Было понятно, что дело в ситуации с Мэри МакДональд, из-за которой Лили погрузилась в глубокую неприязнь к Слизеринцам, с которыми общался Снейп. — Твой круг общения меня напрягает, — твердо произнес Джеймс, уверенный в том, что Лили бы ответила также. — Меня твой тоже не устраивает, но я не готов тебя бросать, — язвительно отозвался парень, совершенно не видя смысла в словах своей подруги. Джеймс опешил. Он не ожидал, что вместо ожидаемого разговора они будут спорить о таких личных вещах. У него даже не было возможности импровизировать, чтобы перевести тему. Северус явно был зациклен на их конфликте, и не желал говорить ни о чем другом. — По-моему, твои дружки хотят стать Пожирателями смерти, — начал Джеймс, лишь бы не молчать. — И не говори, будто сам не знаешь. — Почему тебя это волнует? — нахмурился Снейп, и тем не менее, с девушкой он старался держаться спокойно, и говорить очень размеренно и осторожно. — Я не хочу, чтобы ты стал таким же! Как ты не понимаешь, Северус?! — выпалил Джеймс на тон выше. — Пожиратели не такие плохие, как все о них думают, — уверенно произнес он. — Кто тебе это сказал? — искренне разозлился Джеймс. — Брат Сириуса, не так ли? Его семья постоянно за них вступается! — Откуда ты его знаешь? — удивился Снейп, и взгляд его вдруг стал подозрительным. — Его отсталый брат подсказал? — Не называй так Сириуса! Женский крик эхом раздался по округе, да так, что на него сбежались полтергейсты, а из углов начали виднется чьи-то любопытные глазки. Поттер смутился, и тут же закрыл рот. Он схватил Северуса за руку и потащил за собой, подальше от возможного скопления живых и неживых слушателей. — Извини, я не хотела кричать, — сказал Джеймс, крепко сжимая его ладонь в своей. — Ничего, не бери в голову, — успокоил ее парень, покорно следуя за ней. Они брели через школьный двор, держась за руки, и Джеймс снова вспомнил то тепло, которое почувствовал в ту страшную ночь. Приятное, особенное тепло. Тогда ему казалось, что это ощущение возникло исключительно из-за радости спасения своего врага, но сейчас оно было точно таким же, и не померкло ни на миг. Парень удивился, и был ошеломлен от самого себя, потому что это чувство, как и в прошлый раз, было очень приятным, и ничуть не мерзким и отталкивающим, каким должно было быть на самом деле. Ведь это был Снейп. Именно его руку держал в своей Джеймс, и ему должно быть тошно от этого, но ничего подобного он не ощущал. Проходя по коридору, они вышли во двор, и неторопливым шагом смогли оторваться от всех желающих подслушать их разговор. Вокруг было пусто. Джеймс не сразу решился отпустить его руку, и скорее отдернул ее словно от огня, когда почувствовал, как большой палец Снейпа нежно поглаживает его ладонь. — Извини, — смутился Северус, почесав затылок. — Я просто скучал по тебе… Вот и… Прости. — Ничего, — успокоил его Джеймс, увлеченно смотря за его реакцией. Ему вдруг захотелось по привычке разлохматить свои волосы, даже несмотря на то, что поблизости не ходили девушки, и он сам не был собой. Красоваться было не перед кем. — Я тоже скучала, но Сев, так больше продолжаться не может. — Объясни мне, в чем дело, — со вздохом произнес парень, но его голос не был безразличным. Он правда хотел знать о чем думает его подруга, но не понимал ее. — Ты связался с плохой компанией. Это они подтолкнули тебя пробраться в запретную секцию. — Ничего подобного. Я сам туда пошел. — Чтобы изучать темную магию, — Джеймс закатил глаза. — Одно хуже другого. Такими вещами хорошие люди не занимаются, а я с нехорошими иметь дело не хочу. Джеймс в теле Лили и Снейп брели через школьный двор и спорили, стараясь сдерживаться с своих выражениях. Сложнее приходилось Мародеру, ведь он привык разговаривать громко, и с упорством доказывать свою точку зрения, добиваясь своего. Но нужно было придерживаться тактичности Лили. Изначально у него не было цели конфликтовать с ним, и этот разговор был бессмысленным, но он его продолжал. Джеймс сам не заметил, как увлекся этим спором. — Я-то думал, мы друзья, — сказал Снейп. — лучшие друзья. Его голос вдруг стал таким печальным, что Джеймсу стало не по себе. Он и представить себе не мог какого это, чувствовать возможную потерю единственного друга, но предполагал, что это очень страшно. — Мы и есть друзья, Сев, — мягко произнес он, — Но мне не нравятся люди, с которыми ты связался. Прости, но я не выношу Эйвери и Мальсибера. Мальсибер! Ну что ты в нем нашел, Сев? Он же подонок! Ты знаешь, что он на днях пытался сделать с Мэри Макдональд? Джеймс в теле Лили остановился у колонны и прислонился к ней, глядя в худое, бледное лицо собеседника. — Да ерунда это, — сказал Снейп. — Он хотел просто посмеяться, и все… — Это Темная магия, и если ты считаешь, что это смешно… — Ну а то, чем занимаются Поттер и его дружки? — спросил Снейп. Щеки у него порозовели при этих словах, он был не в силах сдержать досаду. — При чем тут Поттер? — с интересом поинтересовался он сам. — Они где-то шляются по ночам. И с Люпином этим что-то странное творится. Куда это он постоянно уходит? — Он болен, — грустно ответил Джеймс. — Говорят, он очень болен. — Ага, заболевает каждый месяц в день полнолуния? — Я знаю твою теорию, — холодно откликнулся парень, стараясь отгородить его от этих мыслей. — Но почему это тебя так волнует? Тебе-то какое дело, чем они занимаются по ночам? — Я просто хочу показать тебе, что не такие уж они замечательные, какими их, похоже, все считают. Несмотря на всю свою оставшуюся неприязнь, Джеймс покраснел под его настойчивым взглядом. Ему никогда раньше не приходилось так долго держать с ним зрительный контакт, вглядываясь в удивительно черные как ночь глаза. Он не смог сдержаться, и все-таки поправил свои рыжие волосы, заправляя их за ухо. — По крайней мере они не применяют Темную магию. — Джеймс понизила голос, пытаясь сконцентрироваться на разговоре, и вернуть всю свою строгость. — А ты просто неблагодарный. Я знаю, что случилось однажды ночью. Ты полез в тот туннель под Гремучей ивой, и Джеймс Поттер спас тебя от того, что там подстерегало… Лицо Снейпа исказилось, теперь он захлебывался словами: — Спас? Спас? Думаешь, он разыгрывал героя? Он спасал свою шею и своих друзей! Ты ведь не… Я… Я тебе не позволю… — Не позволишь мне что? Ярко-зеленые глаза сузились. Снейп мгновенно сбавил тон. — Я не то хотел сказать… Просто я не желаю, чтобы тебя дурачили… Он за тобой увивается, Джеймс Поттер… Ты ведь нравишься ему! — Похоже, эти слова вырвались у Снейпа помимо его воли. — А он вовсе не то… что все думают… чемпион по квиддичу… — Обида и неприязнь рвались из Снейпа сбивчивыми словами, и Джеймс все выше и выше подымал брови, не ожидая когда-либо увидеть такую ревность со стороны невозмутимого Слизеринца. Он не смог отрицать того факта, что эта новая эмоция, которую он изучил в поведении врага, очень ему приглянулась. — Я знаю, что Джеймс Поттер — безмозглый ублюдок, — с тяжелым вздохом прервал он Снейпа, решив пойти ему на уступок. — Можешь не трудиться мне это объяснять. Но юмор Мальсибера и Эйвери — это безобразие. Безобразие, Сев. Не понимаю, как ты можешь с ними дружить. После этих слов, лицо Снейпа в мгновение ока изменилось. Он еле сдержался, чтобы не улыбнуться во весь рот, и просто замолчал, довольно и горделиво ступая вперед. Джеймсу показалось, что его выпадов против Мальсибера и Эйвери Снейп уже просто не слышал. Стоило ему отозваться пренебрежительно о самом себе, его напряжение как рукой сняло, и теперь он шагал рядом с ним совсем другим, упругим шагом. Мародера это не устроило. Ему не хотелось прерывать разговор, ведь он не добился того, чего хотел изначально. — Сев, я понимаю, что ты ненавидишь Поттера, но лично я благодарна ему за то, что он спас тебе жизнь, — сказал парень, шагая рядом с ним позади, пронзительно глядя ему в спину. Слова его растворились в пустоте, и Снейп их не слышал. — Кстати, а почему ты не пошла на квиддич? Гораций Слизнорт вроде не устраивал никаких тайных встреч, — сказал он, с улыбкой поглядев на подругу. — При чем тут это? — возмутился Джеймс, слегка нахмурившись. — Знаешь, мы разговор не закончили, так что… — Не хочешь спуститься в подземелье? — перебил ее Снейп, витая в облаках. — Побудем в гостиной, как в прошлый раз. Или можем пойти ко мне в комнату. Там вообще никого нет. — Сев, ты меня слышишь? — он начинал злиться. — Я хочу поговорить о случае той ночью. — Забудь, все ведь обошлось, и я жив, — его мечтательная улыбка раздражала еще больше. — Кстати, на следующей неделе мы можем сгонять в Хогсмид. Я давно там не бывал. Я куплю тебе сладостей, или еще чего. — Почему ты такой неблагодарный?! — внезапно закричал Джеймс женским, высоким голосом, заставив Снейпа вздрогнуть. — Поттер спас тебе жизнь, а ты даже не хочешь признаться в этом! Он рисковал собой ради тебя. Тебя! — его голос становился все громче, а глаза Снейпа все шире и шире. — Он был готов принять любое наказание, чтобы уберечь тебя от опасностей! Он полез в эту чертову Визжащую хижину, и делал все ради твоей безопасности, но даже тогда ты отталкивал его! Почему ты не можешь просто признать это, и хоть как-то его отблагодарить?! — остановившись, Джеймс жадно хватал воздух, со злостью смотря на своего собеседника. Он не ожидал, что его эмоции таким жестким порывом вырвутся наружу. До этого момента у него даже не было осознание того, насколько на самом деле эта тема была для него важна. — Откуда ты… о Визжащий хижине… Джеймс остолбенел. Он тут же осознал свою ошибку. Снейп заметно напрягся, и все его тело сжалось в готовности что-то предпринять. Он сильно сощурил брови, и глядел на подругу словно на незнакомку. Его вид вдруг стал таким устрашающим и враждебным, что по коже у Мародера пробежали мурашки. Он хотел бы что-то сказать, оправдаться хоть как-то, но было поздно. — Ты не Лили, — тихо и неуверенно произнес Снейп, но эти слова заставили Джеймса ужаснуться. Внутри него поднялось страшное волнение, и он вдруг задумался о времени. А сколько прошло с тех пор, как он пил зелье? Джеймс не ответил. Нужно было бежать. Он только хотел развернуться, как вдруг заметил движение руки Снейпа, медленно опускающуюся к своему карману, в которой лежала его палочка. Джеймс быстро среагировал и выхватил из кармана мантии словно шпагу свое оружие, нацелившись на соперника. — Экспелиармус! — Экспелиармус! Оба заклинания ударили друг в друга, и палочки обоих разлетелись по разным сторонам. Палочка Снейпа отлетела в сторону Джеймса, и наоборот. Парень в женском теле тут же поднял ее, приготовившись к следующему нападению, но его не последовало. Слизеринец неподвижно смотрел себе в ноги, точнее в то место, куда приземлилась палочка Джеймса. На теле его выступил пот. Он ужаснулся, и постыдился своего же глупого поступка, разоблачившего его. — Эта палочка… Быть не может… Ты… Строить предположение было ни к чему. Женское лицо уже начало бурлить, и прежний облик стремительно возвращался. Парень мгновенно вытянулся в росте, и одежда слегка обтянула его тело. Зрение снова вернулось в прежнее состояние. Парень тут же вынул очки из кармана своей мантии, чтобы быть готовым к бою, но и его не последовало. Вместо этого, наступила тишина. Гробовая, безумно тяжелая тишина. Джеймс Поттер, собственной персоной предстал перед Снейпом, никак не ожидавшего такого подвоха. Парень стоял неподвижно, в шоке смотря на своего врага. В первые секунды он просто не мог поверить во все происходящее, и даже гнев не накрыла его с головой. В нем читалось что-то другое. Что-то куда более тяжелое. То, что приносило боль. Сильную боль. Джеймс вдруг почувствовал себя предателем, ведь как бы Снейп его ненавидел, он никак не мог ожидать от него такого отвратительного поступка, а ведь до этого момента он даже не думал, что поступает плохо. — Ты перенял облик Лили… — тихо, почти шепотом произнес Северус, попятившись назад. — Ее тело… Ты осквернил ее! — эмоция злости окунулась в его лицо словно по взмаху палочки. — Как ты посмел! Как ты посмел использовать ее против меня?! — С…Снейп, давай поговорим, — запинаясь попросил его Джеймс, но он не слушал. — Я все расскажу директору! Тебя исключат, и ты больше не посмеешь приблизиться к ней! Снейп развернулся, и начал быстро отдаляться от своего врага. Джеймс стоял на месте, и смотрел ему в спину, задыхаясь от волнения. То что он сделал — не простительно. Он не сможет отвертеться. Его ждет наказание. Даже Альбус Дамблдор не сможет вечно покрывать его. Джеймс сжал руки в кулаки, и как бы он не хотел применять этот жестокий ход, ему пришлось это сделать: — А перед этим все узнают, что ты донашиваешь шмотки своей матери! — закричал ему вслед Джеймс, и парень тут же остановился. — И про твоего магла отца расскажу, и про твою любовь к Лили! Расскажу обо всем, ты меня понял?! Снейп остановился. Какое-то время он стоял спиной к парню, и его лица не было видно. Тем не менее, плечи его высоко поднимались и опускались из-за тяжелого, прерывистого дыхания. Он медленно повернулся к нему, и Джеймс обомлел. Глаза Северуса странно блестели, и кожа его стала бледнее прежнего. — Так в тот день… — осознание заставило его ужаснуться. — А я то думал, почему Лили так странно себя вела… Это был ты… Ты специально… Джеймс тяжело взглотнул. Стыд и вина невыносимо терзали его изнутри. Он хотел быть честным с ним, признаться в том, что на самом деле, в его действиях не было никакого злого умысла. Он просто хотел узнать Снейпа получше. Понять, могут ли они действительно помириться. Джеймсу и правда понравился настоящий Северус. С того самого дня, как он впервые выпил оборотное зелье, он горел желанием узнать, какие же магловские книги он читает, что за музыку слушает, и какие еще чувства и эмоции он мог бы узреть в его исполнении. Джеймс очень хотел признаться ему в этом, но не мог. Страшное чувство стыда сжирало его изнутри. Он был полностью опозорен, и его честность казалась жалким оправданием за свои отвратительные действия. Тем более, он держал в голове то, что изначально в его планах действительно входила сборка грязных секретов, которые можно было бы использовать против Снейпа. — Это останется между нами, — твердо заявил Джеймс жестоким, грубым тоном. — У нас обоих есть компроматы друг на друга, и лучше, чтобы они так и оставались тайными. Ты меня понял? — голос его еле заметно дрожал. Некоторое время, они просто смотрели друг на друга, и тяжелое молчание давило на них с тяжелой силой. Глаза Снейпа выражали враждебность. Ничего необычного, но это чувство обострилось в тысячи раз сильнее. Джеймс старался подделать это выражение, но даже если бы старался изо всех сил, ему бы не удалось передать эту ненависть. Он даже подумать не мог, что может заставить кого-то так сильно презирать самого себя. Ему вдруг вспомнился взгляд Снейпа во время того, как он рассказывал ему о своем отце, и понял, что даже тот взгляд не выражал той ненависти, что он испытывал сейчас. — И ты хотел, чтобы я был благодарен тебе? — прошипел Снейп, с яростью смотря на своего врага. — Был благодарен такому ублюдку, как ты?! Ты хотел, чтобы я выглядел на твоем фоне абсолютным неудачником, благодарил тебя за свое спасение! Но я знаю… Я знаю, что ты делал это для себя, боясь последствий! Ты бы оставил меня там умирать, если знал, что никто ни о чем не узнает! Да лучше бы ты умер в ту ночь. Слова Снейпа вонзились в Джеймса острым ножом. Он бы все отдал, чтобы прямо сейчас в его руке оказался маховик времени, или хотя бы исчезнуть из этого мира на несколько дней. — Северус… — тихо, почти шепотом произнес он его имя, не желая слышать продолжения. — Мне жаль, что когти оказались не слишком острыми, и не пронзили тебя насквозь! Я был бы рад, если бы вместо очередной «Славы Поттера», тебя бы поминали! После этих слов, Снейп подождал пару секунд, ожидая от Джеймса хоть какой-то реакции, и не дождавшись ее, он просто развернулся, быстрым шагом скрывшись за углом. Джеймс стоял на месте и тяжело дышал. В голове его словно на повторе прокручивались слова Слизеринца, и он не мог это остановить, даже если бы с силой зажал себе уши. Пребывая в абсолютной прострации, он побрел по коридору, направившись в башню своего факультета. Он смотрел в пустоту и терялся в своих мыслях, забывая дорогу. Ему было тошно от самого себя. Осознание своего поступка давило на него все сильнее, и он просто не мог вынести давления собственной совести. Он отторгал себя, и это чувство было ему не свойственно. Ему всегда было легко найти для себя оправдание, чтобы абстрагироваться от вины и ответственности за собственные поступки. Но сейчас он даже не представлял, как это сделать, и имеет ли вообще на это право. «Как я мог… Как я мог…» — думал Джеймс, вялым шагом поднимаясь по лестнице вверх. Это было похоже на поедание собственного сердца. Он никогда не ощущал на себе такого позора, даже несмотря на то, что облажался не перед толпой, а перед одним единственным Снейпом, которого на дух не переносил, и перед которым ему не должно быть так совестно. Чувство вины резко перекрыла злость, и теперь Джеймс сердился на себя, из-за того, что не рассчитал время, подставив самого себя. Ему бы не пришлось так позориться, если бы не тратил время на пустые разговоры со Слизеринцем, и ему не пришлось бы задумываться о своих действиях так глубоко, как сейчас. Да, поступок его был ужасный и подлый, и все же… И все же… Он поступил также, как с ним поступал Снейп все это время. Разве заслужил его враг хорошего отношения к себе? И настолько ли страшен его поступок, чтобы желать ему смерти? «Не так уж я и плох. Его тайны я не раскрыл, и даже не собирался. Да, я поступил не хорошо, но и Снейп переступает границы!» — от этих мыслей, ему становилось легче. Стыд и вина спрятались в глубине его сознания, и на их замену пришла необъяснимая агрессия, с которой ему было легче справиться. Он признавал, что в какой-то степени и правда виноват перед Северусом, но это ведь не отменяет того факта, что он спас ему жизнь, рискую собственной. За этот героический поступок он не просил ничего, кроме обыкновенной благодарности, которую Снейп не смог ему выразить из-за своей чертовой гордости. В глубине его души не было ни доброты, ни чувственности, и все, что между ними произошло, пока Джеймс пребывал в теле Лили — всего лишь напыщенность, чтобы обратить на себя внимание подружки. Джеймс дошел до башни Гриффиндора, и удивил Полную даму своим грозным видом. Женщина на картине даже не стала задавать ему вопросы, молча впустив его в гостиную. Джеймс злостно бормотал себе под нос ругательства, вспоминая все те вещи, за которые ненавидел Снейпа все это время. Весь этот день вымотал его, и он не хотел ничего, кроме как лежать в своей комнате в абсолютном одиночестве, надеясь на то, что матч будет длиться еще очень долгое время. Джеймс лежал в постели и думал обо всем, что его злило, лишь усиливая свои негативные эмоции до абсолюта. Он вспоминал все неприятные моменты со Снейпом, даже на первых курсах обучения, искажал его образ в своей голове, делая его еще более отталкивающим и омерзительным. Он думал о его сутулости, немытых волосах и бледной, землистого оттенка кожи. И это неприятное существо общалось с Эванс, его потенциальной девушке, объектом его симпатии. Он воображал ее идеальной, прекрасной принцессой, которая не может обратить на него внимание, хотя он и очень старался его привлекать. Что он только не перепробовал, но она все равно его отталкивает! И причиной этому, как думал Джеймс, является Снейп. Ужасный, мерзкий человек, что не дает ей право смотреть на кого-то, кроме себя. В затем, Джеймс вспомнил о Римусе, и о том, что прямо сейчас он общается с Лили. С его. Чертовой. Девушкой. Гнев Джеймса распространялся на всех, и он не мог это прекратить. В его душе просто бушевал ураган, перекрывал все счастливые моменты, недавние примирения и его симпатию. Вероятно злость его была абстрактной, и не была причастна к кому-либо, но ему просто необходимо было нацелить ее хоть на кого-то. Раздраженность Джеймса только усилилась, когда в комнату с громкими криками ворвались его друзья, нарушившие покой. Он хотел бы притвориться спящим, но Сириус прыгнул прямо на него, заставив его тяжело выдохнуть и задохнуться — Сохатый, Пуффендуйцы выиграли! Выиграли! — весело и громко заявил Бродяга, с силой хлопая друга по плечу. — Мы не прогадали, поставив на них! — У нас теперь десять лишних сикля! Мы можем здорово повеселиться в Хогсмиде! — с таким же энтузиазмом произнес Хвост, улыбаясь как последний дуралей, и подпрыгивая словно жалкий грызун. — Слезь с меня, Сириус! — потребовал Джеймс, довольно грубо спихнув с себя друга. — Вы орете как полные идиоты! Прекратите донимать меня! В комнате тут же воцарилось молчание. Бродяга присел на соседнюю кровать и с удивлением смотрел на своего лучшего друга, который редко выплескивали злость на друзей, тем более таким жестким криком. — Сохатый, ты чего? — бережно спросил парень, с волнением смотря на него. — Настроение на нуле, а вы его еще ниже опускаете! — воскликнул Джеймс, уткнувшись носом в подушку. Он не желал смотреть на лица своих друзей, чтобы не чувствовать себя виноватым перед ними. — Оставьте меня в покое! — Джеймс, что случилось? — обратился к нему Питер. — Хвост, ты тупой?! Я же сказал, что я не в настроении, так что не надо меня трогать! Мародеры частенько кидались в Питера подобными оскорблениями, но чаще всего, их можно было списать на обычные шутки. Но в этом случае, Джеймс был слишком зол, чтобы оправдывать свое отношение к нему. Парень заметно потускнел, и от прежнего хорошего настроения не осталось ни следа. Сириус заметил это, и даже ему стало его жаль. — Извини. — тихо сказал Питер, поспешив оставить его одного. — Эй, Хвост, не воспринимай его всерьез. Он просто не в духе, — говорил Сириус, идя за ним следом. Оставшись в одиночестве, в голове у Джеймса промелькнула мысль, что он слишком груб со своими друзьями, и это, опять же, вина Снейпа. Если бы сегодня их разговор не состоялся, то Джеймс бы не чувствовал себя так плохо, и не срывался на близких ему людях. Если бы не он, то не было причины в чем-то обвинять самого себя. Джеймс уткнулся лицом в подушку и чувствовал, как переполнявшие его эмоции рвались выйти наружу. Либо кулаками о стену, либо криком, либо слезами, что было для него просто унизительным в этой ситуации. Он не понимал самого себя. Не понимал, почему ситуация со Снейпом настолько сильно выбила его из колеи, и почему он вообще его волнует. Почему один ненавистным ему Слизеринец заставляет его чувствовать столько эмоций сразу. — Вы с первого раза не понимаете?! — закричал Джеймс, услышав скрип открывающейся двери. — Прости, я не хотел тебя тревожить, — виноватый голос Люпина заставил Джеймса подняться, и вернуть себе самообладание. — Я зайду позже… — Нет-нет, все хорошо! — воскликнул парень, потянувшись к нему. — Я не думал, что это будешь ты. Не хотел кричать. Заходи. Как бы сильно негативные эмоции не давили на него, Римус был последним, кто заслуживал чувствовать их тяжесть на себе. Джеймсу не хотелось делать плохо тому, кто ни в чем не виноват, совершенно ни в чем. Тем более, только недавно его другу пришлось пережить страшное потрясение, и делать ему хуже только потому, что ты не в настроении, было просто нечеловечно. Люпин удивленно глядел на своего друга и не понимал, что с ним не так, но все же решил войти. Он прошел к своей кровати и присел, выглядя при этом так, будто в его голове происходило то же самое, что и у Джеймса, только мысли его были приятнее, и шли только ему во благо. То, каким Римус был утром, и какой он сейчас — полные противоположности. Он выглядел ободренным, и даже радостным, и несмотря на то, что Мародер этого и добивался, внутри него все равно появилось волнение. — Как все прошло? — с опаской спросил его Сохатый, страшась своих же ожиданий. — О чем Лили с тобой говорила? Вопрос остался без ответа. Римус невидящем взглядом уставился в стену, о чем-то задумавшись, и словно не слышал своего друга. Глаза его разбегались в разные стороны, и не было понятно, думает ли он о том, что сказать, или настолько потерялся в своих рассуждениях, что действительно не услышал вопроса. Джеймс смотрел на него пристальным взглядом, и сердце его с каждой секундой билось быстрее. Навязчивые мысли заставляли его беспокоиться, и злиться еще больше. Только он хотел повторить свой вопрос, как Римус заговорил: — Она сказала, что я нормальный. — Что? — с недоумением спросил Джеймс, сощурив брови. — Сказала, что я хороший человек. — Я не понимаю тебя… — Лили очень добрая. Я знал это, но сегодня еще больше в этом убедился… — Римус… Давай по порядку. Я же там не был, я не понимаю, — сдержанно попросил парень, сжимая зубы от досады. Римус немного помаялся. Теперь он сосредоточился на том, чтобы правильно подбирать слова перед человеком, которому действительно нравится его сегодняшняя собеседница. — Лили поняла, что я оборотень. — сказал парень, с осторожностью смотря на своего друга. Он ждал от него хоть какой-то реакции, вроде удивления, но Джеймс смотрел на него в абсолютном недоумении, не веря его словам. Его взгляд говорил о том, что Римусу стоит продолжить свои объяснения, а не ждать от него чего-то. — Лили поддержала меня. Она пообещала, что никому не скажет об этом, и будет отгораживать от этих мыслей остальных. Она сказала, что ее отношение ко мне не изменится, и я нормальный человек. Понимаешь? Она сказала это мне. Я не был ей противен. Римус не смог сдержать улыбки. Он увел взгляд и прикусил губу, чтобы скрыть свой трепет. Джеймс понимал, что должен хоть немного порадоваться за него, но ничего подобного он не ощущал. — Мне стало так легко после разговора с ней… — продолжил Люпин. — Я долгое время не мог прийти в себя, и она стала моим спасением… Но ты не подумай, что я обесцениваю тебя и остальных! — взволнованно добавил он. — Я очень ценю вашу поддержку, и мне было стыдно, что я не чувствовал себя лучше, хотя должен был, ведь вы мои друзья! Просто… Мне нужна была поддержка со стороны. Чтобы кто-то еще меня признал. Я знаю это странно… Но мне от этого правда стало легче. — Тебе нравится Лили? — тут же спросил Джеймс, решив не терзать себя личными опасениями. Римус недвусмысленно замолчал, не в силах дать ответа. Он нервничал, и это было видно. Тревога внутри Джеймса в это время нарастала. А ведь ему даже в голову не приходило, что Лили может нравится кому-то, помимо него. — Я не буду тебе мешать, — улыбнулся Римус, снова посмотрев на своего друга. — Так что не волнуйся. Точного ответа он так и не дал, но глаза его обо всем говорили. Конечно же говорил он это искренне, но никто не отменял той печали, скрывавшуюся в его грустных глазах.