Сегодня, завтра, всегда

Большой зал был переполнен в честь банкета, и все факультетские столы не имели свободных мест. Зал оформили в красно-желтой гамме, и каждому было уже известно, кто в очередной раз выиграл соревнование между факультетами. Над головами учеников красовалось знамя Гриффиндора, изображавшее льва (олицетворение храбрости и героизма). Усталость и напряжение больше не окрашивали торжественную атмосферу серыми красками, и подростки могли в полной мере насладиться пиром, и скорым возвращением домой. Они громко разговаривали между собой, обсуждая пройденные этапы этого полугодия. Никто из них точно не знал своих отметок за экзамены СОВ, но профессора не стали мучить их неизвестностью, предоставляя вполне раскрытую информацию о возможных результатах. Мародеров заранее оповестили о том, что их отметки никого не разочаровали, и даже Прорицание не смогло испортить им аттестат. Только Питеру пришлось пересдавать Нумерологию, ведь ему было сложно набрать даже проходные баллы по этому предмету. На торжество он пришел абсолютно сонный, и голодный, как зверь. Все ждали выдачу аттестатов, и пока до этого не дошло, в Большом зале было громче, чем когда-либо. Веселье и радость кружили над головами учеников, хотя в массовке можно было разглядеть совсем потухшие лица, по которым сразу было все ясно — отметки могли быть и лучше. А также были и те, кто задумчиво и меланхолично сидел в окружении друзей, и не притрагивался к еде, переосмысливая всю свою жизнь. Возможно, из этого типа людей может было выделить одного единственного Джеймса, для которого окончание этого учебного года означало не только сдачу важнейших экзаменов магического мира. Он чувствовал, как внутри него происходят глобальные изменения, и беспредельный бардак, творившийся в голове, круговоротом складывается по полочкам. Ощущения перемен до сих пор его пугало, но на замену страха совсем скоро приходило какое-то удивительное спокойствие и умиротворение. Чувствовал ли Снейп то же самое? Джеймс постоянно за ним наблюдал, и он точно знал, что в перерыве, когда взгляд на него не устремлен — Слизеринец тоже заглядывается на своего бывшего врага. Вероятно, он пытается прочитать его мысли, понять суть поведения. Но когда-нибудь он примет то, что в день их последней встречи — Мародер был абсолютно искренен. Северус сидел за столом своего факультета, и совсем не притрагивался к еде. Он всегда устраивал голодовку под конец учебного года, и Джеймс заметил это еще на третьем курсе. Ему было интересно, откуда же взялась эта неприятная привычка, ведь именно в первые и последние дни обучения, эльфы-домовики готовят самую вкусную и изысканную еду. Впрочем, он решил его поддержать, и тоже не набивать себе живот, в отличии от остальных. — Ты чего не ешь? — спросил Римус, взволнованно смотря на своего друга. — В последнее время, ты сам не свой. — Нет-нет, все нормально, — отмахнулся Джеймс, наконец оторвав взгляд от Снейпа. — Грустный ты какой-то, — с таким же беспокойством добавил Сириус. — За результаты боишься? — У нас будут хорошие отметки, так что нет, — мягко улыбнулся он. Джеймсу никогда не была свойственна сдержанность, а тем более задумчивость. Он удивлял своих однокурсников, и никто не осмеливался лезть к нему с вопросами, считая его обозленным на что-то. Друзья переживали, надумывая себе всякие возможные проблемы, но на самом деле, ничего плохого внутри Поттера не происходило. Да, он до сих пор чувствовал вину перед Снейпом, считал себя дураком во многих ситуациях, но самое главное, что он смог это осознать, и тем более принять. Его не тянуло беззаботно веселиться, совершать какие-то глупые поступки и смешить остальных. Конечно же от этого ему не избавиться, да и не хотелось, ведь в его характере смотреть на все с позитивом, и громко смеяться со своими друзьями. Просто сейчас был не тот момент. Ему требовалось хотя бы немного покопаться в себе, и все обдумать, отгоняя навязчивые мысли. Через какое-то время, в зале появился Дамблдор. Старосты быстро утихомирили своих подопечных, и разговоры стихли. — Итак, еще один учебный год позади! — радостно воскликнул Дамблдор. — Прошу вас отвлечься от нашего прекрасного пира и послушать старческую, пустую болтовню! — некоторые рассмеялись от его задорного голоса. — Могу представить, насколько сильно вы устали из-за прошедших экзаменов, но спешу напомнить, что впереди у вас целое лето для того, чтобы в полной мере отдохнуть от нас до начала следующего семестра. Дамблдор с улыбкой рассмотрел каждый факультетский стол, с гордостью задержавшись на гриффиндорском знамени. — Перед тем, как я объявлю победителей соревнования между факультетами — хочу выдать каждому из вас результаты экзаменов, чтобы не томить вас в любопытстве и нетерпении! — старик взмахнул палочкой, произнес что-то себе под нос, и сотни пергаментных свитков плавно полетели по направлению своих законных хозяев, развиваясь в воздухе словно на волнах. В руки всех пятикурсников попал свиток, на котором красивым почерком красовались результаты экзаменов, а внизу сияли инициалы главного министра магии, и подпись Альбуса Дамблдора. Джеймс аккуратно взял свой аттестат, и с интересом рассмотрел каждую отметку, что он заслужил. Обязательные предметы: Трансфигурации — «Превосходно» Зельеварение — «Удовлетворительно» Астрономия — «Превосходно» Заклинания — «Превосходно» Защита от Тёмных искусств — «Превосходно» История магии — «Выше Ожидаемого» Травология — «Выше Ожидаемого» Полёты на мётлах — «Превосходно» Дополнительные предметы: Магловедение — «Превосходно» Прорицания — «Удовлетворительно» Сначала Джеймс улыбнулся, а потом подумал о том, что мог бы постараться лучше, если бы уделил на подготовку чуть больше времени, а не полагался на знания со всех прошлых курсов. Сириус в своей манере мельком бросил взгляд на отметки, и безразлично откинул от себя свиток. — Как и ожидалось — превосходно, — сказал Сириус, расслабленно откинувшись на стуле, прижимая к затылку сплетенные ладони. Конечно же Мародеры знали, что не все его отметки идеальны. Римус с опаской глянул на свой аттестат, и с облегчением выдохнул, увидев вполне приемлемые для него отметки. — Отлично… Не зря готовился… — с гордостью заявил он. Питер, понаблюдав за реакцией друзей на результаты — перевернул свой аттестат, чтобы его никто не видел, и поник, грустно уставившись на него. Еще бы чуть-чуть, и над его головой бы разрослась серая туча, пролившая мелкую морось. Было понятно, что он разочарован в себе, или боится разочаровать кого-то другого. — Чего приуныл? — с усмешкой спросил его Сириус. — Плохо сдал? Ууу, ну все, с глупыми мы не дружим. Несмотря на саркастичный тон друга, Питер взволнованно поднял глаза, и прошелся по всем своим друзьям, страшась уловить в них хоть долю огорчения. Он сжался всем телом и не отвечал, прикусив губу. Оценки никогда его слишком не волновали, но парень всегда старался их подтягивать, чтобы быть наравне с Мародерами. Питера сильно пугала мысль о том, что его присутствие может быть лишним, и в скором времени, близкие люди оставят его позади, оказавшись слишком далеко. Возможно, Джеймс не правильно истолковал его чувства, но по какой-то причине, задумался о них только сейчас. — Не принимай близко к сердцу, Хвост, — успокоил его Джеймс. — Сириус просто шутит. — Да это и так понятно, — тут же добавил Бродяга, не сразу заметив то, насколько сильно слова зацепили его друга. Он тут же смягчился, и трепетно хлопнул Питера по плечу. — Ты серьезно не воспринимай мою болтовню, я же правда шучу. Питер слегка улыбнулся, хотя напряжение не смогло полностью оставить его тело. Тем не менее, он с благодарностью посмотрел на Джеймса, и немного успокоился. Ему было приятно, что о нем подумали, и он ощутил себя частью этой компании. В это же время, Римус молча глядел на Джеймса, удивленный тем, каким проницательным он, оказывается, может быть. — Также прошу обратить ваше внимание на ученика, который удивил всех нас своей пылкостью, и усердием в сдаче экзаменов, — торжественно провозгласил Дамблдор, и было заметно, как от этих слов затрепетал профессор Слизнорт, с гордостью посматривая на стол своего факультета. — Впервые за всю историю школы, нашелся ученик, сдавший абсолютно все экзамены СОВ на высшие баллы! Все! На Превосходно! Учащиеся не могли поверить ушам. Они удивленно зашептались, пытаясь отыскать взглядом этого удивительного волшебника, и с любопытством заглядывались друг на друга. Им было непонятно, как это вообще возможно: сдать все предметы, ведь многие из них проводились в одно и то же время. — Барти Крауч-младший! Стол Слизерина взорвался ликованием. Ученики поднялись с места, прыгая от радости и восторга из-за упоминания их однокурсника. Барти широко и смущенно заулыбался, съежившись на месте из-за поднявшейся шумихи, но одногруппники подхватили его под локти, и заставили всем показаться. Профессора с почетом аплодировали ему, и многие из учащихся тоже не смогли остаться в стороне. Это было удивительное событие, ведь до него никто прежде не мог сдать абсолютно все экзамены, еще и Превосходно. Мародеры, как большинство учеников, не могли до конца в это поверить, и с ошеломленным любопытством посматривали на Барти. Даже подонки Мальсибер и Эйвери вскочили со своих мест, чтобы дружески похлопать приятеля по спине, выкрикивая громкие слова похвалы. Северус, несмотря на апатичное настроение, тоже аплодировал, хотя и не смотрел не него. Барти Крауч выглядел счастливым, и улыбался так, как никогда ранее. Несмотря на то, что Слизеринцам не удалось взять в этом году кубок и выиграть соревнования — они от души торжествовали, поддерживали Барти и веселились, гордясь тем, что их факультет еще надолго будет у всех на слуху. Джеймс даже посчитал, что эта сцена смотрится мило и уютно, и все они выглядят как хорошие друзья. На минуту он даже позабыл, за что так сильно не любил Слизеринцев, и видел в них обычных, беззаботных подростков, что так жизнерадостно поддерживают своего товарища. Он даже улыбнулся, наблюдая за их праздничным настроением, но судя по всему, ни у кого другого за гриффиндорским столом не появилось таких же положительных эмоций, как у него. — Не мог он сдать все экзамены, — скептически высказался Сириус. — Его папочка, работающий в Министерстве, сто процентов дал ему маховик времени. Был бы он у меня — я бы тоже так смог. — Согласен, связи все решают, — с раздражающей важностью добавил Маклагген. — А я постоянно видел Крауча в библиотеке, с утра до ночи, — прервал их Люпин. — Он очень упорно готовился, даже представить не можете. После его слов Сириус, хоть и не хотя, но замолчал. Остальные же продолжили вести разговоры о том, насколько незаслуженно Крауч получил огласку. Всем было понятно, что их охватила зависть. — Чушь все это! Профессора просто хотят подлизаться Министру, на этом все! — Маклагген не мог утихомириться. — Соревнования, вообще-то, выиграли мы, а почему то им достается вся слава! — Да ладно тебе, пусть хоть чем-то порадуются, — ехидно добавил Джордан. — Мы тоже вполне можем гордиться собой, в сдаче экзаменов, — сказала Марлин, решив разбавить негативную обстановку. — У Эванс все отметки превосходны! — Правда? Какая ты молодец! — громко похвалил ее Римус, и тут же опомнился, поглядев на Джеймса. Но ему было все равно, и он даже не обратил на это внимание. — Спасибо большое, Римус, — улыбнулась Лили, и этого Джеймс тоже не заметил. — А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами. — сказал Дамблдор, но никто его уже не слушал. Всем и так было все ясно. Когда директор закончил свою речь, а ученики сполна насытились едой, чемоданы и клетки с животными были упакованы, и отправлены на Хогвартс-экспресс. Всем подросткам вручили предупреждения о том, что они не должны прибегать к волшебству на каникулах. Обычно в последние дни обучения, студенты направо и налево разбрасывались магией, наслаждаясь силой их волшебных палочек, которыми будет запрещено пользоваться еще целое лето. Также, по традиции Мародеры всегда делали что-то особенное, под конец учебного года, дабы оставить после себя частичку уходящего курса. В прошлом году они устраивали огромную вечеринку в Выручай-комнате, а на третьем курсе создали яркий салют, видневшийся даже в регион Фелдкрофта. Но в этот раз, у них не нашлось сил на какие-то шалости, и ничего дельного на ум не пришло. Мародеры решили не заморачиваться, и просто отдохнуть от всего прошедшего года в своих родных краях, со своими самыми близкими людьми. Пятикурсники топились в переполненном хол­ле в ожидании карет до станции Хогсмид. На улице стояла прекрасная теплая погода, — на небе ни облачка. Летний ветерок давал легкую прохладу, а солнечные лучи создавали невероятно яркий блеск на воде. Пышная трава и цветы искрились калейдоскопом цветов. Чарующий пейзаж только усиливал желание подростков поскорее отправиться домой, и каждый день наблюдать такой вид из окон своих комнат. Всем хотелось в полной мере насладиться этим летним периодом. Когда безлошадные кареты начали виднеться вдали подъездной дороги, — Мародеры растолкали всех, лишь бы первыми занять свободные места. Они уже начали ощущать духоту в толпе сверстников, и жаждали прокатиться под тенью высоких деревьев, чтобы затем занять лучшие места в Хогвартс-экспрессе. Когда карета тронулась, Сириус вдруг стал очень и очень разговорчивым, но это никого не удивило. В конце каждого года он становился слишком волнительным, хотя старался этого не показывать. По крайней мере, не говорить об этом открыто. Его чрезмерная болтовня и так выдавала его тревожность. — Всю дорогу мы будем обсуждать то, как проведем лето. Я не собираюсь растрачивать молодость на скучную бытовуху и семейные собрания, — без остановки тараторил Сириус. — Я не стану сидеть дома, и с каждым из вас буду проводить все свое свободное и несвободное время. Мы не должны разлучаться, так что вся компания будет собираться хотя бы семь раз в неделю, поняли? Нет… я конечно понимаю, что у вас свои дела и все такое, но про меня вы не забывайте. Зовите в любой момент, и я тут же примчусь, даже если потребуется выполнять муторную работу. — Я уезжаю с родителями на пару недель в какую-то жаркую страну, по традиции, — напомнил ему Джеймс. — Но после приезда — будем ждать тебя в гостях. — Вот и хорошо! А пока тебя не будет, Питеру и Римусу придется терпеть меня каждый день. Мародеры посмеялись. Несмотря на юмористическую манеру, они знали, насколько Сириус боялся возвращаться домой, и как тяжело ему приходилось быть в обществе своей семьи. В конце каждого года он становился чрезмерно беспокойным, и почти умолял хоть кого-то из его друзей взять его погостить к себе на пару деньков. Перед отъездом он не спал ночами, и иногда чувствовал себя настолько ужасно, что проживал панические приступы, сопровождающиеся неконтролируемой яростью и тряской. Возможно поэтому Сириус так любил устраивать грандиозные торжества, наслаждаясь последними днями в любимом Хогвартсе, который он считал своим настоящим домом. Но друзья всецело понимали его, и были готовы менять свои планы на лето, чтобы провести с ним достаточно времени, ради его спокойствия. Никто не был против принимать его у себя, и даже родители Римуса иногда позволяли ему захаживать в гости. Но только иногда. Им не очень нравился Сириус, и они не верили в то, что у их «больного» сына могут быть настоящие друзья. Карета подъехала прямо к поезду, и Мародеры вбежали в него, напоследок прокричав теплые, прощальные слова в сторону Хогвартса, послав ему воздушные поцелуи. Компания вошла в первый вагон, прошла еще немного и заняла большое купе, удобно расположившись на сиденьях, словно на кроватях. Туда бы поместилось шесть человек, но они решили не отдавать никому столь уютное местечко. Тем более, все первые и вторые курсы разъехались еще пару недель назад, так что совесть их не мучила. Питер сунул руку под голову, и поджал колени к груди, прижавшись к стене, а Сириус закинул обе ноги на переднее сидение, и подложил под шею сумку. Римус и Джеймс сидели прямо, и расслабленно глядели в окно, предвкушая то, насколько сильно будут скучать по этому месту. Поезд тронулся на юг, и впереди учащихся ждал длинный путь домой. Друзья развлекали себя разговорами, и обсуждением новостей из новых номеров «Ежедневного Пророка». Как всегда они скупили большую часть сладостей, когда к ним прикатили тележку с едой, и с наслаждением проводили свое время. Сначала они обсуждали планы на лето, а потом вспоминали все самые запоминающиеся моменты пятого курса. Джеймс больше слушал, чем говорил, поэтому в какой-то момент друзья решили, что у него совершенно отсутствует настроение. Они переключились на него, и делали все, чтобы его развеселить, но напрямую не спрашивали, что с ним творится. В любом случае, ответ будет один: «со мной все в порядке», и это была правдой, которую сложно доказать. Тем не менее, поведение Мародеров вызывало у него искреннюю улыбку, и ему было приятно, что о нем так заботятся. Но ему вдруг очень захотелось побыть одному, и прогуляться. Пока Сириус пытался выполнить какой-то акробатический трюк, высунув половину тела в окно, а Римус настойчиво останавливал его, — Джеймс поднялся с места, и отлучился, якобы в туалет. Друзья без лишнего волнения пустили его, и не стали лезть с назойливыми вопросами. Джеймс ходил по коридорам Хогвартс-экспресс, перебираясь через один вагон в другой. Звукоизоляция была довольно плотной, и тем не менее, даже она не могла заглушить громкие, возбужденные разговоры учеников. Мародеру очень хотелось тишины, так что он проходил еще дальше, доходя до пустых кабинок. Он долго бродил, и возможно, уже пробирался к самому концу поезда, который чаще всего, занимал факультет Слизерина. Неудивительно что он наткнулся на одного из них, на середине своего пути. Джеймс остановился. Впереди него стоял Барти Крауч-младший, высунувший голову в открытое окно. Он облокотился на него, и закрыв глаза вдыхал свежий воздух, погрузившись в себя. Можно было уверенно сказать, что при этом он получал абсолютное удовлетворение. Джеймс видел Барти впервые. Точнее сказать, впервые он обратил на него внимание, и смог разобрать его черты лица, и особенности внешности. До этого он наблюдал его лишь в массовке Слизеринских учеников, и даже не задумывался о том, как на самом деле выглядит. Крауч был большой фигурой в Хогвартсе, из-за своего влиятельного отца, поэтому у всех стоял на слуху. Но Джеймс понял, что представлял его совсем иначе, чем на самом деле. Никакой грубости в лице, ехидства, и даже морщинки между бровей у него не имеется, как у большинство людей, о которой можно точно сказать: «плохой». На фотографиях в Ежедневном пророке и на важных мероприятиях Крауч выглядел очень опрятным, даже чересчур. Выглаженные, дорогие костюмы, зализанные назад волосы, и строгое, почти безэмоциональное лицо. В школе он выглядел по-другому. Крауч всеми силами желал не быть похожим на своего отца, и старался слиться с обычными подростками. Волосы соломенного цвета торчали в разные стороны из-за густоты, и тем не менее, смотрелись симпатично. Веснушки покрывали все его молочно-белое лицо, не затронув лишь лоб, а под глазами виднелись легкие потемнения из-за недосыпа. Он всегда носил школьную форму, не нарушая правила, но все равно подчеркивал образ незавязанным галстуком, не заправленной рубашкой, закатанными рукавами, или кофтой, весящей узлом на его бедрах. Выглядел он по подростковому круто, и даже дерзко, но на лице его никогда не мелькала чрезмерная злоба, присущая Слизеринцам. Его веснушчатое лицо обычно не выдавало ярких эмоций, но от этого он не выглядел гадко. Скорее по-доброму спокойно, и даже как-то одиноко. В эмоциональном плане, Барти было очень сложно в школе. Отец сделал все, чтобы его сына взяли в раннем возрасте на обучение, и связи помогли ему обойти узаконенные требования для приема учеников. Альбус Дамблдор настойчиво отказывал брать девятилетнего ребенка на первый курс, но спустя пару разбирательств, ему так и не удалось противостоять Министерству. Бартемиус Крауч-старший явно жаждал видеть в Барти кого-то большего, чем просто своего сына, и ожидал от него всего самого наилучшего в школе Чародейств и волшебства. На первом курсе, пока Барти было девять, и он тянулся к объятиям матери, остальным стало одиннадцать, и они с искренним интересом погружались в новый мир. И в таком морально далеком расстоянии от всех мальчику приходилось находиться. Когда остальным исполнилось тринадцать, они начали углубляться в более сложные темы, а одиннадцатилетний Барти только начал погружаться в новый мир. Когда однокурсникам исполнилось четырнадцать, и пубертат заставил их переключиться с учебы на личные проблемы, Барти только начал с головой отдаваться обучению. И так год за годом. Он никогда не шел нога в ногу с остальными, и несмотря на то, что смог преуспеть во всех дисциплинах — оставался позади во всех остальных аспектах жизни. Мародеры никогда не интересовались им. Барти Крауч был для них обычным избалованным сыном министра, но в первую очередь, будущим Пожирателем смерти. Первые четыре курса он был абсолютно одинок. Никто не хотел общаться с малолеткой, и тем более обижать столь важную фигуру. Джеймс припоминал, что Мародеры пару раз над ним подшучивали, но даже они обходились с ним осторожно. В какой-то момент, Крауч начал ошиваться рядом с подонками Мальсибером и Эйвери, изучая с ними темную магию. Настолько он был изолирован от всех, что в своих друзьях держал таких мерзавцев. С другой стороны на лице его хоть и изредка, но можно было увидеть улыбку, и услышать скромный, но искренний смех, когда он находился в их компании. Крауч заметил Джеймса не сразу. Он высунулся из окна, и помотал головой, словно отмахивался от назойливых мыслей. Затем он намеревался повернуть налево, обратно в свой вагон, но почувствовал на себе чей-то настойчивый взгляд. Он плавно повернулся, и резко дернулся, увидев перед собой Мародера. Вряд ли в его памяти всплыли редкие насмешки над ним, скорее слухи о том, насколько компания Гриффиндорцев бывает жестокой к Слизеринцам. А ведь до этого Джеймс никогда не думал, что поступает к ним жестоко. — Как ты сдал все экзамены? — спросил Джеймс, когда Крауч собирался уйти прочь от возможных проблем. — Я так удивился, что не мог в это поверить. Здорово иметь такой аттестат. Барти пытался найти в его словах сарказм или насмешку, но он был спокоен, и мягко улыбался ему, не желая причинять вреда. Слизеринец помолчал пару секунд, но все-таки решился ответить: — Маховик времени. — пробормотал он, уведя взгляд куда-то в сторону. Джеймс осознал, что никогда раньше не вслушивался в его голос. Он был не слишком низким, и не слишком высоким. Очень смущенный, и даже расслабляющий. Парень явно стеснялся признаваться в том, что ему пришлось использовать маховик времени, который ему дал отец. — Римус говорил, что видел тебя в библиотеке каждый день. Сложно было, наверное? — спросил Гриффиндорец, с неподдельным интересом. — Очень, — признался Барти. — Но я все своими силами. Отец просто мне дал маховик… — Я не сомневаюсь, — успокоил его парень. — А что это за маховик? Никогда раньше мне не доводилось его видеть. Джеймс даже не думал, что его слова побудят Барти достать эту магическую штуку, и показать ему. Он не хотел об этом просить считая, что в любом случае получит отказ, но перед его глазами висел настоящий маховик времени, который Барти протянул ему. Тем не менее, держался он за него крепко, не желая давать в не доверительные руки. — Когда родители рассказали мне о них, то я засомневался в их существовании, — сказал Джеймс, внимательно рассматривая чудную, золотую подвеску. — Насколько он может отправлять в прошлое? — Шесть часов, — ответил Барти. — А есть и такие, которые отправляют на столетия назад, но чем дальше уходить в прошлое, тем меньше времени там можно провести. — Удивительно, — задумчиво протянул Джеймс. — Маленькая штука, но такая могущественная и опасная. Страшно было? — Немного. Но профессора были о ней осведомлены, так что обошлось без проблем. Никто меня не видел из учеников. Я чуть не умер, сдавая по три экзамена в день, — Крауч вдруг стал говорить много, и он действительно влился в разговор. — Мне приятно, что меня выделили, и я надеюсь… Нет, я уверен, что отец похвалил меня и… — он резко прервался поняв, что говорит слишком многое малознакомому человеку, тем более Гриффиндорцу. Парень тут же убрал маховик, и неловко посматривал на Джеймса, смутившись своих же слов. — Ты заслужил похвалу, — бережно произнес Джеймс, рассматривая его лицо, эмоции, чувства, но только не нашивку с факультетом Слизерина. Барти ему улыбнулся. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг дверь заднего вагона открылась, и из него чуть ли не в панике выбежали Мальсибер, Эйвери и Регулус Блэк. Барти дернулся так испуганно, как будто он сделал что-то плохое, а Джеймс был спокоен, хоть и нахмурился, увидев неприятных ему людей. Он оглядел всех Слизеринцев, в попытке отыскать среди них Северуса, но его среди них не оказалось. — Ты что-то сказал ему? — хмуро спросил Эйвери, и не смотря на не высокий рост — прикрыл Крауча собой. — Ничего такого, — чуть резко ответил Джеймс. Слизеринцы рассмотрели своего друга, и убедившись в том, что он в полном порядке — подхватили его, и начали уводить за собой. Все трое опрокинули на Джеймса неодобрительные взгляды. — Не общайся с ним, Барти, — сказал Мальсибер, похлопав его по плечу. Уходя из вагона, Барти оглянулся на Джеймса, с надеждой на то, что этот разговор был абсолютно чист, без злых умыслов и насмешек. Но в конечном счете, он больше поверил своим друзьям решив, что ему и правда угрожала опасность в этот момент. Джеймс проводил его взглядом, и ему было жаль, что его все так воспринимают. Но виновен в этом был лишь он сам. Ему даже не удалось разозлиться на Слизеринцев так, как он делал это всегда. Вместо этого ему отчетливо представилось то, что его друзья поступили бы точно также, и побуждало бы их к этому исключительно забота о нем. Может быть, у компании слизеринцев то же самое? Джеймс постоял на месте пару минут, подумал, а затем пошел своей дорогой. На душе его до сих пор ощущалось спокойствие, и все-таки, чего-то ему явно не хватало. Ему не хотелось возвращаться к друзьям, и дело было точно не в них. Тем не менее, идти ему некуда, да и те начнут волноваться. Он побрел обратно, засматриваясь в окна поезда, наслаждаясь видом, или в кабинки, посматривая на знакомые лица. Дойдя до середины поезда, он вдруг заметил в одном из купе трех одногруппниц: Мэри МакДональд, Марлин МакКиннон, и свою милую Лили Эванс. Он не смог пройти мимо и остановился, поглядывая на них через стекло. Застукали его быстро. Марлин указала на него пальцем, и с громким весельем что-то прокричала. Джеймс ее не разобрал, но улыбнулся. Он приоткрыл кабинку, и любезно заглянул. — Скучайте? — спросил он, смотря лишь на Эванс. — Джеймс, не хорошо подглядывать за девушками, проказник! — захохотала Марлин, словно лисица. — Почему ты один? Сириус с тобой? — Решил прогуляться, — спокойно отозвался он, все также улыбаясь. — Не хотите к нам? Мы заняли слишком большое купе для четверых. — А вдруг у вас не хорошие намерения? — робко спросила Мари, немного смущенно. — Никак нет, — деликатно ответил он. — Тем более с такими дамами, как вы. Мэри и Марлин обменялись подозрительными, но увлеченными взглядами, и у обоих было явное желание последовать за ним. Тем не менее, они не могли позабывать о Лили. Не по-дружески было оставлять ее одну. Девушка скрестила руки у груди, и отвела взгляд, будто ее это не касается. Ей не хотелось даже смотреть на Мародера, и тем не менее, его спокойный тон позволил ей слушать его. — Эванс, — обратился он к ней, и голос его впервые обрел неподдельную теплоту. — Пойдем, повеселишься. Девушку удивила его сдержанность, и тем не менее, она оставалась недоступной ему. Лили повернула голову, но до сих пор на него не смотрела. Выглядела она гордой и уверенной, и это еще больше симпатизировало парню. — Как будем веселиться? Оскорблять всех подряд и шутить пошлости? Обойдусь. — Я бы и сам не хотел проводить так время, — ответил Джеймс, все тем же ровным тоном. — Если тебе не понравится, можешь уйти, но попробуй пообщаться с нами. Мы будем учтивы. Наконец-то Лили повернулась к нему. Она обвела взглядом его с ног до головы, и оценивающе молчала, пытаясь отыскать в его словах хоть каплю надменности. Ей не верилось в то, что Поттер говорит с ней своим настоящим голосом, и не ворошит себе волосы по нескольку раз. Он не пытался показаться лучше, чем есть на самом деле, и не устраивал глупых сцен, добиваясь ее внимания. Впервые он дал ей выбор, а не принуждал ее быть с ним. Ей хотелось верить, что ее чувства действительно стали важны ему. — Хорошо, — согласилась она, хоть и не совсем уверено. — Рискну. Джеймс обрадовался. Девушки последовали за ним. Мэри и Марлин были спокойны, но внутри них все равно ощущалось некое волнение. До этого у них не возникало слишком тесного общения с Мародерами, и каждая из них боялась либо растеряться, либо попасть в неприятную ситуацию, если у них имеется какой-то злой умысел. Лили казалась уверенной, но ее морщинка меж бровей намекала на серьезность характера, и возможность с легкость разочароваться в парнях, в очередной раз. Джеймс лишь надеялся на то, что его друзья окажутся более сообразительными, чтобы не отпугнуть девушек, а тем более Лили. Компания дошла до начала поезда и остановилась у кабинки, из которой исходили такие дьявольские звуки, что все напряглись. В мгновение ока Джеймса накрыла тревога. Он боялся, что за закрытой дверцей им представится полуголое дурачье, бегающее по потолку, и пытающееся выпрыгнуть из окна транспорта. Он заранее представил себе худшее зрелище, но быстро вспомнил о том, что его друзья никогда не подставляли себя перед девушками, и тем более не попадали в постыдные ситуация. Смешные — возможно. Из предосторожности Джеймс сначала постучал в кабинку, и дикий смех, к счастью, тут же прервался. Он подождал еще пару секунд, и приоткрыл дверь. Мародеры небрежно лежали на сиденьях, и с удивлением глядели на тех, кто решил так деликатно за ними понаблюдать. Лицо Сириус, когда он увидел Джеймса в окружении трех девушек, было настолько искаженным, словно на него применили мощное заклятие. Глаза его вытаращились, а кривая улыбка ассиметрично застыла на лице. Находчивый парень, всегда знающий что и когда сказать, явно позабыл о своей способности говорить. И это было опасно, потому что именно в эти моменты на ум его приходили несусветные глупости. Джеймс бросил на него взгляд, умоляя не быть дураком, и Сириус хитро ему усмехнулся, но тут же овладел собой. Он поправил пиджак, зачесал длинные волосы назад, и сел как истинный джентльмен, скрестив при это руки так, словно ему пришлось побывать на важном собрании. Питер, сидевший противоположно от Сириуса и Римуса, тут же растерялся, но додумался сесть на стороне друзей, при этом чуть не упав. Ему редко приходилось общаться с девушками, но когда дело все-таки касалось их, — он вел себя испугано, и очень неловко. Даже Римус покраснел, не ожидая приема столь деловитых дам, и не знал, куда себя деть. Глаза его то и дело падали на Лили. — Приятно вас видеть, — скромно произнес Сириус, уверенно осматривая каждую из них. — Я уж побоялся, что нашей последней встречей этим месяцем станет обед в Большом зале. — Думал отделаться от нас так просто? — весело спросила Марлин, тут же присев напротив него. — Почему это Джеймсу пришлось нас искать? Ты что, побоялся идти с ним? — ее провокационный вопрос поставил в тупик как и Сириуса, так и Джеймса. Первого потому, что это задевало его гордость, и он правда бы хотел лично пригласить в это купе Марлин. Второй смутился из-за того, что изначально даже не собирался звать их с собой. Эта идея пришла на ум лишь по пути, но как цель он их не ставил. — Джеймс, как мой лучший друг, и мечта любой девушки знает, что ты не можешь без меня, а Лили не может без Джеймса, — с улыбкой сказал Сириус, и это был очень даже не плохой контрудар, вот только если шутку поймет Марлин, то Эванс наверняка она не понравится. Казалось что Лили намерена тут же уйти, но Джеймс бросил на лучшего друга пронзительный взгляд, и больно ударил его по макушке, присев рядом. Сириус усмехнулся, но смягчил свой пыл. — Впереди еще несколько часов, и нам просто необходимо скоротать время! — сказал он, указав на освободившиеся места, принадлежащие в этот момент трем девушкам. Четверо парней в это время теснились на противоположной стороне. — Не хотите рассказать о своих планах на лето? — А вы хотите куда-то позвать нас? — с надеждой улыбнулся Мэри, присев напротив. — Было бы чудесно прогуляться всей компанией. Правда, Лили? — спросил Джеймс, тяжело переживая ее подозрительность и отстраненность. — Я живу очень далеко от вас, — ответила девушка, уверено ставя на себе крест. Она выглядела расстроенной. Скорее всего потому, что каждое лето ей доводилось проводить с одним единственным Северусом. Но сейчас, она осталась одна, и предвкушала вкус одиночества, которое ей доведется испытать в это время года. — Нам конечно еще не разрешена трансгрессия, но взрослые нам обязательно помогут, — стеснительно произнес Римус, желая поднять ей настроение. — Я слышал, что от ближайшей точки трансгрессии до твоих краев всего шесть мили, — поддержал его Сириус, хотя точно знал, что расстояние намного больше. Уж очень ему хотелось свести своего друга с прекрасной Эванс. — Я была бы не против, — отозвалась Марлин, с улыбкой поглядев на подругу. — Мы ведь до этого никогда не проводили вместе время? Ну… За пределами Хогвартса. — А мне страшно, — пролепетала Мэри. — Мы ведь окажемся в магловском мире? Вдруг мы им не понравимся? — А неплохо был бы прогуляться по Лондону! — громко прозвенел Сириус, лишь бы волнения Мэри остались позади. — Всем вместе! Джеймс ведь изучает магловедение, и ты, Эванс, живешь среди них. Проведете для нас экскурсию! Джеймс хотел бы признаться, что магловедение не дало ему ни капли представления о маглах, но перед девушками терять лицо было нельзя. — Конечно, — согласился он, на свой страх и риск. — Семерым нам страшно не будет, и при этом получим бесценный опыт. — Можно было бы даже снять там отель, — задумалась Мэри, начиная заинтересовываться этой идеей. — Или г-гулять целую ночь, — пристыженно подал Питер голос, не желая оставаться в стороне. Все поддержали его гулкими возгласами. Конечно же подросткам эта идея казалась опасной и мало выполнимой, но от того азарта появлялось лишь больше. Никто из них не имел богатого опыта общения с маглами, и даже представить не могли, как может выглядеть их город в ночном виде. Даже семья Джеймса, что так радушно относились к не волшебникам — не появлялись в их мире слишком часто, чтобы знать об их мире достаточно много. Единственной, кто оставалась спокойной — это Лили, которой магловский мир представлялся обыденным, и даже в какой-то мере скучным. Тем не менее, ей вдруг стало очень и очень приятно оттого, что однокурсники задумались о ней, и строили планы, подключая ее. Впервые она смогла расслабиться рядом с Мародерами, и слушать их болтовню, иногда подавая голос. Джеймс чаще молчал, разговаривая чуть больше, чем его дама сердца. Он с наслаждением ощущал уютную дружескую атмосферу, и с нежностью посматривал на Лили, радуясь ее успокоению. На душе его было хорошо, но чего-то по-прежнему не хватало. А чего — ему было неизвестно. «Интересно, как проведет это лето Северус?» — подумал вдруг он.