Сегодня, завтра, всегда

— Я не хочу быть глупой, — сказала как-то Пандора в постели. — Что? — удивился лежащий рядом Барти, поглядев на нее. Подводя к этому непонятному моменту, стоит кратко рассказать о том, что творилось за целый день до, и что происходило в принципе в отношениях друзей. Барти Крауч — Слизеринец шестого курса, самый младший среди всех однокурсников. Несмотря на разницу в возрасте, он был одним из лучших учеников в Хогвартсе, ничуть не уступая умелому всезнайке Северусу Снейпу, умнику Уилкису, находчивому Эйвери и сообразительным Мародерам. Барти был великолепным волшебником, и всегда стремился доказать остальным, что он достоин своего места под солнцем, хотя и не знал, как дойти до идеала, который мог бы порадовать его отца. Он выглядел чуть старше, не на свой возраст, поэтому хорошо сливался на своем курсе. Судя по всему, в будущем у него мог быть достаточно высокий рост, чему он был очень рад, и разница в росте с Пандорой тут совершенно ни при чем… Да. По крайней мере, Барти не был значительнее ниже одногруппников, и ему очень льстило то, что он даже смог перерасти некоторых парней, например нарцисса Эйвери, которому не особо повезло с ростом. Да и внешне он был вполне себе хорош, правда многим казалось смешным детали его образа: светло-молочная кожа, соломенные волосы, остро торчащие с одной стороны, и завивающие на другой, а главное — это яркие веснушки по всему телу. Многим он мог показаться очень миловидным и наивным, если бы они не знали о том, на каком факультете он находился. Пандора — семикурсница факультета Когтевран, на три года старше своего лучшего друга. Многие не понимали, почему распределяющая шляпа отправила ее в группу умников, хоть она и была сильной волшебницей. Ей было легко сосредоточиться на долгом изучении материала и отточить его до абсолютного идеала, но когда дело требовало быстрых и решительных действий — у нее возникали проблемы. Она неумело работала в команде и плохо вникала в суть происходящего, поэтому со многих кружков по интересам ее просили уйти. Так было с хором лягушек, в котором она никогда не могла следовать партиям, или в плюй камнях, где правила ей постоянно приходилось объяснять. Заклинания у нее получались очень искусно, но на заданиях, в которых ей было необходимо показать решительную атаку — всегда проигрывала. За то дисциплины, требующие жесткой усидчивости, у нее получались лучше всех. А еще она обожала уход за магическими существами, потому что бесконечно сильно любила животных, и встретила там своего самого любимого человека — Ксенофилиуса Лавгуда. Она тоже была для всех Пандорой Лавгуд, потому что точно знала, что в будущем станет его, и только его. Ни Барти, ни Пандора, не имели друзей, пока не встретили друг друга. Первый являлся сыном министра, которого боялись даже пальцем тронуть, из-за чего грубое обращение Снейпа к нему он рассчитывал как дружеское общение. Вторая была странной особой, и никто ее не понимал. Многих она раздражала своим громким голосом и мысленной медлительностью. Встреча друг с другом — стала их личным подарком судьбы. Хотя Пандора всегда отрицала свое одиночество и считала, что ей достаточно присутствия в ее жизни молодого человека, но все равно ценила Барти, и очень его любила, как друга. У Барти были к ней совсем иные чувства. Она был ему абсолютно всем: лучшим другом, любимым человеком, авторитетом во многих вещах и просто родственной душой. Его не особо беспокоило то, что Пандора отказала ему в чувствах, вернув пластинку, и что у нее уже есть парень. Было немного больно, но он старался жить настоящим, поэтому его все устраивало. Тем более, Пандора не бросила друга, когда в день «Самой масштабной драки» он сорвался, и наговорил много ужасных вещей. Хотя бы это не позволяло ему высказывать свои претензии и слишком навязывать ей чувства, которые она сама частенько у него провоцировала. Пандора — это тот человек, у которого нет строгих моральных устоев. То есть она не следовала таким ограничивающим правилами, как: не говорить открыто о женских проблемах, стесняться своего белья в присутствии других, не спать в одной кровати с особью мужского пола и не оставаться с ним наедине в одной комнате, не держаться с ним за руки. Как сказали бы многие, у нее просто не все в порядке с головой, и она не может понять некоторые нормы общества, а Барти бы сказал, что она просто слишком доверчива и открыта. Но девушка даже не представляла, насколько ее действия с двойными подтекстами вызывали у него сильные чувства. Она часто звала его покупаться вместе в озере, раздеваясь перед ним до нижнего белья, очень крепко его обнимала и часто прижималась к нему, словно к партнеру. А еще она предлагала ему спать вместе летом на ночевках друг у друга, и он соглашался, из-за чего не мог высыпаться, чувствуя себя крайне смущенно. Иногда Барти это сильно злило, да настолько, что у него уже была заготовленная речь на тему того, что она несерьезно относится к нему и его чувствам, считает его ребенком, а возможно, играется с ним, как с запасным вариантом. Но он осознавал, что все это была не правда, и девушка просто не задумывается о том, что делает. Она никогда бы не стала целенаправленно флиртовать с ним, а после оправдываться шутками и несерьезностью. Она просто была такой, какая есть, и Барти смирился. Вскоре он стал воспринимать ее действия как что-то обычное и повседневное. Многие предполагали о чувствах Барти к Пандоре, и без стеснения над ним насмехались, потому что он смотрелся смешно рядом с ней, был младше и ниже. Она была очень высокой, самой высокой девушкой из всех, кто учился в Хогвартсе. Рост ее составлял 5,8 футов (179 см). Из-за этого она часто сутулилась. Она была выше Барти на целых 3 дюйма (9 см), зато настолько же ниже Ксенофилиуса. Но парню было все равно. Он по-настоящему любил ее. Ему нравился ее высокий, громкий голос, пышные волосы, яркие голубые глаза, неловкая улыбка, когда она не могла сразу выдать ответ. Ради нее Барти научился управляться с длинными волосами, часто ее расчесывал и делал разные прически. Он глубоко углублялся в ее научные исследования, попытки создать что-то новенькое, и был ее верным ассистентом. Он дарил ей подарки и покупал вещи для экспериментов, защищал, когда это было необходимо. Ему всегда было приятно находиться рядом с ней, слушать все, о чем она говорит, потому что ему нравилось абсолютно все, начиная с ее существования в целом. Барти надеялся, что когда-нибудь, когда он станет старше и выше, Пандора заметит его. Точно заметит. А потом вспоминал, с какой страстью и нежностью она пересказывала свои письма, адресованные Ксенофилиусу, и впадал в отчаяние. *** В тот осенний денек Барти и Пандора почти не встречались. Расписание не совпадало, и самостоятельных работ было так много, что не находилось времени поговорить. В середине дня парень сидел в открытом школьном дворе и читал учебник по Трансфигурации, предмет, который он обожал больше всех остальных. Барти сидел у дерева под голой листвой совершенно один, пока компанию ему не составил Регулус Блэк, возникший ниоткуда, и заставивший парня вздрогнуть от его неожиданного появления. — Я могу с тобой поговорить? — спрашивает он крайне серьезным, официальным тоном. — Конечно, — отвечает Барти, продолжая глядеть в книгу. Регулус садится рядом с ним выпрямив ноги и прижавшись спиной к дереву. Пару секунд он молчал, что заставило Барти почувствовать себя неудобно. Он вообще не понимал, с чего это Блэк решил с ним пообщаться, ведь до этого они почти ни разу не разговаривали друг с другом за пределами их тайных встреч по изучении и практики темной магии. Тем более, оба парни были не очень общительными, и у каждого прослеживались некие проблемы с разговорами. — У тебя очень классно выходит Империус, — спокойно говорит Рег, что заставляет Барти сильно напрячься. — Мы обещали не говорить о таком вне нашей компании, — беспокойно напомнил он, хмуро поглядев на собеседника. — Сейчас никого нет, никто не подслушивает, — парень пожал плечами. — Слушай, если мой отец узнает хотя бы малейшую деталь моего интереса — мне конец. А тебе легко, не нужно выкручиваться перед кем-либо. Блэк замолкает, а Барти снова утыкается в книгу и старается не обращать на него внимание. Он пытается сосредоточиться, но неловкая для него тишина и бессмысленное присутствие одногруппника заставляет его мягко говоря недоумевать. Ему кажется, что стоит переждать, и он уйдет сам, но вскоре, парень снова заговаривает с ним: — Мне тоже есть о чем волноваться, — говорит Блэк все тем же размеренным голосом. — Вот с одной стороны, мне очень хочется стать Пожирателем, чтобы темный Лорд и вся моя семья мною гордились, но… мой брат. Он же не простит меня. Вот я и думаю о том, что, возможно, мне не придется принимать метку. То есть я буду верен Лорду, но не буду официальным участником, чтобы не создавать преграду между общением с братом. Я все же верю, что мы наладим связь. Понимаешь? Когда-то ведь мы правда были близки. Барти слушал его, не перелистывая страницы, но ему было совсем не по себе. Парень понимал, что Регулусу бывает настолько одиноко, что он мог просто взять и вывалить все накопившиеся переживания первому попавшемуся человеку, и не всегда эти люди готовы были принять его открытую душу. Из вежливости Барти не стал его отгонять, но чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не хотелось, чтобы его безучастность в скором времени задела одногруппника. — Тебя что, Снейп кинул? — спрашивает он, поглядев на него. — Ну, время от времени мы общаемся, но чаще всего, ему хочется быть в одиночестве, и вообще у него друзей нет, и я ему не друг, — Регулус тяжело вздохнул. — А что? Я слишком навязчив? — Да нет, просто… — ему стало неловко, так что он поспешил перевести тему и продолжить то, что начал Блэк. — Я тоже не знаю, приму ли метку, но никогда не откажусь от… ну, ты понимаешь. — Из-за Пандоры? — спрашивает он, обрадовавшись поддержки его разговора. — Я пока не знаю, какое у нее отношение к сторонникам нашего… Лорда… — при его открытом упоминании, Барти еле сдержал улыбку. — но не бросила же она меня после того случая. — Потому что она не верит слухам и понимает, что Пожиратели не плохие, — уверенно заявляет Регулус, и Барти вполне устраивает это предположение. — А если нет, то бросай ее и… — Не брошу я ее! — твердо возразил он. — У нас все может получиться, поверь. — Да ладно, она воспринимает тебя как ребенка. — А твой брат воспринимает тебя как… Барти не смог продолжить, а Регулус тут же понял, что задел его за живое. Оба виновато уводят взгляд. — Спасибо, что поддерживал меня тогда на матче, — продолжил говорить Регулус все тем же крайне серьезным голосом. Барти похлопал глазами, поглядел на него и вяло произнес: — Ну, тебя все наши поддерживали. Не за что. — А я слышал только тебя. Никогда не думал, что ты можешь визжать так громко, — снова говорит он важным тоном, и Барти начинает подозревать, что над ним насмехаются. Парень только хотел возразить и сказать, что Регулус тут ни при чем, и он всего-навсего любит квиддич, но собеседник с легкой улыбкой на улице успел добавить то, что заставило Барти умолкнуть: — Я считаю, ты настоящий друг. Странно было наблюдать за тем, как четырнадцатилетний подросток может быть настолько неумелым в создании каких-либо отношений, но Барти вдруг вспомнил себя на первых двух курсах, проведенные в абсолютном одиночестве и эмоциональной изоляции. Ему не забыть то, как он плакал по ночам понимая, что соседи поселились с ним в одной комнате только из-за нехватки четвертого человека, и никто с ним не хотел разговаривать в принципе. Потом, правда, он стал увлекаться темной магией, и ему удалось найти с ними общий язык, но в любом случае, никто из них не был ему другом. Он тоже не мог похвастаться здоровой социализацией, поэтому не стал отталкивать Регулуса от себя. Тем более, не в тягость ему будет общаться с ним хоть иногда. — Хочешь послезавтра прогуляться в Хогсмид? Мне обещали там три бесплатных стакана сливочного пива, — предлагает ему Барти, удивив тем самым не только собеседника, но и самого себя. Парню всегда казалось, что кроме Пандоры ему никто не нужен, и вдруг сам заинтересовался человеком, пошел навстречу в общении. Регулус засиял так, будто Барти приказал ему забрать все свое наследство. Он заулыбался так смущенно и по-детски, как никогда прежде. На самом деле, в повседневной жизни этот парень был очень серьезным, даже чересчур, и редко с ним можно было над чем-то посмеяться, но сейчас, он словно засветился, как огонек, и не мог сдержать своего счастья. — Я только с радостью, — соглашается Рег. — Тебе не будет со мной скучно, поверь. Я не против с тобой весь Хогсмид обойти, — он вдруг заговорил слишком быстро и возбужденно. — А хочешь в квиддич поиграть? Прямо сейчас. Или сходить со мной в библиотеку. Я направляюсь туда. Может быть, тебе хочется… — Знаешь, мне хочется дочитать книгу перед началом урока так что… — прерывает его Барти, бегая глазами от растерянности. — Ах да, я тебя понял. Ну что же, не буду мешать. Регулус оставил его, чуть ли не в припрыжку исчезая за углом коридора. Барти проводил его немного удивленным взглядом, и снова принялся вчитываться в учебник по трансфигурации. День проходил хорошо, и он, вроде как, даже отыскал себе друга. Хотя ему не хотелось вдумываться в это слишком глубоко, ибо вообще не имел понятия, как дружить с другими людьми, но чувствовал себя на удивление легко. У Пандоры, тем временем, тоже все проходило прекрасно. Она находилась на травологии, и несмотря на единственную плохую отметку за этот предмет — не стала расстраиваться. Она знала, что эта отметка досталась ей за жертву провалившегося, удивительного эксперимента, и вполне ее заслужила. Дело в том, что ученикам было необходимо вырастить за неделю небольшую, ядовитую тентакулу, и ускорить ее развитие до максимума. Пандора ухаживала за ним как могла и преуспевала, пока не решила, что ее новая магическая разработка поможет растению развиться еще лучше. В итоге тентакула завяла, и на урок она ничего не смогла принести, за что и получила самую низкую отметку, пообещав исправить ее позже. Тем не менее, ей было радостно хотя бы от попытки, и день ничего не мог испортить. Когда первое занятие по травологии подошло к концу и профессор Стебель вышла на перерыв — Пандора присела в самый угол теплицы и с приятным одиночеством наблюдала за движущимися растениями в горшках. Она ни на кого не обращала внимание, пока к ней не подошла однокурсница Сьюзи, которая являлась ее соседкой и очень хорошей знакомой. — Скажи честно, Пандора, ты умственно отсталая? Девушка подняла голову на однокурсницу и не сразу поняла, что к чему, но точно почувствовала негативный оттенок ее обращения. Она так растерялась, что совсем не знала, что сказать, и надолго задумалась, что вообще произошло. Мысли были похожи на точно разложенные по полочкам факты: и так, к ней подошла однокурсница, она чем-то недовольна, она расстроенная, и очень злится на что-то, она берет книжку и замахивается. В следующую секунду, в Пандору летит книга и бьет ее по макушке. Она судорожно прикрывается и удивленно смотрит на девушку, глядящую на нее с явным презрением. — Ты тупая, или специально подставила меня?! Пандора молчит. Она не может понять и думает, может и правда у нее проблемы с головой, раз она не знает, что произошло? Остальные ученики уставились на них, и по какой-то причине, они все смотрели на Пандору осуждающими взглядами. Она не понимала, что происходит, и чувствовала, как хочет уйти отсюда. К Фили, например. Он бы никогда на нее так не посмотрел. — Ты обещала принести сегодня на травологию мою ядовитую тентакулу! Ты обещала, а в итоге, я оказалась с пустыми руками, и мне поставили самую низкую отметку, впервые! — Задание? — тихо переспрашивает Пандора, и однокурсница берет другую книжку и кидает в нее снова. — Три дня назад я попросила тебя взять мой горшок, так как не имела времени на него. Ты согласилась, а потом я узнаю от других, что он уничтожен! Пандора молчит. Ей приходится снова прокрутить слова, сказанные соседкой, а после обдумать их досконально, чтобы вспомнить. На раздумья уходило много времени, что сильно раздражало окружающих, и тогда она терялась еще больше. Несмотря на закатывающиеся глаза одногруппников и их недовольные лица, Пандора сосредоточилась и вспомнила, что вообще натворила. И правда, она согласилась выходить тентакулу Сьюзи, и все шло хорошо. Она уничтожила свое растение неудачным изобретением, а затем… Попыталась улучшить способ, и взялась за второй горшок уверенно посчитав, что у нее все получится. Но и он был испорчен. Произошло это за два дня до занятия по травологии. Тогда она очень запаниковала и решила, что извинится перед соседкой и купит ей тентакулу, дабы у нее было хоть что-то на руках. А в итоге… Забыла об этом на следующий день, и так не подошла к ней, а во время урока даже не вспомнила о своей ошибке. — Сьюзи, прости меня, — искренне произнесла Пандора. — Понимаешь, я разрабатывала способ быстрого развития растений и… Девушка пересказала все то, что было на самом деле, но уже на середине однокурсница остановила ее, накричала снова и долго оскорбляла, пока не пришла профессор Стебель и не начался новый урок. Пандора, потирая ушибленную макушку, села на место перед учебным горшком и все время чувствовала на себе пугающие взгляды окружающих. Она не поднимала головы, но прекрасно их чувствовала. Совсем скоро она снова погрузилась в процесс, и старалась ни о чем не размышлять. *** После урока. Ужин в большом зале. Как всегда Пандора и Барти сидели вместе, на этот раз за слизеринским столом. — Пандора, с тобой все хорошо? — беспокойно спрашивает Барти. — Ты совсем ничего не ешь. Девушка поворачивает к нему голову, но не сразу отвечает. Она долго думает, что сказать. Ее руки прижаты к щекам, и выглядит она то ли сонно, то ли расстроенно. — У меня завяли цветочки, — со вздохом произнесла она, и прилегла на стол. — Такие красивые могли бы получиться… — Цветы? — переспросил Барти, но Пандора ему не ответила. *** Сразу после ужина она пошла в гостиную. Ей было нечего делать, и энергии для новых экспериментов совсем не осталось. Она поднялась в гостиную, ссутулившись перед всеми еще сильнее, и опустив голову зашагала вглубь коридора, которого окружали женские спальни. Девушка дошла до своей комнаты, открыла дверь и увидела, как что-то в помещении поменялось. Там уже находились трое соседок, которые растерянно поглядели на нее. Пандора не поняла их внимание к себе, но больше всего ее заинтересовало то, что у каждой в руках было по два больших чемодана, а их кровати были аккуратно застелены. — Как не вовремя ты зашла, — безразлично бросила Сьюзи, приподняв брови. Пандора не услышала ее. Она продолжала рассматривать комнату и подмечать все больше деталей. Точнее пустоту, заполонившую пространство. Там находились только ее вещи, и только ее кровать выглядела так, будто в ней еще будет кто-то спать, в отличии от остальных. — В комнате так пусто, — прошептала Пандора не осознавая. — Да, если не считать твои вещи, которые затронули не только твою часть, но и нашу. И правда. Когда остальных вещей не стало, Пандора заметила, что большую часть комнаты украшают ее плакаты, декорации и подделки. — Мы уходим, Пандора. Комната твоя, — говорит одна из них, Оливия Браун, направляясь к выходу. — Вы переночуете в другой комнате? Когда девушка задала этот вопрос, трое снова остановились и тяжело вздохнули. Они выглядели очень усталыми, так что она почувствовала себя очень виноватой за то, что не может понять очевидных для всех вещей. — Пандора, ты не так поняла, — со вздохом произнесла Амелия Боунс. — Мы — съезжаем в другую комнату. В этом году первокурсников не так много, так что мы нашли свободную. Пандора долго смотрела на нее, а затем снова перевела взгляд на комнату, в то время как девушки перешептывались, хихикали и подтягивали за собой чемоданы. — Тогда подождите меня, — спохватилась Пандора, подойдя к своим чемоданами. — Я сейчас все быстренько соберу и… — Твою мать, какая же ты дура! Девушка вздрогнула. Кричала Сьюзи. Амелия строго притеснила ее и заставила успокоиться. Вторая девушка, Оливия Браун, безразлично наматывала пряди волосы на указательный палец и со скукой стояла у входа, желая поскорее отсюда уйти. — Пандора, слушай, — спокойно начала Амелия. — Ты остаешься в этой комнате, а мы переезжаем в другую. Нам было с тобой приятно, но, извини… — У нее во взгляде полная неосознанность, и ничего она не понимает. Я отвечаю, совсем без мозгов. — А ну хватит, Сьюзи! — отрезает Амелия, хмуро поглядев на соседку. Пандора не обращает внимание на оскорбление. Она удивленно смотрит на соседок и чувствует, как ей становится нехорошо. — Пандора, прости, но каждый из нас уже столкнулся с твоей безответственностью. Лично мне не нравится, что ты делаешь из нашей комнаты хлам, несешь странные вещи и распространяешь неприятный запах. «Почему вы не сказали об этом раньше?» — подумала Пандора, но слишком поздно, чтобы сказать это вслух. — А у Оливии ты как-то спалила учебники на пятом курсе, и не извинилась, и вот сегодня подставила Сьюзи. — Простите меня, я… — Пандора, нам не нужны извинения, и конфликтовать мы не хотим. Давай спокойно разойдемся, и все забудем, хорошо? Пандора не знает, что ответить, и что сделать, кроме как согласно кивнуть. Все девушки уходят, оставляя ее одну, и Пандора снова осматривает комнату понимая, насколько она выглядит непривычно большой и темной. Внутри у нее было… Непонятно. Она не особо понимала свои чувства, но ей не хотелось ни плакать, ни злиться. Девушка присела в угол, приобняв себя за колени и раскачивалась, словно ребенок, не сводя взгляд с пустых стен, которые не затронули декорации. Они казались совсем некрасивыми и заброшенными, хотя ничего в них не изменилось, ей все равно было непривычно обращать на них внимание. Спустя полчаса ничегонеделанья, Пандора встала и начала сдвигать три одиноких кровати. Она пододвинула их к своей и обрадовалась, что теперь у нее такое большое пространство для сна. По минимуму она их украсила: нацепила на них подвески и небольшую гирлянду, расставила свои яркие подушки и несколько пледов. Девушка занималась бессмысленными вещами до самого позднего вечера, чтобы отвлечься, пока ее не потревожила своим присутствием Серая дама, заглянув к ней половиной своего тела. — Милая, у тебя все хорошо? — спрашивает она с легким, призрачным эхом. — Да, а что такое? — с улыбкой отвечает Пандора, продолжая складывать вещи. — Рядом с тобой совсем никого нет. Разве тебе не одиноко? — Нет, ты же пришла. Елена улыбнулась, но улыбка была печальной. Она залетела в комнату и прильнула к подруге, как смогла сымитировала объятия и заставила ее захихикать от легкой щекотки. — Пандора, дорогая, к тебе пришел твой друг, — говорит призрачная женщина. — Если хочешь, могу сказать, что ты не в настроении. Обычно Пандора долго соображает, когда ей что-то говорят, но при упоминании лучшего друга она без раздумий побежала к нему. Девушка с радостью поблагодарила призрака, проигнорировав ее последние слова, и робко спустилась в гостиную. Там никого не было. Судя по всему, скоро должен был наступить комендантский час, и все разошлись по комнатам раньше. Пандора открывает двери факультета и тут же видит Барти, ждущего у двери. Лицо его скрыто большим цветочным букетом, и она удивленно хлопает глазками, увидев его. — Ты говорила, что у тебя завяли цветы, — спокойно говорит парень, протягивая ей букет. — Думаю, они подойдут. Хорошие, еще долго поживут. Пандора пораженно молчит, глядя на дорогой, красивый букет с яркой глянцевой подложкой, но сама ситуация вызывает у нее приступ смеха, и она не может сдержаться. Барти краснеет и чувствует себя глупо. — Что смешного? За ужином ты сама сказала, что… — Извини, я имела ввиду ядовитую тентакулу, а не цветы! — смеется она. — Но это так мило. Ты просто прелесть, Барти! Она хватает его за обе руки, в одной из которых находился букет, и с диким восторгом прижимается щекой к его щеке. Парень покраснел до ушей и еле удержал цветы вялыми конечностями. — Барти, я так рада, что ты зашел. Казалось, я осталась совсем одна. — О чем это ты? — чуть не запнувшись спросил Барти ощущая, как она трется об него щекой. — Ты не хотел бы остаться сегодня со мной? Завтра все равно выходной, верно? — Извини, но… Через десять минут мне надо быть уже в спальне, так что… — Так ты уже! В следующую секунду, Пандора хватает Барти на руки и поднимает так спокойно и без какой либо нагрузки, что парень в шоке не сразу понимает, как на это реагировать. Она несла его легко, будто он не весил совсем ничего. — Д-Дора, ты что делаешь? — Поспишь у меня, так будет веселее. — Но это женские спальни! — И что? Завтра я тебя незаметно через окошко отпущу. Пандора, держа Барти на руках, ступает на ступеньки лестницы, ведущей к женским спальням. Она не превращается в горку, и девушка смело несет парня туда. Конечно он попытался вырваться, объяснить ей, почему не стоит этого делать, но она его не слушала, лишь улыбалась и хихикала на каждом его слове. В итоге парень оказался в ее спальне, в которой все еще сидела Елена, но Пандора вежливо попросила оставить их наедине. Призрак согласилась, оглядев Барти хмурым взглядом, с явной решительностью сделать с ним что-то страшное, если он позволит себе лишнего. Барти, который вообще не хотел на это соглашаться, по крайней мере открыто, чувствовал себя крайне неловко. Но это чувство быстро отошло на задний план, когда он заметил, что комната наполовину пустует. — Дора, а где твои соседки? Девушка не ответила на вопрос. Она поглядела на него наивными глазками и улыбнулась еще шире, а после начала ставить цветочный букет в разные уголки комнаты, рассматривая его под каждым ракурсом, а затем ровнять на всех прижатых друг к дружке кроватях свои мягкие игрушки. — Смотри сколько места для нас двоих. Ты можешь спать, как тебе угодно. Разве это не замечательно? — Тебя оставили совсем одну? — снова спрашивает Барти, но его игнорируют. — Мы можем даже спать не вертикально, а горизонтально. Ногами в бок. И одеял очень много, скажи? Поняв, что все его вопросы останутся летать в воздухе, Барти не стал больше тревожить ими подругу. Он молча подошел к ней, присел на край дальней кровати и спокойно поддерживал разговор. Ему пришлось вести себя, как ни в чем не бывало, но он понимал, насколько эта ситуация грустная, и сам чувствовал себя крайне подавленно. Ему было жаль Пандору. — Ты будешь так далеко от меня? — спрашивает она, лежа в другой части от Барти. — Давай ближе. — Мне кажется, что Елене это не понравится, — говорит Барти. — И если подумать, то твоему парню тоже. — Глупости, ты же ничего мне плохого не сделаешь, — с улыбкой сказала она. — А я вполне могу. Пандора на коленках приблизилась к Барти и схватила его за бока, притянув к себе на середину кровати. Она залезла ему под рубашку и стала щекотать, заставив парня задергаться и изрядно покраснеть. — П-Пандора, а ну хватит! Я тебе не ребенок! — А Фили мне так делает, — посмеялась она, продолжая его щекотать. Барти мог бы атаковать ее в ответ, но поглядывая на ее еле прикрываемую сорочкой грудь понимал, что если его рука хотя бы немного с ней соприкоснется — он умрет от стыда и смущения. Но все же, парень прицелился и ткнул девушку в крайне чувствительную шею, и этого хватило, чтобы она закрылась и перестала его донимать. — Нравится? — угрожающе спрашивает он, и тычет снова. — В отличии от меня, ты от любого прикосновения падаешь, так чего начинаешь? Девушка утыкается лицом в подушку и не может перестать смеяться, а через пару секунд, резко поворачивает голову к Барти и пищит, словно мышонок, глядя на него театрально пораженным взглядом. Она любила это делать, особенно в моменты, когда чего-то не понимала, или в чем-то оказывалась не права. Просто издавала писк и с удивленной улыбкой глядела на человека. Барти это всегда умиляло, и он смущенно улыбаясь отводил взгляд. — Мы сегодня целый день в учебе. Чего ты такая активная? — спрашивает Барти, Залезай под одеяло, и укрывая им подругу. — Я просто рада тебя видеть, — улыбается она. — Не знаю, что буду делать, когда ты меня бросишь. Барти пораженно глядит на нее. Он никак не мог ожидать, что всегда жизнерадостная подруга может говорить такие беспокойные речи. — Почему ты думаешь, что я тебя брошу? Девушка продолжает улыбаться, и несмотря на тему разговора, она выглядит радостной. — Ну-у… Ты нормальный, а я таких раздражаю. Хорошо, что Фили такой же, как и я, хотя гораздо умнее. А ты так вообще… Самый умный. — Дора, тебя что-то тревожит, верно? У девушка разбегаются глаза. На самом деле, она не привыкла говорить, что у нее на душе, особенно когда дело касалось негативных эмоций. Обычно она переводила разговоры и всегда улыбалась, лишь бы к ней не лезли в душу, но сейчас ситуация была другой. Ей очень хотелось обо всем рассказать, вот только боялась, что сказанное может обрести совершенно другую форму, не такую, которую она изначально хотела преподнести. Девушка с трудом могла формулировать мысли, чтобы рассказать о своих чувствах, поэтому старалась совсем о них не задумываться. — Я не хочу быть глупой, — сказала Пандора. — Что? — удивился Барти. — Я не специально веду себя так. Мне не хочется быть глупой, правда. — Что ты подразумеваешь под глупостью? — Я же знаю, что обо мне говорят. Меня все считают, ну, — она покрутила палец у своего виска. — Все доходит до того, что люди считают меня попросту глухой, и обсуждают в моем же присутствии. Я для всех какая-то ненормальная. — Пандора, тебя кто-то обидел? — Нет, я ни на кого не обижена, просто… — она тяжело вздохнула, пытаясь найти нужные слова. — Я сильно раздражаю людей… Пандора пересказала ему все то, что сегодня произошло. Она впервые смогла так детально пересказать прошедший, неприятно впечатливший ее день, и ощутить тяжесть от того, что случилось, и что она натворила. Барти слушал ее очень внимательно и не перебивал, страшась спугнуть ее внезапный поток изречения. Он молча смотрел в ее печальные глаза и не мог поверить в то, что столь прекрасная, чудесная девушка может чувствовать себя такой бесценной и одинокой. Она заслуживала счастья больше, чем кто-либо еще, любви и понимания. Ему было невыносимо смотреть на то, как она рассказывала, и при этом улыбалась, стыдясь своих чувств. В какой-то момент ей пришлось остановиться, потому что голос начал дрожать. Она попросила минутку и перевернулась на спину, запрокинув голову назад. — Дора, ты можешь выплакаться, — осторожно говорит Барти. — Тебе станет легче. Я могу оставить тебя на время, если хочешь. — Нет, я… Я не могу плакать. Фили как-то сказал, что мои прекрасные глаза не должны быть наполнены слезами, вот я и не предаю его, — она пытается засмеяться, но не выходит. — Не могу я плакать. Да и не так-то мне грустно, знаешь ли. Я знаю, что заслужила все это. Пандора замолкает на какое-то время и успокаивает себя, выравнивая дыхание. Барти тоже молчит. Он чувствует, что ей необходимо время, чтобы собраться. Он берет ее за руку, и уголки женских губ приподнимаются, только теперь они не выглядят натянуто. Спустя какое-то время, дар речи снова возвращается к ней: — Фили постоянно говорит, что я особенная, но мне кажется, что ему просто хочется отделаться от моих переживаний. Он не со зла, но я ведь знаю, что это не так, а я не люблю, когда меня обманывают. Понимаешь? Пандора смотрит на Барти, и он кивает. Ему по-прежнему не хочется ничего говорить и прерывать ее речь. Хотя ему очень бы хотелось добавить какую-то неприятную колкость в сторону Лавгуда, но понимает, что это будет не к месту, и совсем не красиво по отношению к нему. Ему правда не хотелось говорить гадости о том, кто действительно казался ему хорошим человеком. — А я не хочу быть особенной. Не хочу, чтобы меня называли странной. Я хочу быть… И вот, это тот самый момент, когда Барти может ее остановить. Когда он может прервать ее панику и успокоить. Парень крепко сжимает ее руку и аккуратно, словно притягиваясь к огню тянется пальцами к ее лицу, и нежно, еле касаясь проводит ладонью по ее щеке, чтобы утихомирить дрожь. — Пандора — ты единственная, и такая удивительная, — ласково шепчет Барти, глядя ей прямо в глаза. — Пожалуйста, не относись к себе плохо. Пандора, ты абсолютно нормальная, просто у тебя другой склад мышления, понимаешь? Он редок, поэтому мало кто его принимает. Ситуацию со Сьюзи вышла действительно некрасивой, но мы можем все исправить, извиниться как следует. Девушка смотрит на него и, кажется впервые ее взгляд, направленный на парня, становится другим. Словно в этот момент, он перестал быть младше и ниже ее. Барти не успевает это заметить, в отличии от Доры, но она быстро отводит от него взгляд, и больше на него не смотрит. — Даже родители говорили, что меня не возьмут в Хогвартс из-за моего дурного мозга… — Дора, но ты ведь создаешь такие прекрасные вещи, и проводишь большие эксперименты. Ты очень умная девушка. —Ты так говоришь, только потому что… — она прикусывает губу и не может продолжить, но все же добавляет: — Прям как и Филли. Барти смотрит на нее и догадывается, о чем она хотела сказать. В момент он чуть не теряет контроль над собой, засмотревшись на ее розовые, пухлые губы, и переворачивается на другую сторону, лишь бы унять бестактные мысли в такой уж момент. Пандора воспринимает его действие совсем по-другому, и беспокойно обнимает его, виновато шмыгнув носом. — Прости меня, Барти, я сказала глупость, — искренне извиняется она. — Я знаю, что ты мне не врешь. На самом деле, мне стало куда легче после разговора с тобой. Ты чудесный человек. Спасибо, что ты есть, и прости, что я есть с тобой… Она обнимает парня, прижимаясь к его спине, и больше не может сказать ни слова. Барти слушает ее беспокойное дыхание, и чувствует, как напряжены ее руки. Он берет одну из них, и нежно ее поглаживает, продолжая ее успокаивать. Когда Пандора чувствует себя нехорошо, и говорит о всех своих негативных эмоциях — случается шторм, ураган, который может ввести в заблуждение или причинить боль. Но Барти рад побывать частью этого природного явления. Он никогда не сбежит. Не оставит ее одну. Правда, жаль, что на утро она все забудет, и оставит его одного, поспешив получать письма от своего молодого человека, сияя от них больше, чем от чего-либо другого. Жаль, что она по-прежнему не увидела Барти целиком. «Ты — единственная.»