Сегодня, завтра, всегда

«Надеюсь, ты успеваешь в учебе, Северус. В Рождество не приезжай. Отец снова не смог получить работу, ходит злой и постоянно кричит. Дым от фабрики стал ещё гуще, даже в безоблачную погоду солнца не видно. Денег отослать не могу. Проблемы. Иногда мне кажется, что судьба к нам равнодушна… Наслаждайся школьной юностью. Не забывай питаться как следует. Э.П.» Письма, которые Эйлин Снейп отсылала своему сыну, были абсолютно скупы и немногословны. Она не вкладывала в них положительных эмоций, и никогда не спрашивала у Северуса, как дела. Но он все равно был рад получать их. Хотя бы потому, что знал: мама еще существует. Единственный человек, который рад его присутствию в этом мире. Правда, в последние годы она совсем этого не показывала, но Северус все прекрасно понимал. В том числе и то, что ей попросту негде было набираться сил, чтобы быть способной проявлять хоть какую-то нежность. Она ведь и сама давно уже позабыла, что это такое. Северус не злился на нее. Он даже не искал для этого причин, ведь понятия не имел, чего ему недодали в детстве. Откуда ему было знать, что родители должны обнимать своих детей, желать им хорошего дня и спокойных ночей, и разговаривать об их чувствах? Он никогда не видел этого от своих родных, а лицезрение подобного в адрес других детей воспринималось, скорее, с брезгливостью — ведь он, Северус, был уже достаточно взрослым, чтобы не нуждаться в объятьях. Поэтому он прощал свою мать, и никогда ее не винил в подобном равнодушии. Тем более, она не всегда была такой. В детских воспоминаниях Эйлин много рассказывала маленькому сыну о магическом мире, держала за руку и успокаивала, когда отец напивался и был агрессивен. Возможно, ее поведение и не менялось. Изменился сам Северус. «Ты выглядишь неживым. Ходишь так тихо, словно тебя нет. Неужели и в школе ты так же? Словно опоссум, притворяешься мертвым.» — сказала ему как-то мама. Несмотря на то, что Северус прожил так значительную часть жизни, и, вроде как, должен был привыкнуть ко всему, что в ней происходит, порой он все равно чувствовал себя невыносимо. Возможно, дело было в Лили, которая много рассказывала о своих родителях, и светилась от счастья в такие моменты. Хотя, даже если бы он не имел никакого понятия о спокойном существовании, смирился бы с постоянными криками и болью? Конечно же нет. Он даже не был уверен, что счастлив, когда получил письмо и поступил в Хогвартс, потому что если бы с мамой что-то случилось, пока его нет рядом… Если бы отец снова напился, — а он напивался регулярно, Мерлин свидетель — и Эйлин было бы некому защитить… Но в любом случае, это незнакомое, странное место вдали от дома могло хоть немного стать ему приятным, подарив отсутствующие в его жизни уют и покой. Но и этого не произошло. Кошмар был повсюду, и ни в одном из этих двух мест, в итоге, Северусу не хотелось находиться. Ничего не ведая о счастье, Северус рос в окутавшем его одиночестве. Он всю жизнь был предоставлен лишь самому себе, но несмотря на это, все же имел чувство собственного достоинства. В нем укрепилась сила воли. Никакой ребенок не был настолько погруженным в учебный процесс, как он. Ничего другого ему не оставалось. Северус был изломанным, ветхим деревцем, которое росло само по себе вдали от других, в месте, о котором никто не знал. Он и людей почти не замечал, настолько был замкнут в себе. А тех немногих, кого видел, воспринимал как осуждающих и враждебных. Так он и жил: никого не замечая, и ни к кому не оборачиваясь. Несмотря на самоуверенность и гордыню, Снейп осознавал, насколько жалко и мерзко выглядит в глазах окружающих. Он никогда не выпрямлял спину, не поднимал головы, не снимал черной мантии, лишь бы слиться с тенью и остаться для всех незамеченным. Парень никогда не носил открытой одежды, и даже в жаркие летние дни не отказывался от рубашек с длинными рукавами. Ему хотелось отгородиться ото всех, чтобы никто и никогда не видел его настоящего. Появись возможность, он скрыл бы и лицо, и руки, и шею. Все, что не могло исчезнуть под плотными, черными тканями, хотелось немедленно спрятать. Он не мог даже поднять рукава, страшась открыть враждебному миру еще одну оголенную часть, которую можно было бы осмеять. Настоящим испытанием являлась для него общественная ванная комната, которую он боялся посещать, когда в ней находился кто-то еще. Ох… Как же порой хотелось просто исчезнуть… Неужели в жизни Северуса нет человека, которому он был бы небезразличен даже таким? Нет. Лили бросила его. Но в этом не было ее вины. Вероятно, она и его мать были единственными, на кого Снейп не перекладывал ответственность за свое несчастье. Он долго не мог понять, почему Лили была так добра к нему. Почему ее прекрасные глаза видели в нем человека. Парень осознавал, насколько отвратителен, и как ужасно, что на такое существо когда-то был устремлен прекрасный взор Лили. Он жалел, что разочаровал ее, но… Смог бы измениться ради любви? А точнее… Отказаться от перспективы стать Пожирателем смерти. «У тебя есть место, в котором ты чувствуешь себя в безопасности? Дружная семья, которая наполнит твою жизнь любовью? Мечта, ради которой стоит жить? У тебя хоть что-то в этой жизни есть, ради чего стоит продолжать быть хорошим человеком?» — сказал ему как-то Люциус Малфой, и был абсолютно прав. Глубоко внутри Северус знал, что Лили никогда не полюбит его так, как он полюбил ее. И ему не суждено постичь светлого будущего, не ступив на путь становления Пожирателем смерти. *** Середина осени. Шестой курс. Северус Снейп впервые проявил инициативу, и кинул свое имя в специальный ящик, в котором были имена десятков учеников, желающих поучаствовать в школьных соревнованиях. Конечно Снейп делал вид, что ему совершенно не интересны результаты, и говорил, что групповые испытания являются крайне абсурдной идеей профессора Слизнорта. И тем не менее, желание принять участие в реализации этой «абсурдной идеи» было сильно, как никогда. Ему через силу пришлось говорить на уроках больше, чем обычно, и сидеть в самом первом ряду, среди любимчиков преподавателя. День, когда деканы набирали в свои группы участников, не задался с самого начала. На уроке по травологии он достаточно сильно замарал рубашку, и сок ядовитого цветка сжег его кожу на пальцах. А все потому, что мерзавец Маклагген засыпал землю ему под одежду, и сильно дернул стол, когда Снейп осторожно пытался покормить растение. Как же он ненавидел гриффиндорцев… Еще и этот Джеймс Поттер, которого словно назло утвердили в его группе. Почему-то он делал вид, что ему не все равно, и ставил своих же товарищей по факультету на место, когда они лезли к Снейпу. Защитник нашелся, как же. Судя по всему, Поттеру стало настолько скучно в кругу своей компании, что он начал частенько приставать к Северусу. То подходил поздороваться и тут же исчезал, то сжимал его бока в странном подобии объятий на несколько мгновений прежде, чем сбежать, то подсаживался на каком-то совместном занятии и начинал рассказывать смешные истории. Слизеринец не понимал, зачем ему это надо. Он редко отвечал Поттеру, никогда не проявлял особых эмоций, и уж тем более не смеялся со всяких глупых анекдотов. Снейп не хотел с ним общаться. Да он вообще ни с кем не хотел. Потому и Регулус перестал его донимать, лишь изредка здороваясь в коридоре. Когда Северус шел в Большой зал для оглашения списка выбранных к соревнованиям участников, то с воздуха на него упало ведро и облило грязной водой. Виновника он не нашел, но был уверен, что эта глупая шутка предназначалась именно для него. Желание идти куда-либо пропало, и он очень захотел сбежать в подземелье, но оглашение должно было пройти уже через пару минут, поэтому Северус заставил себя не обращать внимание на свой вид. Да… Ученики его ненавидели. Большинство просто за компанию с остальными. Его сделали слабым звеном в школьной иерархии, и любой мог над ним поглумиться без всякого осуждения. Снейп не понимал, чем заслужил подобное отношение, особенно от незнакомых ему людей, и даже спустя годы не мог смириться с подобной несправедливостью. Казалось, окружающие ненавидят даже звук его имени. Северус вошел в Большой зал с опозданием, и тут же привлек к себе внимание. Ученики окинули его неприязненными взглядами, а профессора, вероятно, не увидели влажность его одежды издали. Даже когда все отвернулись, Снейпу все равно казалось, что смотрят именно на него. Он прошел на сторону Слизеринцев, и остановился в самом углу, изолировавшись от всех. Совсем низко склонив голову, он не сразу заметил, что к нему подбежал Регулус Блэк. — У тебя все в порядке? — спрашивает он, и окутывает приятеля своей мантией. Северус брезгливо морщится, словно это не он облит грязной водой. Регулус замечает это и сильно смущается не понимая, что сделал не так. А Снейп просто думает о том, почему к нему опять проявляют внимание, о котором будут потом сожалеть. На самом деле ему не хочется обижать Регулуса. При всей своей холодности к другим, он прекрасно понимает, что тот просто хотел бы с кем-то дружить, и, по сути, Северус был благодарен его поддержке. Но при том понимал, что сам он — плохой друг, худший из возможных, особенно для такого, как Регулус, и будет славно, если тот поймет это быстро. Спустя какое-то время, в Большой зал вошли деканы четырех факультетов. Они поднялись по ступенькам туда, где располагались профессорские столы. Вперед вышел Гораций Слизнорт, которому и принадлежала идея данного соревнования. Ученики замолчали и внимательно прислушались. — И так, дамы и господа, сегодня мы хотим объявить участников для школьного соревнования по зельеварению. Вы все очень ждали этот день, и уверен, многие из вас в большом предвкушении! Деканы лично выбрали для себя четверых лучших учеников, которые будут представлять их факультет! — Гораций повернулся к коллегам, и учтиво поклонился одной из них. — Прошу, Минерва, начните. — Благодарю, Гораций, — сдержанно улыбнулась ему женщина. — И так, прошу выйти вперед четырех учеников, которых я назову: Римус Люпин, Лили Эванс, Хэйми Финниган, Индра Патил. «Какая ты молодец.» — улыбнулся Снейп, поглядев на Лили. Четыре ученика вышли вперед и поднялись к преподавателям. По залу прокатилась несколько вялая волна аплодисментов, но кто-то один демонстративно и очень громко им просвистел, да так, что чуть уши не заложило. Снейп вскинулся, оглядел зал, и быстро отыскал источник звука, и не удивился, что это был Джеймс Поттер. Северус с раздражением передернул плечами, возвращая взгляд к преподавателям. Макгонагалл как раз сменил Филиус Флитвик, декан воронов. Полугоблин шагнул вперед, откашлялся и громко произнес имена: — Амелия Боунс, Оливия Браун, Гилберт Бринт и Джастин Холкинс. И снова ученики начали хлопать, но даже сквозь этот шум был слышен женский, раздражающий и очень высокий голосок: — Ну вот! А я так хотела сыграть! — жалобно протянула Пандора, ссутулившись и прижавшись лбом к виску Барти. — Не расстраивайся. Ты ведь знаешь, что и так хороша в этой дисциплине, — ласково погладил ее по белоснежным волосам Крауч. — Это правда, но мне так хотелось повеселиться, — вздохнула она, опустив уголки губ, словно ребенок. «Ведете себя, как парочка. Дурочка, неужели твоему парню действительно все равно?». Смотря на нее, Снейп не смог сдержать злорадной ухмылки. Гораздо чаще он думал о чьих-то неудачах, чем о своих достижениях. — Амос Диггори, Норма Ботт, Лианна Рикетт, Хария Смит. Вперед вышли четыре развеселых Пуффендуйца, прошедшие к своему декану. Их тоже сопровождали радостные овации. — Ну а теперь моя очередь, — с улыбкой возвестил Гораций Слизнорт. Ученики Слизерина внимательно прислушались, и многие затаили дыхание. Снейп оставался спокоен, и все же высоко поднял голову. Он должен был попасть на это соревнование. Хотя бы раз показать окружающим свои способности и доказать, насколько может быть хорош собой. Северус даже выпрямился и устремил свой уверенный взгляд на профессора в надежде, что он его заметит. Жаль, что обычно ему доставалось лишь негативное внимание, а в такие ответственные моменты, его существование было таким незаметным, словно он был не более, чем песчинка в Тихом океане. — Барти Крауч, Эван Розье, Эймит Уилкис и Доркас Медоуз! Громкие аплодисменты. Четыре слизеринца вышли вперед, самоуверенно оглядывая остальных. Слизнорт гордо пожал им всем руки и поставил рядом с собой, на переднем плане. А Снейп все смотрел на него, и не мог поверить в то, что ему не повезло. Опять. Он с силой прикусил губу от обиды и снова сгорбился, опустив голову еще ниже. «Ну конечно… мне никогда не везет…» — подумал Снейп, в очередной раз убедившись в несправедливости этой жизни. — Северус, не расстраивайся. В другой раз повезет, — с осторожностью произнес Регулус, положив ладонь на плечо приятеля. — Да мне плевать, — выпалил Снейп, и грубо скинул с себя чужую руку. — Я вообще ни на что не надеялся. Парень развернулся и решил уйти. Ему больше не было интересно это глупое соревнование, и он решил, что участие в нем принесет один лишь позор и ничего больше. Плевать. Идея с участием с самого начала была идиотской, так что даже хорошо, что его не взяли. «Лучше бы и не приходил» — со злостью подумал Слизеринец, и уже был у входа, как вдруг, позади послышалось громкое, недовольное: «Постойте!». Ученики тут же замолчали и перестали хлопать. Снейп тоже заинтересовался и обернулся. Все смотрели на Минерву МакГонагалл, лицо которой выражало искреннее, но судя по всему, не очень приятное удивление. — Прошу прощение, Гораций, но… разве в именном ящике не находилось имя мистера Снейпа? Окружающие начали активно перешептываться. Кто-то засмеялся. Профессор Слизнорт изумленно глядел на свою коллегу и молчал, не в силах понять смысл ее слов. Ученики осмотрели все пространство, и вскоре отыскали в дверях самого Снейпа. Все уставились на него недовольными, и очень неприязненными взглядами, как будто он специально подговорил профессора МакГонагалл вставить словечко за него. Парень почувствовал себя как никогда некомфортно, и он злился на женщину за то, что она проявила к нему такое внимание. Ему хотелось сбежать и забыть об этом, но… Сердце сжалось от переполняющего его теплого чувства. Он внимательно смотрел на МакГонагалл, и не мог поверить в то, что она так о нем беспокоилась. Глаза его искрились от признательности. — Почему вы не взяли мистера Снейпа? — спросила Минерва после долгого молчания. — Разве он не является вашим лучшим учеником среди всех старших курсов? — Ну… — неуверенно протянул Гораций, неловко оглядев коллег, в поисках защиты, которой, впрочем, не последовало. — Лучшим во всех старших — это, конечно, сильное заявление, и, возможно, не совсем правдивое… — Разве вам неинтересна успеваемость своих подопечных? — удивленно вскинула брови МакГонагалл, продолжая пребывать в недовольстве. — На экзамене СОВ по зельеварению у мистера Снейпа были самые высокие баллы, и, как мне известно — результат оказался даже лучше прописанного итога. Вы сами отметили, что его зелья по приготовлению вышли настолько идеальными, что даже учебники не могут такому научить! — Минерва, мы ведь решили, что деканы сами набирает в команду учеников, — пытался вразумить ее пристыженный мужчина. — Если я не выбрал Северуса, то у меня имелись свои причины. — Я понимаю, что выбор за вами, но ведь Мистер Уилкис и Мистер Розье слишком часто выступают за факультет Слизерин, — не отступала Минерва. — Может стоит дать возможность и другим показать свои умения? Знаю, мистер Снейп не слишком социален и, возможно, плохо работает в команде, но вы ведь можете научить его, не так ли? Розье и Уилкис подняли брови и переглянулись, оскорбившись этими словами. А после сами отыскали глазами своего одногруппника, и вызывающе уставились на него. Гораций заметно нервничал от публичного принижения своих педагогических талантов другим деканом, а остальные преподаватели не спешили вставать на его защиту. Желающих выступать против Минервы МакГонагалл не нашлось. Хотя декан Гриффиндора и не выглядела рассерженной всерьез, ее вкрадчивый и уверенный голос невольно наводил на мысли о крупной кошке, готовящейся вот-вот броситься в атаку, чтобы отстаивать свое до последнего. — Минерва, кроме Северуса у меня еще много других хороших учеников, и не он один сдал Зельеварение на превосходно, я… — Просто выше этой отметки еще не существует, — вставила она, перебив мужчину. — мистер Снейп никогда не участвовал ни в каких школьных мероприятиях, и у него не было возможности показать свои умения на большую аудиторию. А это бы очень помогло ему в будущем во время поиска работы. Скажите, почему я обеспокоена вашим учеником больше, чем вы? Профессор Слизнорт вздохнул так тяжело, будто ему к виску приставили палочку, и уже сказали «Авада-». Лицо его выражало абсолютное непонимание и, кажется, ему совершенно не импонировали доводы коллеги. Гораций посмотрел на Северуса, заставив того почувствовать себя совершенно потерянно и жалко. Как будто юноша одним своим присутствием здесь доставил всем огромные неудобства. Как будто это он капризничал, и пытался остальным доказать важность своей персоны. Поняв, что декан никогда не встанет на его сторону, и ничего не изменится, Снейп ощутил ужасный стыд. Он был благодарен декану львят, но знал, что ее слова никак не повлияют на отбор, а лишь заставят окружающих еще больше его ненавидеть. Парень уже взялся за ручку двери, намереваясь уйти, как вдруг в повисшей тишине раздалось отчетливое и громкое: — Профессор Слизнорт, разве вам не нужна победа? — необычайно спокойно спросил Джеймс Поттер. Северус удивленно уставился на него, впрочем, как и все остальные. Он тяжело взглотнул, не веря в то, что найдет поддержку в бывшем враге. — Вы правда не хотите брать в команду лучшего зельевара школы? По-моему, всем участникам было бы намного интереснее играть против сильных соперников. Зал практически взорвался. Студенты, не таясь, принялись переговариваться, активно обсуждая произошедшее. Минерва посмотрела на своего подопечного, и даже приподняла уголки губ, кивая одобрительно и благодаря за слова. Римус и Лили шептались, периодически поглядывая на Снейпа, но без агрессии, скорее, заинтересованно. Будто и впрямь оценивали возможного, будущего конкурента. Взгляды Барти Крауча и Регулуса Блэка тоже были устремлены на него, и они казались очень… дружелюбными. Снейп никогда раньше не замечал от них такого обходительного отношения к себе. — Хорошо, Минерва, я вас понял, — без особого желания сдался Гораций Слизнорт, лишь бы отвертеться от настырной коллеги, — Чтож, тогда я пересмотрю свой выбор, и дам вердикт на следующем уроке зельеварения. — Мужчина без сил поднял руки и вяло обратился ко всем ученикам: — Будьте свободны. Мы закончили. Северус вышел самым первым. Быстрым шагом он направился в подземелья, надеясь ни с кем не пересекаться по пути. Ему не хотелось обсуждать то, что случилось, а назойливые взгляды заставили его испытать такую подавленность, что стало тяжело дышать. В нем кипел адреналин, потому что никогда раньше с ним не происходило подобного. Он мог бы даже сравнить такое пристальное внимание с тем, с каким столкнулся на прошлом курсе, когда ученикам стало известно о загадочном, ночном происшествии, когда Снейп чуть не умер от лап оборотня Люпина. В тот период он хотел исчезнуть, стать невидимым, лишь бы его не обсуждали, прямо как сейчас. Но он был благодарен. Правда. Он очень надеялся, что Слизнорт действительно выберет его, даже без особого желания. Если бы это произошло, то парень очень постарался бы влиться в команду, и ни за что бы его не подвел. В тот день Снейп просидел в своей комнате до самого вечера, выйдя лишь раз в ванную комнату. Его соседи, Эйвери и Мальсибер, попытались вытянуть из него всякие сплетни по этому поводу, но он их жестко выпроводил и ничего не говорил. Ему совершенно не хотелось ни с кем разговаривать. Сердце его продолжало стучать в каком-то бешеном ритме, и даже подрагивали руки от волнения. «Хоть бы меня никто не тронул…». Он вышел в гостиную лишь под самый вечер, когда до комендантского часа оставалось лишь полтора часа. На диванах расположились его одногруппники и те, кого выбрали для участия в соревнованиях. Снейп прошел мимо них как можно тише, стараясь, чтобы его не заметили. В моменте он подумал о мантии-невидимке Поттера, и очень ему позавидовал. Когда диваны остались позади, казалось, ему удалось пройти неувиденным, как вдруг, чья-то рука схватила его за мантию, и он дернулся, судорожно оглядываясь. — Северус, ты не хочешь сыграть с нами в карты? — без улыбки, но мягко спросила Доркас Медоуз. Юноша хлопнул ресницами и очень удивился, что к нему не отнеслись как-то враждебно. Он оглядел позади сидящих одногруппников, и все они смотрели на него спокойно и дружелюбно, а Регулус так вообще улыбался, взглядом практически прося согласиться. Ни одному из этих взглядов Северус не поверил. — Нет, я не умею играть, — бросил он, выдергивая мантию из рук старосты. — Все нормально, мы тебя научим, — предложил Эван Розье, тасуя карты. — Ну, или посидишь с нами, пообщаешься, — добавил Уолкис. — Нет, я… Должен заниматься зельеварением, — пытался отделаться от них Снейп. — Уверен? Ты ведь и так каждый день со своими зельями. Провел бы время с нами, — сказала Медоуз, взволнованно глядя на него. — Нет, я пойду, — твердо заявил Снейп, и хмуро развернулся, продолжая идти своей дорогой. Парень прошел на некоторое расстояние от одногруппников, но, судя по всему, они забыли о том, как хорошо каменные стены передают эхо, так что он услышал следующее: — Он так изолирован, разве ему не одиноко? Северус снова прикусил губу и вышел из гостиной, направившись в старый кабинет смешивания зелий. Его мало кто посещал, и даже Гораций Слизнорт давно позабыл об этом месте, сделав из него склад. Снейп еще давно начал там работать, и все время заниматься излюбленным делом. Именно там проходили все его неудачные эксперименты и новые открытия в стезе приготовления зелий. Он вошел внутрь и подошел к столу, на котором уже были разложены вещи и котел, в котором настаивалось снадобье. Парень надел фартук и завязал волосы в хвост, закатал рукава, и принялся за дело. Наедине с собой ему было хорошо. Гораздо лучше, чем среди людей. Хотя часто он вспоминал о том, как было приятно проводить здесь время с Лили, и готовить с ней вместе. Да и вообще гулять, разговаривать, дружить… Нет, ему не было одиноко. Просто иногда хотелось, чтобы кто-то действительно его ценил. Северус спокойно готовил зелье и даже напевал себе под нос песни, которые часто слушал с Лили. В арсенале у него осталась всего одна пластинка, в память о ней, но ему не хотелось тратить время на ее поиски, так что приходилось разбавлять тишину мыслями и тихим мелодичным мычанием. Он так привык к умиротворяющей атмосфере, что внезапный стук вывел его из состояния спокойствия так, будто на него вылили ведро холодной воды. Парень вздрогнул и прислушался. Стук повторился. Северус удивился, потому что к нему очень редко заходили. Поначалу он молчал и притворялся, что в кабинете никого нет. Дверь была заперта, и он надеялся, что незваный гость уйдет, но стук повторялся снова и снова. Испугавшись визиту профессора Слизнорта, Северус все же открыл дверь, но вместо декана увидел того, кого совершенно не ожидал. — Поттер.? Что ты тут… — Хочу позависать с тобой, можно? — весело спросил Джеймс, без проса входя в кабинет. — Вообще-то нет! — возмутился зельевар. — По ночам это моя личная мастерская! Тебе нечего здесь делать! — Да ладно тебе, я не буду мешать. Судя по всему, Мародеру было глубоко плевать на возможный отказ, и его первый вопрос был задан воздуху. Джеймс удобно уселся прямо около рабочего стола, как будто это было почетное место, предназначавшееся ему одному. Он оглядел все пространство, а затем посмотрел на возмущенного Снейпа, который все еще стоял у открытой двери и ждал, пока навязчивый гость уйдет. Он ждал, но Джеймс смотрел на него, и совершенно не понимал намека в его раздраженном взгляде. Слизеринец даже смутился от подобной настырности. — Тебе очень идет такая прическа, — сказал вдруг Джеймс, прижавшись подбородком к ладони. — Выглядит даже мило. Снейп смутился и запаниковал, когда понял, что предстал перед кем-то в таком шутовском виде. У него были подняты рукава до локтей, а волосы завязаны в высокий, маленький хвостик, смотрящийся на неопрятных волосах совсем убого. Парень быстро дернул пряди, стягивая резинку, опустил рукава и со злостью вернулся к своему котлу. — Мне плевать на тебя. Ты не заставишь меня отсюда уйти! — твердо заявил он. — И не заставляю, — Джеймс пожал плечами. — Я просто хочу с тобой посидеть, вот и все. — Говоришь так, будто это привычное дело: сидеть и общаться со мной, как ни в чем не бывало! — Тогда начнем привыкать. Что за зелье готовишь? Снейп стукнул по стулу и враждебно поглядел на неприятеля. В ответ Джеймс смотрел на него так простодушно и спокойно, что Слизеринец, неожиданно для себя, тихо фыркнул, чувствуя странную растерянность, и даже постыдился таких ярких эмоций со своей стороны. Гриффиндорец, казалось, совершенно не понимал его настроя и поведения. Снейп заставил себя успокоиться и приняться за дело, стараясь не слишком зацикливаться на визитере. — Готовлю тонизирующий Глоток мандрагоры. — Оно же находится на последних страницах расширенного курса. — Нет, его там вообще нет. Ты спутал с эликсиром из мандрагоры. Поттер удивленно мычит и замолкает. Он наблюдает за процессом, заставляя Снейпа чувствовать себя крайне неловко. В поисках дела Мародер осматривает стол, и берет с него учебник Принца-полукровки. Это замечает его владелец и тут же выхватывает свою вещь из рук недоброжелателя. — Не трогай, это личное! — рявкает Снейп, убирая учебник подальше. — Извини, больше не буду. Северус вздыхает, с трудом справляясь с вновь накатившим раздражением. Мародер бесит его неуместными вопросами и тем, что отвлекает от работы. — Слушай, Поттер, тебе совершенно не будет интересно здесь сидеть. Поищи себе другое занятие. Если ты пришел сюда в надежде, что я буду тебя веселить, то спешу огорчить — ты ошибся дверью. Джеймс молчит. Он продолжает смотреть на зельевара, и его взгляд, мягко говоря, очень странный. Его глаза будто изучают Северуса, пытаясь проникнуть в глубины сознания, содрать кожу и добраться до того самого, мягкого и беззащитного, что прячется под длинными рукавами рубашек и наглухо застегнутыми мантиями. Словно они видятся впервые, и до этого даже не пересекались, не было всех лет издевательств и травли. Джеймс Поттер смотрит по-новому, и этот взгляд не брезглив и не враждебен. Мягкий, спокойный, какой бывает только у тех, кто хорошо относится к объекту наблюдения. Но разве может Поттер относиться к нему хорошо? Нет. Северусу было слишком сложно в это поверить. — Все еще ненавидишь меня? — спрашивает Джеймс, немного взволнованно. И вдруг Снейп понимает, что хочет по старой привычке, но просто не может ответить ему грубо, или прогнать так жестко, как мог сделать это всегда. По какой-то причине, дружественный взгляд Мародера заставляет его смягчиться. — Нет, просто… — Снейп даже не знает, что сказать, и быстро сдается. — Ладно, сиди, если хочешь. Но я не буду заставлять себя веселить тебя и разговаривать, если я не хочу. Даже не надейся. — И не надо. Джеймс простодушно пожимает плечами, и замолкает на некоторое время, которого хватает Северусу, чтобы привести в порядок мысли и вернуться к оставленным без внимания ингредиентам. В кабинете повисает мягкая тишина, нарушаемая лишь звуком закипевшего в котле варева. Джеймс вглядывается молча, следя за тем, как Слизеринец ловко разбирается с какой-то очень мудреной на вид нарезкой чего-то склизкого, но через несколько минут не выдерживает, подавая голос: — Профессор Слизнорт такой странный. Почему он не выбрал тебя? Хоть Снейп и не намеревался разговаривать с гостем и отвлекаться, его грудь вдруг наполняется воздухом, и внутри будто раскручивается долго и упрямо сжатая пружина. Слова, невысказанные, желчные и горькие, льются сами собой сплошным потоком: — Слизнорту нужны лишь жалкие связи, которые он может использовать в угоду себе: пожрать в компании известных фамилий или бесплатно посетить какой-то вульгарный бал! Заручиться поддержкой! Не зельевар, а светская крыса, вот кто он! Поэтому он подлизывается к ученикам, которые считаются важными персонами в высшем обществе, а на действительно стоящих учеников ему просто наплевать! Этот идиот вообще никого не видит, кроме тех, кто состоит в его клубе Слизней. Он заманил туда всех, кого можно использовать. Ты бы видел, как он обхаживал Крауча, лишь бы тот вступил в его клуб! Барти отказался, потому что знает его систему. Мальсибер и Эйвери тоже были в клубе, пока не выяснилось, что их родители Пожиратели смерти, и Слизнорт не попросил их уйти! И именно поэтому, я думаю, он не взял меня на соревнование! Думает, что я Пожиратель! Но это ведь не так! — Северус зло ударил ножом по доске для нарезки, отрубая кусок, кажется, панциря. — Он никогда не обратит на меня внимание! Он всегда выбирает удобных себе учеников, а на остальных плюет! Он, как и многие, следует установленным правилам, привычным для себя, и не пытается выйти на новый уровень! Не понимаю, какой идиот назвал его хорошим зельеваром! Он и его избалованные ученики лишь примитивные существа, которые только и могут, что повторять рецепты из книг, которым несколько веков! Они только адаптируются к тем условиям, которые им навязали! А я не такой, и профессор знает об этом, он знает, что я лучший, что я лучше всех в этой дисциплине, что я… Что я могу куда больше этих богатеньких идиотов со связями, но ему… ему же абсолютно… Северус замер на полуслове, понимая, что наговорил лишнего, и быстро остановил словесный поток. Он неуверенно поглядел на Джеймса, который смотрел на него так заинтересованно, как будто ему рассказывали необычайно увлекательную историю. Глаза гриффиндорца были такими изумленными и… добрыми, что Снейп занервничал и опустил взгляд. — Извини, я забылся… Подобного больше не повторится. — Нет-нет, что ты, — поторопился вставить Джеймс. — Мне очень нравится, когда ты вот так разговариваешь. Открыто и честно. — По-моему сейчас я сказал больше, чем за всю свою жизнь. От этих простых слов Поттер рассмеялся, а Снейпу вдруг стало так приятно, что он еле сдержал ответную улыбку. Он даже не знал, что это может быть настолько лестно, когда кому-то забавно от твоей шутки. Смех собеседника вызвал у него причудливое ощущение оживления внутри. — Знаешь, а ведь ты прав. Я тоже так думаю, хотя Лили говорит, что профессор Слизнорт очень милый, и совсем не видит в нем темненых пятен. — отсмеявшись проговорил Поттер. — Она просто очень добра к людям. Северус слегка улыбнулся, как всегда происходило, когда речь заходила о Лили. Джеймс задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. — Слушай, а Крауч хорош в зельеварении? Тебе не кажется, что Слизнорт решил использовать последнюю попытку, чтобы заманить его в клуб слизней? — Думаешь? — Северус глубоко задумался, хмурясь. — Барти отличный зельевар. Он еще на пятом курсе сделал идеальное оборотное зелье, и тоже пытается уйти дальше заданных условий и программы. Да он вообще один из лучших учеников, ты сам знаешь. — А ты ему об этом говорил? — тактично уточнил Джеймс. — Нет конечно. Зачем? — Ну, мне кажется, что если бы ты был честнее с людьми и открыто говорил им о том, что думаешь, в положительном ключе, то у тебя было бы много отличных друзей. Уверен, ты даже не представляешь, сколько людей тебя поддерживают и надеются, что ты будешь участвовать в соревнованиях. — Кто например? — скептически хмыкнул Снейп, обмирая внутри. То, что ему показалось, когда он стоял в зале, эти взгляды, они…? — Ну, я, конечно же, — признался Джеймс, но собеседник не выдал на лице никакой благодарности, и даже не улыбнулся, и потому он продолжил. — А еще Лили. — Лили? — Северус не сдержался, поднимая голову от котла, где зелье как раз сменило цвет, и на автомате забросил в него какие-то лепестки. — Что она говорила? — Много, на самом деле. О твоих успехах в зельеварении и большой любви к этой дисциплине. Сказала, что очень хочет участвовать с тобой. Снейп покраснел и дал себе право улыбнуться. Но взгляд Джеймса, который еще ни разу от него не отлип, заставил его снова прийти в себя и перестать витать в облаках. Он закрылся прядями волос, лишь бы не показывать ему свои эмоции. — Кто еще? — Пандора. Я слышал, как она разговаривала с Барти, и сказала, насколько несправедливо оставлять тебя в тени. — Дура? Да ладно, не знал, что она… — Ты хотел сказать Дора? — поправил его Джеймс, и впервые за эту беседу он стал хмурым и суровым. Снейп мог бы сказать, что ему плевать, потому что так эту девушку называют все за спиной, и не церемониться, но ему вдруг стало не по себе. На контрасте с тем, как все было еще несколько мгновений назад, он вдруг понял, что гораздо приятнее, когда Поттер улыбается и смеется над его шутками, нежели так. — Дора, да, — исправился Снейп. — Не знал, что она вообще обо мне знает. — Она даже сказала, что хотела с тобой заговорить, но боялась, — сказал Джеймс, и снова смягчился. — Барти и Регулус, уверен, тоже поддерживают тебя, как и ваша староста. Снейп очень удивился и задумался над его словами, но ничего не ответил. Несколько минут тишины протекли незаметно, пока Слизеринец сам не заговорил, закончив помешивать зелье. Джеймс примерно и тихо сидел в стороне, не лез под руку и не портил сложный состав, что явно способствовало миролюбивому продолжению беседы. — Слушай, зачем тебе вообще моя компания? — искренне поинтересовался Снейп. — Ну, ты открылся мне с другой стороны, и мне интересно узнать тебя получше. Тем более, в тебе есть много хорошего, а мне нравятся добрые люди. — Ты ведь шутишь, да? Снейп бросил на Джеймса недоуменный взгляд, но увидел, что тот простодушно ему улыбается. — Да нет, почему, — Гриффиндорец пожал плечами. — Ты знал о секрете Римуса, и все равно никому ничего не разболтал, и даже не использовал эту информацию против нас. А еще я думал о том, что ты, черт возьми, классный зельевар, который может использовать зелье себе во благо. То есть… Ты с легкостью мог дать Лили любовное зелье, например, и заставить ее влюбиться в тебя, или, по крайней мере, выпить Феликс Фелиций, чтобы наладить с ней отношения, но ты этого не сделал. — Потому что я уважаю ее чувства, а как иначе. — А еще ты умеешь сопереживать и волноваться за других. Даже за меня, дурака. И снова они замолчали. Сердце Снейпа застучало быстрее в легком волнении. Он даже не знал, что кто-то мог вызвать в нем чувства сродни тем, что возникали в моменты общения с Лили. Еще страннее становилось от того, что этим кем-то был Джеймс, Мерлин бы побрал этого Гриффиндорца, Поттер. — Что ты делаешь? — полюбопытствовал Джеймс, внимательно следя за его действиями со своего места. — Хочу сделать так, чтобы молоко свернулось, — пояснил Северус. — А давай включим музыку? — У меня осталась лишь одна пластинка. Остальное отдал все Лили. — Тогда давай поставим ее. — Терять время из-за такой мелочи? Лучше иди в гостиную и послушай музыку там. — Но я с тобой хочу. — Знаешь, что уже поздно? Джеймс удивленно поглядел на время и опомнился. — С тобой время летит незаметно, — промолвил он. — Это комплимент? — Вроде того. Мне пока совсем не хочется спать. — Захочется. У тебя круги под глазами. — Ну конечно, я пару ночей не спал, о тебе думал. От такого неловкого замечания, Снейп недоуменно нахмурился и сказал: — Звучит очень странно. Джеймс лишь усмехнулся, но не стал оправдываться. — Ладно, уговорил. Я бы остался подольше, но мне нужно идти. Не взял с собой мантию-невидимку. — Давай, беги уже, пока Филч не поймал. У тебя пять минут, чтобы добежать до башни Гриффиндора. Джеймс поднялся, потянулся с хрустом, и направился к выходу, но у самой двери притормозил и обернулся через плечо. — Ты будешь здесь завтра? — Да, а что? — Могу я зайти к тебе снова? — Разве тебе нужно на это мое разрешение? — Снейп скептически приподнял брови, но возражать не стал, кивая. — Заходи, если хочешь. Выгонять не стану, но будет также скучно. Джеймс широко улыбнулся, прощаясь, и скрылся за дверью, оставляя Слизеринца одного. К этому времени беседа с Джеймсом его утомила. Из-за его общительности, из-за прямолинейных, откровенных разговоров Снейп чувствовал, что Джеймс может взять над ним верх, но почему-то понимал и то, что готов позволить ему это. По странному предчувствию где-то глубоко внутри, хотелось доверять этому хорошему отношению к себе. Хотя бы немного.