Сегодня, завтра, всегда

— У Поттеров мне будет лучше! По крайней мере, его родители относятся ко мне, как к родному, а Джеймс мне близок, как брат! Не смей отговаривать меня! — прокричал Сириус во весь голос, разрываясь от гнева. — О чем ты говоришь, Сириус? — Регулус едва сдерживал крик. — Я твой брат! Только я! — Мой брат не может быть Пожирателем смерти! Регулус не мог ничего ответить на подобное заявление, но слова брата задели его до глубины души. Он молча смотрел, как Сириус собирает вещи, намереваясь оставить родной дом раз и навсегда. Последняя капля в переполненную чашу упала летом 1975 года. Больше Сириус не мог находиться в обществе своей семьи. Он все чаще заявлял подобное, но Регулус даже подумать не мог, что на этот раз заявление не останется голословным. — Чертов мерзавец! Чтоб следа твоего больше не было в моем доме! — Кричала на весь дом матушка, разламывая от злости всю кухню. — Предатель крови! Тебе нет места среди нас! Регулус был абсолютно потерян. Он всегда видел Сириуса своим идеалом, героем, на которого стоит равняться, но считал его неверие в Пожирателей смерти дурным влиянием друзей-маглолюбцев. Не смотря на это, он не поддерживал свою мать, которая часто применяла сомнительные способы убеждения для неугодного сына. Но и брата поддержать не мог. Его вспыльчивость и резкие высказывания в адрес Темного лорда вызывали непонимание, растерянность и злобу. Регулус часто говорил брату, что каждый обязан сделать одолжение и держать при себе свои сомнения, ежели таковые имеются, на что получал довольно бурную реакцию. В нем даже теплилась гордость за то, что в своем подчинении убеждениям Темного Лорда он был лучше старшего брата- обычно Сириуса превзойти в чем-то было затруднительно. Регулус считал брата глупцом, но никогда не терял надежду, и всем сердцем верил в то, что Сириус когда-нибудь примет постулаты их семьи, откроет свою душу и станет сторонником верной стороны. Но этого не произошло. И теперь не произойдет никогда. Сириус уже собрал свои вещи, с двумя чемоданами вышел из комнаты, спустился по лестнице. Регулус схватил его за руку и потянул на себя, но брат лишь одернул руку и пошел дальше. — Сириус, одумайся! Ты совершаешь ошибку! — Регулус последовал за ним, не желая смиряться с решением брата. — Останься, ну! Ты просто устал, я знаю. Отдохни, и мысли встанут на места! — Остаться?! — возмутился Сириус, добравшись до коридора. — Ты что, не видишь, как мне здесь плохо?! Да меня душит этот чертов дом, эти стены...— Он обвел вокруг себя широким жестом, поставив для этого чемодан на пол.— Забыл, как наша мать пытала меня здесь?! Но милый послушный Реджи никогда не пойдет ей наперекор, верно?! Регулус знал, какой жестокой могла быть их мать. У него не имелось даже малейших оправданий для нее, ведь он знал: чтобы убедить Сириуса в обратном, мог отыскаться любой другой способ, и если бы старший брат задержится в доме еще ненадолго, то он точно найдется! Но Сириус вновь подхватил чемодан, и никакие слова больше не могли удержать его. Регулус снова ухватил брата за руку, теперь куда крепче, и заставил остановиться хотя бы до той поры, пока тот не сбросил его цепкую хватку. — Я знаю, что ты злишься, но Темный лорд здесь ни при чем! Он преследует мудрые цели, которые сделают наш мир лучше! Сириус, если бы ты встретился с ним… Если бы рассказал о своей боли, то получил бы невероятную поддержку от него! — Регулус, они применяют темную магию! Очерняют душу! — Сириус отчаялся вырваться, и остановился, с отвращением глядя на брата. — Ты читал газеты? Видел, что эти ублюдки творят с ни в чем неповинными маглами? Читал! И все равно... Да отцепись же! — Нет! Это всё Министерство! Пожиратели всего лишь очищают мир от мусора, это не преступление! Слова задевают Сириуса сильнее, чем любое возможное оскорбление матери. Он толкает младшего брата со всей силы и бежит по коридору прямо к выходу. Тогда Регулус понимает, что больше не может его остановить. Он садится в угол, хватается за голову и с трудом переживает свалившийся на него груз негативных эмоций. Он не знает, что теперь думать. Он не может больше быть на стороне матери, но и выбор Сириуса не принимает, а значит... Он остался один? Регулус ненавидел брата за узость мышления и глупые предрассудки, и в то же время плакал, когда слышал отдаляющиеся шаги, которые больше никогда не застанет в этом доме. — Ты совершаешь ошибку! — кричит Регулус, растирая влагу по щекам. "Это неправильно бросать меня здесь совсем одного, Сириус! Нечестно! Ты обещал никогда меня не бросать!"- Хочет крикнуть он вслед, но горло сдавливает спазм, и изо рта вылетает только жалобный скулеж. Дверь за спиной брата хлопает, разделяя их раз и навсегда. Регулус остается наедине с собой в поместье, где отныне и впредь должен жить один. Впервые эта мысль приносит такую боль, что открывать глаза не хочется. *** Регулус дергается, очнувшись ото сна. Перед глазами у него расплывается бескрайнее небо, а холодный осенний ветер неприятно обжигает его щеки. Он прикладывает ладонь к векам и понимает, что плакал. Мокрая дорожка, пробегающая по щекам от его глаз, заледенела. — Ты чего? — спрашивает рядом сидящий Барти Крауч, оторвавшись от учебника. Регулус приподнимается на локтях и опирается затылком о дерево. — Мне приснился сон. Очень грустный, — говорит он, шмыгая носом. — О том, как брат от меня уходит. Барти не знает, что сказать. Все слова кажутся неправильными, так что он молчит, считая, что ничего из сказанного не будет иметь никакого веса. Регулус не обижается за молчание, продолжает говорить сам: — Моя матушка до сих пор злится из-за того, что Сириус бросил семью и нанес урон нашей репутации. Я понимаю, почему он сделал это. В нашей семье положение стало совсем нестерпимым. Мать подвергала Сириуса давлению, убеждала в правильности действий Пожирателей смерти, чтобы заставить его примкнуть к тем, кому следует. Я считаю, что он поступает глупо, но ненавидеть его за это не могу. Зато он меня — очень даже может. Хочет, чтобы я отверг Темного Лорда. — А ты отвергнешь? — неуверенно спрашивает Барти. Регулус вскакивает, оскорбленно уставившись на собеседника. На его лице отображается возмущение. — Я хочу принять метку. Полагаю, это ясно. — Извини, я не хотел тебя обидеть. Регулус с тяжелым вздохом опускается, и Барти думает, что разговор окончен, но собеседник продолжает: — Сириус думает, что я обожаю нашу матушку, но скажу честно — меня от нее воротит. Я прекрасно видел, как она издевается над моим братом, и над бедным Кикимером тоже. — Любишь своего домовика? — удивляется Барти. — Он мой друг, конечно, я его люблю! Хотя он бывает странным, но тебя не должно это так удивлять. — Не подумай лишнего, я тоже люблю свою Винки. Она очень мила. Приятели улыбаются друг другу. Но Регулус, все же, хочет договорить: — Я должен быть хорошим мальчиком, чтобы мама не злилась на меня. Изображать безграничную сыновью любовь, но я больше не могу терпеть ее крики. Я презираю ее за то, что она сделала с братом, и мне глубоко противен ее характер. Только никому не говори об этом, Барти. Я никому не рассказывал, кроме тебя. Ты — единственный. Барти не реагирует на подобное откровение, и даже не улыбается, но Регулус знает, что он его слушает очень внимательно, и точно не остается равнодушным. — Расскажи, а как у тебя дела в семье? — интересуется Регулус, устав говорить о себе. — Мои лишнего шума не поднимают, — Барти пожимает плечами. — Отец постоянно работает, и редко уделяет внимание семье. Но я знаю, что он любит мою маму. На нее он, хотя-бы, смотрит. — А какая твоя мать? — Добрая, — уголки его губ приподнимаются. — Очень хорошая. — А с отцом у тебя были счастливые воспоминания? На этом вопросе, Барти замолкает, и больше он не улыбается. Регулус извиняется и прижимает голову к его плечу. Их обоих одолевает хандра. — Помню, как отец взял отпуск, когда мама сильно заболела, — вдруг начинает говорить Барти. — Он не привык отдыхать, но в один день взял нас на прогулку. Мы дошли до пруда, и когда обходили его, отец запнулся и упал в воду. В своем характере он начал ругаться и сильно рассердился поначалу, но когда услышал мамин смех, то стал смеяться вместе с ней. Впервые он смеялся так искренне… До дома он держал ее за руку, и меня нес на своей шее, — лицо Крауча становится еще грустнее. — Если бы у нас совсем не было счастливых воспоминаний, то я бы не тянулся к нему, пытаясь добиться внимания. Барти обычно не был слишком разговорчив, но когда решался рассказать о чем-то сокровенном, Регулус молчал, наслаждаясь его речью. — У меня тоже много хороших воспоминаний с Сириусом… — говорит он. — Например то, как мы за год до его поступления играли в прятки. Он каким-то образом повис на люстре и не мог оттуда спуститься, — Регулус не может сдержать улыбку. — Он тебя любит, — говорит Барти, и тут же краснеет оттого, что позволил себе лезть в личные чувства чужого человека. Но Регулус с такой надеждой смотрит на него, что он продолжает: — Просто ему и правда было тяжело в семье, сам знаешь. Он же не тебя бросил. Может, ваше общение когда-нибудь станет, как прежде? — от этих слов Регулус растроганно вздыхает, и Барти становится еще больше стыдно за себя. — Прости, что лезу не в свое дело. Я не проживал ваши жизни, и совсем не знаю, имею ли право так говорить… — Знаешь, Барти, я умирал от одиночества, пока не встретил тебя, — говорит Регулус так искренне, что начинает улыбаться шире. Юноши умолкают, каждый из них думает о своем. Они сидят во внешнем дворе под голым деревцем, проводя время в компании друг друга. Барти читает учебник по трансфигурации, а Регулус просто дремлет неподалеку. Сейчас же, после короткого, но проникновенного разговора, никто из них не может сосредоточиться на своих задачах. А может, дело в мерзлой погоде. — Холодно, — говорит Регулус, вздрагивая. — А тебе? — Угу, — коротко отвечает Барти. — Угу, говоришь, а сам даже шарф не повязал! — Регулус сердито ворчит, кутая шею друга в шарф слизеринской расцветки. До Барти у Регулуса совсем не имелось друзей, а одногруппники, с которыми он разделял общий интерес к темным искусствам, были для него не больше, чем сотоварищами. Младший Блэк был из тех, кого называли заурядной личностью. В его характере присутствовала большая доля гордыни, сделавшая его в глазах окружающих занудным и скучным. Регулус никогда не верховодил, зато часто поправлял других и делал такое лицо, будто все вокруг него полнейшие дураки. Хотя он не считал себя умником, но не мог понять большинство шуток или увлечений подростков, вроде вечеринок или мародерств. Осознав, что перейдя на старший курс у него ни разу не завелось друга, Регулус решил действовать, вот только совсем не умел общаться, как все. Поначалу он лез к целым компаниям и пытался в них влиться, но не найдя этот способ успешным решил, что приставать к одиночкам будет куда лучше. В присутствии очередного избранника, Регулус начинал нести чепуху и слишком навязываться, так что его совсем скоро посылали куда подальше. Так было и со Снейпом, который не смог то ли стерпеть его странный нрав, то ли преодолеть эмоциональные рамки. Несмотря на все вышесказанное, никто не издевался над Регулусом, хотя часто посмеивались над ним. Регулус очень хотел отыскать настоящих друзей. Хоть он понятия не имел, как поддерживать правильно дружеские отношения, но очень старался ради них. В его понимании дружба являлась одной из самых крепчайших связей, в которой можно полностью доверять и хранить тайны. Это светлое время юности, из которого источается желание делать добро и самому становиться добрее. Вот только никто старания Регулуса не принимал. Для всех он был тенью старшего брата, пытающийся стать таким же удачливом в плане общения, или восполнить свою недолюбленность за счет кого-то со стороны. Ни то, ни другое - неверно. Регулус искренне хотел найти себе близкого человека, и при этом относится к нему как к отдельной личности, а не способу затмить боль от нехватки Сириуса. Ему просто хотелось сделать свою подростковую юность более значимой, и доверить кому-то ее. Барти Крауч, в отличии от Регулуса, давно перестал искать друзей. Он с самого начала понимал, что для окружающих не больше, чем сын министра магии, и никто не хотел бы иметь с ним дел. Он являлся наблюдателем, неспособным даже быть частью коллектива. Но, по крайней мере, у него была Пандора, глаза которой видели Барти целиком и полностью. Он мог считать ее и другом, и любовью, хотя и с ней бывало чувствовал себя одиноко, особенно когда не мог открыто говорить о своих чувствах, или высказать что-то противоречивое. Но ему было достаточно Пандоры. На самом деле, со временем он перестал воспринимать окружающих вовсе. Они были как волшебные статуи, имитирующие жизнь, но оживленными не являющиеся. Как будто в них не было ни чувств, ни искренности. Безликие призраки, у которых не было истории. Не то чтобы Барти был слишком горделив, просто относится к другим также, как относятся к нему — это было лучшим решением, чтобы перестать ощущать себя невидимкой. Барти и Регулус увлекались темной магией и находились в одном кругу, но никогда друг с другом не общались. Даже словечками не перекидывались, не замечая присутствия. Но однажды их обоих кое-что поразило. Когда Мальсибер начал учиться заклятию Круциатус, их взяли на слабо, мол, не сможете повторить. Им обоим не нравилось быть жестокими и грубыми. По своей натуре они были спокойными и рассудительными юношами, однако это было необходимо, чтобы не разочаровать Мальсибера, как старшего, прокладывающего им путь становления Пожирателями смерти. В противном случае, их бы подмяли. Тогда они принялись отрабатывать непростительное заклинание, и объектом пыток стал маленький Нарл, которого Уолкис стащил с урока по уходу за магическими существами. Маленькое, беззащитное животное, похожее на ежа, было сложно подвергать таким испытаниям, но Крауч и Блэк безоговорочно стали его пытать. Круциатус не имел большой силы, потому что мальчишки искренне не хотели причинять ему боль, но они не отступали, и так переусердствовали, что животное все же погибло. Участники темного круга их похвалили, и юноши с высоко поднятой головой гордились своим поступком, пока не наступила ночь. Регулус старался не винить себя, убеждать, что эта ситуация была обязательна, чтобы стать достойным Темного лорда. Тем не менее, он разразился рыданием, и мысленно просил у животного прощения. Он не мог успокоиться. На него накатил ужас сделанного и безграничная печаль. Ему пришлось выйти в уборную, чтобы не разбудить своих соседей, и там встретил Барти. Склонившись над раковиной, он плакал, точно также не выдержав осознания своего поступка. Они оба переглянулись грустными взглядами, но не сказали друг другу ни слова, хотя, несомненно, понимали, что чувствует человек рядом. Со временем, Регулус сделал Барти объектом своего пристального внимания. Он был уверен, что у них есть шанс подружиться, и глубоко убедился в этом во время своего первого матча. Тогда Регулус искренне поверил, что именно поддержка Барти помогла ему выиграть. Никогда прежде он не видел у одногруппника таких ярких эмоций, как в момент своей первой победы. После того дня Регулус решил попробовать пообщаться с Барти, и когда между ними произошел хоть и недолгий, но приятный разговор под деревом, младший Блэк понял, что у них есть все перспективы стать лучшими друзьями. На меньшее он не рассчитывал. Барти чувствовал себя очень неловко, ведь даже не думал продолжать близкое общение с Регулусом. На матче он поддерживал не его, а свой факультет, а под деревом общался из вежливости. Все последующие дни Регулус не отставал от него: ждал после каждого урока, занимал ему место в Большом зале рядом с собой, часто заходил к нему в комнату и без остановки болтал. Регулус уже успел рассказать ему о всей своей жизни. Он был очень навязчив, и часто заставлял Барти чувствовать себя неловко, особенно из-за небольших подарков, которые Блэк так щедро ему отдавал. Чаще всего Барти молчал и выглядел смущенно, хотя слушал очень внимательно и запоминал все, о чем Регулус ему говорил. Окружающим казалось, что Краучу просто неудобно отказать новому другу в общении, ведь действительно, не каждый мог выдержать занудство младшего Блэка. Но на самом деле, они просто не так понимали их обоих со стороны. Конечно, Барти было не по себе, но ему не хотелось терять нового друга, даже несмотря на то, что совсем не привык к такому общению. Самое главное — Регулус никогда не имел волнений насчет своих действий. Барти это нравилось, потому что новый друг не додумывал за него чувства, и никогда не винил его в скупом проявлении эмоций. По прошествии месяца, Барти тоже начал раскрываться Регулусу. Он многое о себе рассказал, и даже поделился чувствами к Пандоре, не подозревая, как приятно бывает обсудить такие вещи с кем-то близким. Они начали проводить друг с другом большую часть времени, и параллельно обрели и других хороших товарищей. Регулус начал общаться с Пандорой. Он часто шел к ней вместе с Барти, участвовал в ее причудливых экспериментах и чувствовал себя очень приятно в компании с таким добрым и милым человеком. Они также начали общаться со старостой Слизерина — Доркас Медоуз, ни с того ни с сего захотевшей обзавестись друзьями. Втроем они часто сидели в гостиной и разговаривали о своих делах, и к ним присоединялся Эван Розье. Благодаря Эвану, Регулус и Барти вступили в закрытый дуэльный клуб и практиковались вместе с ним. Барти Крауч являлся для Регулуса тем самым лучшим другом, о котором он всегда мечтал. Они стали друг для друга такими людьми, что помогают испытать каждое мгновение своей юности. Раньше они молча переносили все грозы в душе, никому не ведая о своей боли. Они заслуживали тогo, ктo бы достаточно заботился o них, кто остался бы рядом дажe в плохие времена. Поэтому Барти и Регулус стали друзьями, и совсем скоро младший Блэк осознал, что больше не нуждается в своем старшем брате. Больше он не зависит от редкого внимания Сириуса, и ему уже безразличны его взгляды. Возможно, пройдет еще время, и Регулус вовсе перестанет ждать его дома. Он не отказался от него, и не забыл теплые воспоминания, связанные с ним, но больше тоска по брату не мучала его, и в сердце перестало болеть. Сириус узнал об этом, когда Регулус ждал Барти с урока ЗОТИ, проводимый совместно с Гриффиндорцами и Слизеринцами. Брат вышел первым со своими друзьями. Младший взглянул на него и увидел, как он демонстративно закатил глаза и отвернулся. Вероятно, Сириус посчитал, что Рег пришел именно к нему, а когда понял, что это не так — внезапно его отстраненность куда-то пропала. — Ты кого здесь ждешь? — спросил Сириус немного грубовато, в своей манере. — Друга, — сказал Регулус, пожимая плечами. — Нюниуса? Все ясно, — старший лишь усмехнулся и только собирался уйти. — Нет, Барти. Со Снейпом я больше не общаюсь так часто, как раньше. — Одни Пожиратели в друзьях, ничего нового, — Сириус должен был уйти, как делал это всегда, но сейчас отрешенность младшего брата казалась ему слишком неправдоподобной. — Не возлагай на них слишком много надежд. Сомневаюсь, что они умеют дружить. — Не учи меня, — прервал его Регулус, — Я нашел себе друзей, и тебя не касается, будут они Пожирателями, или нет. Мне больше не требуется твое внимание. — Специально это говоришь? — Сириус нахмурил брови. — Обиделся, и теперь пытаешься задеть меня глупыми высказываниями? — Мне нет дела до того, задели ли тебя мои слова. Просто хочу, чтобы ты знал, что со мной все в порядке. Сириус настолько растерялся, что его брови вдруг поднялись, а взгляд стал выглядеть так мягко, что Регулус ему улыбнулся. Впервые за долгое время они поговорили, хоть и немного. Вскоре из кабинета вышел Барти, извинился за задержку и Регулус повел его за собой. Сириус проводил их взглядом, а потом пошел своей дорогой. Когда-то им суждено было поговорить подольше, разъяснить всю ситуацию, но не сейчас. Пока не время. *** Барти был участником школьных соревнований по зельеварению. Вероятно, Гораций Слизнорт захотел снова попытаться расположить его к себе, чтобы заполучить самого Крауча в свой Клуб Слизней, но юноша не поддавался. Тогда уже и Регулус начал уговаривать его вступить, потому что одному ему там было скучно. Друг обещал подумать над этим. Подготовка к соревнованиям была довольно жесткой. Слизнорт, как декан, очень хотел, чтобы его ученики взяли победу. Барти часто уставал и очень ждал выходных, когда с утра можно отсыпаться хоть до обеда. Регулус об этом знал, и обычно его не тревожил, но сегодня был особенный день. Первый день зимы. Первый снег. Младший Блэк, всегда просыпающийся рано утром, подслушал разговоры младшекурсников и узнал, что если выйти на улицу, то можно увидеть прекрасные виды. Он тут же побежал будить Барти и вести его во Внешний двор, где никого еще не было. — Ради снега ты меня разбудил? — скептически спросил Крауч, потирая сонные глаза. — Мне сказали, что там очень красиво! — воодушевленно воскликнул Регулус. — Рег, я тебя убью, если там кроме слякоти будет не на что смотреть… — Да ладно тебе! Зато полюбуемся на первый снег! — Кому вообще он нравится… — тяжко вздохнул Барти, и тут же захотел вернуть свои слова обратно. Они вбежали во внешний двор и замерли от неподдельного восхищения. За одну ночь снегом замело совершенно все вокруг. Мальчишки прошли вперед и подняли головы. Снежинки падали на румяные от холода щеки. Долгожданный первый снег блестел, словно хрусталь, и ослепительно отражал солнечные лучи. Они сделали шаг и услышали приятный скрип, ступив на рыхлый сугроб. С выпадением снега все становилось совсем другим, но не менее прекрасным. Побелели окрестности, и природа преобразилась. Все деревья покрылись плотным снежным одеялом. Лесник Хагрид уже нес изящную елочку в серебристом инее. Регулус и Барти ему помахали, и он с энтузиазмом ответил им тем же. — Как чудесно… — тихо проговорил Регулус на одном дыхании. — Первый снег ведет за собой праздник. Регулус завороженно посмотрел вокруг, в то время как Барти, отвлекшись от красоты природы, уставился на него. Кажется, впервые он осознал, что Регулус — настоящий, и он является ему не просто другом, а человеком, рядом с которым можно было чувствовать себя абсолютно свободно. Именно сейчас он ощутил нечто, скрываемое все эти годы, и так волнительно рвущееся наружу. — Ай! — вскрикнул Регулус, когда мягкий снег ударил его прямо в висок. Он удивленно поглядел на Барти, и впервые увидел в его лице шутливую беззаботность. Он смотрел на него в изумлении, и не сразу среагировал, когда друг склонился за новой порцией снега для него. — Ай-ай! Барти, прямо в голову! — воскликнул Регулус, тряхнув головой. Барти снова хватает снежок, только побольше, и усердно формирует его в более тяжелую, ледяную массу. Регулус начинает от него убегать, но ноги проваливаются в снег. Тогда он решает атаковать, и тоже хватает снаряды. В первый раз он промахивается, зато во второй попадает Барти прямо в живот. Статусы и ранги отошли на второй план, пока Барти и Регулус игрались в снежки. Впервые в жизни они поняли, в чем прелесть зимних забав! Они усердно боролись, закапывали друг друга в сугробы, становясь такими дурашливыми, какими не были никогда прежде. Впервые они позволили себе быть просто детьми, и вдоволь насладиться этим весельем, которое упустили в своем детстве. Оба смеялись во весь голос. Оба были счастливы, и не могли остановиться. Регулус пихал Барти лицом в сугроб, а тот в свою очередь закидывал ему за шиворот снег. Подобная активность и неудержимый смех быстро утомили их хрупкие тела, но никто из них не хотел делать паузы, так что продолжались биться вялыми руками. — Джентльмены, вы что там, деретесь? — громко спросил их профессор Слизнорт, проходящий по открытому коридору. Барти одолел приступ смеха, так что отвечать пришлось Регулусу: — У нас все в порядке, профессор! Мы просто играем! — Но вы же так можете заболеть, — взволнованно проговорил Слизнорт, пробираясь к ним через сугробы. — Вы все красные от холода! Ох, Мерлин, пойдемте со мной, выпьете горячего чая! — Я за! Барти, а ты? Барти продолжал смеяться, хватаясь за живот, и вряд ли слышал декана. Из глаз его текли слезы, и он прикрывал рот, не в силах сдержаться. Регулус смотрел на него с широкой улыбкой, и сам посмеивался над ним. Слизнорту пришлось поднять их на ослабевшие ноги, и чуть ли не за руки вести учеников за собой, рассказывая им о своей молодости, и подобных моментов в своей жизни. Барти и Регулус стали самыми настоящими, лучшими друзьями. Никто из них больше не был одинок.