Сегодня, завтра, всегда

Турнир зельеваров стал куда более громким и интересным событием, чем казался вначале. Вероятно, многие ученики, решившие отказаться от посещения мероприятия в пользу другого времяпровождения, будут кусать локти узнав, что пропустили. Третий этап был в самом разгаре. Никогда раньше Большой зал не слышал таких яростных криков, и не видел хаоса, который происходил в его стенах с полного попустительства всего преподавательского состава в целом и директора в частности. Последние, хоть и вынуждены были держать лица, и не могли себе позволить прыгать наравне со студентами, очень красноречиво вздыхали и перешептывались в особенно напряженные моменты. — Не нужно было тебе кричать, — сердито пробубнил Джеймс, хмуро смотря на Марлин. — Я очень испугалась за Доркас, — со стыдом попыталась оправдаться она. — Да, но из-за тебя Северус заметил меня, — как можно тише произнес Джеймс. — Ты видела, как он растерялся? — Видела, и что? По-твоему это помешает Слизерину выиграть? — Девушка вскинула бровь. Джеймс замолчал, сжимая губы, и напряженно взглянул на происходящее в круге. Команда Слизерина немного отстала от соперников, когда Северус начал совершать ошибки. Доркас быстро заметила задержку и отвлеклась от разгона вредителей, начав что-то втолковывать юноше. Полученная травма в любом случае не позволяла ей так же ловко охотиться за ингредиентами и попутно отбиваться. Эван защищал товарищей с помощью палочки, а Барти забрался на какую-то шаткую конструкцию из стульев, в попытке достать яйца Докси. Направления и подсказки Медоуз принесли свои плоды, — Северус очухался от ступора, собрался, и вернулся к процессу готовки с еще большей сосредоточенностью, чем раньше. — Нет, не помешает, — уверенно заявил Джеймс. Несмотря на весь хаос творящийся в круге, каждая команда смогла приспособиться и по-своему дать отпор надоедливым существам. Почти все Пикси парализовано парили в воздухе, пришибленные заклинанием иммобилус. Докси сердито стрекотали из разоренных гнезд, но когда студенты набрали достаточно яиц, твари стали менее агрессивны. Нюхлеры, заполучив пустые баночки с блесточками на стенках, удовлетворились проделанной работой и разбежались по углам. Только пушишки продолжали безмятежно кататься туда-сюда, но, когда процесс сбора ингредиентов завершился, они уже практически никому не мешали, да и было жалко трогать этих безобидных созданий. — Заключительный этап турнира подходит к концу! — оповестил Дамблдор громогласно. — Участники уже доготавливают свои зелья, но все ли будет в порядке с их качеством? — вопрос был дельный. В котел Гриффиндора, к примеру, пронырливые Пикси подбросили несколько соцветий златоглазок, а когтевранский чуть не перевернули летающие морские коньки. — Они на заключительном этапе, — напряженно проговорил Регулус, внимательно следя за турниром. Его голос охрип из-за сильных криков, но интереса не убавилось ни на грамм. — Вы видите, как профессора смотрят турнир? — улыбнулась Пандора. — Флитвик не может перестать хохотать! Он так забавно наклоняется назад, будто вот-вот рухнет, но не падает! — По-моему, МакГонагалл улыбается, хотя Гриффиндор не выбивается вперед, — заметила Марлин, мельком глянув на профессоров. — Пуффендуй заканчивает приготовление зелья и выходят из соревнования первыми! — громко воскликнул директор, и трибуны барсуков тут же взорвались громогласными аплодисментами. — За ними выходят Слизеринцы! Прошу, мадам Помфри, окажите помощь мисс Медоуз, рябиновый отвар, судя по всему, ей мало помог. — Они вышли вторыми, — тяжело вздохнул Эйвери, прижав ладонь ко лбу. — А я говорил Эвану, что профессор Слизнорт готовит их неправильно! — Главное — качество зелья, — напомнил ему Мальсибер. — А в нашей команде лучшие зельевары. — Амелия Боунс не получала оценок ниже превосходно, — влезла в разговор Пандора, наивно улыбаясь. — Когтевранцы тоже сильные участники. Рейнард и Руперт повернулись и посмотрели на нее так уничижительно, что всем вокруг стало не по себе, но Пандора ничего не почувствовала и продолжала дружелюбно улыбаться, наклонившись вперед. — Лили лучшая! — Гордо добавила Марлин, меняя фокус темы. Новых ссор в такой напряженный момент хотелось избежать по максимуму. — Команда Гриффиндора подобрана отлично! И ничем вашей не уступает. — Тогда и болеть вам надо за Эванс и за Боунс, а не сидеть здесь, как стая птенцов среди змеиных гнезд, — без лишней агрессии высказался Мальсибер и отвернулся, тихо продолжив брошенный разговор с Эйвери. — Хватит прикидываться добренькой дурочкой и лезть к поганым личностям, — раздраженным шепотом обратилась Марлин к Пандоре. — Не называй ее так, — заступился за нее Регулус, нахмурив брови. — Сама выставляешь себя в дурном свете. — Да как ты!.. — Гриффиндор выходит третьими, и сразу за ним заканчивает испытание Когтевран! — перебил ненужные разговоры директор. — Третий этап закончен! Участники, покинуть круг! Зал затих в ожидании вердикта. Круг опустел, когда последнюю команду вывел декан их факультета. Магических тварей обездвижили, так что домовые эльфы поспешили сунуть их обратно в клетки и убрать подальше с глаз. — Я просто рада побывать на таком чудном мероприятии, — проговорила Пандора, с улыбкой оглядывая весь Большой зал. — Турнир небольшой, и мало кого заинтересовал по настоящему, но он оказался очень забавным. Я давно так не веселилась. — Особенно когда Доркас взорвали Докси, — хмуро бросила Марлин. — Не считая этого случая, — улыбка Пандоры ослабла, ресницы опустились, а голос прозвучал удивительно низко. Выглядела она так, словно хотела добавить что-то вроде: «И твоих скверных эмоциональных вибраций». — Мне тоже понравилось смотреть турнир вместе с вами, — поддержал ее Джеймс, заметив в подруге скрытое раздражение. Через какое-то время, внутрь круга вошел Слизнорт для проверки каждого зелья. Зрители с нетерпением шептались, боясь излишним шумом отвлечь профессора, и в зале стало непривычно тихо. Декан Слизерина поглядел на итоги проделанной работы, и вскоре вернулся к своим коллегам, обговаривая результаты. К обсуждению также присоединился Дамблдор. Судя по всему, некоторые зелья были сильно подпорчены внешним вмешательством, или же просто не дотягивали до нужного уровня качества из-за неточного следования рецепту, от которого вредные твари отвлекали учеников. Вскоре директор вернулся на постамент вместе со всеми деканами, и привлек внимание переговаривающуюся публику, хлопнув в ладони. — Итоги подведены! Результат Турнира Зельеваров школы Чародейства и Волшебства Хогвартс определен! Соревнование было непростым для всех участников, но помните, победа может быть не так важна, как участие и приобретение нового, ценного опыта. Каждый приложил усилия, и каждый получит свою награду! Итак, победителем Турнира становится… Дамблдор выдержал театральную паузу, и зал затих в напряженном предвкушении. Джеймс смотрел на Северуса, не отрывая взгляда, и крепко сжимал руки в кулаки, — так, что ногти больно впились в ладони. Тишина, на самом деле, висела не долго, но для взбудораженных учеников она была почти вечной. Сердце Мародера бешено стучало где-то в горле от волнения. Он поглядел на Марлин, и увидел, как глубоко она дышит, переживая за Доркас. Затем он взглянул на Регулуса и Пандору: первый прикусил палец от тяжкого ожидания, а вторая прижала кулак к губам и прикрыла глаза, будто читала молитву. После его взгляд упал на Мальсибера и Эйвери: они наклонились вперед и замерли, в надежде услышать желаемый итог. — Слизерин! — торжественно выкрикнул директор, и зал взорвался аплодисментами, негодующими и восторженными криками. Директор продолжал. — С результатом в двенадцать баллов! Гриффиндор, Когтевран и Пуффендуй заслужили одиннадцать баллов каждый, и вместе занимают почетное второе место! Все участники получат заслуженные награды завтра утром, а сейчас — сто баллов Слизерину! Поздравляю с победой! Джеймс и Марлин растерялись, когда Слизеринцы начали вскакивать со своих мест, выкрикивая слова одобрения. Регулус и Пандора крепко обнялись, и не могли перестать смеяться от переполнявших их чувств. Мальсибер с Эйвери удовлетворенно хлопали и выкрикивали хвалебные слова в адрес своих товарищей, защитивших честь факультета перед всей школой. Гораций Слизнорт явно был крайне воодушевлен, и каждому студенту из команды крепко пожал руку. Минерва МакГонагалл, Помона Стебль и Филиус Флитвик разошлись к своим подопечным, явно ничуть не расстроенные результатами, — каждый член команд прекрасно проявил себя и хорошо поработал, о чем говорил разрыв с победителями всего в один балл. Джеймс и Марлин сидели в тенях, потеряв на какое-то время чувство пространства. От напряжения их спины болели, но вскоре оба смогли с облегчением выдохнуть и расслабиться. Сложно было сказать, что испытывал Джеймс в этот момент. Он так разволновался в процессе турнира, что под конец не имел никаких сил выдать ярких эмоций. Вероятно, лучше всего было бы назвать это счастьем, тихим, искренним, долгожданным. — Ты что, Джей-Джей, не рад?! — прокричала Марлин в ухо Джеймса, вернув себе оживленность. — Наши Слизеринцы победили! — Победили… — как в тумане повторил парень, и мягко улыбнулся. И вдруг Джеймс осознал, как много хорошего произошло до и во время этого турнира, и что именно он подтолкнул его к общению с Северусом. Он вспомнил, как набирался смелости впервые по-дружески навестить Слизеринца, дабы его подбодрить. Как уговаривал парня поговорить с профессором Слизнортом, лишь бы его взяли в соревнование. Как наблюдал за подготовкой, не замечая, как все больше и больше сближается с нелюдимым Снейпом. Джеймс прокручивал в голове эти уютные моменты, смотрел со стороны за его борьбой, падениями и взлетами, ростом над собой-прежним и достижением результатов. Этот турнир был крайне важен не только для Снейпа, но и для Джеймса, ведь как приятно ему было провести время с Мэри и рисовать полотно! Как здорово сидеть с Марлин рядом, скрываясь ото всех, словно вы играете в прятки! Как хорошо видеть Пандору в компании нового друга! Как чудесно переживать эти прекрасные эмоции, данные после турнира! Обычного, ничем непримечательного турнира, который смог не просто развеселить зрителей, но еще больше сплотить их со своими товарищами. Марлин и Джеймс поднялись со своих мест, с любопытством поглядев на круг с участниками. Доркас прыгнула на шею Эвана, который уже подхватил Барти и держал его у себя на плече, будто тот и не весил ничего. Северус стоял чуть в стороне, но Эван свободной рукой притянул парня к себе под бок, и Доркас обняла заодно и его. Снейп выглядел крайне смущенным, но не сопротивлялся и никого от себя не отталкивал. На его лице не было улыбки, но Джеймс прекрасно понимал, что он тоже испытывал тихое счастье, которое потом обязательно покажется на свет. Гриффиндорцы обсуждали турнир с профессором МакГонагалл, но все они выглядели спокойно, не считая возмущенно-расстроенную Лили. Римус приобнимал ее за плечи и о чем-то с улыбкой шептал, пытаясь успокоить, но она пока не была готова принять столь глупое поражение, ведь подумать только, один балл! Пуффендуйцы, кажется, обсуждали грядущий праздник на факультете в честь второго места, и их вовсе не волновало, что места оказалось всего два — это лишь означало, что они были ничуть не хуже двух других факультетов, и уже это было отличным поводом устроить вечеринку. Когтевранцы серьезно перешептывались в стороне, обсуждая свои промахи, но в целом результатом были удовлетворены — декан гарантировал им получение обещанных прекрасных изданий, а остальное, включая баллы, воронов волновало мало. Трибуны стремительно пустели, и многие студенты поспешили спуститься к своим товарищам, чтобы так или иначе их поддержать. Профессора просили их не толпиться, чтобы домовые эльфы могли выполнить свою работу и убрать беспорядок, но те не особо прислушивались к просьбам. Тогда Джеймс заметил, как из собравшейся толпы перебирается Снейп и направляется к выходу. Гриффиндорец даже не удивился, — Северусу и до этого было трудно принимать похвалу, а уж когда она шла вкупе с таким пристальным вниманием огромного количества народу… Люди пожимали Северусу руку, хлопали по спине и искренне поздравляли с победой, на что он скромно улыбался, молчал, и планомерно продвигался к дверям. Добравшись до цели, он незаметно проскользнул в коридор, и скрылся у всех из виду. — Уже уходишь? — спросила Марлин мимоходом, присматриваясь, как бы лучше подобраться к Доркас. — Пора — расслабленно ответил Джеймс. — Удачи тебе, Джей-Джей. Джеймс покинул Большой зала, закрыл дверь за спиной, и насладился долгожданной, гробовой тишиной, стоящей в коридоре благодаря чарам. Было уже темно, и только лунные лучи пробивались в окна, смешиваясь с теплым светом от свечей в настенных светильниках. По длинному коридору в самом конце шел Северус, и Мародер поспешил его догнать. — Поздравляю с победой, — громко произносит Джеймс, и Слизеринец оборачивается. Джеймс смотрит на него с улыбкой, прекрасно зная о том, что все сможет исправить. Он не должен страдать и заставлять страдать Снейпа, когда слова способны все расставить по своим местам. — Пройдешься со мной? Северус напрягается и отводит взгляд. Вероятно, воспоминания о поцелуе бьют набатом в памяти, и юноша заметно бледнеет, уже собираясь отказать. Джеймс видит это, и добавляет поспешно: — Я не буду навязывать тебе свои чувства, и уж тем более трогать. Мне просто хочется поговорить и объясниться. Эти слова не успокаивают Северуса: лишь заставляют напрячься сильнее, и Джеймс чувствует, как и его уверенность в удачном исходе беседы тает на глазах. Слизеринец замялся, придумывая оправдание для побега: — У меня есть кое-какие дела… — чуть запинаясь произнес Снейп, неловко поправляя волосы. — И я слишком устал после турнира. Джеймс растерялся на миг, а после сжал губы и печально опустил глаза в пол. Он ждал, что Северус будет спокоен и расположен к беседе, или хотя бы выслушает его, но Слизеринец решил иначе, предприняв попытку сбежать. Вся храбрость куда-то улетучилась, оставляя на своем месте болезненную пустоту, и стыд, который очень мешал собраться с мыслями — Твои дела не могут подождать? — спросил Джеймс подавленно. — Или может, я помогу тебе с ними? Я не держу тебя, но если ты дашь мне возможность объясниться, я уверен, между нами не останется всех этих… смущающих вещей, — Северус не ответил, и тогда Джеймс привел единственный аргумент, который счел хоть сколько-то весомым в сложившейся ситуации: — Я очень дорожу нашей дружбой. Прошу, позволь мне все исправить. Северус все еще молчал, занавесив лицо длинными прядями волос. Мысли Джеймса хаотично метались, и он думал, что, может быть, надо сказать что-то еще, более убедительное. Но все казалось глупым и неважным, так что ему оставалось только ждать, долго и мучительно, пока Северус не отмер, поведя плечом, и не заговорил почти шепотом: — Если честно, мне немного неловко… — Мне тоже! — тут же согласился Джеймс. — Не представляю, как после сделанного я… — Да нет же, — перебил его Снейп и горько усмехнулся, — я после турнира выгляжу ужасно, а пахну еще хлеще, а ты — красивый и ухоженный, собрался мне о чем-то душевном вещать. Я не очень соответствую такому важному моменту. Джеймс готов был ровно в этот же момент кинуться к Северусу, подхватить на руки и впечатать в себя так, чтобы не шевельнуться. Мерлин, Северус молчал не от того, что он стал ему ненавистен, а потому что снова начал стесняться всякой ерунды на пустом месте! Внешний вид, запах, — это разве хоть что-то значит? Он сам после некоторых матчей выглядит, как пугало, и ничего, никто еще от общения с ним не умирал… — Хочешь сходить в ванную старост? — предлагает Гриффиндорец второе, что пришло на ум. Первым была идея ему самому в чем-нибудь срочно испачкаться и не откладывать разговор, но Джеймс быстро отмел ее, как нежизнеспособную, — Северус вряд ли оценил бы этот отчаянный шаг, сочтя, в лучшем случае, глупой шуткой, а в худшем, — насмешкой. — Я туда и собрался идти, — Северус едва заметно улыбнулся. — Пойдем вместе, только будь на расстоянии. Этот запах просто ужасен. Джеймс не стал спорить и отошел ближе к одной стене, а Снейп шагал у противоположной. Запах действительно был довольно мерзким, но настроя не сбивал. Оба они молчали большую часть пути, но тишина эта вовсе не была неловкой или гнетущей. Джеймс чувствовал себя просто прекрасно, и не в силах ослабить улыбку, то и дело поглядывал на Северуса, который на удивление, отвечал ему таким же доброжелательным взглядом. Джеймс ощущал прилив сил, еще сильнее, чем до этого, но торопить события никак не хотел. — Как тебе турнир в целом? — спросил он. Северус еле сдержал улыбку. Ему явно стало очень приятно, что Джеймс начал разговор не с себя и своих чувств, а с него. Этот день, все же, принадлежал Слизеринцу, а остальное было лишь дополнением. — Сначала я думал, что это глупо, и чувствовал себя клоуном на сцене, — признался Снейп. — А потом перестал обращать внимание на зрителей и проникся процессом. Это было весело, и ничуть не страшно. — А меня ты заметил? — Трудно было не заметить, когда ты сидел в странной компании посреди трибун моего факультета… Ты чуть все не испортил! Я надеялся, что ты не пришел. Мне было жутко неловко, — нервно высказался Снейп, отчего Джеймс тихо, беззлобно рассмеялся. — Но ты справился, и другие члены команды тебе помогли! Вы хорошо работали сообща. — Не представляешь, чего мне это стоило. Ненавижу полагаться на кого-то, кроме себя… Долгая история. — Мы куда-то торопимся? Северус издал смешок и прикрыл довольную улыбку. У него было хорошее настроение, и это сильно увлекало Джеймса. — Нет-нет, давай все-таки потом, — отмахнулся Снейп. — У меня сейчас очень странное состояние. — Нравится вкус победы? — До сих пор не могу поверить, поэтому даже не знаю. Никогда не испытывал подобное чувство. Если честно, мне не хочется прыгать от радости и принимать похвалу, но и совсем оставаться в стороне не хочется тоже. — Понимаю. У меня такое было, когда я выиграл первый матч. Сначала прострация, потом трепет, а затем гордость и неудержимое самолюбование на всю оставшуюся жизнь, — усмехнулся Джеймс. — С нетерпением жду, когда достигну этапа «самолюбования на всю жизнь». Должно быть, это очень интересно, — также простодушно ответил Снейп. Они дошли до ванной старост и Слизеринец произнес пароль. Джеймс немного удивился, но подумал, что он просто запомнил пароль с того совместного, ночного времяпровождения. Он остался снаружи, когда Снейп вошел внутрь, и порядком растерялся, когда черные глаза с удивлением уставились на него. — Ты не пойдешь? — спросил Снейп. Джеймс смутился и хлопнул ресницами. Он заерзал и не знал, куда себя деть, и как ответить на внезапное предложение. Слизеринец, тем временем, выглядел так, словно до этого никогда не стеснялся себя, и реакция Мародера совсем не имеет обоснования. — Пойду, — пробубнил Джеймс, и склонив голову, чтобы не показывать расцветшего на щеках румянца, вошел следом. — На меня не смотри, и близко не садись, понял? — приказал Снейп серьезным тоном. Джеймс закивал и отвернулся, при этом ощущая, как сильно горит его лицо. Он никак не мог ожидать, что будет чувствовать себя в такой слабой позиции, почти во власти Слизеринца, но не хотел этому противостоять. Джеймс слышал, как чужая одежда спадает на пол, а потом всплеск воды, с которым оголенное тело скрылось под водой. — Ты так и будешь стоять? — спросил Снейп без всякого волнения в голосе. — Я не смотрю, раздевайся. — Откуда столько смелости? — не удержавшись, задал вопрос Джеймс, и начал снимать одежду. — Ты же до ужаса стеснялся меня. Даже со спины Джеймс выглядел прекрасно: широкие плечи, правильная фигура- перевернутый треугольник, сильные руки… Юношеская угловатость и нескладность быстро покидали его, и в скором времени обещали превратить просто привлекательного парня в красивого молодого мужчину. Пуговицы рубашки легко поддались, нарушая силуэт фигуры, но это не слишком испортило вид, ведь вскоре рубашка оказалась на полу, открывая вид на ничем не скрытую спину… — Это было давно. После я тут уже был с Эваном и Барти. — Чего?! — Джеймс вскинулся и повернулся к Северусу. Заметив его пристальный взгляд на себе, Гриффиндорец порядком ошалел, и на смену первого вопроса тут же встал другой: — Эй, ты что, смотрел на меня?! — Не смотрел, — совершенно равнодушно отозвался Слизеринец. — Сам смущаешь людей, а потом жалуешься! — Джеймс вспыхнул, как вареный рак, до самых кончиков волос. — Когда ты собирался не смотреть?! Когда я снял бы штаны?! — Я взглянул, считая, что ты не решаешься раздеться, — неубедительно оправдался Снейп, — Все, закрыли тему. Твое тело мне не очень-то интересно. — Врешь как дышишь, а дышишь ты много… — ворчливо бросил Джеймс, и отвернулся, делая вид, что не чувствует на своей спине чужого взгляда. Он понятия не имел, что там рассматривает Северус, но если хочет — пускай себе смотрит, лишь бы не убегал. Скинув с себя всю одежду, парень влез в бассейн с другого края и опустился по самые плечи. Над пеной просторного бассейна осталось только две головы. — Надеюсь никто сюда больше не войдет? — уточнил Джеймс, поднимая взгляд к витражу. — Нет. Я договорился с Эваном, что после турнира эта комната моя, и заранее подготовил сменную одежду, — отозвался Северус, глянув туда же, но, не найдя вид интересным, отвернулся. — Хорошо дружить со старостой, — хмыкнул Поттер. — Мы не друзья, а товарищи по команде, — возразил Северус. Судя по тону, тема дружбы все еще стояла для него остро. — Трудно было сработаться? — легко переключился Гриффиндорец. Северус завозился, явно не собираясь сидеть в воде без дела, — он, в отличии от прилипчивого Поттера, действительно шел сюда с вполне конкретными целями. — Еще бы… — тяжело вздохнул он. — Профессор Слизнорт после подготовок устраивал для нас личные собрания, словно мы были в клубе Слизней. Он проводил чаепития, просил рассказывать о себе, играть в командные игры. А еще заставлял сидеть друг с другом на уроках, и всегда это проверял, входя без стука. В общем, делал из нас дружную компанию, как мог. — И получилось? — Мы решили обойтись без дружбы, но провести достаточно времени вместе, чтобы проникнуться доверием и уважением друг к другу. — И для этого было необходимо мыться вместе? — ревниво подметил Джеймс. — Ну… Это в наши планы не входило. В общем, я каждый вечер делал с Доркас задания и готовил с ней зелья. Оказалось очень приятно иметь под боком профессионального ассистента, но, если честно, меня немного раздражало ее желание командовать мной. — Вполне понимаю. Мне бы не хотелось иметь второго ловца в команде. — Вот-вот. А еще мне пришлось делать все по инструкции, так как на турнире нельзя было отклоняться от рецепта, представляешь? — В голосе Слизеринца послышалось такое искреннее возмущение, что Джеймс не удержался от смешка и кивнул. Судя по тому, что Северус продолжил говорить, этот жест он прекрасно увидел, — Это злило меня еще больше, но Доркас помогала мне справиться с этим чувством. Мы очень долго готовили вместе зелья по учебникам, и хорошо натренировались. Джеймс представил, сколько всего споров и ругани пришлось вынести старосте Слизерина, и мысленно ей посочувствовал. — С Эваном было легче всего. Оказывается, он хороший слушатель, и совсем не любит спорить и что-то доказывать, в отличии от Доркас. Ночью мы часто разговаривали в гостиной, и во многом сошлись в своих неприязнях и критике… Хоть Джеймс и терпеть не мог Розье, он все равно был уверен, что это схождение было вызвано тем, что жаловался именно Северус, а Розье поддакивал, и не разводил конфликтов там, где было возможно их не разводить. — С Барти было сложнее, — продолжал Северус. — Он, конечно, не слишком смел и эмоционален для споров, но постоянно раздражал меня своим присутствием. Мне он всегда не нравился. Он слишком наивный, маменькин сынок, которому не место в Хогвартсе. — Не думаешь, что ты слишком жестоко отзываешься о нем? — с явным сомнением поинтересовался Поттер, впрочем, не спеша защищать Крауча. — Кое-что случилось на пятом курсе, из-за чего вся наша компания не очень приветствует Барти, — о какой компании говорит Снейп было ясно сразу, и это очень не понравилось Джеймсу. — Это не только моя тайна, так что, не обессудь. — И ты даже во время подготовки не смог перебороть эту неприязнь? — спросил Джеймс, расстроившись тем, что не удалось разузнать что-то личное, и, кажется, важное о Северусе. — Да, но она стала менее явной. Я с ним почти не контактировал, когда мы готовили зелья. За меня это могли делать Доркас и Эван. — А купались вы вместе почему? — даже не думал забывать о первоначальной теме Джеймс. — Эван позвал меня, и я согласился. Мне не хотелось, но я подумал, что ради победы можно перебороть себя один раз. И, знаешь что? Когда мы пришли и устроились здесь, он прямо сказал, что я слишком зажатый и нелюдимый для работы в команде, но уверил, что мое присутствие ни для кого не будет интересным. — Что? — Джеймс ничего не понял, но заранее разозлился на Розье за такие слова. Северус возмущение в его голосе то ли не различил, то ли проигнорировал, но пояснил спокойно: — Эван сказал, что я слишком зациклен на себе и думаю, что окружающие обращают на меня внимание, которого на самом деле нет и в помине. Эта мысль засела у меня в голове, и я подумал, что она вполне имеет место быть. А еще он добавил, что не будет смущать меня и заставлять болтать с ними, если я сам не захочу. В тот вечер они не смотрели и не трогали меня, и я спокойно сидел в своем углу бассейна. Это и есть уважение, понимаешь? За все это время меня не осуждали за отстраненность, не смущали взглядами и не вытягивали из меня слова. Они позволили мне быть таким, какой я есть, и действительно хорошо провести время. За это я им благодарен. Джеймс удивился тому, как Северус описывал Эвана, и хоть немного, но смягчился в отношении к нему. Он был немного расстроен тем, что Северус, кажется, забыл, ка к они говорили почти о том же самом, и как Джеймс сначала уверил на словах, а после и действиями доказал, как уважает его, Северуса, отчужденность. Но такого эффекта не произвел. — Ну ладно, что мы все обо мне говорим. Ты ведь тоже хочешь о многом сказать, да? — переключился Северус, окунувшись в воду с головой, чтобы смыть пену, и вскоре вынырнул. К этому моменту все слова, которые Джеймс подбирал для важного разговора, перемешались в его голове. Он не мог даже вспомнить, с чего вообще хотел начать, и совсем потерял нить построенных в голове объяснений. Хотя, признаться честно, он даже не особо пытался вспомнить ее, засмотревшись на Северуса. Слизеринец поднял руки, приподнимаясь над водой, и пригладил влажные волосы. Джеймс позабыл как дышать на несколько секунд, боялся даже моргнуть лишний раз, чтобы запечатлеть открывшуюся картинку на обратной стороне век. Северус был красивым. Не привлекательным или каким-то особенно милым, но Поттер смотрел на него и глаз оторвать не мог. Он не часто видел его запястья, даже во время приготовления зелий, но каждый раз любовался, как завороженный. Они были хрупкими, как крылья бабочки, и худые настолько, что страшно было дотронуться и повредить. Переходили в узкие кисти и длинные узловатые пальцы, которые в этот самый момент заправляли мокрые пряди за ухо, чтобы те не лезли в глаза. Любая скрытая часть тела Северуса, открывавшаяся глазам Джеймса, невероятно сильно влекла его… — Джеймс? — Северус вырвал юношу из потока мечтаний, возвращая в реальный мир, и Поттер, ничуть не смущаясь, даже не подумал отводить взгляд. Теперь это было взаимно. — Если честно, у меня в голове полный бардак, — честно признался он. — Давай после пойдем прогуляться? Я соберусь с мыслями, и все тебе скажу, как следует. — Будет не хорошо, если Филч заметит нас. Через час нужно быть в гостиной. — За час я управлюсь. Ты не спешишь? — Нет, — сказал Снейп, и опустился в воду с головой. Джеймс улыбнулся, вздохнул, и по бортику соскользнул спиной в спасительную тишину и темноту под водой на несколько долгих секунд, чтобы остыть. Хотя вода, конечно, была ни разу не холодной. Юноши пробыли в ванне старост еще несколько минут, а после по очереди смыли пену в душе, оделись, не смотря друг на друга, и вышли в коридор. Северус переоделся в спальную одежду, и быстро продрог, так что Джеймс укутал его в свою мантию. Медленным шагом они пошли вперед, и в тишине дошли до скругленной лестницы, ведущей на астрономическую башню. За это время Джеймс так и не начал свой рассказ, а Северус его не торопил, терпеливо дожидаясь, пока он соберется с мыслями, как и хотел. Они поднялись на самую вершину, откуда открывался чудесный вид на всю округу: лес, деревню, озеро… Джеймс остановился у перилл, чувствуя, как еще влажные волосы треплет холодный ветер. — Не могу поверить, что когда-то нас не связывало ничего, кроме вражды, — наконец выдал Джеймс. — Все причины, по которым я ненавидел тебя, теперь кажутся мне бессмысленными и незначимыми. — Это все осталось в прошлом, — отрезал Снейп, явно не желая вспоминать то время. — Да, но я хочу начать оттуда, — поспешил объясниться Джеймс, нервно усмехнувшись: — Не с самого начала, конечно, иначе пришлось бы первый курс вспоминать. Нет. С момента, когда все начало меняться. Он отвернулся от перилл, оборачиваясь к оставшемуся в менее продуваемом месте Северусу лицом, оперся на металлические прутья ладонями и спиной, и, глядя Слизеринцу прямо в глаза, медленно, но уверенно заговорил. Он поведал Снейпу обо всех своих мыслях в ситуациях, сплотивших их так или иначе в прошлом. Вспомнил, как пил оборотное зелье, чтобы выведать у Слизеринца все его тайны, а в итоге понял, насколько настоящий он не вяжется с образом, сложившимся в голове Мародера. Как понял, что именно Северус влюбил его в магловскую музыку, которая теперь значила для Гриффиндорца очень много. Рассказал, как мысленные смятения мучили его, когда он думал о причинах, по которым Северус связался с будущими Пожирателями смерти, включая Барти и Регулуса, но едва Северус попытался возразить, сменил тему, совершенно не желая сейчас углубляться в глупую политику. Признался, как сильно переживал, увидев Северуса в Визжащей хижине, и что именно тот момент заставил его понять, как сильно он дорог ему, пусть и не понимая в моменте всех причин. Джеймс еще раз со стыдом извинился за тот случай после экзамена, сказал, что до сих пор сожалеет из-за разрушившихся отношений между Северусом и Лили, но, увидев на губах Слизеринца чуть снисходительную улыбку, кивнул, понятливо не став продолжать тему. Он не постеснялся сказать, как много думал о нем летом, смотря на звездное небо в Оттери-Сент-Кэчпоул, в Лондоне, дома. Он вспомнил, как был рад увидеть Северуса в книжной лавке и в косом переулке. Рассказал, как чувство вины за случай с боггартом Северуса на третьем курсе мучило его, и что он даже говорил об этом Сириусу. Джеймс поведал обо всех своих чувствах, перебирая самые важные, самые ценные воспоминания, и наконец, дойдя до момента, когда он узнал, что Северус все это время знал секрет Римуса, и никому ничего не рассказал, сознался: — Кажется, я именно тогда понял, что влюбился в тебя. Хотя и не мог понять, что это влюбленность, а не просто желание дружить. — Не понимаю… — сказал Снейп. — Ты ведь постоянно проводил время с девчонками. И тебе просто вдруг начали нравиться парни? Джеймс тихо рассмеялся, качая головой, и сделал шаг Северусу навстречу. — Я в этом себе не признавался, но да. Меня к ним влекло, и я заметил это еще в Лондоне, когда вместо женщин засматривался на мужчин, и когда друзья рассматривали голую грудь в порно журналах, а я… — Джеймс покраснел, неловко фыркая, и не стал продолжать. — Но они ведь наверняка были привлекательными, в отличии от меня, — возразил Снейп. — Я могу являться не объектом твоих чувств, а странным путем их осознания. — Ты слишком рационален в вопросах любви, — покачал головой Джеймс. — Я просто влюбился в тебя, вот и все. Как ни странно, Снейпа совсем не смущали такие слова по отношению к себе. Скорее всего, он до сих пор не мог в них поверить, или считал Джеймса слишком легкомысленным, чтобы воспринять его чувства всерьез. — Сомневаюсь, что такой как ты действительно может испытывать симпатию ко мне. В любом случае, вокруг много людей, которые могли бы тебе понравиться больше меня. — Не хочу никого другого. Не хочу быть влюбленным ни в кого, кроме тебя. Даже если ты не ответишь мне взаимностью, ты не можешь отнять у меня право чувствовать то, что я чувствую. — Не могу. Но так же не хочу, чтобы ты показывал это, — жестко отрезал Снейп. — Ты ведь знаешь, что я не считаю это нормальным, и я не такой. — Если бы ты согласился сохранить дружеские отношения между нами, то я мог бы поклясться, что не буду доставлять тебе неудобств своими чувствами, — осторожно проговорил Поттер. — Но зная о них, мне будет очень неловко общаться с тобой. — Почему? Мои чувства ведь ничем тебя не обязывают. Уверен, ты бы даже не ощутил разницу в наших отношениях, если бы я продолжил скрывать их! Северус смолчал не зная, что и сказать. Он был потрясен, и чувствовал себя очень неудобно, хоть Джеймс и пытался сделать все возможное, чтобы не напугать его сильнее имеющегося, но выходило пока не слишком хорошо. — Я знал, что в меня влюблена Мэри, но когда мы поговорили, и я объяснил, что в романтическом плане она мне совсем неинтересна, мы продолжили дружить и общаться, как ни в чем не бывало. Это заняло время, но я не избегал ее, не ссорился и не делал вид, что между нами ничего не было. Я просто расставил все точки над «i», и ситуация разрешилась. А тебе не нужно делать даже этого, потому что я и так знаю, что ты «не такой», и потому прошу принять не мои чувства, а вспомнить о том, что мы — друзья, — мягко напомнил Джеймс. — А я пообещаю, что больше никогда не буду заговаривать о том, что ты мне нравишься. Северус раскрыл рот, но тут же сжал губы в тонкую полоску и прикусил щеку изнутри. Кажется, в его голове происходила настоящая война. Он воспринимал влюбленность Джеймса, как что-то опасное для себя, и так откровенно опасался сказать что-то не так, что Гриффиндорец тихо вздохнул и осторожно улыбнулся, заглядывая ему в глаза. — Северус, почему ты думаешь, что это ненормально? — спросил Поттер, в надежде вытащить из него хоть словечко. — Потому что я рос в магловском мире, где это считается неприемлемым, — негромко отозвался Северус. — Во всех вопросах, кроме этого, ты пытаешься отречься от всего магловского, — с обидой заметил Джеймс. — Разве их заморочки имеют для тебя значение? — Не знаю, Джеймс, это так сложно, — Снейп тяжело вздохнул, отводя взгляд. — Это ведь не любовь, с которой создают семьи, а просто извращенное желание, которое проявляют лишь тогда, когда этого никто не видит. — О чем ты? — удивился Джеймс. — Ты где-то вычитал это, или встречал кого-то с… похожими наклонностями? — Некоторые влиятельные, чистокровные волшебники занимаются этим, — пожал плечами Снейп, заставив Джеймса ошеломленно поднять брови. — Об этом рассказывали мне Люциус и Эван. Это не слишком удивляет, потому что люди, имеющие достаточно средств, чтобы скрыть свои «наклонности», занимаются вещами и похуже. — То есть то, что находится в тени человеческой личности, ты не считаешь ненормальным? — Считаю, но они сдерживают эти порывы, и никогда не проявляют их в обычной жизни. — Не понимаю, — Джеймс всерьез пытался уследить за нитью разговора, но совершенно потерялся после последних нескольких пространных реплик. — Как я понимаю, эти наклонности имеются у Люциуса и Эвана, так?.. — Я это не говорил, и не собираюсь обсуждать их… — Допустим так, — перебил Джеймс. — И несмотря на то, что эта тема противна тебе, ты не обрываешь общения с ними, ведь они твои друзья. А я, выходит, недостаточно хороший друг для тебя, чтобы также игнорировать эту «наклонность» и в моем случае? — Не надо додумывать личную жизнь Люциуса и Эвана! — взвился Северус, заливаясь краской. — Ты уходишь от темы! — Джеймс, я не хочу ссориться, — нахмурился Снейп, тяжело, предупредительно вздыхая. Он постарался взять себя в руки, и Джеймсу предстояло последовать его примеру. — Я тоже не хочу. Мы просто разговариваем, вот и все, — еле сдерживая повышенный тон от переизбытка чувств, сказал Поттер. — Дело не в том, кто мне дорог, а кто нет. Просто твои скверные желания были направлены на меня, и ты проявил их, не задумываясь о том, как это может выглядеть с моей стороны. — Я понимаю, и я сожалею, — произнес Джеймс голосом, полным раскаяния, ненавидя свою импульсивность. — Но мы оба можем забыть об этом, и продолжать общаться, как раньше. Разве нет? — Даже если будет так, как ты говоришь, — с расстановкой проговорил Северус, признавая свою полную неспособность возразить, когда Джеймс просил что-то таким тоном. — С чего ты взял, что влюблен в меня? Мародер густо покраснел и провел ладонью по лицу. Ужасно жестоко со стороны Слизеринца спрашивать о таком, когда сам говорил, что не принимает и презирает его чувства. Он спрашивал об этом без всякого смысла, и даже не представлял с какой нежностью Джеймс думал о нем все время. И с какой болью теперь подбирал слова, на кусочки разрывая сердце, лишь бы донести до Северуса то, что переполняет его. — Я не очень хорошо владею словами, но когда я смотрю на тебя, мой день становится лучше, — начал Джеймс, нервно теребя свои спутавшиеся волосы. — Я люблю тебя не за внешность, достижения, или что-то другое вещественное, но каждую частичку тебя считаю невероятно прекрасной. Я люблю тебя за то, что ты — это ты. За то, каким я вижу тебя, и каким ты открылся мне после всего. За то, что ты просто есть и… Джеймс мог бы говорить и говорить, долго и чувственно, но поймал взгляд Слизеринца, и, к стыду своему, понял, что все его слова не вызывают у Северуса ничего, кроме неловкого смеха. — И как ты собрался скрывать это? — скептически спросил Снейп, кривя губы в снисходительной ухмылке. — Думаю, на мой вопрос ты должен был ответить: «нет». В следующий раз не забудь, — он усмехнулся, заставив Джеймса поникнуть и пристыженно умолкнуть. Северус отреагировал так, словно Джеймс выдал неудачную шутку. Да, он обещал больше ни словом ни делом не напоминать о своих чувствах Северусу, но даже подумать не мог, что тот может устроить ему подобную «проверку». И от осознания того, что Северусу не просто все равно, а смешно с его нелепых попыток оправдаться, в сердце будто вонзили иглу. Он заставил себя натянуто улыбнуться жестокой шутке, но улыбка была до того неубедительной, что даже Снейп заметил это. — Ладно, извини. Мне просто сложно поверить во все это, и я не знаю, как мне реагировать на твои слова. — Никак, — вздохнул Джеймс, успев уже много раз пожалеть о своем откровении. — Знаешь, если бы я мог, то разлюбил бы тебя прямо сейчас. — Разлюбишь, — все также просто отозвался Снейп. — Когда поймешь, что я не тот человек, которого нужно любить, или когда я в конец достану тебя, или когда я «ступлю на неправильную дорожку», как ты говоришь. — Надеюсь, — выдал Джеймс желая, чтобы его слова хоть немного, но задели Северуса. — Знаешь, мне нравится дружба с тобой, но какой в ней смысл, если она все равно закончится? — Так ты хочешь, чтобы я успокоился, или нет? — раздраженно спросил Джеймс. Поняв, каким разгоряченным стал собеседник, Северус замолчал, давая ему время успокоиться. Глубоко внутри он искренне сожалел, что высмеял его чувства, но не мог позволить себе показать этого, и со стыдом опустил взгляд, прикусив губу. Джеймс нервно дергал ногой и чувствовал, как сильно разозлился. Ему понадобилось много времени, чтобы прийти в себя и не сказать лишнего, и сейчас тишина между ними повисла тяжелым, неуютным грузом, требуя, чтобы ее, наконец, прервали. Джеймс выразил свою нервозность довольно незамысловатым способом: шагнул к Снейпу ближе и жестко опустил голову на его плечо, демонстрируя свою полную безразличность к его неприкосновенности в этот момент. Северус не отреагировал негативно, не отстранился, и даже не удивился особо, но отвечать на странный жест не стал. — Мы продолжим общаться? — чуть резко, с надеждой спросил Джеймс. — Почему бы и нет, — Северус пожал плечами, заставил голову приятеля подпрыгнуть. Это немного развеселило их обоих и разрядило атмосферу. — Но не так близко. Мы все равно когда-нибудь отречемся друг от друга. — Только если ты станешь Пожирателем смерти, — сказал Джеймс, совершенно уверенный в своих словах. — А это не должно произойти, потому что у тебя есть все шансы добиться успеха без их помощи. Ты должен был понять это еще на турнире. — Это всего лишь школьное соревнование по зельям. — Не обесценивай свои труды. Ты можешь стать великим зельеваром, классным профессором зельеварения или ЗоТИ, мракоборцем или кем захочешь. На зельях вообще свет клином не сошелся. — Мракоборцем? — усмехнулся Снейп. — Не говори глупостей. — Ну какой ты раздражающий, Сев! — не выдержал Джеймс, стукнув лбом об его плечо. — Столько дорог, столько путей, а ты все с Пожирателями водишься! — Не так часто, как раньше, — негромко возразил Северус, и Джеймс не сдержал смешка. Оправдание было в высшей степени убогим. — Значит, теперь мы снова друзья, или как? Северус тяжело вздохнул, и, не став томить, ответил: — Да, только слезь с меня. Твоя пустая голова на удивление тяжелая. Джеймс послушался и отстранился. В душе его происходил абсолютный ураган эмоций: радость, нетерпение, злость, подавленность. А самое важное и сильное желание, которое он испытывал прямо сейчас и преодолевал с огромным трудом, — это обнять Северуса прямо тут, и чтобы больше никто не прикасался к нему. Даже на фут не приближался. И все эти будущие Пожиратели Смерти оставили его навсегда. Юноши спустились с Астрономической башни вместе, но в тишине, которая снова утратила свой грозный вес, и прошли по коридору к волшебным лестницам. Джеймс провожал Снейпа в подземелья. Вокруг было тихо: ученики уже разбежались по гостиным. Возможно, комендантский час наступил давно, но ни один из них не следил за временем. — Я зайду к тебе завтра? — спросил Джеймс, когда они оказались у входа в гостиную Слизерина. — Почему бы и нет. — Хорошо. Тогда я пойду. Джеймс развернулся, решив отправиться своей дорогой, как вдруг Снейп схватил его за руку и потянул на себя. — Я правда не смогу ответить тебе взаимностью, Джеймс, — спросил он тихим, бесчувственным голосом. — Ты же понимаешь что это бессмысленно. Сколько ещё ты будешь держаться за эти чувства и «любить» меня? Джеймс не сразу взглянул на него. Безразличность и холодность в чужом тоне причинили ему боль. Северус был похож на человека, которого никогда прежде не любили, и который сам не любил кого-то достаточно сильно. Поэтому ему не понять, что Поттер не сможет разлюбить его по желанию, и не осознать, насколько глубоки могут быть эти порочные чувства. Когда Джеймс взглянул на Северуса, что-то в его взгляде задело Слизеринца, да так, что он с жалостью поднял брови и, кажется, даже испугался поняв, как болезненно прозвучали эти слова для него. Он только открыл рот, чтобы замять ситуацию, но Джеймс поднял свободную руку, жестом прося Северуса молчать. Он едва заметно приподнял уголки губ, и накрыл руку Северуса поверх своей ладонью, мягко снимая ту с собственного запястья. — Сегодня. Завтра. Всегда. Голос Джеймса впервые звучал для Северуса настолько спокойно и уверенно. Без напускной бравады или шутки, без желания приободрить или как-то подколоть. Снейп сглотнул, отступая,— Джеймс не удерживал чужую руку дольше необходимого, — и скрылся за дверью гостиной, ни слова не произнося. Поттер на несколько мгновений задержался у дверей, чувствуя странную горечь всех невысказанных слов, и ушел, не оборачиваясь. Он пообещал. С этого момента, Северус больше не будет вынужден терпеть его нелепые попытки ухаживаний. Джеймс не хотел обманывать ни его, ни себя, и твердо решил, что выполнит данное обещание, чего бы ему это ни стоило.