О чём поют птицы

Криденсу снились птицы. Маленькие чёрные птицы кружились вокруг него целыми стаями, будто стервятники над мертвечиной. Их было так много, что небо над его головой практически полностью окрасилось в чёрный цвет. Мрачное полотно висело над его головой, сыпалось перьями на голову и заливалось плачущим птичьим криком. Не чувствуя ног из-за ужаса, Криденс попытался убежать. Но бежать было некуда. Ноги его неуклюже заплетались, он спотыкался, и птицы, пользуясь нерасторопностью своей добычи, беспощадно клевали его за волосы. В отчаянии Криденс попробовал отбиться от них руками и, сделав это, вдруг осознал, что земля исчезла из-под его ног, превратившись в таких же чёрных птиц, а сам он падает вниз, и вниз, и вниз, куда-то на бесконечную глубину, где нет ни света, ни воздуха — только птичий крик. До смерти испуганный, Криденс открыл глаза и поначалу не понял, что проснулся. Вокруг было по-прежнему темно. Но, к его огромному облегчению, тихо. Только тикали, горя ярко-красными цифрами, часы возле телевизора. Половина шестого утра. Он попытался перевернуться на бок и понял, что не может. Попытался встать и понял, что не может. Попытался пошевелиться хоть как-то и понял то же самое. Горячая волна паники стала медленно подниматься к его голове из кончиков пальцев ног. Минуту или две он ощущал полную растерянность, всерьёз испугавшись, будто его парализовало, но затем воспоминание о предыдущем кошмаре закрались в его память. Персиваль назвал это сонным параличом, и он должен был пройти сам собой спустя небольшое количество времени. Нужно было лишь успокоиться и терпеливо полежать, дожидаясь, пока его тело проснётся. И вот чудо произошло: Криденс смог кое-как подвигать правой рукой, а затем и всё его тело вновь перешло под контроль его мозга. Сев, он протёр лицо ото сна. Его опухшие от вчерашних слёз веки слипались, но Криденс уже знал, что больше не сможет заснуть. Как можно тише, чтобы не разбудить Персиваля, он поставил телефон на зарядку, а потом прокрался в ванную и включил горячую воду. Нужно было отмыться после вчерашнего и почистить зубы — во рту стоял такой мерзкий привкус, что нельзя было и подумать о завтраке. Когда Криденс закончил с ванными процедурами и переоделся, до будильника Персиваля оставалось ещё приблизительно пятнадцать минут. Криденс не стал ни завтракать, ни дожидаться его. Приведя постельное бельё на диване в порядок, он вышел из квартиры и, аккуратно прикрыв за собой дверь, запер её на ключ. Он даже задумался о том, а не положить ли его под коврик, но посчитал, что такой жест будет преждевременным. К тому же, он даже не знал, хранил ли Персиваль ключи под ковриком, или так делали только персонажи в фильмах. Здание офисного центра было ещё закрыто, когда Криденс добрался до него с помощью общественного транспорта. Побродив по округе, он купил в палатке сэндвич с ветчиной и сыром и даже попросил продавца добавить в него дополнительные огурчики. Какой смысл был считать деньги, если Геллерт собирался заплатить ему такой немыслимый гонорар? Криденсу нравились огурчики. Может быть, хотя бы огурчики подняли бы ему настроение. Усевшись на ступеньки возле офиса, Криденс приступил к завтраку. Людей вокруг было немного, а те из них, что всё же оказывались в этом районе в столь ранний час, бросали на него мимолётный взгляд и молча проходили мимо. Разве что одна пожилая женщина, передвигающаяся с помощью тросточки и облачённая в клетчатое платье со шляпкой, прямо как героиня какого-то мультфильма, неодобрительно покачала головой, когда Криденс уронил изо рта один из ломтиков огурца. Криденс нагнулся, чтобы поднять его, и, выпрямившись, столкнулся взглядом с Персивалем. — Приятного аппетита, Криденс, — пожелал он сдержанно. Криденс прикрыл рот рукой, незаметно вытирая сыр с уголков своих губ. — Эм. Спасибо, — сказал он, совершенно не зная, как себя вести. — Доброе утро. Персиваль продолжал стоять перед ним, видимо, ожидая, что Криденс поднимется и проследует в офис вместе с ним. Когда же этого не произошло, он вздохнул и, приподняв рукав, посмотрел на время на своих наручных часах. — Пожалуйста, зайди ко мне в кабинет, — сказал он и взошёл на несколько ступеней выше. — Не жди перерыва, сделай это сразу же. Это безотлагательно. У меня к тебе серьёзный разговор. Тяжело сглотнув, Криденс пообещал, что так и сделает — настолько тихо, что, проедь мимо машина, Персиваль бы в жизни его не услышал. Однако Персиваль кивнул и, не став более смущать Криденса своим присутствием, оставил его доедать сэндвич в одиночестве. Всякий аппетит пропал у Криденса. Пара голубей, воркуя, приблизилось к его ноге. — Вам это нельзя, — сказал он сочувственно. — Хлеб для птиц вреден. Голуби предсказуемо ничего не поняли и вылупили на него свои чёрные глазки. Вздохнув, Криденс выкинул остаток сэндвича в урну и направился в офис. Под укоризненным взглядом мужчин с поста охраны он нажал кнопку вызова лифта. Впрочем, сейчас Криденсу казалось, что даже стены были настроены к нему недружественно. Все они, даже корзины для бумажного мусора и мухи, сидящие возле них, знали или по крайней мере догадывались, в чём был замешан Криденс. Чувствуя себя некомфортно, он слегка ослабил галстук, чтобы не задохнуться, и постучал в дверь кабинета директора. — Входи, — сразу же послышался ответ. Поколебавшись несколько секунд, Криденс вошёл внутрь. Персиваль уже сидел в кресле на своём рабочем месте, опершись руками о стол, и с непроницаемым выражением на своём лице вчитывался во что-то на экране своего компьютера. Увидев Криденса, он указал рукой на стул напротив и сказал ему присаживаться. Внезапно на Криденса накатило воспоминание о том разе, когда он пришёл на работу к Генри: тогда их разговор закончился катастрофой, и Криденс ушёл домой с горящей от пощёчины рукой. Опустив глаза, Криденс по инерции прислонил ладонь к щеке. — Вы хотели со мной поговорить, — напомнил он. Персиваль откинулся на спинку кресла. — Разумеется, — подтвердил он. — Что происходит, Криденс? Оставшись стоять, Криденс неясно пожал плечами. — Ничего, мистер Грейвс, — пробормотал он. Если Персиваль собирался уволить его из-за вчерашнего, то пусть уж скорее перейдёт к сути — Криденс не понимал, зачем растягивать этот неприятный для обоих сторон процесс. — Мы ведь взрослые люди, Криденс, — произнёс Персиваль, и Криденс уловил в его голосе неожиданную неуверенность. — Мне кажется, мы можем всё цивилизованно обсудить. Криденс повторил свой жест плечами, избегая смотреть Персивалю в глаза. — Если тебя настолько задела наша ссора, то, пожалуйста, знай, что мне жаль, — сказал Персиваль, поняв, что Криденс не настроен поддерживать диалог. — И я хочу принести тебе свои извинения. Я совсем не хотел обидеть тебя своими комментариями, и тем более не планировал манипулировать тобой. Это всё недоразумение, и мне кажется, что мы оба говорили сгоряча. Персиваль кашлянул в кулак, и Криденс поднял на него взгляд полный изумления. Ах, да… Их ссора. Криденс тогда сильно вспылил, хотя теперь и не мог вспомнить, почему слова Персиваля так зацепили его. Это было совсем не то, что он ожидал услышать. — Я понимаю, что не в моих полномочиях тебе что-то указывать, — продолжил Персиваль так складно, что Криденс на секунду задумался о том, не репетировал ли он свою речь перед зеркалом, — но согласись, что избегать меня — это не выход. — Я вас не избегаю, — возразил Криденс слабо. Персиваль воспрял духом, вдохновлённый тем, что Криденс, по крайней мере, стал ему отвечать. — Ты возвращаешься домой, когда я сплю, и уходишь перед тем, как я проснусь, — заметил Персиваль. — Ты не разговариваешь со мной, а вчера, когда я искал тебя для того, чтобы позвать вместе пообедать, меня вдруг огорошили новостью о том, что ты ушёл из офиса. Если мне не изменяет память, я давал тебе выходной только лишь на пятницу. А она мне не изменяет, не так ли? Криденс покраснел, опустив глаза обратно в пол. — Нет, сэр, — ответил он. — Но я ушёл не из-за вас. — Если ты почувствовал недомогание, то тебе стоило сказать об этом кому-нибудь, и я бы отправил тебя к врачу, — сказал Персиваль, и Криденс удивился, как это ему самому в голову не пришёл такой простой вариант. Соврать о болезни было ведь таким банальным ходом, если он хотел избежать неприятностей. — Но ты ведь понимаешь, что не можешь просто приходить и уходить, когда тебе вздумается? Это не кружок по лепке, Криденс, и мне стоило бы наказать тебя последствиями. Сев за стул, Криденс равнодушно развёл руками. — Если вы хотите меня уволить, то увольняйте. Персиваль вскинул густые брови. — Что? — переспросил он. — Боже, нет. Криденс, я не собираюсь увольнять тебя. — Правда? — Правда, — подтвердил он. — С чего бы мне это делать? Хотя мне казалось, что ты должен был быть более взволнован этой вероятностью. Криденс вновь погрузился в молчание, и Персиваль, всерьёз обеспокоенный его поведением, встал с кресла, чтобы подойти к нему ближе. — Криденс, я серьёзно, — заговорил он и, отодвинув стопку документов, сел на край стола прямо перед Криденсом. — В чём дело? У тебя что-то случилось? В таком положении Криденс мог продолжать сверлить глазами его грудь, чем он, собственно, и занялся. — Ты в самом деле настолько сильно злишься на меня? Пожевав нижнюю губу, Криденс мотнул головой. — Я вообще на вас не злюсь, мистер Грейвс. — Тогда почему ты отказываешься поговорить? Рассматривая узор на небесно-синем галстуке Персиваля, Криденс откусил кусочек с внутренней стороны своей щеки. У него с детства была эта дурная привычка, и ещё миллион других, от которых он никак не мог избавиться. — Потому что вы бы сами отказались со мной говорить, если бы знали. — Знал что? Криденс решился поднять глаза на уровень губ Персиваля, но потом, всё же передумав, опустил их обратно к галстуку. Смотреть на галстук было безопаснее всего. — Я согласился на предложение мистера Гриндевальда. Криденс был внутренне готов к скандалу и упрёкам, но голос Персиваля, когда тот вновь заговорил, звучал скорее тревожно, нежели сердито. — И ты решил, что из-за этого я не стану с тобой говорить? — Вы сами так сказали. Персиваль сконфуженно скрестил руки. — Ты про разочарование? — переспросил он недоумевающе. Криденс едва кивнул. — Криденс, я же сказал, что неверно выразился. Неужели ты правда решил, что из-за этого я… Я даже не знаю, чего ты боялся. Что я поставлю тебя в угол? Хотел бы Криденс сказать, что испытал облегчение от ответа Персиваля, но вместо этого он почувствовал себя ещё более запутавшимся. Он обещал Серафине не разбивать сердце Персиваля, и он старался выполнять своё обещание. Но Персиваль почему-то этому изо всех сил сопротивлялся. — И вы не злитесь? — Я этого не одобряю, — вздохнул Персиваль. — И я уже говорил тебе, почему именно. Но это твоя жизнь, Криденс, и твой выбор. Я бы хотел повлиять на него, но если это невозможно, то мне бы хотелось, чтобы ты хотя бы не боялся поговорить со мной об этом. Почему ты принял такое решение? Видимо, Персиваль не был поклонником теле-шоу мадам Кэрроу, раз задавал такие вопросы. — Наберите моё имя в поисковике, — посоветовал Криденс хмуро. Персиваль колебался, не понимая, шутит ли он. — Я серьёзно, сделайте это. Персиваль уступил и, взяв со стола свой айфон, сделал, как Криденс попросил. Мало-помалу лицо его становилось всё мрачнее с каждой ссылкой, по которой он переходил. — Это попросту безвкусно, — сказал он, листая фотографии большим пальцем. Персиваль поморщил кончик носа. — Тебе нужно подать иск о клевете. — На Генри? Вы шутите? — Криденс нервно усмехнулся. — У меня нет денег на то, чтобы нанять адвоката, а, даже если бы они у меня и были, я бы ни за что не смог выиграть дело против юристов семьи Шоу. Это просто невозможно. — Я бы мог… — Оплатить адвоката? — предположил Криденс. — И что бы он сделал? Стёр вот это вот... — Он невнятно тряхнул рукой в сторону айфона. — … с лица земли? Уже поздно. Это теперь навсегда останется со мной. Моя репутация безвозвратно испорчена. Понимаете, мистер Грейвс? Я от такого в жизни не отмоюсь. Всё кончено, моя жизнь кончена. Персиваль, выслушав его тираду, печально улыбнулся. — Ох, Криденс, милый… Его перебил звук телефонного звонка. Но звонили не на айфон — звонили на телефон Криденса. Он застыл, не зная, как реагировать. Они ведь были на работе, да? И Персиваль был его боссом. Снимать трубку, пока его босс отчитывает его в кабинете, казалось, как минимум, неуважительно. — Ты можешь ответить, — подбодрил Персиваль, будто догадавшись, о чём он думает. — Всё нормально. Всё ещё не до конца уверенный, Криденс сунул руку в карман и достал телефон. Сердце его пропустило удар. Входящий вызов был от Геллерта. Его первым порывом было скинуть вызов и перезвонить ему позже, но, уже зная характер Геллерта, Криденс опасался испытывать его терпение на прочность. — Ты мне нужен прямо сейчас, — сказал Геллерт без длинных предисловий. — Надо обговорить пару вопросов. Краснея под проницательным взглядом Персиваля, Криденс ответил: — Я не могу. Я на работе. — Да-да, прямо как вчера. Бери машину и приезжай ко мне. — Нет, я серьёзно, — возразил Криденс. — Разговор не может чуть-чуть подождать? Геллерт сначала глубоко вдохнул, а затем так же глубоко выдохнул. — Ладно. Сегодня вечером, — сказал он и повесил трубку. Раздались гудки. Персиваль, чуть погодя, спросил: — Не существует ничего, что могло бы отговорить тебя от этого? Криденс слабо покачал головой. Нет, решение уже было принято. — Ясно, — проронил Персиваль сумрачно. Встав со стола, он вернулся за рабочее место. — Ну, что же. Мне бы хотелось верить в то, что ты знаешь, что делаешь. Или что ты хотя бы сам в это веришь. «Мне бы тоже», — едва не сорвалось с губ Криденса. — Тем не менее, Криденс, — продолжил тот, — мне всё ещё нужно отчитать тебя за прогул. — О? Персиваль виновато улыбнулся. — Серафине очень не понравится, если я спущу тебе это с рук, — сказал он. — Личные симпатии не должны вмешиваться в работу, и, в каком-то плане, она абсолютно права. Так что было бы хорошо, если бы она поверила в твоё раскаяние. — Ох. Да, конечно. Персиваль откинулся на спинку и покрутился в кресле, раздумывая над тем, как бы получше подступиться к вопросу. Даже если он и пытался придать своему лицу выражение строгости, получилось у него это не очень правдоподобно. — Ну, мы посидим тут ещё немного, — предложил он. — И… Не знаю, может быть, тебе заплакать? Ты можешь заставить себя заплакать по команде? — Без проблем. — Думаю, тебе стоит сделать это. Прокашлявшись, Персиваль соединил пальцы в замок и посерьёзничал. Закрыв лицо рукой, Криденс жалостливо хныкнул. Потом ещё раз, и ещё, до тех пор, пока очередной его наигранный всхлип не прозвучал настолько нелепо, что Криденс словил смешинку. Минуту спустя он уже вовсю хихикал, пока Персиваль, потеряв суровое лицо, не прыснул от смеха. Свидетельницей именно этой сцены и стала Серафина, когда без предупреждения открыла дверь. — Рада, что вы весело проводите время, — отчеканила она, вынудив Криденса моментально смолкнуть. Персиваль, превратив смешок в кашель, поправил галстук. — Грейвс, ты мне нужен в конференц-зале. Возьми те бумаги, о которых мы вчера говорили, и присоединяйся. Нас уже ждут. — Разумеется. Дай мне минуту. Фыркнув, Серафина облокотилась о дверной проём и стала ждать. Персиваль собрал документы в кучу и, сунув их подмышку, проследовал к ней. — Можешь быть свободен, Криденс, — сказал он и, проходя мимо, подбадривающе потрепал Криденса по плечу. — Возвращайся к работе. Поговорим позже. Криденс вышел вместе с ними из кабинета, и, преследуемый предостерегающим взором Серафины, сел за своё рабочее место. Лишь убедившись, что Криденс приступил к своим обязанностям, Серафина вошла в лифт, и вдвоём с Персивалем они направились наверх — в зал для конференций. В конце рабочего дня Персиваль ждал Криденса у выхода из офиса. — Простите, мистер Грейвс, — извинился Криденс, подходя к нему. — Я не могу сейчас поехать домой. У меня есть кое-какие дела. — Я знаю, — ответил Персиваль. — Я собирался отвезти тебя. Ты же не против? Криденс смущённо почесал щёку. — Вы же это не одобряете. — И никак не могу этому помешать, — согласился Персиваль. — Но могу, как минимум, проконтролировать, что ты доберёшься до места встречи в безопасности. Так что? Криденс благодарно кивнул, и, пределов с мистером Грейвсом парковку, сел на переднее сидение. Едва уловимый запах автомобильного салона ударил ему в ноздри. Он так давно не ездил в машине мистера Грейвса, что забыл, как в ней пахло. Криденс сказал ему адрес дома, в котором жил Геллерт, и Персиваль нажал на газ. — Кстати, — заговорил Персиваль как только они тронулись, — я посмотрел выпуск мадам Кэрроу. Криденс, тоскливо застонав, прислонился виском к окну. — Боже. Зачем? — Кто этот человек, который выступал там от имени мистера Шоу? — спросил Персиваль, проигнорировав его нытьё. — Мистер Абернати. Ты его знаешь? — Нет, не знаю. — И имя его тебе незнакомо? — Нет, — ответил Криденс, вспоминая противные мышиные глазки человека, приложившего руку к его позору. — Наверное, один из его помощников или типа того. Генри же не настолько тупой, чтобы самому являться на это шоу. Персиваль скептически выгнул бровь. — Рад, что ты такого высокого мнения о его умственных способностях. — А что, разве не так? — Даже при том, что мистер Шоу не присутствовал на шоу лично, это всё равно был... — Персиваль вдумчиво облизнул губы, подбирая достаточно дипломатическое определение. — … довольно самоубийственный поступок. Я имею в виду, каких результатов можно добиться подобным выступлением? Получить сочувствие каких-нибудь неженатых неудачников? Ну, полагаю, половина из них и так собиралась отдать все свои голоса республиканцам. — К чему вы это? — Ну… — Персиваль постучал пальцем по рулю, тщательно подбирая слова. — Тебе не кажется, что это похоже на само-саботаж? Криденс немигающе уставился на него. — Мне кажется, это больше похоже на какую-то конспирологию, мистер Грейвс. Персиваль укоризненно покосился в его сторону. — А как сам мистер Шоу это объяснил? — Откуда мне знать? — Хм? — удивился Персиваль. — Ты с ним не разговаривал? — Зачем мне с ним разговаривать? Этот вопрос, кажется, окончательно поверг Персиваля в ступор. — Не знаю даже, какую причину назвать первой, — пробормотал Персиваль растерянно. — Потому что это напрямую его касается? От кого ещё тебе ждать объяснений? — Я и так знаю, что он мне скажет. Что я тупая шлюха, и что я получил по заслугам. Персиваль нахмурился от крепкого выражения. — Я лишь хочу сказать, — произнёс он примирительно, — что, будь я на твоём месте, это было бы первым действием, что пришло мне на ум. Положив лоб обратно на прохладное стекло автомобильного окна, Криденс прикрыл глаза. Из-за того, как быстро мельтешили перед ними вывески и прохожие, у него опять начала кружиться голова. — Вы бы никогда не оказались на моём месте, — грустно сказал Криденс. — Вы слишком хороши. Никто бы не осмелился поступать с вами так, как со мной. — С чего ты это взял? — С того, что вы бы им не позволили. Персиваль протяжно вздохнул. — Ты обо мне слишком хорошего мнения, Криденс, — сказал он с сожалением, которого Криденс не понял. — А то, что случилось, гораздо больше говорит о мистере Шоу, чем о тебе. Не тебе должно быть стыдно. Криденс пожал плечами. Ну, может быть, так оно и было, но сам Криденс так не считал. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что это никак не определяет тебя и твою жизнь, — сказал Персиваль. — Тебе необязательно участвовать в делах Гриндевальда для того, чтобы всё исправить. Криденс приоткрыл одно веко, чтобы посмотреть на него. — Я не передумаю, мистер Грейвс. Простите. Персиваль обречённо покачал головой. — Ясно, — пробормотал он. — Как скажешь, Криденс. Остаток пути они проехали молча. Когда Криденс вышел из машины рядом с домом Геллерта, чтобы подняться в уже знакомый пентхаус на верхнем этаже, Персиваль неожиданно проследовал за ним. — Вы тоже пойдёте? — удивился Криденс. — Это… Это необязательно. — Я же сказал, что хочу удостовериться в твоей безопасности, — спокойно ответил Персиваль. — Так сказать, передать тебя из рук в руки. Ты возражаешь? Криденс отрывисто помотал головой. Геллерт уже дожидался его. Он и ещё несколько человек, сгрудившихся вокруг ноутбуков с крайне занятыми лицами, пили кофе в гостиной. Войдя, Криденс бросил невольный взгляд в сторону дивана. Он был абсолютно чист, и аккуратно наброшенный поверх плед с геометрическим рисунком выглядел новым. — А, Криденс, — поздоровался Геллерт, вытирая усы салфеткой. — Ты тут. Наконец-то. — Здравствуйте, мистер Гриндевальд, — сказал Криденс. Их с Геллертом глаза встретились, и Криденс, ощутив прилив смущения, потупился. На секунду ему показалось, будто он вновь был голым, и лежал перед Геллертом с раздвинутыми, липкими от клубничной смазки ногами. — О, избавь меня от этого щенячьего взгляда, — протянул Геллерт и размешал сахар в кружке с кофе, которая, судя по всему, была у него уже не первая по счёту. — Если собираешься стесняться меня из-за того, что у нас не сложилось с сексом, то лучше перестань прямо сейчас. Это ужасно утомительно. Персиваль посмотрел на Криденса вопросительно, но ничего на это не сказал. — А это кто? — спросил Геллерт, с живейшим интересом прощупывая Персиваля разноцветными глазами. — Твой родственник? Друг? — Это мистер Грейвс, — представил его Криденс, пылая пуще прежнего. — Он подвёз меня на машине и скоро уходит. — Персиваль Грейвс, — дополнил Персиваль. — Я друг Криденса. — Персиваль Грейвс, — повторил Геллерт раздумчиво. — Я помню ваше имя. Мы уже как-то общались, не так ли? — Вы правы, господин Гриндевальд, — согласился Персиваль сдержанно. — Это так. В прошлом нам уже пришлось контактировать. То, как Персиваль сакцентировал внимание на слове «пришлось», не укрылось ни от Криденса, ни от самого Геллерта. — Да-да, по поводу нашего общего с вами друга, — улыбнулся Геллерт с издёвкой. — В прошлый раз вы были немного приветливее. — В самом деле? — Мне так показалось, — проурчал Геллерт. — Так что, пришли ещё раз поучаствовать в судьбе Криденса? — Пожалуй, я воздержусь. Посмеиваясь, Геллерт глотнул кофе и глянул на Криденса. — Мне нравится твой друг. Тебе стоит уговорить его дать показания в твою пользу. — Пожалуйста, перестаньте, — попросил Криденс. — Это плохая идея. Взяв Персиваля за руку, он просяще потянул его за рукав. — Увидимся вечером, ладно? Персиваль помедлил, взвешивая все «за» и «против», но, в конце концов, кивнул. — До вечера, — сказал он, уходя, — Криденс. Дверь за ним захлопнулась, и Криденс остался в окружении Геллерта и его, как он предположил, сотрудников. Среди них была пара мужчин и темноволосая, очень привлекательная женщина. Что-то в ней ощущалось знакомым, но Криденс не мог указать пальцем на то, что именно. Когда она отложила ноутбук с коленей, чтобы подлить в свой кофе сливок, Криденс увидел её лицо. И, самое главное, её кричащие красным губы. — Я вас знаю, — выдал Криденс ошеломлённо и затем во вполне буквальном смысле слов указал пальцем на саму женщину. — Вас. Она остановилась, в замешательстве хлопая длинными ресницами. Тыкать в других людей пальцами противоречило всяким правилам этикета, и женщина, возмущённая его наглостью, кажется, собиралась напомнить Криденсу именно об этом. Затем, видимо, какой-то рычажок в её голове переключился, и лицо её прояснилось — она тоже вспомнила Криденса. — На книжной презентации, — сказал он, будто увидел ангела или дьявола, или и того, и другого разом. — Я помню вас. Вы там были. — Я журналистка, дорогой, — произнесла она, с любопытством улыбаясь ему, и облизнула ложечку от сливок. — Конечно, я там была. Меня зовут Винда Розье. На ложке остался красный след помады. Криденс пялился на него, не зная, что сказать. Винда была права: в том, что журналисты присутствовали на книжной презентации, не было ничего необычного. Просто что-то в этом совпадении его смущало. Странно, что издание, специализирующееся на журналистских расследованиях, вдруг решило осветить презентацию книги по орнитологии, разве нет? Об этих «глазах и ушах» говорил Геллерт, когда объяснял Криденсу, откуда ему известно о том, что произошло на мероприятии между ним и Генри? Винда вполне могла быть в числе тех, кто видел приход Генри. Обняв Криденса за плечи, Геллерт повёл его к домашней барной стойке. — Как славно, что вы уже познакомились друг с другом, — заметил он. — Розье — одна из числа моих лучших авторов. Уверен, вы отлично поладите. Почему-то Криденс в этом очень сомневался. — Что вы хотели от меня узнать? — спросил он, усаживаясь за стул. Без спинки сохранять равновесие было неудобно. — Вы сказали, я вам нужен. Геллерт прыгнул за стул рядом с ним. — Хотел поговорить с тобой о том фото, что они использовали в передаче, — сказал он без тени смущения. Похоже, то, что было между ними вчера, и впрямь не имело для него значения. — Нет, не о том, что с женскими трусиками, не волнуйся так. Я о другом. Фото возле статуи Свободы. На нём был кто-то ещё, не так ли? Оно обрезано в нестандартном формате. — Это наше фото с Генри. — И оно есть у тебя в распоряжении? Криденс вспомнил, как нашёл его в доме у Генри. И как не захотел брать с собой, подумав, что оно всё равно никогда ему больше не пригодится. Своеобразный эффект бабочки. Теперь оставалось лишь жалеть об упущенной возможности. — Оно было на старом телефоне, — ответил Криденс. — Генри купил мне новый. — И ты его никуда не выкладывал? — Если бы я его куда-то выкладывал, то мы бы с вами сейчас не разговаривали. Генри бы меня прикончил. Геллерт ухмыльнулся. — Справедливо. — А это очень важно? — спросил Криденс. — В смысле… Без фото ничего не получится? Геллерт пренебрежительно махнул рукой. — Не бери в голову, — посоветовал он. — Я всё устрою. — И… Это всё, что вы хотели спросить? — Ну да? Криденс опешил. — Вы меня чуть с работы ради этого не вырвали. — И? Искренность, с которой Геллерт не понимал сути его претензий, поражала. Криденс даже не мог на него всерьёз злиться. — Ничего. Я могу идти? Криденс предпринял попытку слезть на пол, но Геллерт силой усадил его обратно. — Даже не думай, — сказал тот. — У нас впереди много работы. Раз уж ты здесь, мы как раз сможем обсудить сценарий той замечательной истории, что ты расскажешь на передаче у мадам Кэрроу. Так что наливай себе кофе и устраивайся поудобнее, вечер предстоит быть томным. — А вас случайно нет чего-то помимо кофе? — Конечно, есть. Вино. — Нет, я имею в виду… Может быть, чай? — Для чего он мне? Криденс вздохнул. Непробиваемая искренность Геллерта вновь взяла своё. — Забудьте, — сказал он, мысленно готовя себя к худшему. — Кофе вполне подойдёт.