О чём поют птицы

— Не понимаю, почему ты настолько против идеи переезда. Примостив голову на груди Персиваля, Криденс выводил пальцем замысловатые рисунки на его покрытый тёмными волосками груди. — Мне нравится эта квартира, — ответил он и сонно потянулся. — С ней связано много воспоминаний. И нам вдвоём здесь вполне хватает места. Персиваль взял его за руку, переплетая пальцы. — Было бы неплохо, если бы у тебя была своя комната, — сказал он, повторяя свой любимый аргумент. — К тому же, я думаю, что тебе бы понравился вид на Центральный парк. Ты бы смог гулять там в свободное время даже без необходимости прибегать к услугам транспорта. Криденс закатил глаза. Они заводили разговор на эту тему с завидной периодичностью с тех самых пор, как решили попытаться вступить в отношения, и за месяц так и не смогли прийти к компромиссу. — Ваш арендатор это не оценит. — Тебя больше волнует факт переезда или мнение моего арендатора по этому поводу? Криденс мстительно ущипнул Персиваля под рёбрами, заставив того ойкнуть от неожиданности. — Меня много чего волнует, мистер Грейвс, — сказал он язвительно. — В особенности то, что ваша вторая квартира просто огромная. Зачем нам столько места? Это чересчур. — Мы можем купить квартиру поменьше, — предложил Персиваль так просто, будто они обсуждали вопрос покупки кексов к чаю. — Где бы ты хотел жить? Криденс зевнул, не собираясь даже всерьёз раздумывать над его безумной затеей. — Не знаю, — сказал он наугад. — В Австралии. — Тогда купим квартиру в Австралии. Серьёзность, с которой Персиваль выразил свои вполне определённые намерения, погрузила Криденса в замешательство. — Вот так просто? — Почему нет? Это даже не вопрос языкового барьера. — Это вопрос много каких иных вещей, — проговорил Криденс в растерянности. — Мне казалось, вы любите Америку. Персиваль пожал плечами, как бы и говоря «и что с того?». — А что насчёт работы? — Моя должность подразумевает возможность удалённой работы, — ответил он. — К тому же, я бы мог переложить часть своих полномочий на Порпентину. Она давно заслуживала повышения. Подняв голову, Криденс заглянул ему в лицо, чтобы убедиться, что Персиваль не подшучивает над ним. Но сонливое, расслабленное лицо Персиваля не выражало ничего похожего на шутку. — А что насчёт меня? — спросил Криденс и, заметив след от зубной пасты в уголке губ Персиваля, вытер его большим пальцем. Затем он положил голову обратно. — Я не могу быть секретарём издалека. Мне бы пришлось искать другую работу. Не уверен, что мне так уж хочется работать официантом, и дело совсем не в моём снобизме или вроде того. — Я знаю, что дело не в этом, — сказал Персиваль примирительно. — Уверен, ты бы нашёл способ что-нибудь с этим придумать. Впустив пальцы свободной руки в волосы Криденса, Персиваль принялся задумчиво поглаживать его чёрные пряди. За время, прошедшее со спонтанной стрижки, его волосы начали отрастать, и отражение в зеркале больше не вызывало у Криденса такого отторжения. Ему нравилось чувство, с которым прядки щекотали его скулы, и это было незнакомое, но очень забавное ощущение. — Возможно, мне всё же стоило уговорить Гриндевальда на оплату вперёд. Персиваль изогнул бровь, выражая скептицизм в отношении этой идеи. — И стать соучастником по делу. — Бедный Абернати, — протянул Криденс, вновь срываясь на зевок. — Ему крышка. Юристы Шоу от него живого места не оставят. — Какой внезапный приступ сострадательности. — О да. — Он ухмыльнулся. — Но не думайте, что я простил вам ту выходку. Не могу поверить, что вы позвонили Генри за моей спиной. Персиваль взъерошил ему волосы, массируя кожу головы. — Это было необходимо, — сказал он, а затем прокашлялся. — После того, как мне стало известно про связь Абернати и Гриндевальда, это казалось само собой разумеющимся. — Вы должны были сначала позвонить мне. — Да, должен был. — Персиваль вздохнул. — Но уже довольно поздно что-то менять, тебе так не кажется? Криденс фыркнул. — А это знание как-то бы отразилось на твоём решении? Криденс фыркнул ещё раз. Ну, пятьдесят на пятьдесят. Персиваль почесал его за ушком. — Эй, — позвал он. — Как я могу заслужить твоё прощение, о грозный Криденс? Улыбнувшись, Криденс вылез из-под одеяла и оседлал его бёдра. Кровать, в которой они валялись, была нагрета утренним светом; солнечные зайчики, отражаясь от поверхностей, прыгали по стенам и половицам. Криденс чувствовал себя как никогда хорошо. Он не привык просыпаться в такую рань, но было что-то очаровательное в том, чтобы просыпаться в такую рань в компании Персиваля. — Даже не знаю, — растянул Криденс, хитро щурясь, а затем провёл пальцем от ключиц Персиваля к пупку. — Дайте мне подумать, и, возможно, у меня появятся кое-какие идеи. Персиваль улыбнулся ему. — Когда ты собирался рассказать мне о своём увлечении женским бельём? Улыбка моментально спала с лица Криденса. — Не нужно вам было смотреть то тупое теле-шоу. — Если ты говоришь о той замыленной фотографии, то, могу тебя заверить, на ней не видно ничего компрометирующего, — сказал Персиваль, аккуратно придерживая Криденса за талию. — На самом деле, я узнал об этом иначе. Мне давно стоило тебе признаться, но я никак не мог подобрать подходящего случая. У тебя есть тенденция остро реагировать на самые безобидные вещи. Криденс был слишком заинтригован для того, чтобы спорить. — Давно? — переспросил он. — Уже довольно продолжительное время, — мягко ответил Персиваль. — Когда Ньютон передал мне твою книгу. Я решил положить её к твоим вещам и наткнулся на твою маленькую коллекцию. Видимо, ты перекладывал их и оставил на самом верху чемодана, а потом забыл об этом. — Боже, какой кошмар. — И я помню, как ты однажды засмотрелся на витрину в торговом центре, — добавил Персиваль, вбивая последний гвоздь в крышку гроба. — Если тебе правда нравится кружевное бельё, то мы могли бы купить для тебя что-нибудь в подарок. Не стесняйся. Криденс закусил губу, предательски краснея. — Вам что, тоже это нравится? Персиваль выдержал паузу. Его ладони успокаивающе погладили Криденса по бокам. — Если честно, то у меня никогда не было особого влечения к чему-то феминному, — ответил он деликатно. — Но если ты беспокоишься о том, нахожу ли я это странным, то мой ответ «нет». Не вижу ничего плохого в том, чтобы пробовать что-то новое. Тем более, — продолжил Персиваль и ткнул Криденса в ямочку пупка, — у меня есть особо влечение к тебе. Этого вполне достаточно. Криденс потупился. Даже если Персиваль не находил это странным, сам он чувствовал себя именно так. — Эй. Ты расстроился? — Я не расстроился, — сказал Криденс. — Я просто чувствую себя неловко. — Пары не обязаны разделять каждый сексуальный фетиш друг друга, — заметил Персиваль, не переставая ненавязчиво ласкать его тело. — Ты ведь знаешь об этом? Наверняка и у меня найдётся парочка кинков, которые ты, в лучшем случае, найдёшь несколько необычными. Криденс заинтересованно поёрзал на нём, вновь входя в азарт. — В самом деле? — спросил он. — Какие же? Персиваль рассмеялся. — Может быть, однажды я тебе расскажу. — Так нечестно. — Никто тебе не обещал, что всё будет по-честному. Криденс наклонился, чтобы поцеловать его, и легонечко сдавил его нижнюю губу зубами. Затем, игриво кусаясь, он спустился поцелуями к шее Персиваля и всосал кожу, чтобы оставить возле его ключицы свежий засос. Обычно он так не делал, беспокоясь о том, что могут подумать люди на работе, но сегодня Персиваль сам обрушил на себя эту кару. — Ты смерти моей хочешь. Под его протестующие постанывания Криденс лизнул место преступления. — Не хочу, — возразил Криденс. — Тем не менее, кое-что, чего бы мне сейчас хотелось, у вас есть. Съезжая всё ниже и ниже, Криденс в конечном счёте оказался у Персиваля между ног. Криденс приспустил пижамные штаны и высвободил наружу его пока что вялый член. Долго ему таким быть не придётся. Криденс обхватил его кольцом пальцев, надрачивая, и вспомнил о всех тех разах, когда фантазировал об этом моменте, думая, что ему никогда не суждено будет воплотиться в реальность. — Я тоже должен вам кое в чём признаться. Персиваль, не скрывая наслаждения от действий Криденса, рассеянно хмыкнул. — Хм? — Однажды я дрочил на вас в этой кровати. Нельзя сказать, что Персиваль был сильно удивлён, но откровение его всё равно впечатлило. — Даже не знаю, должен ли я чувствовать себя польщённым. — А вы чувствуете? — Отчасти. — Персиваль, прервавшись на глухой стон, толкнулся бёдрами навстречу его руке. — Я совру, если скажу, будто не делал то же самое. Или что делал это только однажды. — Дрочили на самого себя? — пошутил Криденс. Облизнув губы, он оставил на головке Персиваля невесомый поцелуй. — Мальчишка, — сказал тот, хрипло смеясь. Криденс сделал ему минет. Член Персиваля был немного короче, чем у него самого, но широкий и крепкий, и Криденсу нравилось, как он ощущался у него во рту, заполняя его теплом. Подложив под голову подушку, Персиваль лениво гладил его по волосам, время от времени направляя. Криденс знал, что был очень хорош в этом, и ему не требовалось много времени на то, чтобы довести Персиваля до разрядки. Уже довольно скоро он почувствовал, как пальцы в его волосах сжались и потянули голову Криденса назад. Он отстранился, выпуская член Персиваля с хлюпающим «чпок», а затем струи спермы брызнули ему в ладонь. Смочив губы, Криденс вытер их чистой рукой. К счастью, Персиваль никогда не выражал желание к тому, чтобы Криденс глотал. Персиваль взял с прикроватной тумбочки упаковку салфеток и предложил одну Криденсу. — Теперь утро действительно доброе. Криденс улыбнулся ему, вытягивая салфетку и тщательно вытирая руки. — Не обольщайтесь, — посоветовал он. — Это ещё не значит, что я решил согласиться на вашу сумасбродную идею с переездом. Тихонько посмеиваясь, Персиваль покачал головой. — Разумеется, — согласился он. — Хочешь трахнуть меня? Криденс в шоке уставился на него. — Это способ заставить меня передумать? — Это способ доставить тебе удовольствие, — ответил Персиваль, удивлённый его реакцией. — Тебя что-то смущает? Я не настаиваю на том, чтобы мы делали это прямо сейчас. То, что смущало Криденса, не имело сейчас никакого значения. Он неуверенно кивнул, отвечая на главный вопрос, и поддался, когда Персиваль взял его за плечо и притянул к себе. Они вновь целовались, полу-сонно соединяя языки, пока Криденс не почувствовал, что от недостатка воздуха у него начала кружиться голова. Впрочем, причина могла таиться не в этом. — Я никогда не делал этого раньше, — признался Криденс, понимая, что больше не сможет скрывать от Персиваля этот факт. Криденс боялся узнать, какой будет его реакция, но лицо Персиваля осталось неизменным. Даже если он прикладывал усилия для того, чтобы сохранять бесстрастие и не оскорблять Криденса своим удивлением, Криденс всё равно ценил этого. — Полагаю, тебе всё равно известно о том, что нужно делать? Криденс кивнул. Суть процесса была ему более, чем ясна. — Не волнуйся, — сказал Персиваль, коснувшись его подбородка. — Всё в порядке. Если что, я помогу тебе. Смазка лежит в нижнем ящике, пожалуйста, возьми её. Криденс сделал, как он сказал, давая Персивалю пространство для того, чтобы перевернуться на живот. На несколько секунд Криденс залюбовался изгибами его подтянутого тела и тем, как расслабленно, доверчиво почти в той степени, что это становилось трогательным, вздымалась его грудь при дыхании. Пристроившись сзади, Криденс погладил его по ягодицам. Дыхание Персиваля стало чаще, а, когда Криденс выдавил лубрикант на пальцы и на пробу обвёл подушечкой вход, его бёдра едва уловимо дёрнулись. Криденс хотел покрыть поцелуями каждый их дюйм, но пока ограничился тем, что поцеловал Персиваля в чувствительное местечко под лопаткой. Он скользнул пальцем между ягодиц Персиваля, медленно пытаясь его растянуть. Плотно обхватывая его, Персиваль какое-то время не давал Криденсу возможности протиснуться дальше. Это оказалось сложнее, чем Криденс себе представлял. — Прости, — сказал Персиваль глухо. — Мне нужно привыкнуть. Я довольно давно не был в принимающей позиции. Криденс поцеловал его ещё раз — на этот раз, в центр поясницы. Персиваль довольно давно не оказывался снизу, но решил изменить своей привычке из-за Криденса. Это осознание потешило его самолюбие. Персиваль доверял ему достаточно для того, чтобы позволить Криденсу сделать это, и, благодарный, Криденс долго ласкал его, помогая опять расслабиться. Добавив ещё смазки, он продолжил разрабатывать Персиваля. Теперь это приносило больше успеха. Его горячие, узкие стенки удерживали пальцы Криденса внутри. Ощущение для Криденса было таким необычным, совсем непохожим на его обычные попытки растягивать самого себя перед сексом, что возбуждение превратилось в океан лавы внизу его живота. Его член стоял, растягивая ткань пижамы. — Вы такой горячий внутри, — прошептал Криденс завороженно. — Я буквально чувствую, как вы держите мои пальцы. Кажется, я теперь понимаю, почему людей это так заводит. Персиваль что-то невнятно пробормотал в ответ. Криденс расслышал в его голосе оттенок улыбки. Его бормотание превратилось в сдавленный, непозволительно развратный стон, когда Криденс, придерживая член рукой, стал осторожно входить в него. Положив ладони на бёдра Персиваля, он ненадолго замер, давая ему привыкнуть и сбросить рефлекторное напряжение от вторжения, а затем медленно толкнулся. Ритмично и очень неспешно Криденс трахал его под звуки их сливающихся воедино стонов. Разгорячённый его голосом, зовущим Криденса по имени, Криденс двигался в нём, постепенно наращивая темп в погоне за удовольствием. Одной только картины распластанного, странно уязвимого Персиваля под ним хватило бы, чтобы довести Криденса до разрядки. Влажный звук проникновения сводил его с ума. Кусая губы, он изо всех сил старался продлить удовольствие, но, в конце концов, потерял контроль и кончил прямо внутрь Персиваля, не успев вовремя вытащить. — Простите, — проговорил Криденс, наблюдая, как сперма с чего члена стекала по внутренней стороне бёдер Персиваля. — Это вышло случайно. Он поискал глазами салфетки и не нашёл их. Куда Персиваль положил их? Перевернувшись на бок, Персиваль взял его за локоть и почти силой уложил обратно на себя. — Не думай об этом, — сказал он, потираясь кончиком носа об ухо Криденса. — Это совсем не проблема. Персиваль размашисто лизнул его в ушную раковину, заставив Криденса поёжиться. — Щекотно же! — Значит, мы квиты, — проурчал Персиваль. Криденсу нравилось, как звучал его усталый голос; как с придыханием слетали с его губ слова, которые он, судя по всему, обдумывал гораздо меньше, чем обычно. Время, которое они проводили наедине друг с другом после секса, занимало особое место в любимом списке Криденса. Ему казалось, что в эти моменты они становились ближе друг к другу, чем когда-либо, и разморенный оргазмом Персиваль позволял себе больше не взвешивать каждую фразу. Криденс тронул пальцем его кончик носа, нажимая на него, как на кнопку. — Буп. — Что это значит? — Ничего, — ответил Криденс. — Просто буп. Улыбнувшись, Персиваль заключил его в объятия прикрыл глаза. Какое-то время они лежали так, наслаждаясь теплом и обществом друг друга, пока Криденс, заворочавшись, не стал аккуратно выбираться из замка рук Персиваля. — Куда ты? — Я пойду приготовлю нам завтрак. Персиваль обвил руками его живот, не давая слезть с кровати. — Я хочу тебя на завтрак, — сказал он, укусив Криденса за загривок. Криденс рассмеялся. — Теперь это вы ведёте себя, как мальчишка, — сказал он. — Нам всё равно рано или поздно придётся встать, мистер Грейвс. Персиваль недовольно засопел ему в затылок. Потом, наконец уступив, он разъединил руки. Персиваль направился в ванную, а Криденс — на кухню. Шторы были распахнуты, и залитая солнцем кухня выглядела приветливо и радостно. Немного поразмыслив, Криденс остановил свой выбор на блинчиках и достал из шкафчика сковороду. На кухне Персиваля он ориентировался даже лучше, чем в родном доме, в котором Мэри Лу имела привычку перекладывать посуду с места на места в погоне за идеальным порядком. На кухне Персиваля всё лежало так, как Криденс хотел, и он чувствовал себя таким же полноправным хозяином, как и сам мистер Грейвс, который, справедливости ради, большую часть времени ограничивался использованием кофе-машины и микроволновки. Взбивая яйца с сахаром, Криденс тихо напевал себе под нос. — Унеси меня на Луну, — протянул он на грани слышимости, подливая в миску холодного молока, — позволь мне петь среди далёких звёзд. Позволь мне увидеть весну на Юпитере и Марсе. Шаги за его спиной нарастали, пока руки Персиваля не обняли его за талию. — Другими словами, возьми меня за руку, — допел он мурлыкающе и положил подбородок Криденсу на плечо, — другими словами, малыш, поцелуй меня. Криденс улыбнулся и, смутившись тому, как его застукали, мазнул мукой Персивалю по щеке. Мука закрасила его две родинки, которые Криденс считал самыми красивыми на свете и не уставал повторять это от случая к случаю. — Хотите пойти со мной на свадьбу Частити? — спросил Криденс вдруг. — А разве количество гостей на свадьбах не строго ограничено? — удивился Персиваль. — Полагаю, твоя сестра не скажет тебе «спасибо», если ей внезапно придётся пересчитывать количество стульев и сервированных блюд. — Тётка Лэнгдона подхватила грипп, и теперь отсиживается на двухнедельном карантине, — объяснил Криденс, работая венчиком. — Вы можете занять её место. Тогда количество гостей останется неизменным. Персиваль лукаво ухмыльнулся. — Ты это не только что придумал, не так ли? Звучит так, будто кое-кто уже заранее выведал все подробности. — Я просто обсуждал с Частити такую возможность, — ответил Криденс невозмутимо. — Она не против, если вы появитесь. — Я ей уже нравлюсь? — Пока что ей нравится мысль о том, что в сумме мы подарим им с Лэнгдоном на свадьбу больше денег, чем я один. — Как меркантильно с её стороны. — Не старайтесь. Я знаю, что вы шутите. Но вы всё равно можете попытаться ей понравиться. Главное не выводите её из себя разговорами обо мне и ни в коем случае не критикуйте её выбор цветов. Лучше просто похвалите её платье и скажите, что шрифт в приглашении безупречен. — Но я ведь не получил приглашения. — Необязательно напоминать ей об этом. — Я это запишу, — пообещал Персиваль. — Конечно, я хочу пойти с тобой на свадьбу, Криденс. С этими словами Персиваль чмокнул его в чёрную макушку. Предоставив Криденсу готовку, Персиваль достал тарелки и отнёс их за столик на балконе. Туда же отправилась и баночка ягодного джема. Погода ещё позволяла им принимать пищу на балконе, когда для того было настроение, и Персиваль с Криденсом сполна этим пользовались. С приходом холодов им придётся потесниться, но пока — можно было погреться на солнышке, свысока наблюдая за снующими под окнами пешеходами. Криденс называл балкон одной из важнейших причин, почему они должны остаться и никуда не съезжать, и в глубине души Персивалю было сложно с ним не согласиться по этому пункту. — Смотри, — сказал Персиваль, указывая пальцем куда-то наверх. — Это ведь то самое гнездо, да? Обернувшись, Криденс поднял взгляд на стык между лестницей и крышей. Воробушки сновали вокруг него, заботливо поправляя клювами веточки. — Кажется, птенцы вылупились, — сказал Персиваль, обмакнув испечённый Криденсом блинчик в джем. — Забавно, правда? Криденс, с энтузиазмом проглотив кусок блина, побежал внутрь квартиры. — Подождите там, я сейчас принесу камеру! — крикнул он из глубины спальни. — Это будет отличный материал для моего нового видео! Умилённо посмеиваясь, Персиваль скрутил блинчик в трубочку. Солнце, стоя высоко над горизонтом, пекло на полную катушку. День обещал быть жарким. Можно было сходить прогуляться на набережную, подумал Персиваль, и купить Криденсу те самые хот-доги с горчицей, которые так нравились им с Порпентиной, и покормить чаек кусочками мелкой рыбы. Он раздумывал над этим, пока Криденс, принимая самые немыслимые позы, пытался сфокусировать камеру на воробьином гнезде, и под звуки просыпающегося вместе с птицами города допевал про себя последние строки песни. Другими словами, пусть это будет правдой. Другими словами, я люблю тебя.