☽
Бежал за ним до самого края деревни, до начала леса. Листья хр-р-рустели под ногами Эндрю, когда он вновь пересек границу. — Эндрю, — тихо позвал Нил. Эндрю остановился. Нил снова потянулся к своей шее. Хоть синяки видеть не мог, он все еще чувствовал дыхание Эндрю на коже. — Я пахну тобой? — спросил Нил. Мимо пронесся порыв ледяного ветра, щекоча волосы на затылке Нила и заставляя дрожать. Луна над головой ярко освещала землю, но Нилу, чтобы все понять, не нужен был ее свет. Потому что, когда Эндрю обернулся, глаза его сверкали. — Каждый твой дюйм, — ответил он.☽
На следующее утро жара в доме уже не казалась столь давящей, как раньше. Дышать все еще было трудно, но потом Нил вспомнил, как обменивал воздух на поцелуи. Как отдал весь кислород, чтобы стать еще ближе к Эндрю. От жары он снова взмок, но блеск на коже ощущался жгучими поцелуями открытыми губами. Нил провел пальцами по волосам и шее. Помеченной шее. Он не чувствовал синяков, а когда сильнее давил пальцами на кожу, они не причиняли боли. Это был первый раз, когда следы на коже не причиняли ему боли. Первый раз чьи-то метки не останутся неизгладимыми рубцами на коже. И внезапно мысль, что эти следы не останутся, заставила его почувствовать себя неуютно. Нил резко сел в постели. Нет, ему было неуютно не из-за исчезновения отметин. Он наклонил голову, внимательно прислушиваясь. В доме было слишком тихо. Затаив дыхание, Нил медленно спустился по лестнице; скрип дерева слишком громко отдавался в ушах. Руки едва не соскользнули, когда схватились за перила. Теперь он вспотел еще сильнее. Как только ноги коснулись пола, Нил развернулся и прислонился спиной к лестнице, осматривая гостиную в поисках чего-нибудь подозрительного. Стол был прибранным, стулья аккуратно отодвинутыми, а в камине, как и всегда, жгуче полыхало пламя. Нил нигде не мог выглядеть отца. Скрипнула половица. Сердце загромыхало в груди. Нил дергано повернулся в сторону кухни. Отец стоял, прислонившись к стене рядом с задней дверью, скрестив руки на груди; губы изогнулись в оскале. — Доброе утро, сын. Нил опустил взгляд на руки отца. — Доброе утро, — ответил он. Оттолкнувшись от стены, отец медленными, размеренными шагами направился к Нилу, словно боялся его спугнуть. Нил заставил себя сделать еще вдох, чтобы успокоиться. — Ты что же, заболел? — тихо и обеспокоенно спросил отец. Что? Вопрос оказался настолько неожиданным, что Нил вскинул голову. — Нет, — осторожно ответил он, но едва слово слетело с губ, повиснув в воздухе между ними, как он вспомнил об отметинах, тех самых, что не причиняли боли, что не останутся. Правая рука дернулась, желая дотянуться и прикрыть шею, но Нил немедленно подавил движение, надеясь, что отец ничего не заметил. Но отец всегда и все замечал. — Ой, но ты выглядишь так, словно у тебя сыпь. Не чешется? Болит? Нил ответил правдой: — Нет. Отец подошел ближе. Протянул руку. Нил стиснул зубы и заставил себя стоять неподвижно. — Если подумать… — прошипел отец, хватая Нила за подбородок и с силой запрокидывая голову назад, разглядывая горло. — Это больше похоже на… Неудобный угол посылал в шею пульсирующую боль, но Нил заставил себя не реагировать, закрыл глаза и выдохнул через рот, ожидая последнего слова. — Синяки, — прошептал отец. Позади трещал и разгорался огонь. Отец сжал его подбородок крепче, больнее. За два бешеных, отчаянных удара сердца Нил сказал себе: если оставаться как можно более неподвижным, будет не так ужасно. Но отец схватил его за ночную рубашку, грубо притянул к себе и… Ткань с тихим хр-р-рть разошлась, когда нож принялся ее рвать. Лезвие скользнуло по груди, вспарывая кожу, но Нилу удалось не вздрогнуть и держать глаза закрытыми. Отец грубо дернул ткань, и рубашка упала на пол. — Ты — блядская шлюха, — прошипел отец. Нил держал глаза закрытыми. Даже когда отец схватил его за штаны и потянул, разрезая ткань лезвием. Разрезая до тех пор, пока Нил не остался нагим, сгорая под пристальным взглядом, пристыженный и смущенный. — Хм-м, — отец подошел ближе. Нил ощутил жар чужого тела, и захотелось отшатнуться. — Похоже, ты не изуродовал себя окончательно. Изуродовал. Спина его была изуродована. Левая рука была изуродована. И порой казалось, разум тоже был изуродован. — Но мы не можем показать такое Лоле. Нил распахнул глаза. Отец неодобрительно покачал головой, но Нил тут же сосредоточился на ноже, что он вертел в руках. Сталь блестела в свете камина, отражая языки пламени. — Нам нужно это спрятать, — рявкнул отец, подходя на шаг ближе. — Нужно выжечь дотла. Страх сковал Нилу горло и сжал так сильно, что голова пошла кругом, а дышать стало почти невозможно. — Это… это пройдет, — хрипнул Нил ослабшим голосом. Руки, всегда причинявшие лишь боль, замерли, зажав нож меж пальцев. — Нет… — медленно произнес отец. — Нет, не думается мне, что они исчезнут, Натаниэль. Не так быстро, как нам нужно. Нил попытался сглотнуть, но в горле слишком пересохло. Сделав два шага, отец вернул Нилу личное пространство. А потом вцепился рукой в волосы, дернул голову назад и прижал нож к шее. — У меня не так много времени… — шепнул он, — но я отмечу, где нужно выжечь. Просто на всякий случай. Нилу захотелось спросить, почему же у него мало времени, но лезвие вонзилось в шею, и мысли истерично заметались в голове, перебирая все возможные способы, как можно попытаться избежать ощущения стали, рвущей кожу, режа безболезненные, оставленные Эндрю, метки. Прикусив губу до крови, Нил молчал, пока отец вспарывал каждую отметину на его шее. Алая, горячая жидкость лилась по ключицам. Наконец, после двенадцати порезов, двенадцати обжигающе-болезненных порезов, отец отошел и с оскалом оглядел дело своих рук. — Я пометил все, — удовлетворенно ухмыльнулся он. Пометь меня как своего. Было трудно оставаться на ногах. — Прикройся, — осклабился отец. — Я не хочу видеть твои уродливые шрамы. Быстрее давай, мы уходим через три минуты. Не задумываясь над этими словами, Нил лишь послушно кивнул и пошаркал в комнату, быстро одеваясь. Вытер кровь, которую смог увидеть, полотенцем, и натянул рубашку потемнее. Но алый все еще был заметен. Нил ничего, ничего не мог с этим поделать. Внизу отец кивнул, когда Нил спустился. — Возьми плащ, — приказал он и направился к двери. От Нила не ускользнуло: он будет скрывать алое под алым. Он остановился возле маленького зеркальца на стене. На шее, шесть раз крест-накрест, виднелись порезы. Полностью скрывающие метки Эндрю. Нил почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Совсем не от боли.☽
Нил смотрел на собственные ноги, ступающие по грязи и льду. Наблюдал, как время от времени вспышки алого делили цвета на части. Как и велел отец, он не поднимал головы. Пока они не остановились перед домом, который Нил знал слишком хорошо. Кузница. Сердце заколотилось быстрее, но отец не дал времени ни отдышаться, ни убежать. Уже распахнул дверь, пропуская Нила внутрь. Рене работала в мастерской, но, как только Нил, спотыкаясь, ввалился внутрь, ее взгляд мгновенно сфокусировался на его шее, всего на миг, прежде чем переместиться на Натана. — У вас есть то, о чем я просил? — спросил отец. Она кивнула один раз. Нил заметил: ее хватка на молоте не ослабла ни на йоту. Будто она была готова пустить его в ход. — Натаниэль, — коротко и пренебрежительно позвал отец, и Нил молча направился в зал. Этого следовало ожидать, но он все равно вздрогнул, когда стул Эллисон ударился о пол, стоило ей только увидеть его. А потом она вдруг оказалась близко, слишком близко, и Нил немедленно отшатнулся, уклоняясь от ее рук. Низкий голос отца слабо доносился сквозь деревянные стены. — Он здесь? — шикнула Эллисон, глядя через его плечо на дверь так, будто могла видеть сквозь. Нил кивнул. После пары секунд сердитого взгляда на дверь Эллисон глубоко вздохнула и снова обратила внимание на Нила. На его шею. — Ох, Нил… — посетовала она. Голос ее звучал опечаленно. И все еще разгневано. — Это что, метки? Нил кивнул. Метки, которые нужно выжечь дотла. В конце концов, они были временными. — Хотела бы я порадоваться за тебя сейчас, — тихонько вздохнула Эллисон. Слова прозвучали неправильно. Поэтому Нил сменил тему. — Здесь ты в опасности, — так же тихо сказал он. — Тебе нужно идти в лес. Там есть дом. Там безопасно. Эллисон уставилась на него, не веря своим ушам. — Ты что, издеваешься надо мной? Нил неохотно оторвал взгляд от ее плеч и встретился с ней взглядом. Когда Эллисон увидела всю серьезность в его глазах, она вновь разгневалась. — Ты тоже идешь? — Нет. — Тогда и я не пойду. — Но это небезопас… — Да, да, — перебила Эллисон, отмахиваясь от его слов. — Я услышала тебя и с первого раза. Но сейчас ты ведешь себя абсурдно. Здесь в опасности ты. И я не собираюсь просто так тебя бросать. Пока ты здесь, я тоже здесь. Хотя раны на шее пылали и зудели, необъяснимое чувство тепла, разлившееся в груди, на время облегчило боль. — В этом… нет необходимости, — ответил Нил в конце концов. — Заткнись, — огрызнулась Эллисон, но в ее тоне не было резкости. — Позволь мне залечить твои раны. Но прежде чем она успела приблизиться, Нил отступил на шаг, оказавшись вне пределов ее досягаемости. Покачал головой. Движение заставило поврежденную кожу болезненно натянуться. — Не могу, — прошептал он, подергивая левой рукой. — Он узнает. — Нил, — попыталась Эллисон, придвигаясь ближе. — Ты же не можешь просто… — Нет. Если хочешь остаться, прекрасно. Ты останешься. Но причинишь мне еще больше боли, если исцелишь сейчас. Эллисон потеряла дар речи. И сердито уставилась на Нила. — Чудно, — отрезала она. — Но Эндрю это вряд ли обрадует. Он захочет отомстить. Нил с абсолютной уверенностью произнес: — Не захочет, — и через секунду добавил: — Я не его. Эллисон склонила голову вбок; светлые волосы рассыпались по плечам, обнажая шрамы на шее. Скоро у него будут такие же. — Может, он сумеет сдержать волчьи инстинкты… — хмыкнула она. — А может, и нет. — Он сдержит. — А как же все эти метки у тебя на шее? — Я попросил его об этом. — Ага, я прямо уверена, что ты просил шесть штук, — сухо цокнула Эллисон. Нил сменил тему. — Ты знаешь, что произошло в деревне у реки? Эллисон только открыла рот, чтобы ответить, но дверь в зал с грохотом распахнулась, и внутрь шагнул Натан. — Натаниэль, — позвал он. — Мы уходим. Нил тут же потупил взгляд и вернулся к отцу. Когда оказался рядом, отец схватил его за подбородок и заставил поднять голову, запрокинув назад; края ран на шее болезненно надорвались. — Ты хорошо себя вел? — Абсолютно! — прощебетала Эллисон; Нил не успел ответить. — Лучше тебя! Рука Натана дернулась. От гнева. Натан толкнул Нила к двери и сосредоточил все внимание на Эллисон. — Вижу, твои раны зажили. — Так оно и есть, — согласилась Эллисон. — И к тому же так быстро. Словно… по волшебству. — Подумать только. Тишина. На миг длиной во вздох или два никто не проронил ни слова. Нил хотел посмотреть, что же происходит, но боялся, что отец воспримет это как неповиновение, поэтому просто толкнул дверь и вышел. Казалось, напряжение в комнате разрядилось. — До встречи, — услышал он холодный голос отца. — Прошу, не утруждай себя и второй раз не заявляйся, — любезно ответила Эллисон.☽
На обратном пути Нил видел множество битого стекла, разбросанного в снегу и грязи. Осколки слабо блестели и громко хр-р-рустели, когда Нил ступал по ним. Они миновали темные дома. Нил смотрел на всю эту переломанную и сожженную мебель, валявшуюся на дороге или сваленную за домами. — Мои ребята, похоже, со своей работенкой справляются на ура, — прокомментировал отец.☽
Как только в поле зрения появилась входная дверь, дыхание Нила участилось, а руки начали трястись. Мысль о возвращении к огню, обратно в удушливый дом заставила его нервно вздрогнуть. Лишила возможности сделать последние пару шагов вверх по лестнице. — Натаниэль, — мягко начал отец. Он стоял возле входной двери и смотрел на Нила сверху вниз. Всегда, всегда смотрел сверху вниз. — Я убью их, — просто сказал он. Нет, не сказал. Пообещал. Нил опустил взгляд на снег, но глаза его ничего не видели, — паника медленно овладевала сознанием. Мысли об Эндрю, лежащем на земле, убитом, образы обожженного темно-алого горла Эллисон заполонили разум. На пару секунд перед глазами стояла кромешная темнота. Но затем Нил сделал глубокий вдох и выдох и последовал за отцом в дом. Удушливая жара лишила его последних вдохов, наполненных отчаянной паникой, но он едва ли заметил это. Едва ли заметил, как отец подошел к камину и потянулся за кочергой. Разум Нила уже бежал, бежал, бежал, пока не добрался до леса, прохладного воздуха и сверкающих глаз. Это помогало до тех пор, пока он не начал задыхаться, а запах горящей плоти не затопил сознание.☽
Сон стал блаженством. В нем не было боли — лишь воспоминания о ней. Нил знал, что спит. Знал, потому что не взмокал от жара. Пока кто-то, кого он не видел, внезапно не схватил его сзади, не сковал руки, не зажал рот ладонью, не принялся душить. Появилось ощущение, будто раскаленная кочерга уперлась в горло, раздавливая трахею, и Нил задыхался и горел, задыхался, горел, горел… Нил резко выпрямился и мгновенно осознал две вещи. Во-первых, ему зажимали рот рукой. Во-вторых, в комнате он был не один. Рене сидела на кровати. Ее хватка была настолько сильной, что Нил не сопротивлялся. Когда Рене заметила, что Нил не собирается кричать, она медленно отпустила его и приложила палец к губам, а потом кивнула вниз, в сторону леса. Нил покачал головой. Рене схватила его за руку. Крепко. Всего на миг или два. Ее глаза говорили, что она должна быть здесь. Что она поможет. Но Нил достаточно лгал в этой жизни, чтобы увидеть. И все-таки. Все-таки он желал быть там, в лесу, жаждал чувствовать себя свободным от этого страха, мечтал сбежать… Сбежать к Эндрю. Он кивнул. Вместе они прокрались по дому; и Нил подсказывал, какие половицы скрипят, а какие нет. После двадцати липких и задушенных вдохов они благополучно добрались до задней двери. А потом ледяной-ледяной воздух коснулся лихорадочно пылающей кожи его шеи. Это было поразительно чудесное ощущение. Нил на миг смежил веки. А когда открыл, Рене наблюдала за ним с печалью во взгляде.☽
Нил даже не успел добраться до края деревни, когда ноги заскользили быстрее, а потом он побежал, бросив все позади. На опушке леса стоял Эндрю. Нил на секунду запаниковал, потому что Эндрю стоял на открытом месте, и прихвостни отца могли легко заметить его там, даже впотьмах, — глаза у Эндрю ярко-ярко сверкали бронзой во мгле. А потом паника сменилась страстным желанием, вожделением, от которого сердце бешено подпрыгнуло в груди. Нил помчался изо всех сил — ему нужно было добраться до Эндрю быстрее, скорее, сейчас. Хоть Эндрю и находился вне досягаемости, он был достаточно близко, чтобы Нил услышал, как он с огромным трудом хлебнул кислорода, услышал, как он тихо зарычал — в предупреждение. Нил остановился. Руки Эндрю дрожали, а когти удлинились. Его сверкающие глаза были прикованы к шее Нила. Еще один рык вырвался из горла. — Скажи мне. — Я хочу почувствовать себя в безопасности, — прошептал Нил и указал на свою шею. — Мне нужно… — Руку, — прорычал Эндрю. — Да, — ответил Нил. И тогда волк взял его за руку и потащил глубже в лес. С каждым шагом и каждым легким взмахом их рук Нил оставлял позади обжигающие воспоминания.☽
Они нырнули в теплый ласковый лес, пробегая мимо плывущих зеленых деревьев и изумрудного мха. Стоило Нилу увидел мох и вспомнить прикосновения, сердце его с екнуло — с тоской и жгучим желанием. Эндрю быстро оглянулся через плечо. Но не спросил. А потом они оказались в маленьком кирпичном домике, где в тот вечер витал аромат хлеба. — Они здесь? — тихо спросил Нил. Эндрю не ответил — вместо этого толкнул дверь и втащил Нила внутрь, волоча его к брату, сидевшему, скрестив ноги, на кровати в углу с книгой на коленях. Хотя Аарон и поднял глаза, Эндрю все равно один раз хлопнул его по плечу — касание, что не продлилось и секунды. — Исцели его, — сказал Эндрю. — Исцелить его? — эхом отозвался Ники из кухни. Он подошел ближе к Нилу, но замер, заметив эти раны на шее. Его руки взлетели вверх, чтобы прикрыть рот, но Нил все равно услышал резкий, хриплый вдох. Аарон молча наблюдал за Нилом, поэтому Нил воспользовался возможностью и заглянул в книгу. Там была детальная зарисовка растения. Лекарственной травы, может. Нилу хотелось спросить, но сейчас, кажется, было неподходящее время. Он спросит потом. — Я плохо справляюсь с ожогами, — в конце концов ответил Аарон. — Могу только хуже сделать. — Я помогу, — предложила Би. Она стояла на кухне у плиты, помешивая нечто, похожее на горячий шоколад. Как и всегда, она точно знала, когда Эндрю вернется домой. Домой. — Хорошо, — кивнул Нил. Би вытерла руки о фартук и придвинулась чуть ближе. — Вам нужно уйти, — обратилась она к Ники и Эндрю. — Если хочешь, можешь остаться и помочь, Аарон. — Ой, знаете, я вот, в кои-то веки, не против погулять, — улыбнулся Ники. — Если бы только знал, что здесь такая погода, пришел бы гораздо раньше. Нил не думал, что у Ники получилось бы, но сдержал мысли при себе. Прежде, чем пойти за Ники на улицу, Эндрю положил руку между лопаток Нила, кончиками пальцев огладив шею. — Я буду снаружи. — Хорошо, — кивнул Нил, на миг забыв о ранах. Движение причинило боль. Он вздрогнул. У Эндрю из груди вырвалось низкое рычание — сиплое, глубокое и угрожающее, а затем утихло, и Эндрю вышел из домика. Попросив Аарона достать множество ингредиентов и целебных бальзамов, Би мягко велела Нилу раздеться и лечь на кровать. Когда она ушла за благовониями, Нил повернул голову к Аарону, сидевшему рядом на кровати, смешивая две неразличимые на первый взгляд настойки в деревянной мисочке. — Почему? — спросил Нил. — Почему же магия? Челюсти Аарона сжались от гнева, а ложка громко заскрежетала по миске, пока он готовил снадобье. — Потому что я больше никогда в жизни не хочу вновь потерпеть неудачу, — сердито ответил он. — Не хочу, чтобы было слишком поздно кого-то спасти. Никогда больше. — Эндрю, — догадался Нил. — Вся его грудь была сожжена. Вспорота. Нил сглотнул, когда омраченный алым образ вспыхнул в сознании. Ему не нужно было представлять, как выглядят раны ожогов или изуродованная плоть. Он знал. Би вернулась, и комнату заполонил приторный дым. Заполонил легкие Нила. Его глаза расширились, а руки крепко вцепились в простыни. — Дым, — шикнул Аарон, отталкивая руку Би. — Ох, милый, извини. Слишком сильно? — спросила она. Со слезящимися глазами Нил сумел кивнуть. Больно больно больно больно больно. Шея. Дыхание. — Может, тебе лучше пока поспать, — предложила Би. — У меня есть кое-что, от чего ты заснешь, если хочешь. Выбор между необходимостью дышать, пока люди касаются ран на шее, или быть без сознания до тех пор, пока все не закончится, был сделан очень быстро. — Я посплю, — прохрипел Нил. — Мы не будем использовать дым, — пообещал Аарон. Нила смутило, зачем Аарон упомянул об этом, если он все равно собирался спать, а потом Би вернулась с травами и велела их пережевать.☽
Она была первой, кого Нил увидел, когда снова открыл глаза. Попытался сесть, но Би подняла руку. — Просто полежи еще парочку минут, и пусть мазь сотворит свое волшебство. Разрез ее глаз казался у́же, когда она улыбнулась, хихикая над собственной шуткой. — Они исчезли? — тихонько спросил Нил. Улыбка Би смягчилась. Она знала, что именно он имел в виду. — Они почти полностью исчезнут. Мы, к счастью, были быстры. Нил глубоко-глубоко вдохнул, и на мгновение страх и боль исчезли. Би наблюдала за ним. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, — едва слышно произнесла она. Но он же спал. — Через что? Би открыла рот, чтобы что-то сказать, но, казалось, передумала. Наконец, она решилась: — Мне жаль, что в первую очередь нам пришлось тебя лечить. Ой. Нил не знал, что на это ответить. — Это должно быть великой, значимой вещью, — тихо сказала она. — То, что Эндрю помечает тебя. — Я попросил его. Би рассмеялась. — Тогда он уж очень добротно выполнил твою просьбу. Нил вспомнил, что Эллисон тоже прокомментировала эти отметки. — Почему? — спросил он. — Он оставил свою семью позади, Нил. Эндрю оставил все, что у него было, позади. И ты… Ты — первое, что он признает своим. Или, ну, как что-то близкое к своему. В груди разлилось тепло. Нил почувствовал непреодолимое желание улыбнуться. Но не стал. — А теперь Аарон и Ники тоже вернулись, — продолжила Би с улыбкой. — Я думаю, за это они должны быть благодарны тебе. Но Эндрю только защищал свою семью. — Я просто попросил, — ответил он. Би улыбнулась. — И каким-то образом он пометил тебя шесть раз.☽