О гармонии душ и долгих разлуках

Вечером на пике Цинъюнь погода стояла не из приятных. Помимо холодного ветра, накрапывал противный дождь, и Сяо невольно вздрагивал каждый раз, когда ледяные капли касались его плеч. Рядом стояли деревья, под которыми можно было укрыться, но Сяо и не думал прятаться под ними: скрестив ноги, он уселся у одинокой таблички, стоявшей у входа в пещеру, защищённой печатями. Эта побитая временем табличка — единственное, что связывало трёх его мертвых друзей с землями Ли Юэ. Это всё, что от них осталось. Смертные бы, наверное, назвали это надгробием. После окончания войны Властелин Камня распорядился запечатать тела трёх погибших Великих Якс здесь, в этой пещере, и снизошёл до того, чтобы установить эту табличку с крайне сухой надписью: «Если хотите найти ответы в облаках, вы должны вознестись над мирской суетой». Чушь какая-то. По фразе даже и не скажешь, что здесь находятся могилы воинов Ли Юэ, верных соратников Властелина Камня, и это Сяо… несколько раздражало. Он вообще как-то с удивлением пришел к внезапному открытию в своем восприятии: оказывается, он далеко не во всём был согласен со своим господином. Босациуса, пропавшего без вести Яксу, Моракс и не думал искать, хотя Сяо пытался вести об этом разговор. Он знал, впрочем, что не имел никакого права идти против воли господина, бросать свои обязанности и самому ударяться в поиски, даже если ему очень хотелось. И это его раздражало. Потому что… Потому что, может, хотя бы один из его друзей мог бы быть жив. Если, конечно, не считать ещё кое-кого, но Сяо не был уверен, что мог называть его другом. Сяо вообще не знал, как к нему относиться. Потому что с одной стороны — он был одним из Семерых Архонтов, покровителем Мондштадта, владыкой Ветров, и вообще — тем, с кем Сяо и говорить-то никакого права не имел без разрешения. А с другой… Он был самым обычным бардом, который сам искал его компании, заявлялся в самые неожиданные моменты, сносил со смехом все его колкости и предлагал распить вместе с ним бутылку вина, будто бы они с Сяо были старыми приятелями. Может, Венти даже считал их друзьями. Только вот Сяо не знал, как его называть. И как раз тогда, когда его мысли плавно перетекли к такого рода размышлениям, около него завихрился поток элементальной энергии, и в следующую секунду он услышал знакомый бодрый голос у самого уха: — Какая встреча! Ничего себе, как высоко ты забрался, Сяо! Я совсем выдохся, пока пытался до тебя вскарабкаться на такую высоту. Нельзя же так мучить дорогих друзей! — его ботинки мягко коснулись земли. — Ты же не сам забирался, — хмыкнул Сяо. От его очевидной лжи на его лице проступила лёгкая улыбка. А может, она появилась сама собой только от одного его присутствия. — Может, и не сам, — Венти легонько засмеялся. — Но знаешь, я довольно долго тебя разыскивал. Нечасто ты уходишь далеко от Тростниковых островов. Чем тут занимаешься? — дружелюбно поинтересовался он. Сяо хотелось было даже пошутить: да, знаешь ли, действительно долговато — целых пятьдесят лет! Впрочем, для них, бессмертных божеств, эта цифра, если подумать, не казалась такой уж и внушающей. Но не виделись они и правда очень долго, и Сяо успел истосковаться по их встречам, и даже затаил тихую обиду брошенного на произвол ребёнка, в которой сам себе сознаться не мог. А Венти приходил к нему вот так просто, буднично интересовался его делами, будто бы они виделись только вчера, и собственноручно рушил все барьеры в виде неловкости и объяснительных разговоров. И, что самое интересное, он делал это так мастерски, что Сяо ему верил. И их встречи раз в несколько десятков лет всегда превращались в что-то привычное. В ответ Сяо кивнул на табличку, перед которой сидел. — Пришёл почтить память Меногиуса, Бонанас и Индариас. Венти с интересом переводил взгляд с таблички на пещеру с печатью и обратно. — Вот как, — тихо сказал он. Венти присел рядом с ним и внимательнее вгляделся в надпись на каменной табличке. И, на удивление Сяо, Венти прыснул в кулак. — Прости-прости, — сразу же извинился он. — Но то, что этот болван Моракс удосужился написать на табличке… «Вы должны вознестись над мирской суетой…» О Архонты, Сяо, он совершенно неисправим! Это же бред какой-то, сам подумай! Сяо не мог с ним не согласиться. — Я не понимаю, что он хотел сказать этими словами, — вздохнул Сяо и потёр глаза. — Да уж точно не что-то мало-мальски вразумительное, — усмехнулся Венти. — Подумать только, это же были его самые преданные воины. И то, как он обошёлся с их памятью… Это просто возмутительно! — Он мог бы хотя бы попробовать найти брата Босациуса, но сослался на то, что тот найдется сам, если время так рассудит, — уныло пробурчал Сяо, отворачиваясь от злосчастной таблички, надпись на которой будто бы потешалась над ним, и уставился на свои ботинки. — Старый дурак, и к тому же, совершенно бесчувственный, — без зазрения совести ругался Венти, хмурясь и размахивая руками. — Неужто совсем у него сердце закаменело после гибели Гуй Чжун? Или он так в себя и не пришёл после окончания войны? Не то что бы Сяо хотел (или мог себе позволить) так сильно возмущаться на своего господина, но, тем не менее, он не мог отрицать правоту Венти. И какая-то часть Сяо радовалась, что он нашёл в его лице понимающего собеседника. Скажи он такое кому-нибудь из старших адептов, той же Хранительнице Облаков, та только сошлётся на его неопытность, молодость и грубость, толком ничего не объяснит, взмахнёт хвостом — и отправит восвояси. Так они провели на горе ещё несколько минут, пока Венти их молчаливые посиделки под мерный стук дождя не наскучили. — Не дело это — сидеть тут и киснуть над этой глупой табличкой, — вдруг заявил он и посмотрел на Сяо. Тот повернулся и вопросительно уставился в ответ. — Сяо, ты же помнишь, что сегодня праздник? — Именно поэтому я и пришёл сюда, — кивнул Сяо. — Каждый год я обычно провожу день на этой горе, а затем, ночью, отправляюсь на защиту города. — Тогда давай-ка почтим память твоих друзей подобающим образом, — предложил Венти, поднимаясь и отряхивая колени от земли. — А заодно и отпразднуем вместе! Выберем для них самый красивый фонарик. Что скажешь, Сяо? Сяо как-то призадумался. Обычно он никогда не придавал какого-то значения Празднику морских фонарей, не интересовался даже, как люди его проводят. Потому что ему в праздничную ночь было совершенно не до веселья. Предложение наконец-то почтить память своих павших друзей должным образом манило его, как и возможность впервые за долгое время провести день с Венти, но… Но у него всё ещё были обязанности и ограничения. — Ты же знаешь, что мне нужно сражаться. Ночью станет особенно опасно. К тому же, ходить долго по городу я тоже не могу. Моя карма плохо действует на окружающих, — сказал Сяо, потупившись. — А мы совсем недолго погуляем по гавани. Кроме того, обещаю, что к ночи мы освободимся, и ты сможешь заняться своими делами. Честно-честно! — Венти чуть ли не подпрыгивал от нетерпения. Сяо даже отказывать ему как-то неловко было, что ли. Впрочем, чего греха таить: он совершенно не хотел ему отказывать. И Венти прекрасно это видел. Как же просто ему всегда удавалось того уговорить! Всё ещё цепляясь за ограничения, сомневаясь, Сяо согласно кивнул. — Только если и правда недолго. Мелкий дождь будто бы сразу прекратился, и выглянуло солнце, красиво подсвечивая его Глаз Бога. А Венти радостно схватил его за руку, уводя подальше от пещеры, таблички, деревьев. — Ну, тогда в путь! Готов? — он широко улыбнулся, обхватывая его ладонь поудобнее. Легче всего им было просто перенестись сразу в гавань с помощью потоков ветра. — Да, — выдохнул Сяо, с удивлением отмечая, как же всё-таки приятно было ощущать тепло чужой ладони в своей руке.

***

Венти соврал. Они пробыли в городе до самого вечера. Но Сяо, честно говоря, совершенно об этом не жалел, и даже сам позабыл о его обещании. Венти и правда по большей части старался держаться с Сяо подальше от людей, вместе с ним с невинным любопытством наблюдая за сценками праздничной суматошной жизни: с крыш домов, с шатких мачт кораблей. Пару раз он, правда, спускался, совершенно гармоничным образом вливаясь в толпу людей, превращая свой поддельный Глаз Бога в лиру и затягиваясь бойкой весёлой песней. Местным же игра иноземного барда приходилась по душе, и люди подпевали ему, танцевали рядом, даже угощали специальным праздничным угощением — юаньсяо. Этими клейкими рисовыми шариками Венти потом делился с Сяо, восхищаясь их чудесным вкусом. А Сяо восхищался Венти. Тем, как он непринуждённым образом заводил диалоги с людьми, как играл и пел, да даже как сдувал головные уборы с лиюэйских модниц и утягивал тайком оружие из рук спящих на посту Миллелитов. Сяо бы не соврал, если бы сказал, что всё, что вытворял Венти, выглядело очаровательно. А тот не мог не замечать на себе восхищённый взгляд Сяо и широко улыбался. В конце концов, Венти и вполовину бы не было так интересно в городе без своего попутчика. Вот только когда он говорил это Сяо, тот как-то смущался и отводил взгляд. Им вместе удалось и посмотреть на театр теней с причудливыми сюжетами, и поразгадывать загадки на бумажных фонарях, и даже поучаствовать в танце большого дракона, где много-много людей вереницей заползали в драконий костюм и разгуливали по городу. Венти, конечно, долго пришлось уговаривать Сяо, и тот еле-еле согласился ненадолго побыть в самом хвосте дракона, но даже так Венти был очень-очень доволен. Позже, когда они уселись на одной из крыш какого-то дорогого ресторана у порта, они наслаждались вечерним представлением, где люди запускали фейерверки и показывали танцы в костюмах разных священных животных. — Ох, это же лев! Лев, правда ведь? — с придыханием восклицал Венти, указывая на яркий аляпистый костюм, в котором, по меньшей мере, умещалось человек пять. Огромный лев грузными движениями проходился по порту и величественно красовался. — И правда, — соглашался Сяо, чувствуя, как отчего-то краснел, когда Венти ближе придвигался к нему и как бы невзначай клал ладонь на его колено. Сам Венти, впрочем, в блеске праздничных огней показался Сяо немного грустным, когда он на него мельком взглянул. — Думаю, Веннессе бы понравилось это представление, — тихо сказал он, сжимая пальцами коленку Сяо. — Знаешь, она же носила титул Льва Юга до того, как вознеслась на Селестию, и ей он очень подходил… Она была бесстрашным и бравым воином, а затем — мудрой правительницей. Веннесса недавно пала в бою, — он вздохнул. — Сейчас она стала Соколом Запада, уступив свой прежний титул другому, но для меня… Она всегда останется тем самым бравым и гордым Львом. Сяо молчал, не зная, что сказать. Венти в первый раз рассказывал что-то о своём народе и своих друзьях. Нет, он и раньше, бывало, расхваливал мондштадтские таверны и песни, но всё это ни в какое сравнение не шло с тем, что рассказывал Венти сейчас — или, точнее, как он это рассказывал. — Мне бы хотелось вас познакомить, — продолжал Венти. Он улыбнулся. — Ты бы ей понравился. Такой же сильный, красивый и смелый. Твоя прекрасная душа достойна восхищения. Сяо чуть не поперхнулся на слове «красивый», а дальше уж и совсем всё почти прослушал. Он не был уверен, что речь действительно шла о нём. — Я думаю, ты ошибаешься, — тихо возразил Сяо. — Значит, ты слишком много думаешь, — посмеялся Венти, а затем вдруг крутанулся, снял свой излюбленный берет и улёгся головой на его колени, рассматривая лицо Сяо. — Прости. Я ещё давно хотел тебя навестить, но… В Мондштадте были неотложные дела, и эти люди, представляешь, они сами избрали себе новых тиранов, и это после того, как я их освободил!.. А затем нужно было избрать Хранителей четырёх ветров, и… — Я понимаю, — сказал Сяо, с некоторой неловкостью поправляя челку Венти. Он не знал, куда деть свои руки, и решил, что неплохим решением будет пригладить волосы Венти, так, как тот сам когда-то это делал, а Венти этого жеста совершенно не ожидал, и так и застыл на полуслове, во все глаза широко глядя на Сяо. Тот уже хотел было извиниться за свое бесцеремонное поведение и убрать руки, но Венти его остановил: — Подожди. Не убирай руки, ладно? — взгляд Венти стал более нежным. — Ты только в очередной раз убеждаешь меня в том, какой ты чудесный. — Я же ничего не сделал, — Сяо вновь почувствовал странный приятный жар на щеках и отвёл взгляд. — О, Сяо… — Венти глупо захихикал и прикрыл глаза. Игриво поластился к его руке, и Сяо послушно продолжил его гладить. — В общем, дел было много. А потом я узнал о том, что в Ли Юэ завели обычай каждый год отмечать Праздник морских фонарей. Мне очень хотелось провести его вместе с тобой. — Мне тоже, — внезапно признался Сяо, смелее перебирая пальцами прядки волос Венти. Наверное, он осознал это только сейчас. Венти вновь посмеялся и приоткрыл один глаз. — В таком случае, нам надо сделать это нашей небольшой традицией. Каждый год отмечать этот праздник вместе. Что скажешь? Его сердце сладостно ёкнуло лишь об одной мысли о том, что Венти будет навещать его каждый год и посвящать весь день только ему. Это казалось пределом мечтаний. — Мне нравится эта идея, — ответил Сяо, пытаясь унять разбушевавшееся сердце. Лицо Венти будто бы посветлело. Он широко-широко улыбнулся и быстро приподнялся с его колен, усаживаясь рядом. — Знаешь, пусть этот Моракс и редкостный болван, некоторые его глупости достойны интереса. Я, вообще-то, не любитель договоров и прочих обязанностей, которые звучат довольно скучно, но… наш случай определённо особенный! Мы просто обязаны заключить контракт! Лишь при одном упоминании договора Сяо нахмурился. Контракт… Венти прекрасно знал, как серьёзно Сяо к этому относился. Если они и правда скрепят их обещание чем-то подобным, они будут обязаны проводить этот праздник вместе, несмотря ни на что. Но Венти никогда раньше и не давал ему пустых обещаний. А потому Сяо с готовностью согласился. Венти настоял на том, что им нужны были парные украшения в знак заключения контракта, а потому они с Сяо спустились вниз, на улицы Ночного рынка, осторожно обходя лавки и заглядывая в каждый из уголков торгового ряда. У одного прилавка торговец во весь голос расхваливал свои товары, и Сяо с Венти оказались как раз совсем рядом, чтобы послушать его историю.

«Легенда гласит, что величайшее сокровище гор — это плита из прекрасного нефрита, которая может вызывать сладкие дожди. Когда мир погрузился в хаос, монстры начали жаждать силы этой плиты. Поэтому хозяин горы, чтобы скрыть нефритовую плиту, разделил её на множество частей и придал им различные формы. Затем он спрятал их под водой, в холмах и даже в святилищах. В легендах долины Чэньюй эти нефритовые украшения несут благословение контракта с божеством. Однако даже спустя столько лет никто не смог их найти…»*

— Вы же знаете, что звёздные ракушки могут передавать шум волн, верно? — рассказывал торговец собравшейся толпе людей. — Подобно им, эти искусные нефритовые кулоны хранят в себе мягкий стук дождя, падающего на камни. Попробуйте же, поднесите их к своим ушам и послушайте сами. Люди наперебой стали галдеть, подходить и прикладывать украшения к своим ушам. Некоторые согласно кивали, отдавая свои деньги за кулоны, а некоторые — презрительно отворачивались и уходили. Сяо и Венти тоже удалось приложить кулоны к ушам и послушать. Только вот… Кажется, слышно-то особо ничего и не было. По крайней мере, Сяо решил, что это очередной обман. А Венти почему-то с уверенностью утверждал, что слышал шум дождя. Нефритовые кулоны сами по себе выглядели довольно красиво, просто и не слишком вычурно. Как раз по вкусу Сяо. Поэтому, в общем-то, они сошлись на том, что такие украшениям им подойдут, и приобрели их (хорошо, что Венти несколькими часами ранее пел на потеху публике и заработал им немного моры). Венти убрал украшение к себе, а Сяо сразу прицепил кулон на свою одежду. Пройдясь ещё немного по порту, они наткнулись на женщину, торгующую необычными фонарями в виде лотосов. По её словам, эти фонари нужно было спускать на воду и загадывать желание. Но внимание Сяо привлекла отнюдь не красивая форма фонарей. Его привлекли слова, которые были выведены золотыми чернилами на этих бумажных лилиях:

«На Праздник морских фонарей мы молимся, чтобы души павших героев отправились домой… Каждое желание, даже самое маленькое, достойно исполнения. Этой волшебной ночью мы наконец воссоединимся с теми, по кому тоскуем…»**

— Мы можем отправить этот фонарик твоим дорогим друзьям, до последнего стоявших на защите Ли Юэ, — тихо сказал Венти — так, чтобы его слышал только Сяо, и взял его за руку. Конечно, он заметил, с каким интересом Сяо изучал эти лилии. — Не только им, — так же тихо ответил Сяо. — А ещё твоему другу, который мечтал увидеть птиц, и Веннессе… Венти крепче сжал его ладонь в своей руке.

***

Ближе к ночи они отыскали наиболее укромный уголок в порту, где можно было в уединении запустить фонарик плыть по водной глади. Здесь стояла тишина, прерываемая только взрывами фейерверков в далёкой части города. Сяо всё обеспокоенно смотрел вдаль, на море, готовый в любую секунду отправиться на защиту Ли Юэ. Он понимал, что долго оставаться здесь более не мог, и после того, как они отправят фонарик в путь, ему придётся уйти. Это осознавал и Венти, украдкой поглядывая на Сяо с толикой грусти в глазах. — Поглядев на этот волшебный праздник, я теперь думаю, что и Мондштадту нужно что-то такое же… особенное, — задумчиво изрёк Венти, усаживаясь на помост и болтая ногами в воздухе. — Что думаешь, Сяо? Может, устроить там праздник в мою честь, а? — шутливо предложил он. — Можно будет молиться тебе, загадывая желание, — с полной серьёзностью ответил Сяо. Венти усмехнулся: потеха, конечно, будет ещё та. — Почему бы и нет, — пожал плечами Венти. — Пусть дарят друг другу цветы, и… Что, если предложить им угадать мой любимый цветок? Это должно быть забавно! Сяо внимательно на него посмотрел. — Я никогда не видел, как они растут, но от тебя всегда пахнет какими-то цветами… — слегка смущённо пробормотал он. — Кажется, теми, что ты носишь на своём берете. И теми, что вплетены в твою лиру… — Верно, — Венти и сам неожиданно смутился его проницательности. — Это сесилии. Белоснежные, хрупкие создания. Они растут на Утёсе Звездолова, высоко-высоко, где их обнимают сильные ветра. — По описанию напоминают мне цинсинь, — через несколько секунд сказал Сяо задумчиво. — Они и правда довольно схожи, — Венти улыбнулся. — А на вкус сесилии тоже горькие? — вдруг поинтересовался Сяо, вспомнив особое пристрастие знакомого полуадепта к цветкам цинсинь, и Венти удивился такому вопросу, хихикнув. — Уж на вкус я их не пробовал. Как насчёт того, чтобы как-нибудь заглянуть ко мне? Заодно и цветы попробуешь, — посмеялся он, а затем его улыбка стала ласковей. — Посмотришь на мой город поближе. На озера, на леса… Я хочу всё-всё показать тебе, мой милый. Тебе нужно хоть раз в жизни увидеть эту красоту. Не на одни же горы глядеть, в конце концов, — добавил он в конце шутливо. Ответить на это приглашение Сяо не успел: их разговор прервали сотни фейерверков, что одновременно загремели по всей гавани Ли Юэ, и небо в тот же миг усеяла тысяча фонарей, улетая далеко в море. Вид был действительно потрясающий. И, пусть Сяо раньше наблюдал за этим действом издалека, всё это ни шло ни в какое сравнение с сегодняшним вечером, когда ему удалось посмотреть на эти прекрасные огни вблизи. Венти тоже завороженно уставился на сияющие в ночи фонарики. Сяо даже не заметил, в какой момент они взялись за руки, но стояли они так довольно долго. На душе царило такое удивительное умиротворение, как будто они уже давно отмечали этот праздник вместе, как будто приходили сюда не в первый раз. Но, кажется, впервые за долгое время Сяо чувствовал себя настолько… лёгким, свободным, будто бы его душа никогда не была обременена болью и страданиями. Наверное, это чувство возникло благодаря тому, что рядом с ним стоял сам Архонт Свободы. Впрочем, Сяо отчего-то был уверен, что, выскажи он свои мысли Венти, тот покачает головой, посмеётся и ответит: «О, Сяо, я же ничего не сделал!». — Нам тоже стоит запустить фонарик, — сказал Венти, мягко отпуская его руку и поворачиваясь, чтобы взять бумажную лилию. Он протянул её Сяо, настаивая, чтобы именно тот отпустил лилию в далекое плавание. Тот, однако, воспротивился, и они сошлись на том, чтобы опустить фонарик на воду вместе. В конце концов, желание, которое нужно было нашептать фонарику, у них было общее. Они оба искали покоя для своих погибших друзей. Как и успокоения друг в друге. Лилия плавно отчалила из их рук в морское путешествие. — Я хочу бережно хранить в памяти этот день, — сказал Венти и прикрыл глаза. И, пока Сяо смотрел, как всё дальше и дальше уплывает их фонарик, Венти еле слышным шепотом читал свои стихи.

…Мой милый друг, Я проведу тебя за руку Во мрак ночи, где ярко сияют фонари. Чтобы рассказать тебе сказку о свободе и мечтах. Сказку, с которой начинается этот праздник.***

Немногим погодя Венти заявил, что в Мондштадте он обязательно устроит жителям свой праздник свободы, потому что такой невероятный опыт, по его словам, должен был пережить каждый. К сожалению, Сяо в скором времени пришлось покинуть город в самый разгар городского веселья, как бы сильно ему не хотелось остаться. Венти, впрочем, отправился вместе с ним, и, не прощаясь, исчез, пока Сяо сражался с монстрами в каменном лесу Гуюнь. Но, когда он возвращался через Тростниковые острова, расчищая земли от демонов, в ту ночь Сяо услышал знакомую мелодичную игру флейты. Когда-то именно она сохраняла его разум от окончательного разрушения. Конечно, он уже знал, кто играл на ней. И, выйдя к воде, он заметил очертания силуэта одинокого музыканта, изящно придерживающего инструмент в своих руках. Он повернулся, улыбнувшись, и его улыбка предназначалась лишь одному Сяо; а Сяо завороженно смотрел на него, и на его флейте в блеске луны переливалось нефритовое украшение — точно такое же, что Сяо сжимал в своей руке. Отпустив подолы своей одежды, он отряхнулся. Перехватив поудобнее копьё, Сяо лишь на ещё один миг задержал свой взгляд на Венти, а затем отвернулся, снова возвращаясь к бесконечным битвам. Пока эта музыка касалась его сердца, он знал, что в его жизни, может быть, всё ещё было место для чего-то прекрасного. Позже, сражаясь около деревень, Сяо иногда слышал истории людей об адептах, что защищали Ли Юэ, в том числе — и о самом Сяо. Слагали легенды, что каждый год в весенний Праздник морских фонарей, когда небо над каменным лесом Гуюнь освещали фонари, бесстрашные Яксы-защитники сражались с демонами. И среди них особо ярко выделялся Алатус, Златокрылый король и Укротитель демонов. Страдания глотали его душу, но он продолжал защищать родные земли от ужасающих чудовищ и оберегать покой священного праздника. А некоторые люди даже слышали пение флейты в глубинах Тростниковых островов, но никогда не находили того, кто на ней играл. И тогда они говорили: «Это Якса зовёт своих старых друзей домой».****