Клуб любителей маленьких лисиц pt.2

У Хисына была такая нормальная обычная жизнь. Он учился на своем психфаке людьми манипулировать и в мозгах ковыряться, тусил за счёт своего охренеть богатого дружка Джея и систематически каждые выходные кого-то трахал. Не жизнь, а сказка, особенно, когда поступления на карту от родителей и, а поехали в Париж на выходные от Чонсона. У него вообще денег много, а обязанностей мало, поэтому вот такие вот путешествия случались часто. Хисын познал с другом все прелести путешествий и секс-туризма даже особо не напрягаясь. Да и вся жизнь его вообще была без напряга. Всё себе, всё для себя, никаких обязанностей и было отлично, просто замечательно. Пока. Пока не пришло оно. Оно, потому что как ещё обращаться к чему-то неземному. Сону появляется в его жизни нежданно-негаданно в середине марта, в розовых минетках и с белыми меховыми наушниками на копне фиолетовых волос. Ну пиздец, думает Хисын, когда впервые его видит. А потом это «пиздец» всеми цветами радуги переливается, потому что да, потому что Сону улыбается. Так широко и красиво и губы его в этот момент до ужаса блестящие и пухлые, а щеки мягкие и розовенькие, и… да, у него пальцы чешутся от того, как хочется ткнуть хотя бы разок в щечку, что по структуре маршмеллоу напоминает. Хисын думает, ну, нет, не надо оно мне и просит Чонсона больше этого Сону не звать. Пак выразительно так смотрит на него, подвох в словах ищет и как настоящий друг через три дня берёт ничего не подозревающего Хисына и Сону и везёт их с собой в Швейцарию кататься на лыжах. Сону пищит и кричит, когда его на лыжи ставят и панически держится за инструктора, пока Хисын откровенно бесится и не потому, что у него на этом сноуборде стоять не получается, а потому… — А хули он ему так улыбался?.. — А хули ты стоял и ничего не делал?! Из Швейцарии Хисын приезжает с температурой и абсолютно точно влюблённостью. Такой девчачьей, с писком и улыбкой пришибленной. И вся жизнь Хисына просто катится в жопу, потому что зачем ему эти пары, он лучше к Сону в кафе забежит, наблюдая за тем, как он там работает. Зачем ему тусовки, даже бесплатные, если там Сону нет. Какой вообще беспорядочный секс с не пойми кем (!), ему это вообще не интересно. Ему бы окно свободное и Сону выловить, чтобы побыть с ним наедине, напроситься хотя бы вилки протирать, лишь бы поближе к работающему Сону. А Сону как-то плавно перед ним так раскрывается, говорить начинает больше о себе, информацией делится и улыбается. Хисын прямо, так не честно, что ты делаешь и хватит ломать мою беззаботную жизнь. А Сону даже и не пытается, просто наклоняется к нему так неожиданно и пальчиком ресничку с его лица убирает и, загадав на ней желание, сдувает с подушечки. У Хисына в тот момент на кардиограмме написано этими острыми неровными палками «я тебя люблю» и осоловевшие глаза. Чонсон говорит: признайся Сону, он понимающий. Хисын так сначала кивает, а потом понимает, что никогда не признается Сону. Он это в ту же минуту решает, потому что разрушать их дружеские тёплые посиделки за барной стойкой не хочет, а любовь подождёт, в конце концов, платоническая любовь не пустой звук. Хоть и губы эти попробовать невыносимо хочется. Но Хисын держит себя в руках, не спит ночами, мучает мозг непрекращающимися «а если бы» и просто пытается насладиться тем, что уже есть. Улыбкой, разговорами, неловкими прикосновениями пальцев. Этого более чем достаточно, чтобы Чонсон покачал головой так недобро и предложил им устроить какой-нибудь уик-энд на двоих. Хисын точно против, потому что быть с Сону наедине так долго в одной комнате и просто всегда рядышком — слишком опасно для его платонических чувств. От одной мысли, что такие понятия как Сону, номер пятизвёздочный и кровать большая, одна на двоих, конечно же, будут рядом, но без возможности на действия — становится тоскливо. Смотреть и руками не трогать. Хисын даже уже думает, ну его нахер, безнадёжно всё это, а потом ему прямо в глаза смотрят эти колодцы с карамельной нугой и говорят «не хочешь сходить со мной в кино?». И Хисын просто «да» и ржёт по-дебильному, пока младший не видит. А потом: кафе новое? Да. Выставка какой-то непонятной для Хисына фигни? Да. В гости на чай? Да. Всё «да». На любое смелое предложение Сону — да. Хисын никогда не признается Сону, поэтому это делает младший, когда они смотрят на его диване какую-то американскую комедию. И Хисын все ещё считает, что Сону разрушил его жизнь своей очаровательностью, но… поцелуи в полумраке на том самом диване? Да.