Два актива решают, кто сегодня пассив

      Чимин всей пятерней откидывает волосы назад тягучим движением, зачесывая чуть влажные передние пряди, прилипшие ко лбу, тяжело выдыхает весь воздух из горящих легких и обессиленно падает на диван. Закидывает руки на спинку, чуть съезжает вниз по мягкой подушке и широко расставляет ноги, расслабляя гудящие мышцы. Он еще раз выдыхает, склоняя голову на бок и думает, как же хорошо, что красная футболка на нем очень широкая, свободная и не липнет противно к вспотевшему телу, и как же плохо, что светлые джинсы столь узкие, что, кажется, мыщцы ног болят еще сильнее. Они горячо отвыступали пять песен на предновогоднем музыкальном фестивале и вот, наконец, сняв с себя всю аппаратуру, необходимую для выступления на сцене, могут хотя бы на полчасика расслабиться в комнате отдыха, пока персонал все не соберет и не отправит их по машинам. Альфа заваливается в ее полумрак (настольная лампа осталась кем-то не выключенной, а включить основной свет было ужасно лень) первым, страшно желая на этом бежевом диване уснуть, остальных ребят слышно в коридоре, они все еще обсуждают некоторые моменты выступления с их рабочим персоналом. Спустя несколько минут дверь распахивается, давая услышать громче забавные, наигранные возмущения Сокджина, которые его всегда смешат (но не сейчас), а потом снова отрезает его от суматохи внешнего мира. Он неясно видит, но отчетливо слышит, как зашедший парень жадно глотает воду, громко сминает пустую пластиковую бутылку и швыряет ее в мусорку, устало выдыхая. На какое-то время воцаряется тишина. Силуэт стоит неподвижно, оставаясь в тени, и смотрит на него. Он чувствует. Но не обращает на это внимания, лишь прикрывает глаза.       — Вот бы трахнуть тебя прямо так. — Звучит негромко, чуть хрипло после долгого пения и танцев, томно, даже будто с придыханием (и Чимин готов поклясться, что этот острый язык сейчас точно пошло оттягивает левую щеку).       Он выдыхает легкий смешок, поднимает голову и смотрит на темный силуэт сверкнувшим взглядом.       — А может хочешь присесть? — Пак не скрывает широкую улыбку и разводит ноги шире, чуть приподнимая бедра. Он знает, его намек поймут.       Слышится тихий короткий смешок. Наконец, парень движется в его сторону, выходя на свет. Черная кожа штанов блестит под желтым мягким светом лампы, оттеняя сочные бедра и слишком горячо обтягивая пах. Белая футболка буквально облизывает крепкую грудь и мощные плечи. Темные отросшие волосы немного вьются, влажными прядями падая на лицо. Чонгук чертовски горяч всегда, но в таком виде после выступления горячее еще градусов на триста. Он облизывает губы и пристально смотрит ему в глаза. На губах обоих — игривые улыбки, в глазах — пожар страсти, в паху — уже тесно. Напряжение и возбуждение уже звенят в воздухе, парни готовы в любую секунду наброситься друг на друга.       Чон подходит вплотную к альфе, что даже не шелохнулся, становится одним коленом на диван, вторым толкает чужую ногу, чтобы свести их вместе и удобно приземлиться на колени. Он упирается обеими руками в спинку дивана и горой нависает над Чимином.       — Решил все же присесть? — С улыбкой тянет старший.       — Решил взять все в свои руки, — тихо басит Чонгук, без лишней нежности хватая того за подбородок и запрокидывая его голову, чтобы смотреть в глаза. — И наконец трахнуть. — Шепот срывается с губ с тихим рыком.       Младший дерзко впивается в его губы, давит на подбородок, заставляя открыть рот шире, и принимается горячо сражаться с его языком за первенство в глубоком поцелуе. Чимин закидывает руки парню на шею, и Чонгук уже готов обрадоваться, что ему сдались без боя, но старший сгребает в охапку его волосы на затылке и оттягивает, заставляя оторваться от своих губ, зашипеть и оскалиться.       — Вот так ты выглядишь прекрасно. — Он хищно улыбается, говорит полушепотом. — На моих коленях. В моих руках. — Вновь дергает его за пряди и слышит болезненный стон сопротивления, припадая губами к кадыку.       Видно, что Чонгук злится и готов сопротивляться. Они оба альфы, и в этом вся сложность. Хотят одного и того же. Хотят друг друга. Но не уступят друг другу ни за что. Младший в долгу не остается, зарывается ладонью в волосы Чимина и тоже тянет, это помогает хоть немного ослабить хватку старшего и полностью нависнуть над ним, прижаться ближе к его телу. Он снова набрасывается на него с диким поцелуем, но когда неожиданно руки Чимина перемещаются на его зад и похабно сжимают, он грозно рыкает и кусает его за нижнюю губу.       — Ну ты только посмотри, тебе так идет эта поза, ты бы идеально объездил меня. — Чимин звонко шлепает его по ягодице.       Альфа чуть ли не подпрыгивает от внезапного удара, вновь скалится и сжимает рукой его шею.       — Еще раз так сделаешь, сожму крепче и вытрахаю из тебя всю душу. — Звучит угрожающе низко, но так чертовски горячо.       — Попробуй. — Вновь шлепок уже по другой ягодице.       Чонгук недовольно цыкает, приподнимается, коленом снова раздвигает его ноги, потом прижимается крепче своим пахом к его и толкается бедрами, а рукой тут же сжимает сильнее, давит пальцами под челюстью, перекрывая воздух, и Чимин постыдно для себя издает низкий вымученный стон. Младший на это довольно и хищно улыбается, тянет за пряди, не отпускает шею и совершает толчки, имитируя секс. Пак захлебывается короткими вдохами, выдавливает сквозь зубы «сученыш» и лезет руками за пояс кожаных штанов.       — Твоей активной заднице место как раз в моих руках. — Шепчет он, пробираясь через трусы и больно сжимая пальцами кожу. Он знает, что Чонгука это взбесит. Тот снова брыкается. В волосы вцепился намертво — отпускать не хочет, поэтому убирает руку с его шеи, дерзко выдергивает его руку из своих штанов и хлестко бьет по ладони.       — Тем, кто распускает руки, нужно их связать. Я бы связал их тебе крепко за спиной и жестко брал бы тебя сзади.       — Только и можешь лишь говорить. — Пак сжимает его левую ягодицу второй рукой, все еще оставшейся в штанах. — Мечтать не вредно, омежка. — Дразнится он, улыбаясь.       Младший альфа закатывает глаза, перехватывает обе его руки и прижимает к дивану, затыкая голодным поцелуем. Они хватаются друг за друга, за бедра, талию, плечи, шею, ерзают, трутся бедрами друг о друга, то пытаясь совершать толчки, то перетянуть на себя роль актива, не уставая в вечной борьбе. И постоянно пытаются ухватить друг друга за волосы посильнее, чтобы как всегда пустить по венам горячее возбуждение вперемешку с болью и подчинить.       — Господи, да потрахайтесь вы уже, наконец. — Измученно выдыхает где-то сбоку от них Сокджин, цыкает языком, закатывает глаза и проходит мимо. Кажется, он что-то берет со стола (Чонгук лишь на миг приоткрывает один глаз, чтобы сориентироваться, но быстро закрывает, предпочитая не отвлекаться на хена) и направляется к двери. Увлекшись друг другом, они даже не услышали, как он вообще вошел.       — Мы уехали. — Сообщает тот, открывая дверь.       Оба альфы в ответ протяжно мычат, ни на миг не отрываясь от сладких губ друг друга и шаря руками по телу под футболками.       — Удачи вам. — Сокджин устало вздыхает и громко хлопает дверью.       Парни с влажным чмоком отлипают друг от друга и начинают тихонько смеяться, разглядывая галактики в глазах друг друга. Атмосфера, кажется, будто бы разряжается немного, добавляя смехом легкости и нежности, однако они все равно не теряют былой пыл. Жар прошибает все тело, а джинсы давно уже хочется снять, чтобы расслабиться.       Чонгук вдохновенно принимается выцеловывать Чимину шею, ключицы, задирает футболку и нападает на чувствительные соски. Старший довольно мычит, прикусив губу, но все равно очень хочет подмять строптивого альфу под себя, поэтому снова тянет его за плечи выше, оставляет еще один поцелуй на губах и властно произносит:       — Отсосешь мне.       Не просьба. Не вопрос. Даже не приказ. Простая констатация факта с хитрой улыбкой.       — Мечтай-мечтай. — Тихо отвечает Чонгук, но уже спешит расстегнуть ремень и молнию на его джинсах, пока увлеченно кусает кожу шеи.       Пак знает, что в этом ему никогда не откажут. Пожалуй, минет — это единственное, в чем они научились и согласны друг другу по-очереди уступать. Вроде бы хорошо — они могут помочь друг другу снять напряжение хотя бы так, а с другой стороны, надоело довольствоваться лишь оральными ласками — к мирному соглашению в вопросе позиций в сексе они так и не пришли.       Чон опускается на колени перед диваном и стягивает с парня узкие джинсы, когда тот немного приподнимается. Он еще не начал, но Чимин уже на все готовый — раздвигает ноги пошире, придвигаясь поближе к краю диванной подушки, и нетерпеливо за затылок притягивает к паху. Да, он знает, что Чимин любит немного грубо и всегда крепко держит его. Тут младший отчего-то готов поддаться, послушно позволить ему все, что захочется, и, не растягивая время, спешит взять твердый ствол в рот. Он сразу старается заглотить поглубже еще до того, как Пак надавит на затылок, и в благодарность слышит сладкий стон из глубины тяжело вздымающейся грудной клетки.       — Вот так, — выдыхает альфа, подаваясь бедрами навстречу.       Чонгук сам охотно зарывается носом в пах и активно сосет, прикрывая глаза и постанывая от приятной тяжести на языке и скользкого трения. Он ни за что не поддастся Чимину в их альфьем противостоянии — борьбе за позицию в постели, но вот так вот упасть перед ним на колени готов в любую минуту. Ведь старший так блаженно выглядит, так горячо вздыхает, так разбито стонет и расслабляется в его руках, что Чонгук чувствует себя в этом поединке победителем. Он с удовольствием ласкает языком и сосет головку, а в момент кульминации его всегда прижимают к паху крепче, вскрикивают и дрожат, кажется, улетая душой куда-то за пределы вселенной от ощущения сжимающегося горла, когда он послушно сглатывает. Альфа вдохновенно облизывает его всего, собирает кончиком языка сперму с упругой головки и любовно мнет ее губами еще немного, пока не слышит выстраданный хнык. Чужая рука грубым жестом тянет его за загривок, все же заставляя отпустить разнеженный член, но Чонгук прежде чем приподняться все же успевает жадно присосаться к коже бедра у самой мошонки и оставить розоватый след от легкого укуса. На что Чимин конечно же недовольно цыкает и шипит, но младший видит, что тот пытается сдержать улыбку. Он тоже улыбается, глядя ему точно в глаза и не теряя зрительного контакта, опять забирается на диван, вставая на колени перед парнем. Чимин молча смотрит на чужой внушительно выпирающий и плотно обтянутый тканью член, который теперь оказывается точно перед ним, на то, как жилистые руки расстегивают пуговицу и молнию, на то, как освобождают от тесных кожаных оков большой гордо стоящий член со словами «твоя очередь, детка». Он взглядом облизывает рельеф — каждую венку и складочку твердого ствола — и розоватую головку с капелькой предэякулята. Когда его накрывают большой ладонью, он поднимает взгляд выше и видит, как Чон облизывает губы и широко ухмыляется. Прикрывает глаза и послушно открывает рот. Младший даже прикусывает нижнюю губу в предвкушении и почти задерживает дыхание, упирается рукой в спинку дивана и, придерживая ствол у основания, не спеша погружает в теплый рот. Ему не терпится начать двигать бедрами, но он знает, что Чимину всегда требуется чуть больше времени, чтобы привыкнуть к его размеру, поэтому старается сильно не торопиться, мягко скользит внутрь и обратно лишь наполовину, постепенно распаляя себя, возбуждаясь все сильнее от пухлых красных губ и подрагивающих ресниц закрытых глаз.       Так уж сложилась тенденция в их взаимных минетах, что Чонгук всегда сам сосет, а Чимин — нет. Предоставляет ему полную свободу действий, разрешает использовать себя так, как хочется. И от этого чертовски мощно сносит крышу. Чон тяжело выдыхает и наконец начинает двигаться в одном темпе, по основание входит и тихо стонет от того, как втягивают щеки и крепко хватаются обеими руками за его бедра.       В момент чистейшего кайфа, когда Чонгук стопроцентно теряет себя во влажном блаженстве, закрыв глаза, закинув голову и громко застонав, Чимин подло оттягивает одной рукой его ягодицу и пальцем второй надавливает на сфинктер. Чужой блаженный стон тут же надламывается, раскрывая в голосе нотки удивления и возмущения.       — Не смей, — шипит Чонгук сквозь зубы, опуская на него взгляд с недобрым блеском. — Весь кайф обламываешь, — чуть ли не ноет он от досады.       Чимин усмехается, стараясь не сильно широко улыбнуться, чтобы ненароком еще не откусить чего-нибудь, чем поднимает бурю негодования в чужой груди.       — Убери руки, а то я тебя… — Альфа хмуро сводит брови и задирает его голову сильнее, чтобы толкнуться еще глубже в горячее горло.       Пак жмурится, инстинктивно сглатывая, и решает все же опустить руки, спасительно хватаясь за его ноги.       — Вот так, веди себя хорошо. — Шепчет тот, властно хватая его за челюсть, удерживая на месте и заставляя открыть ротик пошире.       Старший решает больше не шалить и спустя пару минут доводит парня до оргазма. Чонгук всегда с особым удовольствием мажет головкой по его губам и протягивает ниточку между ними. Он прикусывает губу и страстно смотрит на него, пока обратно застегивает джинсы.       Они молчат, тяжело дышат. Возбуждение снято, но почему-то все равно остается какая-то капля досады от того, что полноценного секса друг с другом им, похоже, не видать. Младший нежно зачесывает волосы Чимина, садится на его колени, прижимается всем телом и пылко целует. Они уже не пытаются взять друг над другом верх, просто ерошат мокрые волосы и долго целуются. Отрываются, вздыхают и снова сминают, кусают губы, глотая тихие стоны.       — Пора домой, да? — Едва слышно шепчет Чон, поднимаясь с чужих колен. — Вызовем такси?       — Продолжим у меня? — Улыбается Чимин, застегивая джинсы, вставая и причесываясь пальцами.       — Если ты готов развернуться ко мне своим шикарным задом. — Чонгук тоже ухмыляется, озорно смотря на него. В ответ ему лишь фыркают.       — Готов тебя развернуть задом, омежка.       — Мечтай, — он расплывается в нежной улыбке и следом за ним выходит из комнаты.       Может, однажды они все же придут к консенсусу. Но не сегодня.