утопая (у всех на виду)

... Кап ... Кап ... Кап ... Кап ... Кап — ... ри... Кап Маленькая лужица на полу разрасталась с каждой секундой. Капля за каплей. Чердаки заброшенных зданий, судя по всему, не имели укреплённых крыш. И ведер здесь тоже не было. Это объясняло водные ненастья. ... Кап ... Кап ... Кап — ... дри... Кап Лужа исчезла, скрывшись из виду за черным пятном, тусклым и размытым. Вокруг ужасно пахло. ... Кап ... Кап — ... иан... Кап Стук Стук Кап Стук... Он крепко зажмурился, непрекращающиеся удары по щеке начали действовать ему на нервы. Он отмахнулся от парящего возле него существа. Кап — Адри... Кап — АДРИАН! Он пытался игнорировать это. Держать глаза закрытыми, заставить себя заснуть — разве не этого он хотел, разве не этого хотел Плагг? Это он приставал к нему по поводу отдыха, а теперь, когда он пытался отдохнуть, он бил его по лицу и кричал на него... — Ты не можешь вечно игнорировать меня! — взревел голос, — Ешь сыр! Ах. Вот откуда был запах. Он хмыкнул и отвернулся. Вонь и без подсунутого ему под нос сыра была достаточно едкой: смесь пыли и плесени, его грязного тела и нестиранной одежды. Он не был голоден. — Людям нужно есть, чтобы выжить, — сказал Плагг с несвойственной ему жалостью в голосе, — Тебе это нужно больше, чем мне. Это было ложью. Если Плагг не ел, Адриан не мог трансформироваться. А он не мог придумать участи хуже, чем эта. Кроме того, он все равно не был человеком. ... Кап ... Кап ... Кап ... Кап ... Кап ... Кап ... ... ... "Дорогой, говорила ли я тебе в последнее время, как сильно я тебя люблю?" — засмеялась она, ее зеленые глаза зажглись одобрением. Она потянулась к нему, чтобы погладить его лицо нежными руками, металл ее кольца коснулся его щеки: "Ты идеален, всегда делаешь то, что тебе говорят. Все, что мы когда-либо хотели видеть в ребенке..." Спать было нельзя. — Плагг, — произнес он, звуки песком перекатывался по горлу, — Трансформация. ... ... ... У Кота Нуара все было прекрасно. Быть одним из героев Парижа, побеждать злодеев и спасать жизни... У этого были свои преимущества: преимущества, которые включали в себя улыбки людей на улице, взволнованные взмахи руками, странные "дай пять" от незнакомцев... И анонимность. О, приумноженная сила и ловкость тоже были плюсом. При активной трансформации он почти не чувствовал ни пульсирующей головной боли, ни ноющего желудка, ни тянущих мышц. Может, он и не чувствовал себя так хорошо, как раньше, но он почти чувствовал себя нормальным человеком. Почти. — Ох, Кот Нуар! — воскликнул мороженщик Андре, — Большое спасибо, что спас мою укатившуюся тележку! — Без проблем, — с улыбкой ответил Кот Нуар. — Чем я могу отплатить вам? — Не стоит благодарности, — кивнул он, — Но, конечно, я никогда не откажусь от сыра... Это, конечно, была шутка. Кот Нуар, принимающий сыр в качестве платы за свои добрые дела, — никто не воспринял это всерьез, да и не должен был. Он был честен в том, что не делал ничего в расчете на благодарность: в конце концов, он был супергероем и просто выполнял свой долг, помогая жителям Парижа. Но... если бы какой-нибудь житель Парижа услышал слух о том, что Кот Нуар "принимает сыр", и, посчитав это забавным, подошел бы к нему, чтобы "поучаствовать в шутке", что ж... Он бы поддержал шутку. А после того, как об этом узнала Алья, и новость попала в Ледиблог, ну... Скажем так, у него еще долгое время будет возможность поддерживать трансформацию. — Я тут кое-что услышал, и, возможно, у меня нет сыра, но если вы принимаете другие молочные продукты... Оказалось, что принимает. Кот Нуар шел по улице, облизывая мороженое и размышляя, хватит ли этого на весь день. Он думал о том, насколько это будет аморально, если он начнет специально нацеливаться на владельцев ресторанов и баров для совершения добрых дел: (несырную) еду и напитки было трудно достать, особенно когда у него не было с собой ничего из личных вещей. В тот злополучный день у него не было с собой бумажника, а когда он понял, что кто-то может отследить его телефон, Кот Нуар быстро избавился от него, предпочтя вместо этого кучку пепла, которую невозможно отследить. Он не мог поверить, что Нино пытался дозвониться до него столько раз. Он не мог поверить, что тот не сдался после первой или второй попытки... Его взгляд зацепился за уставившуюся на него пару глаз, и он остановился. Манекен, разодетый с ног до головы, позировал на витрине магазина. Его глаза были стеклянными, невидящими, ничего не соображающими, ничего не чувствующими. Он был прекрасен. Совершенен. Пуст. Реклама. Созданная для какой-то цели, не более того. … Кап ... Кап ... Кап ... Кап — …от Ну... Кап — Кот Нуар! — раздавшийся голос вывел его из ступора. Он повернулся к источнику звука и увидел группу незнакомых подростков, которые смотрели на него, вытащив свои мобильные телефоны, — Можно с тобой сфотографироваться? — Ах, — он нацепил на себя улыбку, надеясь, что выглядит не так жалко, как он себя ощущает, и не так безумно, как казалось из-за напряжения в сведенных в улыбке скулах. Он быстро запихнул остатки мороженого в рот, проглотил его и провел руками по костюму, пытаясь избавиться от оставшейся липкости (когда оно успело растаять?) — Конечно! Несколько снимков, и они ушли. Он хмыкнул, глядя, как они исчезают за поворотом. Ему было интересно, насколько плохо выглядят эти снимки. Ему было интересно, заметит ли кто-нибудь, что с ним что-то не так. Он снова повернулся к витрине магазина, наклонился и посмотрел на свое отражение. Воспоминания из прошлой жизни подсказывали ему, что люди всегда могут определить, когда он не выспался, по заметным мешкам под глазами, и раньше визажистам приходилось прилагать огромные усилия, чтобы скрыть недостатки, которых у него быть не должно было. «Ты выглядишь совершенно ужасно», — снова и снова говорил ему Плагг: каждый раз, когда ему приходилось снимать трансформацию, чтобы покормить его: «Серьезно, ты похож на смерть, и с каждым днем ты становишься только страшнее». Но Кот Нуар? «Я хочу, чтобы ты внимательно посмотрел на себя со стороны, Кот Нуар», — сказала ему ЛедиБаг с пропитанным ненавистью голосом незадолго до своего ухода, — «И спросил, нравится ли тебе то, кем ты стал». А Кот Нуар выглядел прекрасно. Черная маска, скрывающая большую часть его лица, чудесно справлялась со всеми этими неприятными недостатками. Мешки под глазами? Полностью скрыты. Краснота, которая, вероятно, залила его глаза? Совершенно незаметна на фоне зеленых, абсолютно кошачьих зрачков. Никто не мог сказать, что с ним что-то не так. С ним все было так. Кот Нуар был супергероем, в конце концов. Он развернулся на пятках, насвистывая на ходу мелодию. У него не было цели, да она ему и не нужна была. У Кота Нуара могли бы быть все обязанности в мире — в том числе глобальная обязанность делать добро при любой возможности — но, в то же время, у него не было совершенно никаких обязанностей. Ему нигде не нужно было быть. В конце концов, он был бродягой, и ему не нужно было ни перед кем отчитываться. Кольца Грэм де Ванили, долгое время передававшиеся по линии его матери и ставшие обручальными кольцами его родителей, были в руках ЛедиБаг... Получается, он был скорее домашним питомцем, чем бродягой. Он повернулся и направился в парк, решив найти себе занятие по душе. ... В целом, это был довольно типичный день для Кота Нуара. Кот Нуар сидел рядом с месье Рамье на скамейке в парке и, не обращая внимания на щекотание в носу, наблюдал, как тот кормит голубей. — Как хорошо, что теперь я могу спокойно кормить своих голубей, — тоскливо вздыхал добрый человек, бросая семечки порхающим птицам, — Не могу перестать благодарить вас с ЛедиБаг за поимку этого ужасного человека. Этого ужасного человека. Кот Нуар фыркнул и поднял руку, чтобы провести пальцем по носу. Не думай о нем. Не думай о нем. Не думай о том, как он тебя воспитывал. Не думай о том, как сильно он тебя ранил. Не думай о том, как сильно ты по нему скучаешь. Не думай о том, что он сделал. Не думай о том, как он метался в агонии, не думай о его потерянном виде, не думай о состоянии его разума... Ничего из этого не было проблемой Кота Нуара. — Это правда, что говорят о его сыне? — продолжил месье Рамье, и Кот Нуар шумно втянул воздух, — Я однажды работал с этим мальчиком. Он чуть не утопил моего дорогого Эдгара! — Ага, — ответил он, окидывая взглядом парк и надеясь, что кто-нибудь еще случайно окажется нуждающимся в помощи, — Настоящая угроза... Его глаза наткнулись на зеленое. Кот Нуар замер, его желудок сжался, потому что он не ожидал увидеть его снова. Не так скоро, не здесь, не сейчас... Что он здесь делал? «Мы найдем его, Кот Нуар», — в тысячный раз тщетно твердила ему ЛедиБаг, — «Мы найдем его, и мы докажем, что ты ошибаешься». Оглядываясь назад, он не совсем понимал, кто такие "мы", о которых она говорила. Он предположил, что она неоднозначно намекает на Нино, горящего желанием потратить свое время, превратив его в кучу пепла. Он не знал, что она вовлечёт в это Карапаса. Mесье Рамье продолжал озвучивать свои бредни: Коту Нуару или голубям, он не был уверен (скорее всего, голубям). Карапас прогуливался по парку, раздавая людям бумажки, и Кот Нуар не мог не задаться вопросом, заметил ли он его присутствие. Он не знал, что это были за бумаги, но догадывался, что они были как-то связаны с ним, и эта мысль была ему неприятна. Абсолютно неприятна. Неужели Нино не может сделать перерыв? Не может просто двигаться дальше, продолжить жить своей жизнью, работать над своей музыкой и перестать уделять все свое время и внимание поискам человека, который не хотел, чтобы его нашли? Человека, которого даже не существовало? Он усмехнулся себе под нос и поднялся на ноги. Быстро извинившись перед месье Рамье, он как можно быстрее вышел из парка, не позволяя себе оглянуться. Как бы он ни хотел остановить Карапаса, убедить его в том, насколько это гиблое дело, напомнить ему о жизни, которая у него еще впереди, умолять его наконец-то понять, что он, черт возьми, не должен беспокоиться о нем, Кот Нуар не мог заставить себя встретиться с ним лицом к лицу прямо сейчас. Не сейчас, не сегодня. Может быть, завтра он сможет заставить себя снова встретиться с ним. Может быть, тогда он сможет его спасти. Кот Нуар вспомнил Нино, свернувшегося калачиком под действием сентимонстра и оплакивающего свою беспомощность и неспособность помочь лучшему другу — погрязшего в чувстве вины лишь за то, что просто знал его. Нино, всегда заставлявший себя нести бремя проблем своего лучшего друга. Нино, не желающий отпускать, не желающий видеть свободу такой, какая она есть, тратящий время и энергию на погоню за ним... А он был катастрофой. Чумой. Воплощением разрушения, уничтожающего всех, кто когда-либо любил его. Его мать, убитая одним его существованием и найденная мертвой в подвале, о котором он и не подозревал. Его отец, сведенный с ума судьбой своей жены — женщины, которую он убил. Натали, оказавшаяся на смертном одре из-за помощи его отцу, — человеку, которого он свел с ума. ЛедиБаг и Нино, изнуряющие себя поисками призрака. Он столкнулся с телом и упал назад, бумаги разлетелись повсюду. — Ауч, — послышался чей-то голос. — Ааа... — простонал Кот Нуар, растянувшись на тротуаре и размышляя о том, в какой плохой форме он, должно быть, был, раз так легко свалился с ног, будучи трансформированным. Может быть, Плагг был прав: вероятно, ему стоило посвятить остаток дня сбору как можно большего количества еды. К слову, прямо сейчас он мог отчетливо почувствовать запах хлеба. Он приподнялся на локтях и посмотрел на бедного человека, которому он причинил неудобства вместо того, чтобы помочь, — Извините за это... Маринетт Дюпен-Чен судорожно собирала разлетевшиеся бумажки, и Кот Нуар почувствовал, как у него рухнуло сердце. Он определенно не мог встретиться с Нино, но он не был уверен, что сможет встретиться и с ней. Маринетт была невероятной, она была потрясающей, он так ценил ее мнение, и он понятия не имел, что она думает обо всем... обо всем. Он никогда раньше не понимал, как она относилась к нему. Но теперь? Теперь он действительно не знал. И он не был уверен, что хочет это узнать. — Все в порядке, — поспешно бросила она, сморщив нос и устремив взгляд на бумаги, которые собирала, — Я неуклюжая, это случается постоянно. — Вот, — прохрипел он, поднимаясь на колени и помогая собрать бумаги, и его глаза потеряли всякий фокус, когда он принялся за дело. Им повезло, что не было ветра, — Я помогу. — О, правда? — усмехнулась она тоном, который он часто слышал от нее в адрес Хлои или Лайлы. Он старался об этом не думать. Она поднялась на ноги, — Знаешь, что ты можешь сделать, чтобы стать действительно полезным? Он должен был признать, что его немного смутила эта враждебность. Он ожидал, что она, возможно, будет ненавидеть его, но никак не Кота Нуара. Собрав все бумаги, оставшиеся на земле, он поднялся на ноги и посмотрел на нее, ожидая ответа на прозвучавший вопрос. — Раздай их, — ответила она, указывая на листовки в его руках, а затем повернулась к витрине пекарни и приклеила одну из них скотчем, — Или расклей их. Что угодно. Везде, где только можно. Только после того, как бумажка была успешно приклеена к стеклу, он смог хорошенько рассмотреть, что это было. Объявление о пропаже человека. И вот она, его фотография, распечатанная во всех красках и улыбающаяся Коту Нуару с витрины пекарни. Насмехающаяся над ним. Он узнал фотографию — это был не снимок с фотосессия, а обычная фотка, которую кто-то сделал случайно (это была Алья, если он не ошибался), его улыбка была кривой и несовершенной, но искренней. Он был окружен друзьями: для него это был особый случай, как и всякий из тех редких дней, когда его отец решал сжалиться над ним и позволить ему встретиться с друзьями (на самом деле, он был вынужден внезапно уйти без предупреждения вскоре после того, как была сделана эта фотография). Остальная часть фотографии была вырезана, но легко можно было заметить руку Нино на его плече, и он был уверен, что в момент съемки он смотрел на Маринетт, которая находилась за кадром. Его сердце сжалось. — У него были тысячи профессиональных фотосессий, — произнес он прежде, чем успел остановить себя, и оторвал взгляд от проклятой фотографии, — И ты выбрала именно эту? — Это он, — уверенно ответила она, ее глаза сверлили его, а большой палец был направлен в сторону фотографии, — То, какой он на самом деле. Он на короткое мгновение задумался над тем, сколько ещё близких ему людей собирались заставить его сказать это. Сколько людей собирались терзать себя сказкой, скольким он должен был напомнить об этом, схватить их за плечи, накричать на них и вбить это в их упрямые умы — он ненастоящий, и он никогда не был настоящим. Вы гонитесь за человеком, который никогда не существовал, не по-настоящему, и уж точно не существует сейчас. Он мертв. Его нет, он мертв, и остался только Кот Нуар, и только до тех пор, пока ЛедиБаг не избавит его от страданий. Но на это у него не хватило сил. Не сейчас. Ему хватило ссоры с ЛедиБаг на всю оставшуюся неделю, ему не нужно было, чтобы и Маринетт отчитывала его. — Ты действительно думаешь, что это что-нибудь даст? — спросил он, надеясь, что она каким-то волшебным образом увидит ошибку в своём плане, бросится в парк и сообщит новость Карапасу, который, как он только сейчас понял, вероятно, занимался тем же. Никто не узнает его на улице. Его не будет на улице. Его лицо без маски никогда больше не увидит свет. Хватит тратить время впустую. Наслаждайтесь летом. Проводите время с семьями, которые у вас еще есть. Ваши жизни еще не закончились, не то, что моя, и я не хочу вас тяготить, и я не могу продолжать жить, зная, что из-за меня вы все так несчастны... — Если у тебя есть идеи получше, Кот Нуар, я с удовольствием тебя выслушаю, — сказала она, глядя на него провоцирующим взглядом. Да, есть. Сдавайся, хотел сказать он. Но вместо этого он тяжело вздохнул. — Я так и думала, — надулась она, схватила шлем и запрыгнула на мопед, и у него рефлекторно перехватило дыхание, когда он смотрел, как она уезжает. Он посмотрел вниз на стопку листовок в своих руках: жизнь, которую он когда-то считал своей, жизнь, которую у него украли, жизнь, которой у него никогда не было, снова улыбалась ему во всей своей отвратительной красе. — Катаклизм, — прошипел он, глядя, как бумажный пепел разлетается в стороны. Он задавался вопросом, насколько ЛедиБаг была причастна к этому, насколько она поощряла их, его друзей и близких, изнурять себя... и ради чего? Почему она была так настойчива, заставляя их верить, что мертвый мальчик все еще жив? Он помнил ярость в глазах отца в годовщину "исчезновения" его матери (как будто она действительно пропала, как будто он не знал, где она находится), неспособного принять тот факт, что все закончилось, неспособного принять тот факт, что он может жить дальше, неспособного принять тот факт, что он продолжает гнаться за невозможным... Почему никто не слушал его? С жалкой усмешкой он вытянул шест из-за спины и открыл браузер. - Chat Noir (✓) @therealchatnoir пока-пока, маленькое перышко -