***
Проходя на кухню после душа, Драко видит Грейнджер в той же позе. Он бросает взгляд на упаковку таблеток на столе. Пустую. — Что это? — спрашивает он. — Обезболивающее, — быстро отвечает она и сразу переводит тему. — Собираешься? Драко складывает два плюс два в голове. Таблетки, ее поникший вид. — Да, ты ела? — он берет пластину и выбрасывает в мусор, подходя к раковине и не задавая вопросов. — Нет. — Ясно. Долго нам ехать? — На общественном транспорте — да. Думаю, мы не будем им пользоваться сегодня. — Угу, — он включает кофемашину. — Тебе не писали Блейз или Бредли? — Нет, а что? — она поворачивается к нему. Драко пожимает плечами. — Просто интересно, как они там. — Могу спросить. — Давай. Она кивает. Драко берет две чашки кофе, одну из них ставит перед ней, краем глаза видя, что Грейнджер улыбнулась. Он ухмыляется, пока она не смотрит. — Спасибо. — На здоровье. Драко присаживается напротив, пододвигая к себе упаковку с кексами, хлеб и сырную нарезку, которую достал из холодильника. — Ешь, Грейнджер. У нас полно дел, как я понимаю, сегодня. — Думаю, да, — она берет кусок сыра. — Уверена, в подобных местах работы хватает. Драко следит за тем, как она ест, поглядывая в окно. Влажные кудри дают понять, что проснулась она довольно давно. Он задерживает на них внимание. Локоны лежат один к одному, свет красиво переливается по ним. — Грейнджер. — А? — Ты что-то делала с волосами? — Что ты имеешь в виду? — Ну, — он объясняет. — У тебя сейчас кудри. А в школе это было… Как бы сказать, — он улыбается. — Ну уж скажи, — она прищуривается. — Что-то вроде того стога сена, что лежал за хижиной лесничего, знаешь. — Малфой, — она бросает в него через стол кусочек сыра. Драко смеется. — Грейнджер, тебе говорили, что ты невоспитанная? — Мне плевать, — она закатывает глаза. — Это мне рассказывает человек, который пользовался какой-то гадостью, чтобы зализать свои патлы назад, в двенадцать лет. — Патлы? Гадостью? — Драко почти открывает рот. — Да это был дорогущий… — Мне плева-а-ать! — она перебивает его, отвратительно ухмыляясь. Драко хмыкает. — Я ничего с ними не делала, — говорит она наконец. — А что? — Ну… — Драко слизывает крошку с уголка рта, Грейнджер следит за этим движением. — Сейчас они выглядят неплохо. — Неплохо, значит, — она растягивает рот в улыбке. — Комплимент от Драко Малфоя? — Конечно, нет, — он улыбается в ответ и делает глоток. Теперь хмыкает она. Они допивают кофе в молчании, Грейнджер спрыгивает со стула. — Жду через десять минут.***
Воспользовавшись такси, чтобы не тратить много времени на медленный транспорт, они осматриваются в небольшом общественном центре под названием «Особый взгляд». Миловидная девушка встречает их практически у самых дверей, провожая к стойке регистрации. По пути она рассказывает о преимуществах организации, о том, чем именно занимаются волонтеры и все люди, которые приходят к ним. Информация оказывается достаточной для того, чтобы понять, как будет проходить их день. Предоставив паспорта, Гермиона наблюдает за тем, как Вивьен, секретарь, заполняет бланки их личными данными. Вокруг творится суматоха. Множество людей бегают по главному холлу: кто-то носит коробки, кто-то шагает на улицу и обратно, собирая команду для отправления на какую-то экскурсию. — Не обращайте внимания, — Вивьен улыбается, не поднимая голову. — У нас так каждый день. Хотя, — она ставит печати, сверяет информацию и убирает документы в стол, — сегодня один меценат организовал нам несколько автобусов, и мы, чтобы не тратить впустую такую возможность, отправляем наших замечательных друзей на экскурсию. — Мы можем чем-нибудь помочь? — Гермиона смотрит на мужчину, который пытается справиться с бланками и списками. — Думаю, что для первого раза мы поработаем с вами в менее стрессовой ситуации. Справиться с восемьюдесятью плохо видящими подростками не каждому дано. Хотя… — Вивьен хмурится. — Нет-нет. Ладно, — она достает документы из папки. — Я записала все ваши паспортные данные, адрес и номер счета. Вы не пугайтесь, данная процедура необходима для того, чтобы в случае неприятных ситуаций мы смогли вас найти. — Никаких неприятных ситуаций не будет. Мы порядочные люди, — Гермиона поправляет сумочку. — На слово я поверить не могу, поэтому и внесла вас в базу данных. Теперь… — Вивьен выбирает какие-то бланки, внимательно перечитывая их содержимое. — Я вам выдаю информацию о трех подопечных, к которым вы должны сегодня заглянуть. Краткая сводка, адрес и два контактных номера телефона: мой для связи в экстренных ситуациях и, конечно же, того самого человека. Только попрошу не злоупотреблять этим, некоторым очень трудно дается пользование смартфонами. — Хорошо, — Гермиона кивает, принимая бумаги. — Что касается расположения, то все подопечные в вашем списке находятся в одном районе. Вы приходите и просто помогаете опекаемому решить его вопросы. Пожалуйста, выделяйте каждому не более двух-трех часов, чтобы успеть посетить всех. — Конечно, все понятно, — рассматривая заполненные бланки, Гермиона вчитывается в информацию. — Тогда хорошего вам дня! — Вивьен улыбается. — Не буду задерживать. И если возникнут какие-то вопросы, набирайте меня на мобильный. — Хорошо. — Чем я могу вам помочь? — секретарь тут же переключается на других волонтеров, которые ожидали в очереди. — Ты как? Готов? — Гермиона смотрит на Малфоя. — Да, — спокойно отвечает он, пряча ладони в карманы штанов и направляясь к выходу.***
Fools and Their Gold — PLGRMS
— Здравствуйте, — хриплый и немного осевший мужской голос приветствует их. Дверь полностью открывается, и на пороге появляется высокий мужчина в серой помятой футболке. Он опирается рукой на деревянный костыль в поисках равновесия. В груди Гермионы что-то холодит. Взгляд пробегает по незнакомцу, она обращает внимание на пустые глаза, шрамы на лице, мускулистые плечи и отсутствие одной ноги ниже колена. Тихо выдыхая, она не находит подходящих слов. Рот открывается, выпуская какой-то неразборчивый шепот. Гермиона тут же поджимает губы. — Добрый день, — подает голос Драко. Будто он действительно понял, что она нуждается в поддержке. — Добрый день, — шепчет Гермиона. — Мы волонтеры и… — Отлично, — мужчина улыбается. — Я вас ждал. Мне сообщили, что сегодня ко мне должны заглянуть гости. Спасибо, — он опирается на костыль, отступая. — Пожалуйста, проходите. — Благодарю, — Гермиона поправляет прядь за ухо, кивая и шагая вперед. В нос моментально ударяет какой-то кисло-сладкий аромат. Она морщится, пытаясь понять, откуда идет запах. Неуверенно осматриваясь по сторонам, она изучает жилище молодого парня. В анкете, которую им предоставили в организации «Особый взгляд», указано, что они направляются к Райли Аттвуду, в прошлом пехотинцу, получившему значительные ранения и вынужденному закончить карьеру военного. В бланке имеется информация о том, что родственников у него нет, поэтому он и состоит в фонде, который несколько раз в месяц присылает волонтеров в его дом. — Я Райли, — хрипит парень свое имя, после чего прикрывает дверь. Он протягивает руку вперед в надежде на то, что кто-то ответит ему взаимностью. И это происходит. Малфой сжимает его ладонь. — Драко. — Приятно познакомиться, Драко. А девушка? — Райли ковыляет вперед. Его темные волосы спадают на лицо, уши и шею. — Я точно слышал голос мышки, — он улыбается. — Не бойся, кот слепой и не увидит твое смущение. — Гермиона, — она прикусывает губу, теряясь от странной шутки. — По голосу слышу, что мышка где-то рядом. — Мышка на то и мышка, чтобы обманывать кота, — Гермиона протягивает свою ладонь, пожимая его, большую и грубую. — Очень приятно. — Мне тоже, Гермиона. — Райли, вы знаете, мы новенькие в волонтерской организации. Поэтому рассчитываем на то, что вы нам подскажете, чем мы можем помочь. — О! Конечно-конечно! — он смотрит в никуда. Гермиона отводит глаза, не решаясь рассматривать его лицо. Единственное, что она замечает, так это постоянно ровную осанку Райли. — Вы ведь волонтеры из «Особого взгляда»? — Да. — Хорошо. Обычно мои гости проводят со мной не так много времени. Несколько часов в день. Мы общаемся, порой ходим за продуктами, убираем дома или решаем вопросы, связанные с оплатой коммунальных услуг. Но так как я состою не только в «Особом взгляде», а еще в ряде других организаций, то большую часть моих забот уже решили. — И чем же мы можем вам помочь? Надеюсь, вы оставили и для нас задания. — Мышка любит работать? — Любит, — она пожимает плечами. — А Драко? — Райли поворачивает голову, но смотрит совершенно в другую от Малфоя сторону. — Только не называй его мышонком, хорошо? — Гермиона смеется, шепча рядом с Райли. — Договорились. — Я тоже пришел сюда, чтобы помочь, — отзывается Малфой. — Спасибо. — Так что мы можем сделать? — Гермиона вновь интересуется о возможных заданиях. — Вообще, есть парочка задачек. Мне нужно перебрать холодильник и выкинуть оттуда все продукты, у которых истек срок годности. И… мне следует наконец-то избавиться от этих локонов, — Райли запускает пальцы в волосы, перебирая длинные темные пряди. — Если кто-то из вас умеет пользоваться машинкой, я бы попросил подстричь меня. — Я могу заняться стрижкой, пока Драко будет разбирать твой холодильник. Как ты на это смотришь? Ой, — она тут же закрывает рот рукой. — Прости. — Все нормально, — Райли улыбается. — Кот хоть и слепой, но не глупый. — Я правда… — Перестань, мышка, — он опирается на палку, ступая вперед и шаркая ногой по деревянному полу. — Мои апартаменты не очень большие и не очень шикарные, но тут все, что мне нужно. Так и есть. Гермиона тут же осматривается. Жилплощадь маленькая, тут нет хорошего и свежего ремонта, но, несмотря на это, все выглядит чисто, аккуратно и комфортно. Кухня-гостиная, коричневый диван, маленький телевизор на тумбе у стены. Стоя практически у самого выхода, Гермиона может видеть серую кухню, крошечный холодильник, стол и пару стульев. На стенах нет картин, фотографий или чего-то такого, что обычно бывает в жилищах. Один-единственный цветок — кактус — стоит на подоконнике и ожидает, когда его наконец-то польют. Проходя вперед, Гермиона замечает стопки нераспечатанных и раскрытых писем в корзине у двери. Старые пожелтевшие газеты и журналы, на всех то и дело мелькают новости о войне в Афганистане. Единственный снимок лежит в куче бумаг рядом с корзиной. — Драко, приятель, — Райли топчется рядом с холодильником. — Меня постоянно снабжают продуктами, а я просто не успеваю их есть. Ты мог бы перебрать их? — Да, — Малфой оказывается тут как тут. — Есть какие-то пожелания? — Пожелания? — Райли улыбается. — Просрочку выкинуть, нормальное оставить. Если что-то понравится, то можешь съесть или угостить мышку. Холодильник реально забит до отвала. Я иногда поражаюсь тому, как волонтеры собирают пайки. Мне однажды принесли ящик йогуртов и сказали, что я должен справиться с ними меньше чем за неделю. Ну какой нормальный человек слопает пятьдесят банок? — Вероятно, они хотят, чтобы ты был сыт, — Гермиона пожимает плечами. — Я не привередлив в еде, — Райли хмыкает. — Она нужна для поддержания моей жизненной силы и только. — Я поняла, — тихо проговаривает Гермиона, опуская взгляд и прикусывая губу. Становится как-то неприятно и тоскливо. — Мышка, ты любишь клубнику? У меня есть очень много клубники. Хочешь? — Спасибо, не нужно, — ее голос все еще тише обычного. — Не стесняйся, хорошо? Если захочешь что-то съесть, то сразу скажи. И ты приятель, — Райли поворачивает голову, вновь ошибаясь стороной. — Если что-то хочется, ты бери! — Приму это во внимание. — Кстати, Драко. Ты можешь выкидывать просрочку в урну, а то, что по срокам вот-вот пропадет, откладывать в другой пакет? Я подкармливаю котов на соседней улице. — Хорошо, — Малфой прячет ладони в карманы штанов, наблюдая за Райли и Гермионой. — Ты на самом деле можешь меня подстричь? — Конечно. — Отлично! Если так, то я могу сесть где-то… где-то рядом с диваном? На пол можно бросить старую простынь или клеенку, на которую будут падать волосы. В моей ванной не будет места для двоих, — Райли пожимает плечами. — Все нормально, давай ты присядешь там, где тебе будет удобно. Хорошо? — Хорошо, мышка. Тогда в ванной в шкафчике есть клеенка и машинка. Возьми, пожалуйста. — Угу. А куда… — Дверь рядом с входной. — Принято, — она кивает и быстро добирается до ванной. Взяв необходимые вещи и подготовив место и Райли для стрижки, Гермиона несколько минут разбирается с машинкой. Райли сидит ровно, словно натянутая струна. Гермиона старается действовать медленно и аккуратно, убирает длинные пряди, делая волосы с каждым новым движением короче и короче по заказу парня. Сбоку слышно, как Драко разбирает продукты, сортируя их по разным пакетам. Гермиона замечает, как напрягаются мышцы Райли от любого нового громкого звука. Пятнадцать минут проходят в молчании. Заканчивая, Гермиона выключает машинку, стряхивая с шеи и плеч Райли волосы. Теперь он выглядит совершенно иначе. На его голове что-то вроде военной стрижки, которую делают молодым новобранцам. — Мне кажется, так намного лучше, — Гермиона убирает весь мусор. — Ты так считаешь? — Ага. — Тебе хорошо с короткой стрижкой, — подтверждает Драко. — Спасибо. Давно я комплиментов не слышал. — Всегда пожалуйста, — она улыбается, возвращаясь из ванной, куда уносила машинку, клеенку и мусор. — Райли, — Гермиона поглядывает на корзину с письмами. — Тут очень много конвертов. Если нужно, я могла бы прочитать вам что-то из этого. — Спасибо, мышка. Там есть письма, которые больше не имеют никакого смысла. — Там может быть что-то важное или… личное. — Они все важные и все личные, — его губы изгибаются в тоскливой улыбке. — Но можешь покопаться и найти что-нибудь другое? Может, там будут какие-то приглашения на развлекательные мероприятия или буклет о новом спортивном канале. — Я посмотрю, — Гермиона забирает корзину, подходит к дивану и присаживается рядом с Райли. — Тут много разного. Есть буклеты из магазинов. Куча информации от мобильных операторов и какие-то скидочные ваучеры на посещение гипермаркета «Руэль». — Можешь выкидывать, — спокойно отвечает Райли. На кухне что-то падает, и парень, хватаясь за голову, сгибается. Гермиона вздрагивает от неожиданных действий, сильнее сжимая корзинку с письмами. — Все нормально, — произносит она через пару секунд. — Это была коробка с какими-то консервами. Картон промок и часть выпала, — Малфой хмурится, разбираясь с возникшей проблемой. — Все нормально? — Все нормально? — Гермиона внимательно смотрит на Райли. Он выглядит напуганным и до ужаса сжатым после громкого шума. — Могло быть и лучше. — Я могу чем-то помочь? — Только если в состоянии изменить прошлое… Больше ничего мне не поможет. — К сожалению… — она склоняет голову, натыкаясь на фотографию в корзине. Переворачивая ее, Гермиона видит на снимке семерых мужчин в форме. Четверо из них стоят в полный рост, когда остальные опустились на одно колено и держат в руках винтовки. В незнакомцах она отыскивает Райли, который смотрит точно в камеру, улыбаясь самой широкой улыбкой. — Мышка, я тебя не напугал? — Нет. В корзине есть снимок, — она рассматривает людей. — Какой? — Семь парней в военной форме, ты улыбаешься. — В моих руках винтовка, а рядом стоит парень немного ниже меня и без каски? — Именно так. — Я помню этот день, — его подбородок дергается. — Если ты хочешь… — Гермиона поджимает губы, пытаясь подобрать подходящие слова. — Мы можем поговорить. Я готова выслушать тебя. — Ну что ты, мышка, — хриплый голос становится тише. — Порой после обсуждения становится легче. — Разве? — Конечно. Иногда нужен тот, кто сможет просто выслушать. — Я не хочу тебя пугать, мышка, — Райли кладет руку на искалеченную конечность, поглаживая грубую ткань джинсов. — Тогда можешь напугать Драко. — Мышка с зубами, — Райли улыбается. — А вообще… — он минуту молчит, перед тем как произнести: — Это одиночество, в котором я сейчас постоянно, возвращает в тот ад, который я пережил много лет назад. — Ты часто об этом думаешь? — Гермиона старается говорить мягче и аккуратнее, чтобы не вызвать у Райли какие-то негативные эмоции. — Все время. Я думаю об этом каждый день. Я засыпаю и просыпаюсь, видя картинки смерти. — Я… — Мне было восемнадцать, когда я поехал в Афганистан. Я и мои товарищи, мы все сделали это добровольно. Есть особая прелесть в том, чтобы служить в элитном подразделении. Сейчас же, оглядываясь назад, я могу сказать, что до сих пор плачу огромную цену за те годы, — он тяжело выдыхает, протирая глаза. — Как и многие, я поехал в Афганистан, будучи еще совсем юным. Мне нравилось быть частью команды. Мы, конечно, желали, чтобы наше присутствие там обернулось чем-то хорошим. Но мы были реалистами. — Ты всегда хотел быть военным? — Драко возвращается с кухни, обходит диван и присаживается в старое потертое кресло. — Я так не думаю. Скорее это влияние со стороны моего окружения. А когда ты молод, то очень зависишь от того, что говорят другие. Но… — Райли вновь трет глаза, будто пытается остановить слезы. — Только по возвращении понимаешь, как это сказывается на семье. Когда я уезжал в Афганистан, я не думал о том, как ей будет плохо. В некоторые моменты даже тяжелее, чем мне. Моя мама… — он замолкает. Гермиона видит, как напрягаются его плечи. — Она всегда была на моей стороне. Она всегда старалась сделать для меня как можно больше. А я… не прислушался к ней. Я отправился туда и потерял все то, что мне дорого. Я потерял ее. Как оказалось, спустя семь месяцев у нее случилась остановка сердца. Ведь она каждую ночь на протяжении долгого времени ложилась спать в страхе, что сейчас кто-то приедет и скажет: «Ваш сын убит». Я только потом понял, что это довольно эгоистично, — Райли становится все хуже и хуже, он плохо говорит, глотая отдельные звуки. Он дрожит и теряется, вспоминая прошлое. — Это было так… Черт возьми… Это было так ужасно и отвратительно. Я сам на это подписался, сам принял решение пойти на этот риск. Смерть стала моим новым товарищем. Мы понимали, что кто-то погиб, и ничего не могли больше сделать. Становилось мерзко и тошно, что позывной этого человека просто не прозвучит в эфире. Это трудно. — Райли, — Гермиона кладет руку на мужскую кисть, пытаясь хоть как-то утешить. — Отдельно в памяти стоит бой, в который я не попал. Я должен был ехать, но потом все поменяли, и меня оставили в лагере. И вот именно в ту операцию случились большие потери, после которых мы потом отмывали бронежилеты от грязи и крови… Был шок, я представлял, конечно, что еду на войну, но чтобы настолько… Много эмоций, звуки очень громкие, и ты все время стараешься понять, где враг и что делать дальше. И так каждый день. А потом… — он закрывает лицо ладонями. Гермиона видит, как текут слезы по его щекам. — А потом… боль. Целые тучи песка, подобно фонтанам, взлетели вверх, дом шатало, а свист снарядов то и дело прошивал воздух. Мы сжались от испуга, думая, что бомбы нам не миновать. Так и случилось. Все, что я помню, — это крик товарища и темноту, которая заволокла меня в свою обитель. — Мне так жаль, — шепчет Гермиона. — Мне так жаль. — Единственное, что после себя оставляет война, так это покалеченные судьбы и души. Я никогда не забуду этой жестокости, — Райли всхлипывает. — Но лучше вам и не знать, что такое война, страх и… смерть, которая окружает с каждой стороны. Вы… просто не поймете. — Вы не поймете. Она поднимает взгляд, встречаясь с Драко глазами. Они молча смотрят друг на друга. Они понимают. — Так и есть, — Гермиона сжимает в руках фотографию. — Лучше бы нам никогда не ведать, что такое война… — она прикусывает губу, опуская голову. Что она понимает точно, так это то, что война рушит все. Она вырывает человека из его повседневности. Лишает чувства контроля над жизнью, порождает постоянное состояние неуверенности и беспомощности. Она все это знает не из рассказов, а из собственных воспоминаний и травмирующего опыта. Война привела к тому, что люди оказались брошены в темный лес, полный негативных эмоций, стресса, травм. Было трудно найти в себе спокойствие и так называемое равновесие, когда совсем рядом творятся столь чудовищные вещи. Побитые, ободранные, но живые. Воспоминания и понимание того, через что они прошли и как с этим справились, вызывают в ней дрожь и мурашки, которые стремительно покрывают кожу. — Простите, — Райли подает голос. Он хрипит, вытирает слезы и ищет свой костыль. — Я не должен был… — Все нормально, — Драко поднимается с места и помогает Райли найти ходунок. — Болезненные воспоминания нужно отпускать, иначе жить будет еще труднее. — Куда еще труднее? Я слепой с психическими расстройствами, у которого нет ноги. — Зато у тебя классная прическа, — Драко держит Райли, пока тот поднимается. — Мышка хорошо постаралась? — Очень, — Малфой усмехается. — И к слову, коты, которых ты подкармливаешь, будут довольны. — Много еды нужно выкидывать? — Да. Если ты не справляешься с таким количеством, то говори волонтерам. — Или тоже помогай, — Гермиона откладывает коробку и фотографию. — Чтобы чувствовать себя лучше, я помогаю другим. — Работает? — Райли улыбается, словно несколько минут назад не он плакал, вспоминая ужасные вещи. — Да. Держать все под контролем и помогать другим — мой способ справиться с чем-то плохим. — Я приму это во внимание. — Обязательно. — О, приятель! Тут реально огромный пакет с кошачьими вкусняшками! Спасибо за работу. Нашел себе что-нибудь перекусить? — Райли водит руками по столу. — Я не голоден. — Как знаешь. — Думаю, что нам уже пора. Если, конечно, у тебя нет для нас каких-то новых заданий, — произносит Гермиона. — Ничего такого, — Райли опирается плечом на стену. — Вы и так сделали много. — Тогда… — она поправляет волосы. Она все еще растеряна от его истории и собственных ощущений. — Мы пойдем? — взгляд направляется на стоящего Малфоя. Тот кивает. — Всего доброго, Райли. — Всего хорошего, Драко, Гермиона. Спасибо, что забежали ко мне. — И тебе спасибо, — она улыбается перед тем, как покинуть квартиру нового знакомого.***
— Пойдем, — Гермиона допивает кофе и поднимается из-за стола. Они провели в кофейне чуть больше тридцати минут, прежде чем отправиться на встречу. Изучив выданную ранее анкету, Гермиона узнала, что следующий человек в их списке — молодая девушка, которой необходимо помочь с покупками в гипермаркете. Пережитый опыт с Райли показал, что легко не будет. Магазин, у которого назначена встреча, находится в трех минутах ходьбы от кофейни. И сейчас, пересекая оживленный перекресток, Гермиона старается морально подготовить себя к предстоящему визиту. — Выглядишь не очень, — идущий рядом Малфой вырывает Гермиону из раздумий. — После знакомства с Райли, — она не узнает свой голос, он тихий, немного осевший и словно не родной, — я очень восприимчива. Меня всегда волновали такие… такие ситуации, люди. Волновали обстоятельства и все, что с этим связано. Мне хочется им помочь, но я чувствую, что мои руки связаны. — Ты сделала все, что было в твоих силах. — Я сделала недостаточно, — Гермиона пожимает плечами. — Он сам попросил подстричь его и навести порядок в холодильнике. — Я не только о Райли, — она морщит нос, поднимая голову выше, чтобы взглянуть в лицо Драко. — Не только о нем… — Ты хочешь об этом поговорить или это мысли вслух? — Мысли, — шепчет Гермиона, отворачиваясь. До гипермаркета остается несколько метров, она тут же замечает девушку в голубом брючном костюме. Рядом с ней сидит молодой лабрадор с ярко-оранжевым платком, завязанным на шее. Незнакомка улыбается, поправляет солнцезащитные очки и светлые волосы. Она выглядит хорошо, красиво и свежо. Но только подходя ближе к подопечной, Гермиона замечает изувеченную кожу, покрытую рубцами на шее и лице. — Добрый день, — Гермиона первая подает голос. — Вы Наоми? — Здравствуйте, да. Наоми Олфорд, — она протягивает руку. — Приятно познакомиться, — Гермиона пожимает маленькие теплые пальцы. — Я Гермиона Грейнджер. Со мной вместе мой… — она лишь на секунду замолкает. — Мой кузен Драко. Сегодня мы будем вашей компанией. — Драко. Очень интересное имя. — Наоми, — он приветствует девушку. — Спасибо, что составите мне сегодня компанию. Я очень люблю ходить по магазинам, но не люблю приставать к работникам, у них и без меня хватает проблем. — Есть какие-то определенные просьбы? Чтобы мы понимали, как нужно действовать, — Гермиона сразу задает вопросы, стараясь разобраться. — О нет. Пройтись по магазину и помочь мне собрать продуктовую корзину. Я бы не обращалась в центр помощи, но мой психолог настаивает на таких вещах. — Хорошо, тогда мы можем начинать? — Да-да. Патрик, — Наоми окликает пса. Тот поднимается и медленно кружит возле хозяйки. Крепко сжимая трость левой рукой, Наоми ищет дорогу, стараясь быть независимой от чужих людей. — Если вам будет нужна помощь, то вы можете взять меня под локоть. — Гермиона, спасибо. По возможности я стараюсь быть самостоятельной. А если и упаду, то от этого ничего страшного со мной не случится. — Просто знайте, что можете рассчитывать на нашу помощь. — Конечно! Оказываясь в гипермаркете, Гермиона немного теряется. Она рассчитывала на то, что их с Драко подопечный будет постоянно просить помощь и поддержку, но на самом деле все совершенно иначе. Наоми выглядит практически на сто процентов уверенной в себе и своих действиях. Единственные нюансы, которые имеют место быть, — это выбор тележки и решения, с чего следует начать. Наоми легко ориентируется в пространстве. Она разбирается, куда нужно идти, а если и сталкивается с преградами в виде стеллажей или чужих корзин, то с улыбкой и смехом обходит их стороной. Она излучает потрясающую энергию позитива и уверенности в себе, что вызывает в Гермионе прилив сил. Они продолжают выбирать продукты. Гермиона зачитывает Наоми состав йогурта, акцентируя внимание на калорийности продукта. Так как новая знакомая попросила выделить это чуть ли не самым первым пунктом. Собрав практически полную тележку, Наоми устало выдыхает, предлагая присесть в маленькой зоне для отдыха с прохладительными напитками. Лабрадор послушно ложится на пол у ее ног, прикрывая глаза. Драко отодвигает для Наоми стул, помогая присесть. Она благодарит, складывает трость и удовлетворенно откидывается на спинку. Гермиона улыбается, наблюдая за Наоми, и только собирается присесть, Драко оказывается рядом. — Спасибо, — Гермиона улыбается. — Как ваше настроение? Надеюсь, что прогулки по магазинам не сильно утомительны? — Утомительны, — Драко разминает шею. — Сколько раз с этим сталкивался, все как в первый. Скучно и не особенно интересно. — Заказываете продукты через интернет? Это очень удобно, но я люблю общение с людьми. Давно вы состоите в волонтерской организации? Мы ведь раньше с вами не встречались? — Уже как две недели мы сотрудничаем с разными фондами, интересуясь и помогая людям. Что касается «Особого взгляда», то это наш первый день, — уточняет Малфой. — Классно! Значит, я у вас первая? — Наоми улыбается, снимая очки и откладывая их на стол. Гермиона поджимает губы, замечая пустой взгляд и десятки шрамов на лице. — На самом деле, нет, — Драко видит реакцию Гермионы. — Вторая. Несколько часов назад мы общались с приятным военным. — Неужели Райли? — Да. Вы знакомы? — Конечно! Он замечательный! Мы пересекались на собраниях. Мне кажется, о нем все лестно отзываются. — Он очень приятный, — проговаривает Гермиона. — И совершал достойные поступки. Очень жаль, что так все обернулось, — Наоми выдыхает. — Надеюсь, со временем ему станет лучше. — Надеюсь, — повторяет Гермиона. — Ну, а вы чем занимаетесь? Есть какие-то цели в волонтерской деятельности? Если есть желание, то можете приходить ко мне. — К тебе? — Гермиона удивленно вскидывает бровь. — Именно! Я состою в организации, которая помогает женщинам справиться с домашним насилием. К сожалению, — она сглатывает, — плохие вещи случаются очень часто, — большим пальцем она гладит изувеченную кожу на другой руке. — Наоми, — Гермиона проглатывает образовавшийся в горле ком. Она нервничает, собираясь задать интересующий ее вопрос. — Я обратила внимание, что ты очень хорошо ориентируешься в пространстве этого магазина и постоянно говоришь о том, где именно находятся те или иные продукты… — Ты хочешь спросить, как давно я потеряла зрение? — Если это будет корректно. — Чуть больше трех лет назад, — Наоми поджимает губы. — Я знаю, что такое любопытство… — она тоскливо улыбается. — Мой бывший парень оказался не совсем уравновешенным человеком, и после того, как я от него ушла… он… — голос Наоми проседает, когда она рассказывает о прошлом. — Он выследил меня возле спортивного клуба и… выплеснул мне в лицо баночку серной кислоты. Моя кожа, глаза, волосы… все это пострадало в тот самый момент. После нападения я ослепла и получила сильные ожоги. Гермиона видит, как тяжело Наоми дается каждое слово. Она продолжает гладить руку, смотря вперед и сдерживаясь, чтобы вот-вот не заплакать. — Его посадили, — ее губы выгибаются в тоскливой усмешке. — Семь лет лишения свободы за то, что испортил жизнь другому человеку. Представляете? — Мне жаль. — Мне тоже. Но я научилась жить. Организация, в которой я состою, помогла мне посмотреть на мир иначе, — она усмехается. — Я знаю, что не увижу ни лучика света, но все равно отчаянно вглядываюсь. Я помогаю подросткам, девушкам и женщинам отстаивать свои права. Мы боремся с домашним террором и зверствами, которые совершают другие. — Это заслуживает уважения, — Драко смотрит на Наоми. — И поддержки. Она нужна нам всем. — Чем еще занимается эта организация? — Гермиона глядит на руки Наоми. — Спасаем людей, которые столкнулись с домашним насилием. Я стараюсь и продвигаю вперед наш проект. Выступаю на всевозможных собраниях и мероприятиях, которые помогают справиться с каждым волнующим моментом. Я… Мы пытаемся показать, что не нужно закрываться в себе. Не нужно терпеть агрессивное поведение со стороны партнера и окружения. Нужно бороться с проблемой, говоря о ней и не стесняясь ее. У нас есть общины с приютами, где женщины могут остановиться или спрятаться. В таких домах предоставляется медицинская помощь, с девушками работают психолог и, конечно, полиция. Нам всем нужно место, куда мы можем прийти. Некоторые годами терпят издевательства мужа и только в нашей организации впервые за долгое время чувствуют себя хорошо, избавившись от постоянного угнетения, унижения и физического насилия. Ведь важно знать, что ты не один в этом мире и у тебя есть поддержка. — А что это за место, куда могут прийти… пострадавшие девушки? — Гермиона внимательно смотрит на Наоми. — Это обычный дом. Большой, уютный, с мягкой мебелью, кухней и игрушками для детей. — Очень интересно. — Если вы не знали, то насилие в отношении женщин и девочек является одним из широко распространенных в современном мире. Кроме того, мы обязаны поддерживать и защищать жертв, создавая для них безопасные условия, чтобы они не боялись сообщить о преступлениях. — Я даже и подумать не могла, что это так распространено. — Да! И это очень большая проблема. Это не только избиения или изнасилования. К этому относится финансовый контроль и ограничения, а также психологическое давление, угрозы, унижения, запугивания и манипуляции. И как бы ужасно это ни звучало, боль от удара пройдет и сотрется, а душевная травма останется с тобой на долгие годы. И к сожалению, вслух о своей проблеме осмеливается рассказать только одна из трех пострадавших женщин. Ведь «это то, о чем неудобно говорить». Избиение, страх, стыд не выносят на публику. И это неправильно. Нельзя терпеть! Нужно бороться! — Каждый человек имеет право чувствовать себя в безопасности и не испытывать страх везде, в том числе и в кругу семьи, — Гермиона ставит локти на стол. — Особенно в кругу семьи, — ее на самом деле задевает то, что люди сталкиваются с такой проблемой. — Несмотря на то, что за последние несколько лет ситуация действительно сдвинулась с мертвой точки, многое еще предстоит сделать, чтобы все работало слаженно. — Действительно, — кивает Гермиона. — Это колоссальный труд. — Угу. — Наоми, — Драко выдыхает. — Я могу задать тебе несколько вопросов? Если они покажутся неуместными, то просто не отвечай. — Конечно. Любопытство вещь очень коварная. — Другие твои чувства обострились после того, как ты потеряла зрение? — Да, — она кивает. — Не сразу. Я помню, как медленно продвигалась по покрытому ковром коридору, довольно неуклюже выписывая палкой небольшие полукруги перед собой. Было открыто окно, и я услышала щебет птиц, шелест ветра в деревьях и журчание ручья где-то рядом. Это нечто потрясающее. На какое-то мгновение мне показалось, что я просто прикрыла веки, наслаждаясь природой, — она опускает веки, словно придается воспоминаниям. — А вообще, если вам интересно, то можете задать мне еще вопросы. Все, что душе угодно. — Ты видишь абсолютную темноту? — Драко склоняет голову немного набок. — Открываю тайну, что никто из слепых, с которыми я общалась, не видит абсолютной темноты. Это всегда серая бесформенная масса, которая постоянно меняет очертания, глубину и даже цвет. Мне, кстати, кажется, что она становится мрачнее, когда я закрываю глаза. — Как ты выбираешь себе одежду? — Гермиона поправляет волосы, поглядывая на Наоми. — Между прочим, это тоже топ самых популярных вопросов. Понять бы еще, почему именно он так всех волнует. В магазин хожу со знающими людьми, это моя мама, сестра или близкая подруга. Они те самые люди, которым я доверяю свою внешность. — Ты выглядишь прекрасно. — Спасибо, Гермиона. — Наоми, а что касается других людей? Понятное дело, что красота это нечто субъективное, но есть ли какие-то критерии, по которым ты оцениваешь внешность? — продолжает Гермиона. — Как бы банально это ни звучало, привлекательная внешность никогда не была первым пунктом в моем списке приоритетов. Тем более сейчас. Я почувствовала это не сразу, но видение красоты у слепых расширенно. Мне нравится узнавать человека и понимать, подходит ли он по моим внутренним ощущениям. — Здорово. — Вы не подскажите, сколько времени? — Сейчас, — Гермиона смотрит на наручные часы. — Половина четвертого. — Уже? Как замечательно! Тогда, — Наоми достает и раскладывает трость, — доведете меня к дверям? Меня должна забрать мама, сегодня вечером состоится важное мероприятие. Не хочу задерживаться. — Конечно, — Гермиона поднимается из-за стола. Малфой внимательно смотрит на Наоми и только после этого встает, чтобы провести новую знакомую к выходу из магазина.***
— Добрый день, милые! — старичок в белой рубашке распахивает хиленькую деревянную дверь. — Меня зовут Стефан, — он протягивает руку в пустоту. Драко уже по привычке дает свою в ответ и пожимает сухую теплую ладонь, представляясь. — А это Честер. Рядом появляется маленький пес какой-то непонятной породы, не достающий Драко даже до колена, и важно принюхивается к ним. — Здравствуйте, Стефан! — Грейнджер проходит в квартиру первая. — Меня зовут Гермиона. — Какие у вас интересные имена! — он улыбается. — У обоих. Впервые у меня, значит. Я бы запомнил таких. Не стесняйтесь, пожалуйста, — он указывает в сторону небольшого узкого коридора, ведущего куда-то. Честер следует за ними, клацая когтями по деревянному полу. — Ну рассказывайте! — Мы пришли, чтобы помочь от лица «Особого взгляда», — Грейнджер тут же берет разговор в свои руки. — Да-да, это я все знаю, — он отмахивается. — Какими судьбами оказались в волонтерах? — Решили попробовать себя. Хотели помогать людям, — отчеканивает она в ответ. — А ты, сынок? — он обращается к Драко, поворачиваясь к нему. — Мы кузены, — говорит Малфой. — Решили заняться благим вместе. — Понятно-понятно! — Стефан заводит их в небольшую гостиную. — Что ж. Мне семьдесят девять лет. Я уже довольно давно не вижу, а точнее, почти десять лет. И в принципе, привык все делать сам. Девчонки из вашего фонда все время ко мне ходят, хотят помочь, такие они милашки. Но я думаю, это потому, что я им нравлюсь! — он подмигивает, смотря прямо перед собой. Грейнджер улыбается. — Но вот есть парочка дел, которые ну никак старику не даются. Например, глажка, — он показывает руками на себя. — Я, знаете ли, того поколения и воспитания, когда на улицу выходили как на праздник. Одевались, душились, всегда вовремя стриглись. Нынешняя эта ваша мода меня пугает и отталкивает, говоря откровенно. Так что я уважаю только лишь чистые рубашки. Но гладить их… — он кривится. — Это как раз то, о чем я попрошу вас сегодня. — Отлично, — Грейнджер сразу находит глазами утюг, который стоит на подоконнике. — Где ваше богатство? — Целых восемь штук! — он поднимает палец вверх, усмехаясь. — И всегда чистые! Милая, посмотрите в шкафу слева от дивана. Там на полке они все и лежат. Пока она разбирается с рубашками, Драко оглядывается. Квартира простая, но очень чистая. Небольшой диван с мохнатым пледом на нем, пара кресел, телевизор. С другой стороны — открытая дверь, через которую виднеется кухня, пахнет едой. Рядом еще одна комната, закрытая. Вокруг все старенькое, но идеально отглаженное и выстиранное. На всех стенах огромное количество странных картин со всякими животными. — Так, я все нашла, приступаю к вашему заданию, Стефан, — провозглашает Грейнджер, выискивая рядом розетку. — Вы такая смышленая! — дедулька присаживается на диван, опирая рядом с собой трость. — Вы нравитесь Честеру, он не гавкает. Знаете, он иногда нервничает и не сразу принимает ребят из вашего фонда, особенно если они пришли впервые. Драко, дорогой, присаживайтесь, составьте компанию старику! — он похлопывает около себя морщинистой ладонью. — Да, конечно. Драко опускается на мягкую поверхность, рассматривая лицо нового знакомого. Тот смотрит почти на него, видимо успешно ориентируясь по голосу. Время проходит незаметно, Стефан высказывает мнение о погоде и новостях, которые ему принес утром сосед. — Вы сегодня уже побывали у других подопечных? — начинает опрос дедуля. — Да, у двоих, вы третий. — И последний на сегодня, обычно ставят по три. Хотя, знаете, если вам когда-то попадется Беатрис из соседнего дома, то она будет одна в списке, — он смеется и закашливается. — Бабка страшно болтлива, зато веселая! У кого были? Стефи, Брайан, Райли? — У Райли, — Драко кивает, понимая сразу же, что собеседник не увидит этого. Стефан хмурится. — Да-а-а… — проговаривает он задумчиво. — Хороший парень с тяжелой судьбой. Он замолкает и вздыхает. — Это так необычно, ведь я знал его еще до нашей общей проблемы. Он только уходил в армию, а я еще видел. Моя жена в юности была соседкой его матери. Да-а-а… — снова протягивает он. — Мелисса умирала от страха за ребенка. Как оказалось, в прямом и переносном смысле. Мда-а-а… Мы с Рейчел никогда не связывались с войной. Слава богу. — Стефан, а когда вы… — начинает Драко. Старичок тут же улыбается. — Потерял зрение? О дорогой, тут нет никакой страшной или необычной истории. Моя жена умерла десять лет назад, оставила одного старика. И я так страдал… — он достает платочек из кармана и протирает лоб. — В общем, я был не в состоянии следить за некоторыми вопросами в своей жизни. Я совершенно не понимал, как мне в принципе существовать без моей девочки. Драко слышит тяжелый вздох и поднимает глаза. Грейнджер закусывает губу, не отводя взгляда от глажки. — Одним из таких вопросов оказался, как потом выяснилось, прогрессирующий процесс потери зрения. Ну… Я и подумал, зачем это мне, как бог даст, так и будет. Ну вот и вышло. Я, конечно, жалею, что сразу не занялся этим. Но такова жизнь. Не все наши решения мы можем отменить и откатить назад. Чем моложе мы, тем больше в нас самонадеянности… Он наклоняется и бережно треплет по голове пса, тот все время трется у его ног. — Я, конечно, уверен, что на том свете Рейчел задаст мне хорошую взбучку за такие делишки, — он посмеивается. Драко ловит себя на том, что улыбается в ответ. — Она всегда могла наставить меня на правильный путь. Смотрит на меня оттуда, — он показывает вверх, — и потирает ладошки. Думаю, скоро мы встретимся и она выскажет мне за всех молодых девчонок, которые гладят мои рубашки из-за того, что я ослеп, — он весело сжимает кулак, помахивая им в воздухе. — Милая, как ваши успехи? — Три готовы, Стефан. — А вы умелая, умничка! — он довольно откидывается на спинку дивана. — Уверен, и красавица, Драко, подскажите же мне, чтобы я не выглядел дураком. Драко переводит глаза на Грейнджер как раз тогда, когда она смотрит на него. — О, не сомневайтесь, — говорит он самым дежурным тоном. — Брюнеточка? — шепчет Стефан около него. — Ага, — Драко ухмыляется. — Кудрявая. — Святой Боже! — дед размахивает руками. — Как моя Рейчел. Что за женщина была… Если бы вы только ее знали. Хотя, — он хитро прищуривается. — Представляете, мы были знакомы со школы. И страшно ненавидели друг друга в юности. Просто до драк, можете прикинуть такое? Грейнджер тут же поднимает голову и поджимает губы, скрывая смех. — Да что вы? — заинтересованно спрашивает Драко. — Честное благородное! — старик кладет ладонь на грудь. — Я издевался над ней, вы не поверите. Я уж и не упомню за что. Каким-то там моим дурным стандартам она не соответствовала… Грейнджер прочищает горло. Драко прикусывает щеку изнутри. — Однажды она даже вмазала мне. Святые угодники, какое оскорбление. Грейнджер кашляет, прикрывая рот рукой. Драко старается держаться. — Но сейчас, когда ее нет… — он хмурится, опуская голову. — Я понимаю, что готов подставить ей что угодно, лишь бы лупила ежедневно. Лишь бы была здесь, рядом. Он кладет ладонь около себя на такое же продавленное место с другой стороны дивана. Драко кажется, что, вероятно, Рейчел при жизни любила сидеть именно там. — И я бы больше не ворчал из-за этих глупых зверей, которых она вышивала десятками, будь они неладны, — он обводит помещение. Те самые странные картинки. Вышивка. — Об этом не думаешь в молодости, — рассуждает Стефан. — Ты занят работой, собой, своими амбициями. Бросаешь слова на ветер, не выполняешь обещания, тонешь в карьере… Хочешь денег, славы, каких-то побед, — он замолкает ненадолго. — А потом сидишь один. Слепой, на старом диване. И понимаешь, что самое важное — человек рядом, который держал бы тебя за руку, когда тебе страшно или больно. Который бы приносил таблетку и целовал на ночь, а утром слушал о твоих глупых снах. В комнате наступает тишина. Драко видит, что Грейнджер смахивает слезу, стараясь скрыть это. — Я был таким гордым, — продолжает он, будто пытаясь высказать это или им, или самому себе. — Богатый мальчик из богатой семьи. Никакой ответственности, куча денег. Красавчик. Перспективное будущее, куча гонора, никакого стресса. Все двери открыты. Я сын главного помощника мэра нашего небольшого городка. Отец был приближен к нему, как никто другой. Но потом… Драко прислушивается. — Потом они что-то там не поделили, что-то случилось, какое-то преступление. И на отца легла вся ответственность, его просто выставили крайним, чтобы уберечь себя. Это не мое дело, я никогда не лез. Но… Наша семья стала изгоями. Богатыми, все такими же гордыми, но полностью дискредитировавшими себя в глазах общественности. — Ничто не отмоет ваш позор, Люциус! Твой позор… Драко смотрит перед собой, сцепляя пальцы на руках. Не видеть схожесть невозможно. — Я продолжал дело отца, отдавал всего себя. Работал ради какой-то большой цели, которую мне заложили в семье. Понимал ли я ее сам? Не знаю… А потом появилась она. Та девчонка из школы. Совершенно случайно мы столкнулись в каком-то государственном заведении, где она работала, а я приехал что-то там подписать. К слову, пахала за троих во благо народа, а ее страшно недооценивали, как это обычно и бывает. Такой была моя Рейчел. Доброй, вечно рвущейся помочь, ищущей справедливость… Он вздыхает. Драко поднимает глаза. Грейнджер замирает и смотрит на старика. — И я понял тогда, что вот оно! Вот она цель и мотивация. Человек. И ваши с ним отношения, — он снова гладит собаку. — Всякое в жизни бывало. И хорошее, и плохое. Но на закате вспоминаешь только людей. Только их. В комнате наступает тишина, прерываемая лишь периодическими звуками, которые издает утюг, выпуская пар. — Что-то унесло меня, — старичок снова становится веселее. — Нашел новые уши, как говорила Рейчел. Вот и рассказываю вам тут свои старческие бредни! — он двигает ногами, отчего пес встает и проходится по комнате. — Честер, судя по звуку, твоими когтями можно вскопать ров. Он вздыхает. — Ненавижу носить его в клинику, там пахнет болезнями и лекарствами, но самому мне не справиться. И волонтеры побаиваются браться… — Мы могли бы помочь вам, — предлагает Драко тут же. Грейнджер усмехается, складывая последнюю рубашку. — Мы умеем. — Неужто? Собакам когти стричь? Правда? — О, еще как, — Драко демонстративно закатывает глаза. — Уж поверьте. — Это было бы просто прекрасно! Если вас не затруднит. — Конечно, нет, я как раз закончила с вашими рубашками, — говорит Грейнджер. — Стефан, я развесила их на плечиках в шкафу. — Все верно, милая! — старичок довольно хлопает в ладоши. — Теперь я еще неделю буду красив. Эта жуткая штука для когтей лежит в этом же шкафу, вы увидите там выдвижной ящичек, самый первый. — Я подержу Честера, — Драко встает и подходит к ней, пока та открывает ящик и замирает. Драко заглядывает внутрь. Десятки фотографий кудрявой женщины. Разные позы, места, возрасты. Но заметно, что на снимках один и тот же человек. Фотографии заботливо уложены стопочками и перемотаны красивыми лентами. Каждая подписана разными годами. Грейнджер вздыхает и берет из небольшой коробочки щипцы. — Итак, Честер, — говорит она. — Как он относится к процедуре? — Приучен, мадам, — дедушка улыбается. — Просто окликните его и скомандуйте «сидеть», а потом «лапу». Они присаживаются на пол и подзывают собаку. Та выполняет все, как и сказал Стефан. Драко осторожно держит Честера за туловище, пока Грейнджер ловко состригает когти. — У вас дома собака? — О нет, Стефан. Мы просто были в приюте, где помогали с подобными процедурами, там и научились, — рассказывает она. — Не могу поверить, что это пригодилось, — тихо говорит ей Драко, она ухмыляется. — Точно. Спустя пару минут они заканчивают. — Что ж, Гермиона, вы — просто находка, вот что я точно знаю! — провозглашает Стефан, поднимаясь с дивана. — Драко, не вздумайте отдать ее в дом какому-то непонятному парню. Эта девочка должна быть в лучших руках. Драко моргает дважды. — Хорошо, Стефан. — Когда мы наконец встретимся с моей Рейчел, я расскажу ей о вас. Я столько всего хочу ей рассказать… Драко смотрит на старика и вздыхает. Грейнджер неловко теребит край своей кофты. — Что ж, полагаю, вам пора? Все мои задания вы выполнили. Я был очень рад с вами познакомиться! Может быть, вы еще придете? — он не видит их, глядя куда-то вдаль, но лицо грустнеет. — Все возможно, Стефан! — проговаривает Грейнджер. — Проводите нас?***
— Ты не притронулась к ужину. — А? Да-да. — Ты громче всех кричала, что голодна. А теперь просто пялишься на еду, — Малфой заканчивает поглощать стейк, наблюдая за молчаливой Гермионой. — У меня пропал аппетит, — она выдыхает. Поправляя тканевую салфетку, Гермиона рассматривает ужин. После завершения их своеобразного рабочего дня они решили заглянуть в первый попавшийся ресторанчик, чтобы наконец-то утолить голод. Но сейчас, рассматривая горячий кусок мяса и овощи, Гермиона морщится, понимая, что аппетит куда-то испарился. Эмоциональная опустошенность и моральная усталость соединились вместе с мышечной слабостью и ломотой в теле. Положив руку на живот, она медленно гладит его в надежде на то, что после таких простых манипуляций испарится непривычный и давно забытый дискомфорт. Мысли сосредоточены на людях, с которыми они сегодня познакомились. Она прокручивает значимые моменты и эмоциональные встряски. Несчастный Райли, который расплакался, вспоминая свое военное прошлое. Его поведение, искренние улыбки и доброта вызвали в груди калейдоскоп эмоций, оказавшийся исходной точкой всех неприятных чувств. Очаровательная Наоми, жизнь которой изменилась в одно мгновение. Гермиона все еще плохо представляет, как у другого человека хватило сил, желания и столь отвратительной и ужасной решимости сотворить такое со своим близким. Она не понимает и, наверное, никогда не поймет, что могло руководить тем мужчиной, который разделил жизнь на до и после. Но она точно увидела, какой на самом деле сильной оказалась Наоми. Она воспринимает реальность такой, как она есть, стараясь сделать окружающий мир намного лучше. Она пытается помочь другим девочкам и женщинам найти успокоение и силы, чтобы идти дальше и не возвращаться к травмирующему прошлому. И веселый, добрый и какой-то родной Стефан. На губах Гермионы образуется едва заметная улыбка. Он подарил им только позитивные эмоции и душевные истории. Словно они были его внуками, которые решили заглянуть к дедушке на чашечку чая. И почему-то Гермионе становится еще труднее от осознания, что на самом деле Стефан уязвим и по-настоящему одинок. Без своей Рейчел… — Драко, — Гермиона отрывает глаза от тарелки, поднимая голову. — Что? — Мы можем пройтись? — Пройтись? — Да, — она кивает. — Сегодня хорошая погода, и мне не очень хочется домой. Мы в самом центре, тут есть на что посмотреть, — Гермиона выдыхает. — И… было бы здорово проветриться, сегодняшний день оказался для меня очень… эмоционально насыщенным. — Я понимаю тебя, — Малфой вытирает губы салфеткой. — Если хочешь, можем прогуляться. — Да-да. — Тогда, может, ты все-таки что-нибудь съешь? Ты бледная, Грейнджер. — Я не хочу, — она отрицательно качает головой. Несколько прядей падают на лицо, и Гермиона убирает их за ухо. — Разве что… мы можем взять с собой кофе с уймой сахара? — Гермиона улыбается, пытаясь скрыть то, что она расстроена. — Хорошо, — Малфой кивает. — Оплатим ужин и идем. — Ты можешь не спешить, — она смотрит в его тарелку. — Я закончил, — спокойно отвечает Драко, перед тем как подозвать официанта.***
Весенний парк прохладен и свеж. Бесконечные лавочки рядами рассекают его на длинные ровные прямоугольники. Маглы спешат с работы, многие из них разговаривают по телефону на ходу, другие в одинаковой форме копаются в грядках посреди газонов, высаживая растения. Драко медленно шагает, засунув руки в карманы брюк. Порывистый ветер отбрасывает кудри Грейнджер назад, донося до него шоколадный аромат. Он оглядывает ее одежду. Утром они смотрели прогноз погоды, день обещал быть холодным, так и вышло. Драко поправляет на себе черный пиджак, надетый на такую же водолазку. Грейнджер вышагивает в теплых колготках, короткой юбке из плотной ткани и кофте. Он рассматривает деревья вокруг. Ветки покрываются мелкой листвой, которой не было в самом начале программы. Все меняется… — Присядем? — Драко замечает, что Грейнджер смотрит на него, остановившись, и показывает на ближайшую лавочку. Он молча соглашается. — Как ты? — несмело начинает она. Он пожимает плечами. — Странно. Она понимающе кивает. — Хочешь поговорить? Драко не отвечает, сглатывая. Он покусывает щеку изнутри, думая о том, а хочет ли… — У меня есть вопросы, — все-таки выдает он после недолгого молчания. — Давай, — она сцепляет руки на коленях, откидываясь на спинку лавки. — Что такое серная кислота? — Это вещество в жидкой форме, — начинает она, хмурясь. — Я не сильна в магловской химии, могу только сказать, что оно разъедает все, к чему прикасается. Можно сравнить с кислотным заклятием, действие аналогичное. Драко сглатывает. — То есть фактически ей бросили в лицо кислотное. — Да, — Грейнджер отворачивается. — Чтобы не досталась другому? Чтобы отомстить? Лишить красоты? Все вместе? — перечисляет он. — Думаю, все вместе. Ну или не знаю… Сложно понять, что в голове другого человека. Тем более… Тем более делающего такое. — Кислотное часто использовалось. Тогда, — Драко не поясняет, она поймет и так. — Ты прав. Но магия может как ранить, так и лечить. Сильные зелья, антидоты, защитные чары, потом вылечивающие. — Значит, магловская медицина… — Не может. Вылечить — да, но шрамы и отметины. И все то, что было сожжено… — Так и останется. — Да. — И он об этом знал. Что это не отменить… — Знал. Драко молчит, вглядываясь в широкую влажную кору огромного дерева напротив. — Но если это так смертоносно, почему это возможно приобрести? Эту кислоту. Ты говорила, что оружие достать не просто, разве ее нельзя считать таковым? — Не думаю, что ее можно найти, просто придя и попросив или купив где-то. Я уверена в этом. Значит, у него были какие-то связи или большие деньги. Может, черный рынок. Или какое-то производство, где она используется. Варианты всегда есть. — Деньги и связи, — Драко грустно ухмыляется. — Да, — она вздыхает, потирая плечи. — Деньги и связи, мой мальчик. То, что наши семьи имеют в избытке. Это всегда сыграет нам на руку, когда наступит момент. Слова тетки возникают в голове. Драко отгоняет эту мысль. — Зачем идти на войну добровольцем? — продолжает он. — Идея или деньги. Это либо защита родины, либо хороший заработок. Как правило, очень хороший. — Но Афганистан далеко. Какая защита родины? — Связи государств сильно переплетены между собой. В странах-союзниках, состоящих в альянсах, армии перебрасываются туда-сюда, например. Они преследуют общую цель, помогают другим членам этого самого альянса, такие вещи скреплены договорами. В Афганистане воевало огромное количество наемников из самых разных стран, каждый по своей причине, война была долгой и кровопролитной. Это только один пример, их масса. — За что воевали? — Там и религия, и территории, и вмешательства соседних государств. Я могу дать тебе почитать, если хочешь. — Снова религия. — Да. — Не слишком ли много крови за неосязаемое святое, Грейнджер? Лорд хотя бы знал, чего хотел. Мог это видеть. Ваши боги жаждут, чтобы ради них умирали и убивали? Она вздыхает и пожимает плечами. Драко кивает. — Его мать… — Угу, — она отвечает, будто понимая чувства. — Он выменял деньги и идею на семью? — Не думаю, что все так просто, Драко, — она придвигается ближе. — У людей полно разных причин, чтобы занимать сторону и делать выборы. Ты… — она запинается, но продолжает: — Ты должен это хорошо знать. Судить легко. Это тоже тебе знакомо. — Я выбирал семью, Грейнджер. Только ее. Всегда. Даже если… не со всем был согласен, — он говорит это быстро, глядя ей прямо в глаза. А потом отворачивается. — Я понимаю. Драко невесело усмехается. — Слишком много понимания для Пожирателя, не находишь? — Нет. Драко не отвечает на это. Внутри поднимается злость. Которая закрывает зияющую дыру от увиденного. — Ты знала, к кому нас отправят? Когда регистрировала запрос. — Нет, с чего ты взял? — она удивленно вздергивает брови. — Да так… — Что? Драко ставит локти на колени, нагибаясь. — Не много ли совпадений? — Каких? — Ты знаешь каких, зачем мне уточнять это? — Потому что это важно. Говорить об этом, Драко. Он задумывается, с каких пор она называет его по имени. Это происходит уже третий или четвертый раз за сегодня. Становится интересно, замечает ли она сама. — Это то, что нас сближает. Людей. Всех. Вне зависимости от магического или магловского общества. — Что ты имеешь в виду? — То, что беда везде одинаковая. Это я имею в виду. — Зачем эти задания, Грейнджер? Чего вы хотите? Жалости? Спонсирования? Зачем водить нас сюда? Зачем это… — он взмахивает рукой без какого-то определенного направления. — Показывали бы дальше свои розетки и стиральные машины. — Почему ты злишься? — спрашивает она тише. Драко смотрит на нее, его лицо искажается. — Потому что я не хочу! — выплевывает он. Она не отводит взгляда и молчит. — Я. Не. Хочу. Это. Видеть. — Если ты не видишь этого, не значит, что этого нет, — отчеканивает она. — Да что ты говоришь, мисс справедливость? — вспыхивает он. — Считаешь, что я мало насмотрелся? Грейнджер, серьезно? Я делил быт с ублюдком в своем собственном доме год! Зачем мне это опять? — Я… — Слушал крики из подвалов, наблюдал, как истязают людей. Считаешь, это первый человек без ноги, с которым я разговаривал? Ты будешь мне рассказывать, что есть, а чего нет? Грейнджер, я и сам могу. Хочешь, покажу, а? — он хватает ее за предплечье и резко притягивает к себе. — Хочешь? Наколдуй гребаный омут памяти, и я покажу тебе. Раз ты так хочешь посмотреть на страдания, маленькая любопытная девчонка! — Мне больно, — она пытается вырвать руку. — Мне тоже! — кричит он ей в лицо, а потом резко останавливается, понимая, как это сейчас выглядит. Мгновение длится, кажется, целую вечность. Драко отпускает ее, будто она ошпарила его кипятком. Он пялится на свою ладонь, будто впервые видит ее. Грейнджер отодвигается от него на лавочке, потирая кожу. — Я… — Больше никогда так не делай, Малфой, — спокойно говорит она. — В следующий раз я оглушу тебя. — Этого не должно было случиться. Я не должен был, — потерянно произносит он. — Не должен. Драко сжимает веки до боли в висках. Только он собирается предложить уйти, как… — Я понимаю тебя. Он резко распахивает глаза и поворачивает голову. — Что? — Ты слышал, — продолжает она как ни в чем ни бывало. — Ты не хочешь это видеть. Я тоже не хотела. После войны я считала, что насмотрелась на всю жизнь. Я старалась игнорировать, не ходила на приемы. Те, где собирали благотворительные взносы. Меня настолько шокировало то, что я увидела тогда за тот год… А потом в битве за Хогвартс… Я просто не могла… Она снова потирает свои плечи, будто ее знобит. — Но знаешь, что я поняла? — Что? — Что боль неотъемлема. От всего хорошего, понимаешь? Ты не знаешь, что такое добро, не зная зла. Потому что это контраст. И такие, как мы… Как я и ты. Те, кто видели войну… Драко прищуривается, удивляясь, что она ставит их в один ряд. А следовало бы в разные. Но почему-то не делает этого. — Должны ценить хорошее, как никто другой. Должны уметь посмотреть в глаза злу, которое пережили, и попытаться его принять. Попытаться понять — зачем. — В войне нет смысла. — Смысл есть во всем, Драко. Снова по имени. — Абсолютно во всем. Ты мог быть тем же богатым ублюдком, который издевается над другими по известным только ему идиотским причинам. Мог унижать, вредить. Ты мог стать совершенно другим человеком. Не будь этой войны. Малфой смотрит на нее во все глаза. — А сейчас ты сидишь здесь. Сегодня ты помогал слепым маглам, а несколько дней назад стриг когти бездомным собакам. А еще тебе нравится простая магловская больная девочка, и не говори мне, что Зои тебе не симпатична. Она прелесть, и ты это знаешь. Ваши пререкания — это просто шутки. Ты человек, которому война открыла глаза, и ты — не плохой человек. Увидела бы я это в тебе, не будь войны? Сильно сомневаюсь. Я никогда в жизни не оправдаю насилие, Малфой. Но оно случается и будет случаться, как бы сильно я этому ни противилась. И если уж мы не можем его остановить, мы можем решить, как именно в этом насилии мы будем нести самих себя, понимаешь? Кем мы будем в этом насилии, на какую чашу весов мы положим свои силы? И кем мы будем после. Я решила. Ты тоже. Возможно, если таких, как мы, большинство, то это имело смысл. Возможно, ради того, чтобы потом, на закате жизни, нам не было горько и стыдно за самих себя. И за путь, который мы прошли. Она останавливает свою речь и резко выдыхает, будто только что бежала. Драко смотрит на влажный асфальт под ботинками. — В конце остается только вспоминать, как ты жил. Так ведь? — Получается, да. Драко опускает голову. — Как Стефан. — Как он. Где-то сверху пролетает стая птиц, приземляясь на ветви над ними. С молодых листьев падают капли воды, попадая на шею. — Мне… Мне больно, Грейнджер. Я не хотел этого видеть, я прятался от этого. Я не хотел, чтобы это случалось в моем мире. Я хотел, чтобы с меня оказалось достаточно дерьма. Всего того, что было тогда. — Но это есть. В любом мире, Драко. Оно просто есть. Она. Боль. Он кивает. — Ты можешь прятаться за семью замками и делать вид, что этого не существует, потому что однажды испытал этого слишком много. А можешь помогать преодолеть. Другим. Вылечивая этим и самого себя. Парадокс в том, что чужая боль бьет сильнее, чем своя собственная. Именно это мы оба сегодня и чувствуем. Знаешь… — она раздумывает перед тем, как продолжить. — Полагаю, этим и занимается твоя мама. Помогая другим, мы помогаем себе. Круговорот добра. Вот что находится на второй чаше весов. Они замолкают. Драко старается справиться с ускоренным сердцебиением. — Я буду переводить деньги. На этом все, мама. — Драко, ты мог бы принять участие, сделать что-то. Может, ты хотел бы хотя бы посмотреть на них? — Нет. — Драко. Возможно, им нужен не откуп, а чтобы их просто подержали за руку? — Мам, нет. Я не хочу. Я не могу. — Когда-нибудь ты все равно увидишь подобное. Невозможно прожить жизнь в домике, не чувствуя боль других. То, что мы все пережили… — Это мой выбор. И мой домик. Нарцисса грустно вздохнула. — Хорошо, дорогой. Огромная зияющая дыра в груди, засасывающая в себя все силы. Которая давит во все стороны и не находит выхода. То, от чего он так старательно оберегал себя. И вот это прямо перед его носом. Люди с искалеченными судьбами. Точно такими же, как те, которых он видел во время войны. В горе которых виновата и его семья тоже. Грязь, от которой он не отмоется никогда. — Ты как? — голос Грейнджер отвлекает от мыслей. — Нормально, — Драко прочищает горло. Грейнджер меняет положение и слегка морщится, потирая живот. Он отводит взгляд. Драко еще утром понял, в чем дело. Хотел даже предложить остаться дома, но не стал акцентировать внимание. Не посчитал уместным и тактичным. — Пойдем домой, — говорит он. — Да, давай. Они встают и направляются прямо по дорожке, мелкие капли дождя падают на лицо. Он осматривает Грейнджер, которая идет чуть впереди, обнимая саму себя руками. Драко снимает пиджак, делает один широкий шаг и набрасывает теплую ткань ей на плечи. Она резко поворачивается, соображая, что именно произошло. — Ты… — начинает она. — Грейнджер, у меня совершенно нет сил спорить. Давай без этого, ладно? — говорит он спокойно и поправляет вещь на ней, разглядывая красный нос. — Держи так. Она послушно берется за края, сдвигая их на груди, позволяя пиджаку полностью запахнуться, окружив тело теплым коконом. Опускает глаза и тихо произносит: — Спасибо.***
Дорога домой занимает около часа. Все это время они практически не общаются, молча прогуливаясь по пасмурному Лондону. Оказываясь в жилом комплексе, быстро поднимаются на лифте на нужный этаж, и даже веселая и привычная макарена, доносящаяся из динамиков кабинки, не вызывает положительных эмоций. — Спасибо, — они входят в квартиру, и Гермиона снимает пиджак, протягивая его Драко. Его поступок вызвал в ней странные эмоции. В один момент он был рассержен и зол, а в другой признался в том, что ему больно. Наверное, она и сама не ожидала того, что случилось в парке. — Не за что, — он принимает вещь. Гермиона в последний раз проводит пальцами по мягкой ткани, все еще помня тяжесть одежды и тепло, которое она подарила. Губы выгибаются в тоскливой улыбке. Гермиона снимает обувь, бросает на Драко короткий взгляд и проходит в гостиную. Она думает, чем бы себя занять и как провести остаток вечера. Подходящих идей и верных мыслей совершенно нет. Смотреть телевизор или заниматься какими-то задачами «Программы адаптации» не хочется. Заполнения отчета вполне хватит. Сегодняшний день забрал у нее все силы и позитивные эмоции. Она получила новую и давно забытую дозу отчаяния, непонимания и грусти. Она может принять ванную, взять книгу, сделать чай и остаться в гостиной. Возможно, они вновь найдут общую тему для беседы или смогут обсудить что-то более нейтральное. Может, разговор на посторонние темы приведет их в ровное состояние. Поправляя влажные от дождя волосы, Гермиона поднимает голову, наблюдая за отстраненным Малфоем. Он двигается медленно и не спеша, а озадаченное лицо вызывает в ее груди неприятное и тоскливое настроение.***
Окна квартиры заляпаны, из-за чего пейзаж размыт. Огни сливаются в одну неяркую линию. Драко вздыхает, стоя перед витражом. Он делает ошибки и выталкивает наружу чувства. Так не должно происходить. Его жизнь налажена, эмоции спокойны. У него есть дом, работа, адекватное окружение. Он знает, что будет завтра. Ему не нужны встряски. Тем более воспоминания о войне со всеми вытекающими. Тем более в таких обстоятельствах. Тем более вываливать это в присутствии Грейнджер. На ее глазах. Мысль останавливается. Грейнджер… — Потому что это важно. Говорить об этом, Драко. Он морщится. Она выводит его, она вызывает эмоции. Она слишком живая, слишком прямая. Он реагирует на это. Он не должен. — Мне больно. — Мне тоже! Он сжимает челюсти, ругая себя за несдержанность. Драко никогда не применял физическую силу к женщинам, даже не думал об этом. И то, что он так схватил ее за руку… Ей следовало вырубить его и отдать Кингсли. — Я понимаю тебя. Лучше бы она его ударила. Драко был готов к этому и смиренно бы принял. Он глубоко вздыхает, чувствуя невероятную усталость от этого дня. Окклюменция годами держала его вину и скорбь под замком. Усмиряла волны раскаяния и сопереживания. Малфои должны быть сильными и спокойными. Как скала. Умение контролировать ум всегда играло в их пользу. Умение, которое помогает и сейчас. Но не так, как следовало бы. Грейнджер со своими разговорами и нравоучениями бьет по стенам, воздвигаемым годами. Никому из его окружения никогда не приходило в голову вести такие беседы. Драко даже не знал, как будет на это реагировать. — Слушай, Малфой, я… Он резко оборачивается. Она стоит посреди коридора с мокрыми волосами, снова держа себя за плечи. Ему кажется, что это невольный жест, которым она пытается успокаиваться. Он осматривает ее с ног до головы. Возникает размышление о… хрупкости. Что-то внутри тянется снова укрыть ее. Блядство. — Я хочу побыть один, Грейнджер. Оставь меня. — Но… — Пожалуйста. Иди спать, — он бросает это и отворачивается к окну. — Хорошо, — слышится тихое сзади, а потом щелкает замок двери ее комнаты. Драко закрывает глаза.***
— Я хочу побыть один, Грейнджер. Оставь меня. Гермиона ворочается в постели, прокручивая сказанные Малфоем слова. А ведь она всего лишь хотела предложить поговорить и как-то отвлечься после такого эмоционально тяжелого дня. Но, по-видимому, он пришел к той точке, когда компания ему совершенно не нужна. Она морщится, поглаживая живот в попытках усмирить боль. Таблетки закончились еще утром, это вызывает дополнительные неприятные эмоции. На самом деле, она давно уже забыла, как это — чувствовать дискомфорт в такие дни. Долгие годы она принимает зелья, которые притупляют все отвратительные ощущения, делая все возможное для прекрасного существования. И сейчас она буквально грезит о том, чтобы выпить порцию настойки, которая может сотворить нечто невероятное и такое желанное. Присаживаясь на край постели, она кутается в легкий халат. Найти удобную позу практически невозможно, как и расслабиться. Гермиона морщится, перебирая пальцами маленький кулончик, который висит на шее. Вздрагивая от шума, она поднимает голову к двери. Минуя короткое расстояние, открывает дверь, видя перед собой Малфоя. Он выглядит уставшим и каким-то растерянным, что вызывает в ней ряд вопросов. — Ты не спала? — Нет, — Гермиона туже затягивает пояс халата. — Что-то случилось? — Нет. — Если нужна моя помощь, то мы можем отложить это на завтра? Я сейчас не в том состоянии, чтобы что-то делать. — Все нормально, — он смотрит. Гермиона поднимает голову, чтобы их глаза встретились. — Тогда… — Я обратил внимание, что ты немного бледная, — он запускает руку в карман. — Все нормально, — Гермиона морщится. — Скоро пройдет, — на губах появляется едва заметная улыбка. — Возьми, — Драко достает серебряный блистер и протягивает ей. Его рука оказывается точно на границе комнаты. — Все нормально… — Я также обратил внимание, что твои таблетки закончились утром. Днем мы не заходили в аптеку, поэтому я подумал… Я подумал, что тебе они понадобятся. — Да… Но… Откуда? — она растерянно принимает упаковку. — У меня отличная аптечка, в которой нашлась пачка. Тебе это нужнее сейчас, я полагаю. — Спасибо, — Гермиона прикусывает губу. — Хороших снов, Грейнджер. — Хороших снов, — тихо проговаривает Гермиона, наблюдая за тем, как он бросает на нее взгляд и разворачивается. — Малфой… — Что? — Мне звонила мама, — она сглатывает. Эти слова даются ей особенно трудно. — И? — Я делала все, чтобы оттянуть эту встречу… Мои родители уезжают на следующих выходных на конференцию, поэтому единственная возможность встретиться с ними будет на этих. — Когда именно? — Нас ждут в субботу утром, — шепотом проговаривает Гермиона, сжимая пластинку прохладными пальцами. — Хорошо, — он кивает перед тем, как двинуться в сторону своей спальни. Гермиона уже прикрывает дверь, как… — Грейнджер! — Да? — она удивленно выглядывает. Он смотрит на нее, кусая губу. А потом набирает воздуха в легкие. — Извини меня за то, что дернул твою руку на лавочке. Я… Я не знаю, почему это сделал. Я не должен был. Это недопустимо, и тебе следовало сдать меня Кингсли. — Все нормально, я понимаю тебя, — она отвечает честно. — Мерлин, опять это твое «понимаю», — он закатывает глаза. — Потому что я понятливая, — она улыбается, не сумев сдержаться. — Самая умная ведьма и все такое. Ты же знаешь. Он прыскает в ответ, качая головой, и еще несколько секунд смотрит на нее. А потом вздыхает и отворачивается, произнося: — Добрых снов, Грейнджер.