Океан — Brooklyn
Два месяца спустя Турция, Каппадокия
Он бывал в Турции много раз, но никогда именно здесь. Хотя точно не единожды слышал о мероприятии с воздушными шарами. Драко засовывает холодные ладони в карманы брюк. Утро не радует солнцем и теплом. Он бросает взгляд на часы. Ровно четыре. Малфой делает несколько шагов вперед, оказываясь на краю горного выступа. Примерно в пятидесяти метрах ниже, на большой поляне, копошатся люди. Десятки огромных шаров распластаны на земле, вокруг снуют мужчины в одинаковой форме, настраивая все для полета. Рядом открываются небольшие кабинки с кофе и перекусами, владельцы протирают стекла, готовясь принять потоки сонных туристов. Он поднимает голову и рассматривает горы, вдыхая полной грудью. Полной и свободной. Драко закусывает щеку, вспоминая. — …снять с мистера Драко Люциуса Малфоя обвинение в преднамеренном убийстве магла. Он помнит свои эмоции. Тихую радость. Не столько за себя и свою чистоту, сколько за нее… Зои. Драко не хотелось, чтобы люди, которые не поняли всех обстоятельств, смели говорить о том, что он нанес ей вред сознательно. Что он вообще мог это сделать или даже подумать о таком. Одно лишь такое предположение как будто оскверняло ее память. — …признать виновным в нарушении условий «Программы адаптации», длившейся с… Что ж. Они и правда нарушили правила. Что уж тут лукавить. — …признать виновным в нарушении Статута о секретности, принятого… Он не планировал говорить ни слова о том, что не делал этого. Все было логично и обосновано. Но то, что произошло потом… Когда, зачитав обвинения, старый бородатый волшебник прокашлялся, посмотрел на Драко долгим взглядом и продолжил: — …решение снять с Драко Люциуса Малфоя арест и не использовать данный способ как наказание за совершенные нарушения. Драко улыбается, ветер треплет челку. Он помнит, как посмотрел на нее в тот момент. И то, как она схватила за руку сидящую рядом Джоан, а та вздернула брови в удивлении. Грейнджер уставилась на старичка так, будто он освободил ее саму. И это грело его. — Мистер Малфой. Ваш случай поистине уникален. А дальше… Дальше следовала десятиминутная речь, которую до сих пор цитируют газеты. Драко вспоминает отдельные кусочки. — Ритуал подтверждает ваши искренние намерения… Нонсенс, что программа смогла подействовать настолько прицельно и быстро… Действительно верим, что вы поняли… Ваша привязанность к девочке и решения, принятые в тот день… Настолько неожиданно… Внушает доверие и надежду… Наблюдаем невероятный факт изменения мышления и отношения к маглам… Драко вздыхает и пинает небольшой камешек перед собой. Присяжных на заседании было пятьдесят. Ровно. За его освобождение проголосовало двадцать девять. Перевес в четыре человека. Перевес, который решил его судьбу. Он смог убедить их. Они смогли. К нему было применено множество санкций. Выплаты, ограничения бизнеса, некоторые взносы в Министерство, домашний арест почти на месяц. Но, в сравнении с заключением в Азкабане, все это незначительно. Окинув взглядом судей в тот момент, он не увидел Селестину. Видимо, зная, какое решение приняли присяжные, бабка не посчитала нужным явиться на его оглашение. Зато Скотт был там. Сидел неподвижный с поджатыми губами и ни разу даже не взглянул на Малфоя. А после просто встал и удалился. Драко прыскает. Выйдя из зала суда свободным человеком, он увидел Алекса в коридоре. Тот поправлял свой галстук, видимо ожидая кого-то. Драко решил не обращать на него внимания, но тот не дал такой возможности. — Невероятное везение, мистер Малфой, не так ли? Драко обернулся. — Или справедливость, мистер Скотт. Вы же сами видели все. Алекс побагровел за секунду. Он скривился и выплюнул: — Хорошо заплатил присяжным, ублюдок? Думаешь, тебе все можно, да? Кто занес денежки? Мамашка? Драко остановился. — Следи за выражениями, Скотт. — А то что? Я говорил тебе тогда, что ты будешь в Азкабане. И ты попал туда. Жаль, что так легко отделался, напыщенный козел. И вдвойне жаль, что тебе выпала бесхребетная сучка Грейнджер, которая не поставила тебя на место, как следовало. Будь я твоим наставником, ты бы нажрался дерьма и запомнил бы это на всю жизнь. А я хотел! Очень хотел бы! Ты… — Мистер Скотт, правильно ли я понимаю, что вы угрожали подопечному во время того, как шла программа? И только что сказали, что судебная комиссия была подкуплена? Драко и Скотт синхронно обернулись и увидели бородатого присяжного и нескольких его помощников, выходящих из зала. — Я… Нет, я вовсе не… — Господа, — старик повернулся к коллегам, — вы думаете, мне послышалось? — Уверена, что нет, — отвечает женщина рядом. — Мистер Скотт, а вы не подписывали договор, где указано, что проверяющий не может быть субъективным и должен стараться всячески помогать подопечному, проявляя исключительно нейтралитет? И простите, но как вы назвали сейчас второго заместителя министра магии? — Я… — Знаете, мистер Скотт, — старичок добродушно улыбнулся, — это очень необычно, что такой человек, как Драко Малфой, от которого никто не ожидал подобного, смог понять смысл программы и пропитаться ею. Смог увидеть. А вы… — он хмурится. — Который принимал участие в ее доработке и в качестве наблюдающего… — Господин судья… — И раз вы так хотите, как вы сами только что упомянули, поучаствовать в программе, думаю, было бы справедливым не отказывать вам и в следующем потоке дать вам такую прекрасную возможность. Алекс поднимает брови, удивляясь. Драко эта идея хорошей не показалась. Куратор Скотт будет пользоваться своей властью и уж точно не пощадит своего подопечного, кем бы тот ни был. — …в качестве подопечного, конечно. Чтобы понять масштаб работы, проделанной мистером Малфоем. Только вот знаете, в следующий раз распределять пары будет не случай, а мы. И я позабочусь, чтобы вам попался настоящий профессионал. Как говорится, с хорошим хребтом. Скотт нервно сглотнул, сжимая свой чемоданчик. Старичок вежливо улыбнулся и прошел мимо них к лифтам. — Упс… — Драко поджал губы, чтобы не рассмеяться на весь этаж. Малфой поднимает руку и смотрит на часы. Четыре пятнадцать. Он хмурится. Пора уже быть здесь. И только мысль мелькает в голове, как он слышит звук аппарации за соседней скалой.***
Чтобы сейчас находиться в этом месте, им пришлось пройти через многие испытания. Гермиона застегивает пуговицы своего тонкого кардигана, пытаясь спрятаться от утренней прохлады. Все-таки погода в этом месте непостоянна. В голову врываются воспоминания и десятки разнообразных диалогов, которые случились за эти два месяца. И самыми важными из них были беседы с близкими людьми, как, например, с Кингсли. Он не был зол, не кричал, не грозился отстранить ее от работы или уволить. Он просто смотрел на нее и не понимал. Как? Почему? Каким образом? Их разговор был долгий, детальный и, конечно же, тяжелый. Но по-другому и быть не могло. Гермионе, к сожалению, не удалось донести до него, что Драко изменился. Не удалось показать министру, что этот человек не такой, как прежде. Гермиона смотрит на восход, любуясь с горы просторами Каппадокии и тем, как прекрасно солнечные лучи окутывают каменные строения, горы и разноцветные ткани воздушных шаров, которые в скором времени будут парить у всех над головами. Мыслями она почему-то возвращается к разговорам с министром. Как он молчал, смотрел ей в глаза и тихо выдыхал. — Я никогда не смогу в это поверить. Никогда не приму это, даже если говоришь мне об этом ты. Она помнит, как на лбу мужчины появились морщины, как он откидывался на спинку кресла и сцеплял руки в замок. В темных глазах плескались непонимание и явное непринятие всего, что происходило. — Такие люди не меняются, Гермиона. — Это не так. Жизнь не стоит на месте. Мы не должны жить прошлым. — Послушай себя. Оглянись и посмотри на это со стороны. Ты была там, сражалась за определенные цели. Ты знаешь, что это за человек. Ты знаешь, что это за семья. Ты и сама все прекрасно понимаешь. — Я помню все. Каждый момент. Изначально она думала, что он будет присутствовать на слушании, но его там не оказалось. Джоан поведала ей, что министр уехал на запланированную встречу, которую, к счастью или сожалению, отменить было невозможно. Она почему-то надеялась, что будь он лично на заседании, то смог бы понять. Смог бы взглянуть иначе на все то, что происходило в их жизни. — Они… Вся их семья, Гермиона. Подумай сама. Такие скользкие люди не меняются. Они не способны смотреть на мир под другим углом. Не в состоянии обрести понимание или почувствовать чужую боль. Они ищут пользу для себя, умело подстраиваясь под возникающие на их жизненном пути обстоятельства. А ты так яро защищаешь одного из них. Прости меня, Гермиона, но я не пойму тебя. Точно не сейчас… Гермиона сжимает мягкую ткань, вдыхая все еще прохладный воздух. — Я удивлен, что твои взгляды немного… изменились. — Я тоже была удивлена тому, как незаметно это случилось. Но все же я позволила себе заглянуть немного дальше, глубже… И увидела то, что повлияло на мои изменения. — Хорошо. Поступай и живи так, как считаешь нужным, но прошу тебя… — он на секунду замолкает, внимательно вглядываясь в ее глаза. — Ты должна понимать, что я никогда не оставлю Малфоев в покое. И даже ты… и ваше с ним общение не поспособствуют тому, чтобы я изменил свое мнение. Ты должна это знать и понимать. Она не уволилась, осталась на прежней должности. «Программу адаптации» не свернули, более того… Гермиона входит в команду людей, которые дорабатывают и доводят ее до идеала, ведь совсем скоро будет запущен второй поток. Она идет к своей цели. Отношения с Кингсли стали натянутыми, но они по-прежнему общаются. Она поняла его позицию, никак не способна на нее повлиять, перечить ему и не будет бить себя в грудь, доказывая, что права. Помнит ли она о словах министра? — Я не оставлю его в покое. Я не оставлю это просто так, Гермиона. Да, конечно. И она понимает, что настанет день, когда, возможно, ей придется выбирать. Гермиона вздыхает. И она сделает это. Давление на оправданного человека с использованием служебного положения — это не то, чем она сможет восхищаться, если столкнется снова. Если такая ситуация возникнет… Что ж, значит, судьба. Гермиона распрямляет плечи, поворачивая голову к Драко. Он смотрит вдаль и вниз, наблюдает за тем, как работники экскурсионных фирм подготавливают десятки плотных корзин для будущих полетов. Все суетятся. Он наблюдает внимательно и заинтересованно. Они еще не выносили на глаза общественности свои отношения, это было общим решением. Оба захотели сначала разобраться с последствиями судебных разбирательств. А их было достаточно. И в его бизнесе, и в ее репутации. «Пророк» просто сошел с ума за эти недели. Еще одной взрывной новости сейчас только не хватало… Однако все имеет свойство заканчиваться. И сейчас, когда она восстановлена в должности, а его бизнес не находится под угрозой, она улыбается, представляя реакцию Скитер. Ведь уже на следующих выходных они намерены сходить в ресторан прямо посреди Косого переулка. Он переводит на нее взгляд. Приятное тепло, зародившееся в ее груди с момента пробуждения, продолжает развиваться. Она улыбается и щурится от ласкающих лицо лучей утреннего солнца. Ее наполняют волнение, трепет, тоска и счастье… В его серебристых глазах она видит танец густых облаков, поднимающиеся ввысь янтарно-красные лучи солнца, свою улыбку и что-то потрясающее, скрытое, но почему-то такое понятное. — Тут очень красиво, — шепчет Гермиона, отворачиваясь. — Да. — Рассвет сегодня особенный. — Как и в любой другой день. — Угу… — она любуется пейзажами. Пространства так много, что, кажется, его невозможно пересечь. Нет ощущения плотной застройки, скопления объектов или неизведанной пустыни. Тут свободно, легко и красиво. На смотровой площадке никого нет, вокруг тишина и благодать. Она рассматривает холмы, дороги и переливающиеся золотом скалы. Это место — настоящая сказка, в которой есть что-то необычное, манящее, волшебное и такое непохожее ни на что другое. На большую ровную тележку грузят готовые корзины, увозя их в сторону поляны для взлета. Идет подготовка к приему туристов, новому экскурсионному дню. На мгновение Гермиона задумывается о том, какой потрясающий вид будет открываться с высоты птичьего полета. Представляет себе ошеломительную Каппадокию, каменные строения, скалы, разукрашенные ласковым утренним солнцем. Кажется, что в мире не существует места, похожего на это. Тут можно парить у облаков на воздушном шаре, спускаться в поисках приключений в подземные города, а чего стоят смотровые площадки, которые дают возможность любоваться великолепными рассветами и превосходными закатами, которые останутся в воспоминаниях на долгие годы? — Хочешь остаться здесь или спуститься? — Гермиона наблюдает за оранжевым миражом, который рассеивается с каждым легким дуновением ветра. — Не передумала? Мы еще можем прокатиться на одном из шаров. — Не передумала. Возможно, мы сделаем это когда-нибудь потом, сейчас я не готова, — она улыбается. — Подъемы на такую высоту — не то, что вызывает у меня прилив каких-либо позитивных эмоций. Так что? Посмотрим тут или пойдем ниже? — Ниже, — он сжимает челюсть. Спускаясь по каменным ступеням, Драко придерживает Гермиону за руку, контролируя, чтобы она не упала на крутых и не совсем безопасных возвышенностях. Большая часть корзин и шаров уже готова. Некоторые работники достают баллоны и включают огонь, заполняя купола горячим воздухом. Вокруг становится еще красивее и интереснее. Яркие ткани вырастают над головами, а организаторы начинают принимать автобусы с туристами. — Мы купим открытку? — Гермиона крепко удерживает Драко за руку и спрыгивает с последней ступени. — Да. — А еще я хочу магнитик. — Зачем? — Знаешь, я поняла, что моя квартира скучная и совсем не… неживая? Не хватает красок. — И хлама? — он улыбается. — Мы уже тут, — она щурится, поднимая голову, чтобы отыскать взгляд Драко. — Маленький магнитик мне не повредит. — Хорошо. — Столько туристов. Не думала, что на полеты такой ажиотаж. Хотя, — Гермиона осматривается, молчаливо считая количество подготовленных шаров, — оно и неудивительно. Я читала, что за раз в небе может быть чуть меньше ста пятидесяти шаров. Представь себе, как это будет красиво. — Скоро увидим. — Угу, — Гермиона кивает, медленно проходя вперед рядом с Драко. Маленькие и большие автобусы подъезжают к специальным парковкам. Из них вываливаются группы с туристами. Вокруг начинаются шум и гам. Люди говорят на разных языках, она слышит китайский, испанский и другие. Иностранцы носятся с фотоаппаратами, рюкзаками и вещами. Кто-то жалуется на слишком прохладное утро, кто-то ради фотографий оголяется до такой степени, что кожа Гермионы покрывается мелкими мурашками. Организаторы предлагают кофе, чай, печенье и маленькие бутерброды, которыми невозможно накормить такое количество людей. Зазывалы утягивают непонимающих туристов к палаткам с сувенирами, другие предлагают устроить фотосессию на фоне скал и шаров в красивых нарядах. — Какая толпа, ужас, — ворчит Гермиона, пропуская группу людей, спешащую на смотровую площадку, которую они покинули совсем недавно. — Ты видишь? — шепчет она, прижимаясь к Драко. — Нет. — Точно? — Да, — он не отпускает ее, тоже осматриваясь в этом туристическом безумстве. — Драко, — Гермиона сжимает его предплечье, дергая. — Драко, посмотри, — она тянет его чуть вперед, показывая в сторону парковки. Создается впечатление, что сердце перестает биться, падая тяжелым камнем куда-то вниз. Губы пересыхают, а воздуха становится недостаточно. — Я вижу, — он останавливается и замирает. Вероятно, сейчас она причиняет ему боль, от волнения впиваясь ногтями в кожу на руке. Но он молчит, не предпринимая никаких действий. Происходит то, ради чего они оказались сегодня в этом месте. Из большого красно-синего экскурсионного автобуса выходят Фелиция, ее муж и маленькая, худая, счастливая Зои. Она в буквальном смысле выпрыгивает на каменную дорожку, одаривая всех своей прекрасной и искренней улыбкой. Гермиона волнуется. Она дрожит, хватается за Драко и не сводит взгляда с маленькой девочки. К глазам подступают слезы, она смахивает их дрожащими пальцами в попытках не показывать, насколько этот момент для нее трогательный. Нет, сейчас она не должна плакать, не сегодня. Наблюдая за Зои, Гермиона вспоминает, как и когда им сообщили, что ребенок выжил. Прямо после оглашения приговора им сказали, что их порыв и вмешательство не были напрасными. Она, стоя как истукан, разрыдалась у всех на глазах, не сдерживая эмоции и неразборчиво повторяя одну и ту же фразу: «У тебя получилось, ты смог». Оказалось, ритуал, который применил Драко, подействовал уже после того, как они были не в сознании. Фелиция действительно прервала его, но он успел. Он смог. Авроры, работающие на месте и подчищающие следы, поняли, что маленькая девочка жива. Они убрали с ее тела остатки магии, залечили порез и изменили память. Для Фелиции и Зои единственным воспоминанием осталось то, как они входили в лифт, собираясь на прогулку, и малышке стало плохо. Они дождались скорую помощь, которая очень удачно и быстро среагировала на вызов и была на месте уже через несколько минут. Соседка и вовсе не выходила из квартиры. В листе с подробной информацией о Зои и ее состоянии Гермионе совсем недавно удалось узнать, что та пролежала в больнице больше месяца, подвергаясь разнообразным обследованиям. Малышка проходила испытания новыми препаратами. Они якобы оказались эффективными и подействовали на ребенка, показывая самые лучшие результаты, которые в заключении докторов имеют название «ремиссия» или полное выздоровление без признаков болезни. Счастье, которое Гермиона испытывала, нельзя описать словами. Она порхала, плакала, смеялась, расцветала и чуть ли не пела, понимая, что их попытки, их старания оправдались. Взволнованно прикусывая губу, Гермиона выползает из воспоминаний. Она на мгновение упускает Зои из виду, но практически сразу находит. Та жует какой-то сладкий батончик, осматриваясь по сторонам. На ее голове отрастают маленькие белые ровные волосы, и это вызывает тепло в груди. Она больше не будет носить парики, а сможет хвастаться своими собственными локонами. Зои и ее родители шагают к ним навстречу, что-то активно обсуждая. Девочка откусывает очередную порцию сладости и, припрыгивая, машет руками. В глаза бросаются ярко-розовые ногти, джинсовый комбинезон и много разнообразных нашивок. Вкусы не меняются. — Я все еще не могу поверить… — произносит Драко. Гермиона чувствует, как он напрягается, когда Зои приближается ближе и ближе. — Я тоже… Драко… — Гермиона выдыхает. — Я тоже…***
Если бы его попросили передать эмоции, он не смог бы этого сделать. Драко просто стоит и, замерев, смотрит на мелкие белесые волосы маленькой девочки. Ее волосы. Собственные. В груди разливается тепло, а к горлу подкатывает ком. Он сглатывает. — Жаль, что она не помнит нас, — грустно произносит Грейнджер рядом. Драко вздыхает. — Жаль. Условие освобождения — они оба были удалены из памяти этой семьи. Сотрудникам Министерства пришлось хорошенько потрудиться, чтобы стереть все их встречи за несколько дней из голов обеих и их окружения. Были применены какие-то чары, при которых пропадают не только события в мыслях семьи Уоррен, но и из всех тех, с кем они совместно встречались. Дети из клиники, сотрудники в холле… Во избежание рисков случайного раскрытия обстоятельств инцидента, учитывая привязанность осужденного к маглу. — Думаю, у нас будет возможность познакомиться с ней заново, не так ли? — Драко улыбается. Грейнджер закатывает глаза. — Мистер Малфой, если ты купил этот пентхаус, это не значит, что мы будем там жить. — Я и не говорю, что мы будем там жить, — он хихикает. — Может быть, иногда заезжать, — Драко пожимает плечами. — Поздороваться, например. Она улыбается. — Аннета звонила мне вчера, поздравляла с покупкой. — Мы так и не устроили прощальную вечеринку. — Драко, они маглы. Нам следует быть осторожными. — Грейнджер, я все понимаю. Мы останемся путешествующими кузенами, которые приезжают в Лондон по делам раз в несколько месяцев. И не будем навязываться. Она удовлетворенно кивает.***
— Думаешь, мы сможем быть потрясающими, обаятельными и привлекательными соседями? — он подходит ближе. — Конечно! — Да? — Драко улыбается. — Напомни, я могу так обнимать свою кузину? — он притягивает Гермиону к себе. Она плечом врезается в его грудь, чувствуя, как большие ладони размещаются на талии. Приятное тепло распространяется по телу, когда они находятся так близко. — Насчет объятий не знаю. Но уверена, что они с радостью проведут с нами несколько вечеров. Особенно теперь, когда кое-кто, — Гермиона улыбается, поднимая взгляд на Драко, — сделал благотворительный взнос в компанию Аннеты. Гермиона вспоминает, как чуть больше месяца назад Драко сообщил ей, что отправил небольшой платеж. Небольшой. Пожертвование было настолько колоссальным, что информация засветилась в крупных и не очень газетах. Гермиона была ошеломлена. Она не могла вымолвить и слова, когда на серых страницах прессы мелькала баснословная сумма. Меценат из Великобритании пожертвовал пятьдесят миллионов фунтов на развитие фонда «Руки надежды». В то утро ей пришлось перечитать статью больше четырех раз, чтобы информация отложилась в голове. Она просто не могла поверить в то, что это произошло на самом деле. — Я ведь говорил, что сделаю взнос. И даже упомянул, что он будет больше тех, которые они когда-либо получали. — Говорил, — Гермиона пожимает плечами. — Но я все равно… — она запинается. Драко перебивает ее, не давая озвучить мысль: — И сделал я это не ради нее. — Да? Почему же? — Знаешь ли, Грейнджер, — он смотрит вбок, тут же переводя взгляд на Гермиону, — влюбляясь, глупеют все до единого. Гермиона приоткрывает рот. Прохладный воздух ласкает румяные щеки, вокруг шумно и многолюдно, она испытывает яркие и острые эмоции. Приподнятое настроение, радость, трепет, волнение. Приятные ощущения окутывают тело, а за спиной словно вырастают крылья. Кто бы мог подумать… — Это… Это что, «Гордость и предубеждение»? — она широко улыбается, не в состоянии сдержаться. — Да, — Драко кивает, улыбаясь в ответ. — Я прочитал. Хотел понять, что там такого, что вы все рыдаете.***
Кто-то врезается в его бок. Драко отклоняется, но остается на месте. — Ой, извините… Он оборачивается и замирает. Они совершенно упустили Уорренов из вида, пока болтали. И вот… — Я все время врезаюсь в кого-то, моя мама… — Зои, дорогая, ты снова сбила человека? — Фелиция подходит к ним и встречается взглядом с Драко. Он чувствует, как каменеет тело Грейнджер. — Нет, ма. Они же стоят на ногах, так что это не считается. Вот если бы они упали… Фелиция качает головой. — Извините, эта девочка неуправляема, когда очень счастлива. Драко проглатывает ком в горле и отвечает будто не своим голосом: — О, ничего страшного. Леди, видимо, очень ждет полета. — Это правда, — вежливо отвечает ее мама. — Да! А ты полетишь? — Зои обращается к нему. — О, не в этот раз. Дама боится высоты. Зои внимательно оглядывает их обоих, теребя значок на футболке. Смотря на Драко, она краснеет и отводит глаза. Он сдерживает улыбку. Вкусы не меняются. — Жалко. Ну ладно, мы пойдем к шару, наш вон тот с полосками. — Зои, давай мне руку, — Фелиция протягивает ладонь. — Извините еще раз, — она виновато кивает на дочь. — Все в порядке, — говорит Драко, глядя вслед уходящей парочке. — Эй! — вскрикивает он. Девочка оборачивается. — Тебе идет розовый! Зои снова краснеет и хихикает. А потом уходит за руку с мамой. Они провожают взглядами своих соседей, размышляя каждый о своем. Но мысли так похожи… Драко следит за девочкой, пока та залезает в корзину. — Думаю, они удивятся, увидев нас в холле, — произносит он. — Да уж. Вот это совпадение, не так ли? — Точно. Кстати, насчет холла. Давай заглянем сегодня туда. — Сегодня? Зачем? — она удивленно смотрит на Малфоя. — Хочу кое-что тебе показать. Драко ухмыляется и не отвечает на ее вопрос. Не говорит о том, что вчера уже был там, вешая на холодильник «доработанный» календарь. Он кратко описал каждый день программы в окошках. Закончил дело, начатое ими в первую неделю. А еще… Он вспоминает разговор трехдневной давности. — Малфой, после того, как ладони были на плечах, ты должен положить их по очереди на бока, вот так, смотри. Блейз выполнял движения этого глупого танца под испанскую музыку, не забывая издеваться. Под конец обучения Драко был готов свернуть ему шею. — Не могу поверить, что какой-то идиот это придумал. — Не могу поверить, что ты это учишь. Так что ты еще больший идиот, знаешь? Зачем тебе это вообще? — Пошел ты. Он сдерживает улыбку. Может быть, Драко исполнит его для Грейнджер. Может быть, в кабине включится та самая отвратительная музыка. Он щурится. Может быть. Через несколько минут шары взлетают, закрывая небо перед ними на несколько мгновений почти полностью. Фантастическое зрелище. Сказочное. Рассвет вступает в свои права, озаряя мир золотыми лучами. — Не могу поверить, — повторяет Гермиона тихо, не отрывая глаз от того шара, где стоят Зои и Фелиция. В руках девочки сверкает фотоаппарат. Драко тянет ее к себе и кладет голову на кудрявые волосы. Спина Грейнджер прикасается к его груди, он прижимает ее еще ближе и оставляет поцелуй на макушке. — Все будет хорошо, Грейнджер. Теперь будет.