Лучший мир

      — Вот же ж, — цыкнул Джо. — Хей, рыбина, подойди-ка!       Джо с чем-то повозился и, когда Пунджик закончила выворачивать желудок и судорожно засипела, грубовато вытер ее лицо какой-то тряпкой, сильно пахнущей пресноводной рыбой. В своей заботе Джо размазывал все по ее лицу, из-за чего Пунджик перехватила ткань, которая оказалась чей-то футболкой.       — Спасибо, — пробубнила она.       — Да-да, пошли, умоешься… нечего так позориться.       Неподалеку что-то вдруг грузно упало, и следом уши прорезал неприятный визг. Стыдливо прикрывая лицо тряпкой, Пунджик уставилась на рухнувшую в обморок Мохнатик и застрявшего под ней Препа.       — Жара, обилие шерсти, вид крови… я удивлен, что она так долго продержалась! — без тени сочувствия вздохнул Джо, пытаясь увезти Пунджик в толпу. Все шли по дороге в сторону корпуса, пытаясь как можно скорее скрыться от солнечных лучей, и обходили большую мохнатую тушу.       Но Пунджик, вопреки напору Джо, выскользнула из-под его руки, подбежала к пострадавшему, по пути обронив тряпку, и помогла Заре вытащить бедного пернатого, у которого оказались переломаны ноги. Торчащих костей не было, но по их состоянию, точнее, по неестественной тряпочности все и так было понятно.       — Этот день богат на травмы, — пробурчала Зара. Сквозь захлебывающийся свист ее было трудно услышать.       — Самое страшное, что он еще не кончился, — почти кричала Пунджик.       — Как ты?       — Ну, кхм, лучше, чем некоторые.       — Что тебе там нашептывал этот маг?       Зара и Пунджик подхватили плачущего Препа, закинули его крылья себе на плечи. Никто им не помогал: Тощий Урик нагнулся над Мохнатиком, пара вожатых о чем-то переговаривалась, а юные создания старались уйти как можно дальше от этого бедового места.       — Отведите его в медпункт, — махнул рукой Урик, не поднимая головы.       — Так точно, — ответила Зара. — Ну, так что?       Пунджик взглянула на нее, но из-за пернатой головы видела лишь часть зеленого чешуйчатого лица. И золотистый глаз, который почти неморгающе смотрел в ожидании.       Зара никогда никого здесь не задирала, но при знакомстве сразу же устанавливала, кто здесь главный, что в комнате самые чистые простыни будут ее, а в столовой — самый освещенный стол и первое место в очереди. Но это не особо волновало Пунджик: лишь бы эта рептилоид не переходила границы дозволенного.       На проверку, кстати, Зара оказалась довольно добродушной, прямо как вожак, который заботится о своей семье, хоть и считает себя выше остальных. Но… Пунджик как человека инстинктивно пугали глаза хищника. Она не могла избавиться от этого гнетущего чувства, подсознательного страха, хоть головой и понимала, что все будет хорошо. Но стоило заглянуть Заре в глаза — и кажется, будто она готовится к нападению.       И сейчас ее взгляд был точно таким же: ожидающим, внимательным, неморгающим.       — Рассказывал, как ему больно было, — грустно повела плечом Пунджик. — Маг же все-таки, тоже такое проходил.       — И без того тошно тебе, человеку… — прошипела Зара и скривилась, когда Преп вновь завыл от ужасной боли.       — Давай не будем об этом вспоминать.       Пунджик успокаивающе погладила Препа по спине, хоть и понимала, что это бесполезно.       — Я бы с таким подлым созданием не общалась, — все продолжала Зара.       — Знавала и похуже, но… спасибо за заботу. Ты сама как?       — Видала и похуже. У меня на родине… утихни, птица! Всего лишь ноги сломал — а слез-то!.. У меня на родине и не такие битвы устраивались, не такие кости ломались. Вот если б то создание четырехрукое сломало ногу, то, я уверена, даже не пискнуло бы!       — У Препа кости тоньше, чем у нас.       — Как он вообще дожил до своих лет?       — Не попадал под йети?       Зара запнулась, затем усмехнулась — и разговор тем и закончился. Пунджик ушла в себя, а перед глазами миражом всплывала недавняя картина. Она никогда не думала, что станет свидетелем… подобного. Как там тот парень? Живой ли? Как после такого он… они все?..       Противно. Неприятно.       С ношей на спине было тяжело, жарко идти. Из-за разницы в росте Зара специально сгорбилась, чтобы не тащить одной хвостокрыла, но все равно больший его вес перекладывался на нее, и от этого Пунджик было немного совестно.       Зара пнула дверь медпункта, потянула Препа на себя и усадила его на кушетку. Бросив что-то о том, что «подбитая птица теперь на человеческих плечах», она быстро вышла из кабинета, оставив Пунджик под изучающим взглядом медбрата. Он не сразу взялся за пациента, добродушно и внимательно осматривая, казалось бы, самое невзрачное существо из всех.       Пунджик со смущением отвечала тем же. Если честно, трудно было сказать, какого медбрат пола: слишком уж он женственен для мужчины и слишком мужественен для женщины. Но для себя Пунджик решила, что он, все же, мужчина. У него были золотые волнистые волосы, прядками обрамляющие овальное лицо, серебристые, будто засыпанные блестками, глаза, греческий профиль и мягкие руки.       Он редко выходил из своего кабинета, но, замечая его, Пунджик часто ловила на себе его взгляд. Но никогда еще они не сталкивались вот так.       — Можно я посижу тут и подожду его? — спросила Пунджик и, когда медбрат любезно кивнул, села на стульчик между кушеткой и стеклянным шкафом с лекарствами.       Здесь было удивительно прохладно и тихо. Пахло лекарствами и чистым горным воздухом (почему-то возникла именно такая ассоциация), а в глазах рябило от белизны стен, пола, занавесок, мебели и самого медбрата.       Ослепительно.       — Ты когда-нибудь ломала кости? — вдруг спросил медбрат, и Пунджик перевела на него взгляд. Он сидел на стуле и осматривал ноги хвостокрыла, периодически надавливая на них и вызывая у пациента сдавленный всхлип.       — Однажды упала с дерева и сломала предплечье.       Медбрат сосредоточенно помолчал и вновь заговорил. Пунджик подметила, что голос его не был глубоким или резким, высоким или низким, громким или тихим. Что-то среднее, юное и почти певучее:       — Интересно, что мой вопрос подразумевал два варианта ответа, которые зависели от твоей внутренней ипостаси.       — Кого?       — От Добра или Зла в твоей душе. Злой человек бы ответил, скольким людям он переломал кости. Добрый же ответил так, как ты.       «Почему здесь так зациклены на этом?» — подумала Пунджик, сцепляя руки в замок.       — Я был на Эдеме, когда все это началось. И закончилось. Люди сильно всех удивили: кто ж знал, что даже Всадники не понадобятся. Вы сами…       — Не может же быть так, что люди — единственные, кто собственными руками уничтожили свой мир, — перебила его Пунджик. Да что ж сегодня за день такой?       Все еще пощупывая ногу хвостокрыла, медбрат поднял на Пунджик серебристые глаза. Да, и правда похожи на блестки.       — Нет, не единственные. Ад тоже. Забавно, да? — Он улыбнулся, и от его ответа Пунджик вспомнила слова директора. — Мне жаль ваш мир. Вы так далеко продвинулись что в науке, что в искусстве… — Улыбка его погасла, лицо вновь стало серьезным. — Вы же предсказывали такой исход. Знали, чем обернутся подобные военные столкновения. Но почему же это произошло?       Пунджик неловко пожала плечами.       — Не знаешь. Конечно, одному только Богу известно… Не переживай о друге. — Медбрат подошел к шкафу с медикаментами, налил что-то голубое в стаканчик и передал Пунджик. — Прополосни рот, поможет избавится от запаха. Завтра приходи сюда, освобожу от полевых работ. Если спросят, скажи, что Гавриил попросил.       Пунджик замерла, а ее голову озарила смутная мысль. Внезапно она поняла, что Преп больше не стонет, не хнычет и не завывает: он спокойно оглядывал ноги и сонно качал головой из стороны в сторону.       Пунджик была в замешательстве. Не отрывая от Препа глаз, она спросила:       — Гавриил — это…       — Я. Не знала, да? Хотя я и не распространялся особо… точнее, совсем. Не смотри на меня так удивленно! Или… ты о чем-то подумала?       Пунджик рвано замотала головой:       — Нет, ни о чем. Преп?       — Раковина за ширмой, у двери. — Гавриил сунул руки в халат, не провожая своих маленьких гостей. — Не забудь прополоскать рот!       — Да, спасибо.       — Не бойся, я всегда заботился о людях. Ты же знаешь, да? Судя по твоей внешности, твоя семья должна была исповедовать одну из тех религий, где я упоминался… Это просто жидкость для полости рта, которую часто использовали люди. Что-то вроде жвачки, ну, ты знаешь.       Пунджик ничего не ответила: она прошла мимо раковины и закрыла дверь, что отделила ее с Препом от медбрата и его невероятно светлого кабинета.       — Счастливая, — заговорил хвостокрыл, прыгая на целехоньких ногах. — Не придется тебе страдать под палящим солнцем.       И это все, что он запомнил?       Пунджик ничего не ответила, идя в сторону комнат. Сейчас ей было не до разговоров, как и ускакавшего вперед хвостокрыла: его интересовали только целехонькие ноги.

***

      Удивительно, как легко отпустил ее Рафик, стоило ему услышать имя коллеги. Даже грубовато усмехнулся:       — Долго же он медлил.       Соседки с говорливым дуэтом молчаливо проводили Пунджик глазами, и в прищуре пары янтарей она заметила что-то хитрое и явно предвещающее для нее головную боль…       «Черт горазд на придумки».       Пунджик стало интересно, чего стоит ожидать от Джо и как скоро. Вчера они пару раз пересекались, но не могли толком поговорить. Вообще, не до него вчера было: день и так был богат на события. Да и она сама была сильно задумчивой и рассеянной, чтобы еще о нем думать: в голове все крутилась одна мысль. Навязчивая такая, вроде, логичная и вместе с тем — невероятная.       Медкабинет встретил гостью распахнутой в коридор дверью, дорожкой света во мраке и гуляющим сквозняком. Гавриила не было видно, но в глубине яркого помещения сильно выделялась темная фигура, сидящая на кушетке. Вчерашний истерзанный юноша угрюмо смотрел в окно и старался не касаться руками израненных боков. Ноги и живот его были обернуты в простынь, черный костюм с бежевой рубашкой грустно валялся у его ног. Видимо, новенькому не понравилась местная форма.       На нем не было оков и цепей — что удивительно, ведь только вчера он очень наглядно продемонстрировал свой строптивый характер. Сейчас же он походил на затаившегося тигра. И как только его могли оставить одного?       — О чем-то задумалась?       Пунджик вскрикнула, когда из-за ширмы выглянула внезапная голова. Оказывается, новенький был не один.       — Я тут тебе халатик подготовил: он на стуле у окон.       — Спасибо, — сказала Пунджик медбрату и кивнула новенькому: — Привет.       От нее не ускользнуло, как юноша подобрался: двумя руками он уперся в колени, другими двумя схватился за край кушетки и горделиво вскинул голову, стараясь смотреть на нее с позиции сильного.       «Или с позиции самца в брачный период — тут как посмотреть», — усмехнулась Пунджик. Впрочем, с такими гордецами она не единожды имела дело.       — Кто он? — спросила Пунджик у Гавриила. Нечего было спрашивать у новенького: общего языка он еще не изучал.       По крайней мере, так она думала.       — Полубог, — ответил юноша, и голос его был низким, глубоким и до мурашек приятным.       — Зови его Яком, — сказал Гавриил, но его недовольно перебили:       — Нет!       — Ты пойми, что здесь не каждый выговорит твое имя… и не запомнит.       — Нет!       — Он уже знает общий язык? — встряла в их перепалку Пунджик.       — Полубог же, — ответил Гавриил так, будто бы это был наиболее полный ответ на вопрос. — Поставил ультиматум, что выучит язык быстрее всех — за один день. Как видишь, у него получается говорить «нет» и понимать все то, что мы говорим.       — Не есть «Як»! — упорствовал юноша, но Гавриил продолжал:       — Это имя было дано ему при рождении, и в процессе жизни на нем слой за слоем нарастали приставки и новые имена, которые олицетворяли его мощь, силу и заслуги.       «Для него отречься от имен — значит, отречься от всего, чего он добился». А еще от прошлого, семьи и своей, наверняка, долгой жизни. Интересно, сыном какого бога или богини он был? И знала ли сама Пунджик из мифов его родителя?       — Такое гордое создание, — задумчиво протянул Гавриил, передавая Пунджик бинты и какую-то баночку с прозрачной жидкостью. — Неидеальный идеал людей. И как твои предки могли поклоняться ему подобным?       Вопрос не был риторическим: Гавриил не отпускал ее руки и явно ждал ответа. И, наверное, впервые за долгое время Пунджик ответила честно, осознавая все последствия своего ответа и примерно понимая, кто стоит перед ней. Если дело заходит о гордости…       — Не думаю, что ему подобные приказывали отцу зарубить родного сына ради какой-то там проверки. — Пунджик заметила, как дернулись губы Гавриила. — И, как по мне, гордость — не порок.       — Тогда! — слишком уж громко сказал медбрат. — Ты ведь не имеешь ничего против того, чтобы перевязать ему раны? А то к полубогам мои чудеса неприменимы. Як. — Он резко повернулся лицом к полубогу. — Если попробуешь что-нибудь учудить, накажут эту маленькую человеческую девочку. Ну а мне нужно отойти. До обеда обещаю вернуться.       Гавриил быстро ушел, закрыв за собой дверь, и человек с полубогом какое-то время в ступоре смотрели на белое дерево с медной ручкой. Пунджик подумала, что скоро ей стоит ждать нравоучительной лекции. Да, жалко, но она не могла не встать на сторону Яка. Просто не могла.       Услышав за спиной шуршание, Пунджик вышла из оцепенения и обернулась, когда Як пытался дотянутся до нее одной из верхних рук.       — Да? — спросила она.       — Ты плетьми?       Пунджик непонимающе уставилась на него, и полубог, терпеливо поджав губы, тыкнул в нее:       — Ты…       Потом медленно замахнулся рукой себе за плечи, что очень напомнило хлестание по спине.       — …хрящ, хрящ?       — Ох, нет, к счастью, никогда, — протараторила Пунджик, когда поняла, что он от нее хотел. — Скажем так, мне повезло с характером и… человечностью.       — Имя?       — Пунджик… Можешь повернуться, чтобы я смогла тебя перебинтовать?       Як что-то в уме прикинул и послушно повернулся к ней боком. Конечно, было бы лучше, повернись он лицом к стене, но Пунджик не решилась просить об этом. Она сняла балетки и залезла на кушетку, встав на ней на колени: так будет проще забинтовывать его хоть и юную, но широкую спину.       Пунджик промочила уже вымытые раны перекисью (по запаху узнала, что ей дал Гавриил). На удивление, все оказалось не так плохо, как было вчера: по крайней мере, ребра уже заросли мясом, хоть от каждого вдоха из ран текла кровь.       — Як значит «воин». Я есть воин. Ты?       Як не поворачивался к ней, смотря себе в скрещенные ноги. До ушей доносилось тихое перелистывание страниц.       — Пунджик означает «букет».       — Бу…       — …кет. Букет. Поищи в начале книги.       Як зашуршал страницами, потом затих и поднял раскрытую книгу так, чтобы Пунджик смогла видеть ее.       — Это? — он удерживал палец у нужного слова.       — Да. Но я никогда не была цветочницей.       — Цвет…       — Цветочница. Где-то… где-то здесь, рядом с «цветок». Я думала, ты все слова понимаешь.       Пунджик старалась безболезненно, но крепко перевязывать его раны, чтобы бинт не болтыхался. Як послушно поднимал и опускал руки, когда надо было.       — Я слышать слова темница. Я запоминать слова. Я искать слова книга. Я не слышать «букет», «цветочница», «цветок». Хороший слова. Они не иметь боль.       Пунджик удивилась его словарному запасу. Как можно было все так быстро усвоить? Не считая нескольких ошибок, он уже очень хорошо говорит на общем. Восхитительно!       — Если спросите меня, то Джо означает «помилование», хотя нельзя сказать, что я славюсь добрым сердцем.       От внезапно появившегося Джо Як воинственно и резко повернулся, из-за чего Пунджик, в этот момент оборачивающая бинт вокруг его груди, навалилась на него и упала ему за спину. Две левые руки защищающе «спрятали» ее ноги, и на это движение Джо коротко рассмеялся:       — Не волнуйся, герой, мы с ней друзьяшки. Я подумал, что тебе, Пунджик, будет одиноко здесь. Да и… — Он огляделся. — В таком небесно-чистом месте не хватает чего-то яркого, не считаешь?       Выползя из-за «защитника», Пунджик расслабленно села на кушетке, свесив ноги, и ответила, коснувшись своей темной прядки:       — Мне кажется, мы с пациентом хорошо справляемся с этой задачей.       Джо ответил на ее улыбку ухмылкой и чуть ли не насмешливо, в своей манере спросил у новенького:       — Так ты у нас, значит, полубог? Долго держали тебя там?       — Достаточно, — буркнул Як, напрягшись и покосившись на Пунджик.       — Не волнуйся, Джо — маг, поэтому прошел через то же самое, — пояснила Пунджик. — Он не из вредности это спрашивает или с насмешкой. Просто он всегда такой.       — Ты ж моя защитница, — елейно проговорил Джо.       — Куда ж ты без меня и моих речей денешься.       От ее слов Джо несколько стушевался, и это развеселило Пунджик. Интересно, понял ли он, что она имела в виду? Она ведь так и не сказала ему «да».       Судя по мимолетной растерянности на лице, и правда понял, но решил перевести тему:       — Где медик?       — Отошел по делам, а мне поручил перевязать Яка.       — И параллельно вы решили подучить общий?       — Мгм. Давай с нами, это весело.       Повернув один из стульев к кушетке, Джо уселся на него, закинув ногу на ногу, а Пунджик в это время продолжила перевязывать полубога.       — Намного веселее придумывать слова, — сказал Джо. — Общий очень сух как язык. Сразу видно, что его придумывали на скорую руку, но позабыли о всяких разных красивостях. Вот, например, слово «красивость» ты, Як, не понял, потому что сначала тебе надо узнать о слове «красивый»…       — Вот здесь, — помогла Яку Пунджик, — ищи в «КРА».       — А вот Пунджик, которая владеет общим почти на том же уровне, что и я, легко поняла это новое словечко, которое придумал, разумеется, я. Мне очень нравится облагораживать языки, особенно ругательствами… Слушай, Пунджик, мне кажется, что с него достаточно.       — Что достаточно?       — Ты из него сейчас мумию сделаешь. Не переживай, на полубоге раны заживают, как на Препе… — Джо нахмурился, будто вспомнил что-то невероятно раздражающее. Впрочем, так и было. — Нет, ну как он вчера визжал! Оглохнуть можно! Увидев его, целого и невредимого, я подумал: ну надо же, какое чудо! Хоть бесить своим нытьем не будет. Но нет же! Мне вот кажется, что имя Препа означает «невероятно раздражающий балабол». Видели бы вы, как он вчера всем совал свои ноги в лицо, мол, посмотрите на меня! Скачу, аки козочка! Еле сдержал себя, чтобы не переломать ему эти ноги снова.       Джо говорил с чувством и невероятно эмоционально махал руками, сопровождая свои речи жестикуляцией, которая на Земле была характерна итальянцам или испанцам. Пунджик сразу смекнула, что он очень хотел кому-нибудь выговориться. Насколько же Джо одинок здесь, что ни с кем не мог поделиться своими мыслями?       — Скажи «спасибо» нашему чудесному медбрату.       — Обязательно, как только сам того захочу. А это, чую я, настанет в ни-ког-да день.       — Джо.       Пунджик закрепила бинты и посмотрела рыжему в глаза.       — Как он вообще смог такое провернуть?       — Его вид горазд на разного рода чудеса, — пожал плечами Джо.       — А как часто детям его… вида дают имя «Гавриил»?       Джо уставился на Пунджик, и, как в замедленной съемке, губы его лукаво растянулись, а от улыбки острые скулы стали еще заметнее. Сощуренные глаза засверкали из тени кудрявой челки.       — Нечасто, наверное, раз в миллиарды лет, — протянул он, тем самым окончательно подтвердив ее догадку.       Но зачем архангелам становиться вожатыми в детском лагере?       — Да у нас здесь пополнение, — вернулся Гавриил, и чистый голос его разрядил наступившую тишину.       Пунджик спрыгнула с кушетки и надела балетки, Джо с Яком даже не вздрогнули и спокойно повернули головы в сторону двери.       Слышал ли Гавриил их разговор? Ничего же такого они не обсуждали, так что бояться нечего?       — Знаете ли, от такой жары легко заработать солнечный удар, — сказал Джо. — Зашел взять таблетку от головы, но решил дождаться очереди. А где вы были, если не секрет?