Лучший мир

      Пунджик открыла глаза и уставилась в незнакомый потолок: в деревянные балки, покрытые паутиной и пылью, которые косо освещал свет из узкого замутненного окна. Она повертела головой, осмотрела захламленную комнату и вспомнила, как вчера ночью Хельга уложила ее в чулан.       Портниха заметила, что ее гостья задремала на куче тряпок, и перевела в местечко поудобнее. Увидев свое спальное место — старый сундук под грязным окном, — Пунджик задумалась о том, чтобы вернуться на тряпки. «Чую, на полу в мастерской помягче будет», — прикинула она тогда.       Но стоило ей более-менее удобно примоститься на жестком сундуке, подложить под себя одеяло и накрыться им, вслушаться в далекий шум с улицы — как тут же уснула. Даже не так: отрубилась. Она не спала почти двое суток, сутки ничего не ела и ни разу не отдыхала. И еще дольше она была вся на нервах от готовящегося побега.       Пунджик потянулась, привстала на локтях — и все мышцы отозвались ноющей болью.       — Черт… — простонала она.       Пунджик поднялась и начала простенькую зарядку. Она делала так всегда, когда что-то начинало болеть после сна в неудобной позе или долгого сидения за компьютером.       — Компьютер… так интересно: вот по чему-чему, а по нему не скучаю, — задумчиво пробубнила Пунджик, разминая затекшие плечи.       Она прислушалась: не считая уличного шума снаружи, где-то в доме было слышно лишь тихое постукивание тарелок и скрип половиц. Видимо, ее соседи давно уже проснулись.       «И никаких «Барбариков», разноголосого гама, топота за стенами из фанеры… так спокойно».       Пунджик потянулась к одежде, выверенными движениями взяла рубашку, опустила ее вниз — и замерла.       — Это же не платье… что это я?..       Она глубоко, с задержкой вздохнула. Всего лишь привычка. Выработанная в лагере привычка.       Пунджик как-то неловко натянула рубашку и не спеша начала застегивать крупные пуговицы. Потом надела шаровары и, заправив рубашку в них, обмотала себя шнуром. Она подметила про себя, что с не закатанными рукавами не очень удобно двигаться.       — Хех, чувствую себя маленьким мужичком. Еще кепарика не хватает и нард под мышкой.       Обтянув стопы тканью, она надела сапоги, так напоминающие ей пиратские. И с сожалением подумала, что теперь ей придется проворачивать эту процедуру довольно часто. По крайней мере, до тех пор, пока не найдется обувь по размеру.       — Ничего: просто заменю одну привычку на другую.       Она заправила шаровары в сапоги и задумалась кое-над-чем.       — Где тут ванна?       Пунджик замерла. С кем она вообще разговаривает? Видимо, она так привыкла к круглосуточной компании, что не может теперь находиться в тишине.       Грустно. От этого тоже пора отвыкать.       Пунджик направилась уже к двери, как заметила под ней тазик с тряпочкой — и остановилась. Видимо, это и есть «ванная».       — Гномы, а сантехника не развита… — вздохнула Пунджик и умылась теплой водой. — Благо хоть, не ледяная.       Расчесав пятерней волосы и заплетя их в слабую косу, она вышла из чулана, скрипом половиц заранее оповещая Хельгу и Джо о своем пробуждении. Прямо у лестницы, ведущей в мастерскую, она повернула вправо, туда, где горел свет, и очутилась в тесной кухоньке, хозяйка которой явно не любила мыть посуду. Здесь пахло крепким кофе и жаренными грибами, а из приоткрытого окна доносился уличный галдеж.       — Доброе утро, — немного смущенно улыбнулась Пунджик. На столе ее уже ждала маленькая чашка кофе и кусок черного хлеба с какой-то мясной колбасой. Судя по полупустым стаканам гномихи и недодемона, они не так давно начали трапезу.       — С белым светом, — кивнул Джо и добавил: — сказала Хельга.       Пунджик посмотрела на круглую лампу под потолком. «И правда, с белым светом».       — Нормально спалось?       — Да, спасибо. Благо, я сундуку по размеру пришлась.       В ответ на простенькую шуточку Хельга разразилась добродушным смехом, который очень уж напоминал лай гиены. Но этот лай был настолько заразительным, что Пунджик улыбнулась.       Джо продолжал активно выполнять роль переводчика с общего на гномий язык — и наоборот.       «Если мы все же решим задержаться в гостях у гномов, надо будет взяться за изучение их языка», — подумала Пунджик, откусывая мясной бутерброд. Запах его оставлял желать лучшего, да и кофе был слишком крепким и с какой-то грибной примесью.       Пунджик изо всех сил старалась сдерживать свою мину — все ради чувств хозяйки! — но от внимательного до чертиков Джо ничего не утаишь.       — Что такое, Пунджик? — усмехнулся он прищуром янтарных глаз, почесывая лоб. — Что-то не так?       — Когда я ем, я глух и нем, — опустила глаза в тарелку Пунджик. Она прекрасно понимала, на что он ее выводит.       — Ой, да не ври. Я ж тебя знаю. Говори, ей не стану переводить.       Пунджик медленно прожевала твердый кусок мяса и с трудом проглотила его.       — Здесь вся еда такая? — спросила она.       — Ка-ка-я? — протянул Джо.       «Как же он любит допытываться», — вздохнула Пунджик, контролируя наполненность своей чаши терпения.       — Скажем так: постная еда в лагере была повкуснее.       — Так там нас кормили по-божески, — улыбнулся клыками Джо. Лоб его аж раскраснелся от почесываний. — Но да, здесь еда, и правда, специфична. Я долго привыкал к местным послевкусиям. Поэтому и говорят, что в подземном мире не стоит ничего есть… Ничего, гурман, потерпишь.       Пунджик грустно взглянула на Джо, а он, довольно ухмыляясь и постукивая пальцем по столу, негромко спросил у Хельги:       — Как там идут дела с моим костюмом?       — Почти готово, — ответила Хельга, не поднимая головы.       Оказывается, все это время под столом она работала над его одеждой. Пунджик немного качнулась на табуретке вбок и разглядела у нее на коленях черный пиджак в крупную оранжевую клетку.       — Джо, ты как всегда, — несколько задумчиво протянула Пунджик. — А я думала, что мой отец в черном костюме и белых мокасинах выглядит…       — …стильно?       — …оригинально.       Хельга низко посмеялась, оценив подколку.       – Как хорошо, что ты пришел не один, а с кем-то нормальным.       — Ха-ха, не очень смешно. Кстати, Пунджик. Пока ты дрыхла в своем чуланчике, я поспрашивал Хельгу о всяком-разном.       — Давай, жги, — прожевав очередной кусок, сказала Пунджик. За все время их общения она поняла, что его словесный поток очень трудно остановить.       — Сначала я выяснил, как она меня узнала. Предупреждаю: перевод будет неточным… кхм… Личина у тебя была неприглядная, такого я еще не встречала, поэтому не поняла, почему ты уставился на меня. Но стоило тебе улыбнуться прекрасной, только тебе свойственной улыбочкой…       — Почему-то мне кажется, что «прекрасный» из ее уст не вылетало.       — Я же говорю, что перевод неточный! Так вот… Стоило тебе сощурить глаза, так, что дьявольские очаровательные искорки заиграли в твоем янтаре…       — «Очаровательные»… эта шутка стара как мир.       Джо демонстративно пропустил ее высказывание мимо ушей:       — …И я тут же подумала: ах, знакомый черт! Потом свет ламп выхватил твои острые уши. Ну, точнее, одно острое, другое — погрызанное. И в тот же момент все сложилось воедино: и личико твое, и ушки, и золотые серьги, и необычный костюм… «Джованни! Черт!» — подумала я и бросилась бежать.       — А чего она тебя, такого красивенького, испугалась?       — Черти никогда просто так не являются. А если под чужой личиной, то у них явно какие-то проблемы, которые они с превеликим удовольствием захотят на кого-то скинуть.       — Это она так сказала?       — Нет, это понимает и знает каждый, кто имел дело с демонами.       Пунджик многозначительно кивнула, будто только что услышала высказывание невероятно умного мудреца, и тихонько улыбнулась своим мыслям. Да, и как она будет жить без Джо и его любви к выпендрежу и вечным беседам?       «Кстати об этом…»       — Джо, что дальше? Останемся…       — Нет, конечно, — скривился он. — Мы не так глубоко ушли в пещеры. Здесь нас легко найти. Так что доедай — и пойдем… без Хельги.       — К чему этот тон? — выгнула бровь Пунджик.       — Йа? — отозвалась Хельга, отняв взгляд от пиджака. Джо махнул рукой, как бы говоря, что их разговор не про нее… точнее, не для нее.       — Да это я так, на всякий. А то вдруг еще привяжешься к ней, поверишь в вечную дружбу и предложишь пойти нам втроем…       — Джо. — Брови Пунджик скептично приподнялись полумесяцем. — Успокойся. Мы оставили там моих друзей. Мы даже полубога не взяли с собой! И, как ты помнишь, я ни разу не поднимала эту тему, потому что понимала и понимаю последствия этой благотворительности.       — Нет, ну а вдруг… — Джо с усилием потер лоб.       — Джо. Всё… И, может, хватит чесаться? Рога растут, что ли?       — Ха-ха, очень смешно…       Джо недовольно взмахнул рукой, как он это обычно делал, стараясь отмахнуться от раздражающей его личности, — и замер. Через секунду брови его медленно поползли вверх, и он подскочил, крикнув что-то ошарашенной и ничерта не понимающей Хельге. Запинаясь, она ему куда-то указала — и, перескакивая через табуреты, Джо выбежал с кухни. Пунджик с Хельгой за ним. Нашли его в комнатке неподалеку, в ванной (оказывается, она здесь есть!). Под белым светом лампы Джо стоял почти впритык к зеркалу, старательно вглядывался в свое отражение, крутил головой и растягивал кожу на лбу. От сильной сосредоточенности у него даже приоткрылся рот, словно у красящей ресницы девушки.       — Агрх! — недовольно прорычал он, не заметив никаких изменений.       — Не волнуйся, ради тебя я буду почаще смотреть на твой великолепный лик и искать, — Пунджик в воздухе очертила контур своего лица, — рожочки.       — Рожочки?       — Ма-аленькие такие рожки.       — Пунджик, обижаешь. У меня раньше были очень длинные, изящные и прямые рога. Думаю, годиков через пять ты их увидишь во всем своем величии.       — Вай, как сказанул!       Под недовольное фырканье Джо Пунджик с Хельгой рассмеялись.       — Тоже мне — ценители. А вот скажи, чем ты в свои семнадцать могла похвастать?       — Ого, ты запомнил, сколько мне было… — скромно улыбнулась Пунджик. Оказывается, он может помнить и такие вещи. — Не считая характера, у меня были очень красивые и изящные ноги.       Джо оценивающе склонил голову набок, опустив взгляд на ее ноги.       — Думаю, годиков через пять ты их увидишь во всем своем величии.       — Ха-ха…       — Джо, ты сегодня какой-то неискренний. Неужели запасы смеха иссякли, прямо как твои зубочистки? — Пунджик заметила, с каким тихим недовольством Джо переводил ее остроты Хельге. Та же содрогалась от смеха, спрятав лицо за человеческим плечом.       «Ясно: Хельга из тех, кто слов на ветер не бросает, но посмеяться никогда не прочь».       Но тут Джо самодовольно улыбнулся и вытащил из кармана оранжевых брюк связку зубочисток. И когда только успел?       — Что ж, запасы всегда пополняемы. Хельга, как там мой пиджак?       – Готов к использованию, — просмеявшись и оперевшись на плечо Пунджик, ответила Хельга. Она передала пиджак Джо, и тот с довольным видом накинул его на себя и повертелся перед зеркалом.       — Воротник какой-то… — неловко произнесла Пунджик. Ей совсем не хотелось обидеть опытную портниху, но очень уж лацканы выглядели странно.       — Несимметричный? Он сам так захотел… Впрочем, всегда хотел. Никак не могу привыкнуть к этой его причуде…       — Благо, их у него всего триллион и одна тысяча.       — Никогда не думал, что человек и гном могут так спеться, — процедил в зеркало Джо, распихивая все свое добро по внутренним карманам пиджака. — Даже суток не прошло… Всё, я готов. Прощайся с Хельгой — и пошли.       Джо прошмыгнул мимо них, быстрыми и громкими шагами спускаясь на первый этаж.       «Стоп, куда наш переводчик смылся?» — подумала Пунджик. И как теперь прощаться?       Но Хельга уже придумала способ: прямо смотря в карие глаза Пунджик, она протянула широкую ладонь для рукопожатия. Вполне логично, а то как бы они еще попрощались, абсолютно не понимая друг друга? Не с помощью объятий же.       «Словно мы те самые попутчики из поездов».       Встретились на краткий миг — и разошлись своими путями и остановками. И на память останется (если вообще останется) лишь краткая характеристика о случайном встречном.       «Гномиха Хельга. Молчаливая портниха. Любит посмеяться, недолюбливает Джо. Жмотит воду».

***

      Джо уже ждал в переулке, задумчиво перебирая монеты в бордовом мешочке. Услышав приближение напарницы, он заговорил:       — Не плачешь? Чýдно.       — Вот почему ты все утро такой противный? — простонала Пунджик.       — Что ты, я просто переживаю о сентиментальной части твоей души.       — Слушай, я даже по друзьям во время нашего с тобой побега не плакала, так с чего бы сейчас? Да, Хельга очень милая гномиха…       — «Милая»?       — …но я более черствая, чем тебе кажется.       — Черствые люди по черепушкам ступают и даже не кривятся от хруста под ногами. А по тебе такого не скажешь.       — Заляс тарав…       Не в силах вытерпеть его утреннюю доставучесть, она пошла прочь из переулка. Неужели вместе с рогами проклевывается и характер? Или это такой переходный возраст у демонов? Если да, то он очень похож на человеческий.       «Надеюсь, его подростковый период не длится сотню лет, а то, чую, я не выдержу и сорвусь. Извините, но мне младших сестер хватило».       Когда у одной сестры переходный период кончался — у другой начинался. А мало кому из них досталось бабушкино легендарное терпение: даже самой Пунджик пришлось учиться сдерживать свои порывы пристукнуть обнаглевших девчонок.       И ей бы сейчас очень пригодилось выработанное годами терпение, свойственное старшим сестрам. Но вместе с возрастом те лагерные благотворители откатили и «уровень развития». Пунджик стала ребенком, который словно копирует взрослых и учится вести себя, как они. Этот факт очень ущемлял ее гордость. Особенно обидно было, что она вот-вот — и стала бы полноценной взрослой, уехала бы в университет, к ровесникам. Потом встретила бы хорошего парня, нашла работу, сыграла бы свадьбу и воспитала чудесных детишек.       Но теперь все эти планы придется отложить на бесконечное время.       — Вау, обиженка, да ты запомнила путь! — Джо хлопнул ее по спине.       Пунджик и не заметила, как вышла на центральную улицу. Джо быстро оглядел местность и, не заметив никакого знакомого лица, пошел вперед.       Вчерашняя толпа гномов значительно поредела, и на смену им пришли самые разные существа. Но во внешности многих проклевывались гномьи черты: большая голова, большой нос, большие надбровные дуги.       — Утром-днем все гномы на работе. Трудятся и пашут, словно верные рабы, и, по факту, полной жизнью начинают жить лишь с наступлением ночи. Приезжие же больше привязаны к сфере услуг, поэтому отдыхают днем.       Пунджик оглядела спокойное утро: никуда не торопящиеся существа мерно шли вдоль фонарных столбов, о чем-то болтали; кто-то встречал знакомого и останавливался, другие садились на грубые лавки и играли то в карты, то в некое подобие шашек. Где-то впереди маленькое существо, похожее на домового, громко кричало и зазывало всех купить газету.       — Смотрю, пернатых здесь не особо много, — озвучила свои мысли Пунджик и подметила, что и людей она пока не замечает.       — Конечно! Летающие создания не любят этот мир.       — Совсем? А как же поверхность? Не может же весь мир состоять из одних пещер.       — Поверхность… — Джо глубоко задумался. — Хм, неплохой вариант. Туда даже гномы не ходят… — Он посмотрел на Пунджик, и взгляд его грустно потух. — О-ох, зараза! Будь я один, то вполне бы спрятался там, но с тобой…       — Что там такое? — полюбопытствовала Пунджик.       — Да ничего: всего лишь гигантские и невероятно опасные монстры. Ты думаешь, почему гномы ушли под землю? Не от хорошей же жизни!       — Если честно, я об этом никогда даже не задумывалась.       — А надо бы! Во всех мирах все имеет причинно-следственную связь. На Эдеме, кажется, кто-то пропагандировал данную философию… как его звали… Шьямалан? Шакьякья? — Джо задумчиво почесал лоб.       — Будда Шакьямуни его звали. Почему на Эд…       — Да! Точно! — без особого интереса сказал Джо.       Пунджик посмотрела на исцарапанный высокий лоб товарища и снисходительно улыбнулась. Он выглядел таким же несчастным, как ее сестра, когда решила понюхать крапиву, плюхнувшись в нее лицом. Если он мучается чесоткой с самого утра, то неудивительно, что его настроение такое поганое.       — Здесь продают лед? — спросила Пунджик.       — М? Конечно… в том ларьке. Держи.       Он кинул ей медную монету и остановился, чтобы поджечь зубочистку. Пунджик подошла к ларьку на противоположной стороне улицы, где, судя по вывеске, продавали мороженое. Выглядело оно как крошки льда, политые разными сиропами и даже настойками.       К счастью, не обязательно говорить с пучеглазым торговцем на одном языке, чтобы купить у него миску мороженого. И благодарность свою можно выразить одной лучезарной улыбкой и коротким кивком.       К ее возвращению Джо успел купить газету и даже придумать язвительную фразочку:       — Смотри, за все свои хотелки должна мне будешь…       Пока он озвучивал очередную подколку, Пунджик встала на цыпочки и приложила тонкую холодную миску к его лбу. Джо недоуменно взглянул на нее и через пару мгновений великое облегчение отразилось на его лице. Протяжно вздохнув, он перехватил свою благодать покрепче.       — Ты ж мой маленький добрый человечек!       — Надеюсь, это сбавит градус твоих колкостей.       — Еще как! Ну что, хочешь узнать последние новости из мира гномов? — Джо заговорщески сощурился и добавил, помахав перед носом раскрытой газетой: — С чего начать? С обострения межрасовых конфликтов на верхних уровнях? Или с закрытия всех путей между мирами?