Secrets and Masks

12 декабря       У Гермионы сел голос. Мерлин, горло адски драло. Вряд ли она хоть раз в своей жизни так кричала. Запястья были стерты до мяса: кровь струилась по рукам, когда она снова и снова билась с металлическими оковами, которыми он бесконечно связывал ее, но все было без толку.       Гермиона пыталась бороться, всеми фибрами своей души сопротивляясь Маске Демона. Ей почти удалось ударить его своей головой, пнуть, даже укусить, когда он грубо, одним рывком поставил ее на ноги и потащил через все поле.       Несколько раз получилось: ее губы растянулись в довольной ухмылке, когда он переместил ее на спину дракона – идеальная позиция для удара в грудь обеими ногами. Но улыбка быстро исчезла с ее лица, когда он ответил весьма невежливым Ступефаем промеж глаз.       После этого большую часть времени Гермиона провела в бессознательном состоянии. Несколько раз она просыпалась от оглушительных хлопков крыльев монструозный рептилии, но эти пробуждения были краткими. Веки слипались, прежде чем она могла понять, что ее окружает.       Чувства Гермионы, как и ее попытки бороться начали возвращаться, когда несколько часов спустя в поле зрения попал город Йорк. Реакция ее тела все еще была заторможенной, когда дракон кружил над собором, но к тому времени, когда рептилия приземлилась на мощеные улочки, она уже окончательно пришла в себя.       Маска Демона сжал пальцами наручники Гермионы, и притянув ее к себе, соскользнул со спины Черной Тени. Он наложил чары на ее цепи, ослабив их ровно настолько, чтобы она могла идти.       Не то чтобы она собиралась это делать.       Как только он начал тащить ее за собой, Гермиона уперлась ногами в землю и отпрянула от него. Они боролись мгновение или два, но в конце концов Маска Демона фыркнул и наложил на нее невербальное заклятие, выбившее весь воздух из легких. Она упала в обморок от его силы, но Демона, похоже, это не слишком волновало – он просто ухватился за цепи на плечах и потащил ее по улицам.       Точное местонахождение базы Волдеморта никогда не было известно Ордену. Они знали, что она находится где-то в районе Северного Йоркшира, в легкодоступном месте с разветвленной каменной сетью. Предполагалось, что база была чем-то замысловатым и показушным, но Волдеморт перемещался так часто и быстро, что было почти невозможно определить точное местонахождение.       Оглядываясь назад, Гермиона была в ярости, что не поняла этого раньше. Йоркский собор. Какое очевидное место для их опорного пункта. Идеальная арена, масштабная и царственная, служившая демонстрацией его силы и богатства. Не было места, которое еще наглядней показывало бы его растущее могущество. Высокие витражи и блестящее золото отделки наверняка очаровывало новобранцев, соблазняя их миражами богатства и власти. Оно пело его верным последователям песни обещаний и надежд, которые могли сбыться. Конечно, только если они хорошо служили своему могучему лорду.       Возможно, Волдеморт видел себя королем среди верных псов. Раньше он никогда не казался тем, кто был падок на золото с драгоценностями, но жадность и иллюзии величия зачастую творят с разумом любопытные вещи.       Сам собор был завораживающим. Гермиона сомневалась, что хоть когда-либо в жизни видела столь величественное место, даже до войны. Эта церковь, крепость строгой красоты и бесконечных возможностей, безошибочно кипела от волшебной энергии. И даже если она была извращена отвратительным присутствием Волдеморта, одного взгляда на нее было достаточно, чтобы быть околдованным.       Мысли о великолепии здания не покидали Гермиону, даже когда ее тащили по полу и камень больно врезался в кожу. Триумф маггловской архитектуры. Неудивительно, что Волдеморт хотел присвоить его себе и извратить до нового смысла – превосходства волшебников как расы. И пусть шелковые гобелены были заменены темными занавесками, а изображения Христа – змеями, у Гермионы все равно перехватило дыхание от окружающего пространства.       Она представила, как раньше на этих скамьях сидели мужчины и женщины, все как один с мягкими глазами и добрыми сердцами. Гермиона вообразила, как они мирно поклонялись своему богу, прижимая к груди сборники гимнов. Эта картинка в голове почти согрела ее.       Но никаких добрых глаз в этом месте больше не было. Их заменили ряды фигур в мантиях. Их заменили маски, сплошь черные и золотые. А сердца их были подобны глыбе льда – такие же мертвые, как и люди, которых они убили, захватывая это святое место и превращая его в свой штаб. Здесь больше не была тепла, и, возможно, никогда больше не будет.       Воздух был почти ледяным. Дыхание выходило рваными клочками пара – Гермиона тяжело дышала, борясь с цепями. Не хватило бы тепла ни одной молитвы, чтобы ослабить холод, просачивающийся в ее кости.       Дементоры кружили над головой, склоняясь и мягко паря у самого потолка собора. Их черные силуэты затмевали фрески ангелов и херувимов, накрывая их зловещей мглистой тенью, будто они были самой смертью с косой.       Что ж, это объясняет холод, с горечью подумала Гермиона. Их близость вызывала табун мурашек по коже.       В конце прохода на темном троне восседал Волдеморт. Его длинные гротескные ногти впивались в края престола. Маска Демона бросил Гермиону к ногам своего хозяина, а затем сам опустился на колени рядом с ней. Он поклонился, и когда увидел, что она не последовала его примеру, то схватил ее за шею и вжал голову в пол.       Возможно, Гермиона ошибалась. Может быть, Волдеморт и не думал, что он король среди своих верноподданных Пожирателей. Может быть, он считал себя их богом, их темным воскресшим принцем, возродившемся из пепла старой войны. Восставшем и заявившим о своих правах на новый, более лояльный мир. Мир, в котором стало чуть больше толерантности в отношении маглорожденных, в котором даже нашлось место для маленьких секретных альянсов с магглами. Каким-то образом, эта мысль ужасала ее еще больше.       — Так-так, — тихо проворковал Волдеморт. — Что это у нас здесь?       — Мой Лорд, — поприветствовал Маска Демона. — Я принес вам подарок.       — Я вижу, — ответил Волдеморт. — Ты приобрел его во время своей последней миссии?       — Да, я…       — Ты позволил им уйти! — проревел резкий голос, и жесткая хватка исчезла с шеи Гермионы. Она подняла голову и увидела марширующего к ним Золотую Маску, слепая ярость которого горела в каждом его шаге. — Ты чертов идиот! Ты позволил им с девушками уйти!       — Осторожней, Золотой, — ухмыльнулся Маска Демона спокойным, но язвительным голосом, вставая. Он был явно раздражен тем, что его прервали на полуслове. — Я бы посоветовал тебе очень тщательно подбирать свои следующие слова. Мы же не хотим, чтобы наш лорд подумал, что ты забыл, как стоит обращаться к тем, кто стоит выше тебя, не так ли?       — Выше меня?! Ты шутишь, да?        Золотая маска остановился перед Демоном, указывая пальцем на его чудовищную, оскаливавшуюся маску. — Из-за тебя Ордену удалось сбежать с рабынями! Ты не заслуживаешь этих рогов на голове, ты, бесполезный…       Слова Золотой Маски оборвались хрюканьем, за которым последовало тошнотворное хлюпанье в горле. Он сделал неуверенный шаг назад, и его руки метнулись к животу, чтобы несмело дотронуться до серебряного кинжала, по самую рукоятку вонзенного в нижнюю часть его груди. Гермиона предположила, что он застрял между двумя ребрами. Хлюпающий звук, который она услышала, был, вероятно, его легкими, заполнившимися кровью. Демон только что проткнул легкое другому генералу, и Волдеморт улыбался.       Золотая Маска упал на колени перед Гермионой, задыхаясь и хватаясь за грудь. Она мгновенно отползла назад, слегка подпрыгнув, когда ее плечи коснулись ног Демона. Угрожающее хихиканье Волдеморта эхом прокатилось по стенам собора. Леденящее эхо все плыло по каменным сводам, усиливаясь по мере того, как к нему присоединялись другие фигуры в мантиях. Точно симфония смерти. Опера бесчеловечности.       Сердце Гермионы бешено колотилось в груди, но она заставила себя сохранять спокойствие. Если они убивали своих так легко, не моргнув и глазом, тогда что, во имя Мерлина, они собирались сделать с ней?       — Ты никогда не был тем, кто предупреждает дважды, не так ли? — спросил Волдеморт с легкой улыбкой на губах.       — Нет. Полагаю, что нет, — просто ответил Демон.       Его голос все еще был искажен чарами.       Гермиона нахмурила брови, уставившись на его маску так, будто могла видеть сквозь металл при достаточной концентрации.       Почему он звучал так знакомо?       — Именно поэтому ты так ценен для меня и именно поэтому ты заслужил свое место рядом со мной, а не с этими жалкими генералами.       Волдеморт цокнул, и его глаза метнулись к задыхающейся Золотой Маске на полу.       — Какое разочарование. Согласен, Рудольфус?       — Да, мой Лорд, — ответил другой Золотой Маска с противоположного конца собора.       Он встал со своей скамьи и склонил голову перед хозяином, как пес.       — Не будешь ли ты так любезен забрать своего брата и залечить его раны, прежде чем он зальет кровью мой новый ковер?       И Рудольфус, и Рабастан Лестрейндж оба были Золотыми Масками. Любопытно. Артур Уизли был прав. Жаль, Гермиона не сможет ему это сказать.       — Да, конечно, мой Лорд, — сказал Лестрейндж, направляясь к ним.       Он резко схватил своего брата за локоть, и, не обращая внимания на крик боли, поднял его на ноги и повел в отдельную комнату в задней части собора.       — И, Рудольфус? — Волдеморт обратился к нему снова прямо перед тем, как они вышли.       — Да, мой Лорд?       — Напомни ему, что своих командиров надо уважать. Я позволю ему истечь кровью до смерти, если он еще раз посмеет заговорить с Демоном без разрешения. Он должен помнить свое место.       — Конечно. Я позабочусь о том, чтобы ваши слова дошли до него раньше чар исцеления, — Рудольфус склонил голову в последний раз, а затем исчез за дверью.       Что-то в его движениях говорило о ближайшей кончине, и Гермионе стало интересно, ожидал ли Волдеморт вообще, что он выживет. Вероятно, нет. Скорее всего, уже было с полсотни Черных Масок, жаждущих прыгнуть в могилу своего командира, чтобы занять его место. Вероятно, они бы сами его и зарезали, появись такой шанс. Вряд ли среди низших чинов царил порядок и гармония. Они наверняка были готовы вцепиться друг другу в глотки, готовые на все, лишь бы продвинуться по службе. Как псы в бойцовских ямах, загрызающие друг друга до смерти за шанс получить более блестящий, более престижный ошейник.       — То, что он сказал – правда? — спросил Волдеморт, снова переведя взгляд на своего главнокомандующего. — Девочек забрали?       — Да, мой Лорд. Они сбежали, — сказал Демон, вытирая кровь Золотой Маски со своей черной мантии. — Но я приобрел нечто гораздо более ценное в сравнении с ними.       Гермиона не смогла сдержать хриплый вздох, сорвавшийся с губ, когда Демон полуобернулся и указал на нее. Ее сердце остановилось, когда пустые призрачные глаза Волдеморта остановились на ней. Его взгляд был навязчивым, удушающим, как будто он вскрывал ее, разрезая все слои кожи так, будто они могли таить в себе ее секреты.       — Кто это? — спросил Волдеморт.       — Гермиона Грейнджер, — прорычал Демон так, будто ее имя оставило у него во рту тошнотворный привкус. — Любимая грязнокровка Поттера.       Волдеморт склонил голову набок при упоминании имени Гарри. Он сузил глаза и крепче сжал бузинную палочку, посмотрев на нее так, будто увидел впервые.       — Офицеры нашей разведки доложили мне, что, несмотря на то, что она грязнокровка, ее статус в Ордене крайне высок, — продолжил Демон. — Скорее всего это и есть причина, по которой они так сильно проигрывают. То, что одна из ей подобных является у них высокопоставленным генералом, просто демонстрирует их неполноценность перед вами, мой Лорд. Нельзя доверить грязнокровке работу настоящего волшебника.       Фигуры в мантиях посмеивались в ответ на слова Демона, жестоко усмехаясь и перешептываясь между собой.       Гермиона вздернула подбородок и расправила плечи, смело встречая взгляд Волдеморта. Она не позволит себя запугать. И не позволит им думать о ее крови, как о ее слабости. Она сеяла смерть не хуже их. Если бы Демон не отобрал ее палочку, она давно бы это доказала. Они могли идти к черту, если думали, что она не перережет им всем глотки без секунды промедления.       — Когда я увидел ее на поле, — сказал Демон, — все наши солдаты уже были нейтрализованы, а два члена Ордена убегали, захватив карету.       Демон посмотрел на Гермиону так, что по ее спине пробежал табун мурашек. Будто кто-то ходил по ее могиле. — Я знал, что у меня хватит времени либо на перехват одного орденовца, который позволит мне предотвратить освобождение парочки бессмысленных рабов, либо на захват одного из самых важных членов Ордена.       — Могу только представить, какие секреты она должна знать, — сказал Волдеморт, одобрительно кивая. — Она станет исключительным козырем. Идеальная девица в беде, чтобы выманить Поттера из укрытия. Как всегда, ты сделал правильный выбор. Считай, что твои обязанности на сегодня выполнены. Сними маску, ты заслужил выпить.       Привели рабыню, маленькую девочку, одетую в поношенное платье, с металлическим ошейником и цепью на шее. Не то чтобы они были нужны. Девочка, несомненно, была магглой или маглорожденной, накаченной антимагическими зельями. Она не представляла угрозы — ошейник и цепь были чисто символическими. Надетые для того, чтобы продемонстрировать их место среди чистокровных. Их второсортный статус. Как же чертовски тошно.       Когда дрожащая девочка шагнула вперед, серебряный поднос, который она держала, затрясся в ее руках. Она предложила бокал с шипучим шампанским Волдеморту, и затем Демону. Ее похититель одной рукой схватил бокал, другой потянулся к затылку. Гермиона смотрела, как его пальцы в перчатках изящно откинули капюшон мантии, открывая поразительно белокурые волосы.       У Гермионы застыло дыхание в горле, когда он снял маску с лица, и она встретилась с такими знакомыми, жестокими серыми глазами. Глазами задиры из ее детства. Глазами подлого, бесчувственного предателя, много лет назад наблюдавшего, как она корчилась и вопила на полу его гостиной, пока его родная тетка пытала ее. Однако в его глазах больше не мерцал огонь. Не горела старая неприязнь. Они больше не блестели так, как когда он отвернулся от нее в тот день, когда она лежала, крича, умоляя его о помощи. Теперь они были ледяными.       Драко Люциус Малфой. Он все еще был жив. И верен Волдеморту как никогда прежде. Все еще Пожиратель Смерти.       Нет, пожалуй, теперь он был куда большим. Он был Маской Демона. Гермиона осознала, что не может придумать для него более подходящего титула. Он действительно был бездушным демоном. Он убил свою двоюродную сестру пару часов назад. Он разорвал ее надвое и сейчас распивал шампанское в компании самого темного волшебника всех времен и народов с самодовольной улыбкой на лице.       Хотя она и подозревала, что за все эти годы их пути не единожды пересекались на поле битвы, Гермиона не видела его лица со времен битвы за Хогвартс, и с тех пор он значительно изменился. Его плечи стали шире, а руки были обвиты крепкими мышцами, хотя он все еще оставался стройным. Телосложение, как и прежде, идеальное для ловца. Кожа его была неотличима от мрамора: холодная, совершенная, без единого пятнышка.       Черты его лица стали еще резче, соперничая с самыми красивыми картинами Ренессанса, которые она когда-либо видела. Высокие скулы стали еще более выдающимися, линия челюсти – заостренней. Он выглядел элегантно, грациозно и чертовски смертельно.       — Ты, — прошипела Гермиона, не в силах больше хранить молчание. Гнев охватил ее больше прежнего.       Глаза Малфоя встретились с ее собственными. Веселая ухмылка украсила его острые черты.       — Ты чертов монстр! Как ты мог?!       Малфой удивленно склонил голову набок.       — Не могла бы ты уточнить, грязнокровка?       — Ты убил Тонкс!       — И?       — И? — Гермиона яростно моргнула.       Комната, полная убийц, готовых обезглавить ее в любой момент, испарилась из мыслей, теперь парализованных неописуемым гневом.       — Она была твоей кузиной! Она была матерью!       — Она была грязной предательницей крови, — огрызнулся он, все также улыбаясь и потягивая шампанское. — Она мне не семья.       — Неужели ты не чувствуешь ни капли раскаяния?! Где твоя человечность?       Малфой усмехнулся. Его глаза потемнели, когда он сделал шаг к ней. Движение было медленным, плавным, хищным.       — Я сожалею только о том, что это было быстро. Хотел бы я, чтобы это длилось дольше. Хотел бы заставить ее страдать, заставить ее понять, какую чертовски колоссальную ошибку она совершила, выбрав не ту сторону, прежде чем свет покинул ее глаза.       — Ты монстр.       Малфой схватил ее за подбородок. Его улыбка стала явно угрожающей, когда он запрокинул ей голову, чтобы Гермиона могла его видеть.       — Я полагаю, что слово, которое ты ищешь – демон.       Он оттолкнул ее назад одним резким толчком.       Гермиона упала на спину, мрачные смешки эхом прокатились по собору, когда она запуталась в своих цепях и не смогла подняться. Малфой допил свое шампанское и занял место рядом с Волдемортом.       — Что ж, как бы мне не нравилось представление, устроенное маленькой грозной грязнокровкой, сейчас самое время, не так ли? – сказал Волдеморт, когда они с Малфоем вновь устремили свои взгляды на нее. — Давай взглянем, какие секреты Ордена она хранит.       Он резко щелкнул пальцами, и в мгновение ока рядом с ведьмой оказались две Черные Маски. Они снова заставили ее встать на колени: один схватил Гермиону за плечи, а другой сжал ее подбородок, не давая возможности отвернуться. Волдеморт изящно поднялся с трона. Он положил свой пустой бокал обратно на поднос и направился прямо к ней, его мантия извивалась змеей при ходьбе.       Гермиона пыталась вывернуться, но хватка на ее лице была слишком крепкой. Она не могла сдвинуться с места. Ничего не могла. Она восхваляла себя за свою смелость. Мысль о мольбе вызывала у нее тошноту, но если на кону стояли секреты Ордена — если от этого зависело само их выживание — ей нужно было попытаться. Она должна была быть уверена, что сделала все, что могла, перепробовав все и не испугавшись ни одного пути.       Ее глаза нашли Малфоя, и вцепившись в него взглядом, она предприняла свою последнюю попытку.       — Пожалуйста! Малфой, пожалуйста, не дай ему это сделать!       Он ведь не мог измениться так сильно, правда? Они вместе ходили в школу, росли вместе. Ведь должна же была в нем остаться хоть капля человечности? Хотя бы крупица человеческой порядочности, которая позволила бы ему увидеть, что все это неправильно и что ему нельзя позволить Волдеморту увидеть ее воспоминания. Так ведь?       — Пожалуйста!       Но она ошиблась. Не было ни порядочности, ни человечности. Он просто посмотрел на нее в ответ пустым взглядом, не таящим в себе ни огня, ни света. Никакого отклика на ее крики. Его глаза были каменными. Мертвыми.       — Отойди от меня нахер! — Гермиона сплюнула, пытаясь убраться как можно дальше от бузинной палочки, но пальцы на ее лице еще сильнее впились в кожу, оставляя синяки, удерживая ее на месте.       — Ш-ш-ш-ш, это займет всего ничего.       Волдеморт прижал палочку к ее вискам, а затем ворвался в ее разум.       Его магия причиняла боль. Блядский боже, было так больно! Было невыносимо ощущать, как заклятия пробирается в ее мозг подобно щупальцам кальмара. Она чувствовала, как эти щупальца сдавливали и оплетали, грозясь раздавить ей череп. Гермиона боролась с рвотными позывами. Подавляла крики агонии, заставляя себя не издавать ни звука. Каждое вторжение ощущалось взмахом топора, сдирающим кожу. Пульсирующая, пронзительная боль окутала виски, усиливаясь с каждым новым толчком магии Волдеморта.       Но Гермиона готовилась к подобному. Она знала, что может быть схвачена. Так же как и знала всеми фибрами своей души, что если этот момент настанет, Пожиратели захотят увидеть ее воспоминания. Она обладала слишком ценной информацией, держа в себе бесчисленные секреты, военные стратегии, секретные базы и хорошо продуманные тактики. Ее разум был бесценным инструментом, который просто не мог попасть во владение к Волдеморту, который обязательно обратил бы его против Ордена. Поэтому, разумеется, у нее был план, предусмотренный именно для текущего варианта развития событий.       Гермиона сделала глубокий вдох и мысленно представила незваного гостя, врывающегося в ее голову. Вообразила свою магию как нечто физическое и осязаемое. Как ощутимую силу, за которую она могла ухватиться, а затем с ее помощью воздвигнуть стены так высоко, чтобы отбросить врага назад. Она представила, как выталкивает его из своих воспоминаний, представила, как он летит по воздуху с невероятной скоростью. Как будто он падал в свободном падении, больше не в силах оставаться внутри ее головы.       Волдеморт задохнулся, когда его выбросило из ее разума, силой отбросив назад. Ему пришлось вцепиться ногтями в подлокотники трона, чтобы не упасть. Он прижал руку к груди, глядя на Гермиону и глубоко вдыхая сквозь свои монструозные ноздри. Волдеморт выглядел взбешенным, но заинтригованным.       У Гермионы перехватило дыхание. Такое яростное выталкивание из своей головы вымотало ее, но она была готова к следующей попытке. Он не проберется внутрь. Ни за что. Она ему не позволит.       — Мой лорд, — сказал Золотая Маска, — С вами все в порядке? Что произошло?       Малфой продолжал глядеть на нее. Глаза сощурены, челюсть сжата. Никаких эмоций.       Алые глаза Волдеморта задумчиво сузились, все еще рассматривая Гермиону. — Поразительно, — прошептал он с чистым изумлением в голосе. — Она вырвала меня из своего разума.       — Это… это невозможно, — сказал Золотая маска. Его глаза метнулись в сторону Гермионы, а затем обратно к Волдеморту.       — Ты считаешь меня лжецом, Яксли?       — Н-нет… нет, конечно, нет, милорд.       — Я сомневаюсь, что когда-либо видел столь одаренную грязнокровку, — Волдеморт выпрямился и отряхнул свою мантию, — Признаюсь, я и не думал, что они способны на ​​магию подобного рода.       Гермиона не отрывала от него взгляд. Ее грудь тяжело вздымалась от истощения, а головокружительной боли в висках было достаточно, чтобы потерять сознание, но она не обращала на это внимание, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы поднять подбородок еще выше и скривить губы в легкой ухмылке.       — Ты был прав, что захватил именно ее, — сказал Волдеморт. — Могу лишь представить, какие секреты она хранит. Никто не тренируется так тщательно в окклюменции, если им нечего скрывать.       — Мне стоит пригласить оценщиков, мой Лорд? — спросил один из Черных Масок, крутя в пальцах ее кудряшку. Гермиона отпрянула от него. — Думаю, что она выйдет в кругленькую сумму. Я знаю, что Барти Крауч-младший в поисках новой рабыни. Он обожает своих грязнокровок.       Комната взорвалась мрачным гоготом и перешептываниями. Гермиона подавила дрожь. Волдеморт, несомненно, хотел регулярно рыться в ее воспоминаниях. Он бы продолжал искать и искать, выжидая момент, пока она не оступится, ​​но вряд ли что-то в мире его заботило меньше, чем место ее заключения во все остальное время от пыток легилеменцией.       Гермиона знала, что скорее всего с ней произойдет. Годами участвуя в спасательных миссиях, она спасла достаточно девушек, чтобы узнать, что происходит с молодыми ведьмами, когда их захватывают. Она отвязала достаточно женщин от кроватей и видела достаточно синюшных девичьих запястий и лодыжек, иногда прорезанных до костей на участках, которыми они пытались освободиться. Она видела достаточно пропитанных кровью простыней, чтобы знать, что ее ждет.       Может быть, ее продадут Рудольфусу. Или Яксли? Возможно, они быстро прикончат ее. Гермиона всегда верила в свою теорию, по которой у большинства Пожирателей Смерти был фетиш на пытки. Им нравилось мучить бедных девочек, насилуя их. Им нравилось резать их, закалывать, отрывать куски плоти от костей, пыхтя над кричащими ведьмами под ними. Девушек с такой судьбой считали счастливицами. Их мучения длились всего одну-две ночи.       Яксли снял маску и, пройдя мимо других фигур в мантиях, встал на колени перед Гермионой. — Если бы это было угодно вам, мой Лорд, я бы очень хотел получить ее. Я бы заплатил столько, сколько мой Лорд счел бы необходимым.       Он обхватил ее лицо руками. Жест, означающий неуверенность и, может быть, нежность? От этого ее желудок сжался, а кожа покрылась мурашками самым тошнотворным образом.       Когда Гермиона плюнула Яксли в лицо, в соборе воцарилась сдавленная тишина. Пожиратель Смерти в шоке отпрыгнул назад. Его глаза расширились, когда он яростно вытер слюну с лица.       Чистокровный, один из самых верных последователей Волдеморта, с плевком грязнокровки на лице. Она могла только представить, какое унижение испытал Яксли. Это почти заставило голову Гермионы закружиться.       — Да как ты посмела! — Яксли наклонился вперед и ударил ее по лицу тыльной стороной ладони.       Она могла поклясться, что почувствовала хруст скулы под тяжестью мужской руки. Было ужасно больно. Она ощутила привкус крови во рту, но все же не смогла заставить себя стереть улыбку с лица. Гермиона не могла даже представить, насколько сумасшедшей сейчас выглядела – кровь, окрасившая десны, голова, кружащаяся от силы пощечины и ухмылка, подаренная Пожирателю, стоящему напротив ее. Ее возможному похитителю, мужчине, который, вероятно, станет ее первым насильником.       Храбрая, вспыльчивая гриффиндорка до самого своего конца. Она гадала, гордилась ли бы МакГонагалл своей ученицей, увидь ее сейчас.       — Нет, эта на продажу выставлена не будет, — сказал Волдеморт.       Мгновение он изучал Гермиону, затем повернулся к Малфою. — Ты сказал, что она любимая грязнокровка Поттера, не так ли?       — Да, мой Лорд, — подтвердил, стоящий рядом с ним Малфой.       Как настоящий верный пес на поводке.       — И ты уверен, что она важный член Ордена?       — Да, мой Лорд, — повторил Малфой. Его ничего не выражающее лицо слегка ожесточилось. — Я считаю, что она имеет высшую ценность для нас. Я видел ее на поле боя, и, несмотря на ее низший статус крови, в смертоносности ей нет равных. Я уверен, что Поттер сделает все что угодно, лишь бы вернуть ее.       — Я думаю также. Что ж, в этом случае, Драко, ее забираешь ты.       Гермиона почувствовала, как вся кровь отхлынула от лица. Ее улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.       — Как прикажете.       Малфой склонил голову, в его интонациях не было ничего даже отдаленно подтверждающего, что они принадлежат человеку.       О боже, нет, подумала Гермиона.       Не он. Кто угодно, только не он.       Фенрир отодвинул заскрипевший по полу стул, вставая. — Но, милорд, Малфой всегда ненавидел то, как мы расходуем рабов! Она будет зря потрачена на него…       — Она не будет его игрушкой, МакНейр, — раздраженно огрызнулся Волдеморт, — Разве что он не захочет ее сделать таковой. Малфой — лучший легиллимент, имеющийся у нас в арсенале, а я уготовил для нее кое-что особенное. Если кто и сможет сломить ее, так это он.       Паника ледяной водой затопила Гермиону. Этого не могло быть. Это не может быть реальностью.       Если ее отдадут Малфою, он все узнает: и про базы Ордена, и про убежища, и про бункеры, и про Медузу! Он бы все это выпытал у нее! Она не сможет вечность сопротивляться ему, она знала это.       Несмотря на бесчисленные годы исследований ментальных барьеров и замков памяти, несмотря на бесконечные часы, потраченные на изнурительные тренировки, о навыках Малфоя в легилименции ходили легенды. Не было ни одного живого раба, из которого он бы не выбил признание. Не оставалось ни одной нерассказанной тайны и не проводилось ни одного неудачного допроса, когда в его руки попадал члена Ордена.       Волдеморт был прав. Он сломает ее.       — Драко, подай мне руку.       Малфой послушно шагнул вперед. Он стянул с руки кожаную перчатку и протянул ладонь Волдеморту, не вздрогнув, когда его хозяин резко провел кончиком бузинной палочки по ней, сделав глубокий неровный надрез на коже.       Взмахом палочки Волдеморта кровь Малфоя хлынула из раны вверх, взлетев в воздух. Когда она собралась в аккуратный багровый шар, Волдеморт наложил еще одно заклинание. Оно сорвалось с его губ так тихо, что Гермиона не смогла его расслышать. Кровь Малфоя на мгновение вспыхнула и запузырилась, а затем успокоилась.       Волдеморт сделал шаг к Гермионе.       — Порежьте грязнокровке шею.       Гермиона задохнулась, почувствовав, как холодное острие лезвия прижалось к ее разгоряченной коже. Она зажмурила глаза…       — Не перерезай ей горло, идиот, — прошипел Волдеморт. — Разве ты не слышал ни единого слова из того, что я сказал? У нее есть ценная информация о враге, мне не нужна ее смерть. Пока.       Лезвие отодвинулось от горла.       Гермиона распахнула глаза и судорожно вздохнула. Волдеморт выглядел сияющим, в его глазах светилось убийство.       — Я… я не понимаю, мой Лорд, — пробормотал Черная Маска, тот, что держал лезвие.       — Полосни ей шею сзади, у позвоночника, — приказал Волдеморт. — Я наложил чары на кровь Драко. Если он будет ее хозяином, нужно убедиться, что она не сможет сбежать.       Гермиона начала извиваться, но Черная Маска толкнул ее на пол и вжал лицом в пропитанный кровью ковер. Другой Пожиратель удерживал ее за плечи. Она была в ловушке.       — Видите ли, мои друзья, — сказал Волдеморт, возвышаясь над ней, — этот ритуал крови свяжет жизнь грязнокровки с жизнью Драко. Он соединит их.       Ее волосы убрали с шеи, обнажая кожу.       — Соединит их жизни воедино.       Холодное лезвие прижалось к ней в месте соединения черепа и позвоночника.       — В то время как нашего Демона ритуал не затронет, — Гермиона почувствовала, как ей сделали глубокий надрез. Она зашипела и стиснула зубы, чтобы не закричать, — грязнокровка будет зависеть от него своей жизнью. Умрет он – умрет и она.       Кровь сочилась из раны, струясь по шее. Она скапливалась вокруг нее, покрыв и подбородок и лицо, пока она отчаянно пыталась встать. Нужно было двигаться. Сделать хоть что-то. Все что угодно, лишь бы этого не произошло.       Но, как и прежде, хватка на ее плечах и голове была слишком крепкой, слишком сильной. Она была беспомощна. И она, блядь, это ненавидела.       — Ее единственный шанс сбежать из поместья Малфоев – это убить его, — сказал Волдеморт. — Этот ритуал не позволит ей это сделать. Он также не даст и ее драгоценным членам ордена тронуть его, если они попытаются спасти ее.       Гермиона не смогла сдержать крик, прорвавшийся к горлу, когда она почувствовала, как кипящая, магически зачарованная кровь, кровь Малфоя просочилась в ее организм. Она билась и визжала на полу, чувствуя, как она растекается по ее телу, жгучая, как кислота. Она прошла по позвоночнику, по мышцам и сухожилиям, дойдя до самых кончиков пальцев ног. Проклятая кровь метастазами просочилась во всевозможные волокна ее существа, словно рак. Она чувствовала ее повсюду. Чувствовала его повсюду.       — Теперь вы связаны друг с другом. Связаны кровью навеки, — прошептал Волдеморт ядовитым голосом. — Пока смерть не разлучит вас.