Неприкасаемая

      Голова после вчерашних возлияний страшно болела, ещё немного полежав, он решил подняться. С силой провел рукой по лицу и резко принял сидячее положения. Это было зря. Перед глазами все поплыло. Жуткая боль пульсировала в висках, будто внутри черепа бомба и она скоро взорвется. Олег застонал и опустился назад на подушку. С пола неподалёку вновь запищал телефон. Мужчина прикрыл глаза и положил руку на лоб. Горячо... -Трубку не берет...- растерянно хлопая глазами ответила Нина на повторную просьбу Павловой вызвать Брагина. В конце концов после часа попыток дозвонится Ирина Алексеевна выцепила в корридоре его супругу и попросила зайти, когда будет время. Оно появилось лишь ближе к вечеру, когда нескончаемый поток пациентов иссяк так же резко, как и начался. -Вызывали, Ирина Алексеевна? - женщина кивнула и пригласила присесть. -Я понимаю, что вы с Олегом Михайловичем сейчас вместе не живёте, - она нервно сминала пальцы, пытаясь подобрать нужные слова, внутри несчастной птицей билась об скалы тревога. -Но может быть вы знаете, что с ним происходит? -А что происходит? - наигранно удивленно переспросила Марина, тут же встретилась со скептическим взглядом. -Значит знаете, - протянула заведующая, но судя по всему нейрохирург не собиралась открывать ей эту тайну. -Я беспокоюсь, Марина Владимировна, Олег очень хороший хирург, но в последнее время не провел ни одной операции, его поведение крайне нетипично для него, я понимаю травма головы и так далее, но...- он закусила губу, ей придётся уволить его, если он вновь не начнёт оперировать, стоит ли сейчас поднимать панику или дать ещё немного времени, или же сказать как есть. Марина тяжело вздохнула. -Олег не хотел чтобы вы знали, чтобы кто-то знал, но я скажу, только вам, у него отслойка сетчатки, сильно упало зрение, очень сильно, иногда он вообще ничего не видит, - на лице у собеседницы отразился ужас, побродив глазами по кабинету, не в силах вновь встретится с этими глубокими голубыми глазами она все-таки набралась мужества. -Я не эксперт, но кажется, что это сейчас лечится. -Лечится, но вы же знаете какой ужасный пациент из Брагина, он боится и тянет время, со мной разговаривать не хочет, трубки не берет, в корридоре его не подловить, а если успеваю сказать пару слов просто отмахивается. -Я понимаю, сегодня звонили ему весь день, тоже трубки не берет, а я что-то беспокоюсь, может вы съездите к нему? Или давайте я, я знаю адрес, - Марина помотала головой, это должна сделать она и никто больше. -Я съезжу и позвоню вам -Спасибо, - искреннее переживание Павловой было таким странным и необычным. Удивительная женщина, сочетающая в себе сильную волю, жесткость и сострадание.       В двери тихо повернулся ключ. Тишина и темнота. Ещё на улице она заметила, что свет в окнах не горит. -Олег, ты дома? - скидывает туфли и проходит вглубь, включая свет в прихожей, который тут же проникает в спальню создавая полумрак. Он лежит на кровати, неподвижно, вокруг разбросаны какие-то бумажки. -Олег? -она входит в комнату, пульс учащается, в воздухе пахнет алкоголем и пылью. -Марина? - хриплый сонный голос, но он не пытается двинутся или что-то ещё -Ты чего здесь? -Тебе звонили, весь день, трубки не берёшь, вот приехала проверить. -Понятно, проверила? - неизменность позы напрягает, что происходит? -Посмотри на меня пожалуйста, - она усаживается на краешек кровати  проводит прохладной с улицы рукой по отросшим волосам, он открывает глаза. Кровь застывает в жилах, потому что взгляд этот пуст, он не видит её... -Серёжа, то, что ты сейчас говоришь...- она хмурится, пытаясь сдержать слезы. Олег слишком долго думал, вероятность хорошего исхода тает, как свечной огарок. -Я уже назначил операцию, завтра утром и будем надеяться все обойдётся, Марина, прости, но ничего другого я пообещать не в силах. Ты же сама понимаешь... -Спасибо, - она выходит из его кабинета полностью обессилев. Оставить Олега наедине с его упрямством возможно было самой большой её ошибкой. Он сейчас лежит в палате, совершенно ко всему равнодушный. А ей нужно зайти туда и сказать, что надежда мизерна. Нет. Она не сделает этого. Только не сейчас, когда это может быть правдой.       Отправила короткое сообщение Павловой: -Уехали в больницу, завтра операция -Дам вам на завтра отгул.       Все, дальше только к нему. Ноги немного дрожат, когда она поднимается с кресла. Белая плитка на полу, бежевые стены, дверь цвета охры. Верхний свет не горит. Дергачев сказал не раздражать пока глаза, оставить только ночник. Его слух обострился теперь, когда зрение ушло. Её осторожные шаги, гулкий стул каблуков. -Все плохо, верно? - она молчит,  кажется стоит открыть рот и вместо слов будут лишь нервные всхлипы. -Понятно, зря ты пришла сегодня, только лишний раз расстроилась.       Марина быстро пересекает разделяющее их расстояние и присаживается на краешек кровати. Берет его большую руку в свою. Она дрожит, он чувствует это слишком хорошо, чтобы просто отмахнуться. Её мягкие губы осторожно касаются ладони. -Все будет хорошо, - шепчет она, почти срываясь. -Иди ко мне.       Эту ночь он проживают вдвоём. Впервые за долгое время. От него так хорошо, по родному пахнет, не смотря на примешанные запахи алкоголя и больницы. Порой кажется, что не было этой долгой мучительной разлуки. Что у них все еще может быть хорошо, а потом кто-то проходит по коридору, возвращая в реальность. Заснуть никак не получается. За окном чуть накрапывает дождик. В кармане пищит телефон, оповещая о принятом сообщении. -Штормовое предупреждение, - недовольно бормочет Марина, понимая, что её скорее всего вызовут на работу. -Я справлюсь, - он чуть сильнее притягивает её к себе, утыкаясь носом в волосы.       Ожидание...Тягучее, не позволяющее ни на минуту успокоиться. Она знала, что её вызовут на работу и поехала туда желая избежать этого болезненного периода. Но теперь когда операции завершены, в глубине души вновь поднимается беспокойство. Она крутит в руках телефон поглядывая на часы, боясь и одновременно желая чтобы кого-нибудь привезли и она смогла отвлечься ещё немного, только до конца смены. На телефон приходит сообщение. От Олега... Она отыскала его телефон под кроватью, когда бегала в поисках необходимых в больнице вещей. Нервно жмёт цветной треугольник, даже не представляя, что он мог захотеть записать для неё. Его операция уже закончилась, оставалось лишь отойти от наркоза и все. Из динамика послышался его тихий, пробирающий до костей голос Знаешь, я хочу, чтоб каждое слово этого утреннего стихотворенья вдруг потянулось к рукам твоим, словно соскучившаяся ветка сирени. Знаешь, я хочу, чтоб каждая строчка, неожиданно вырвавшись из размера и всю строфу разрывая в клочья, отозваться в сердце твоем сумела. Знаешь, я хочу, чтоб каждая буква глядела бы на тебя влюбленно. И была бы заполнена солнцем, будто капля росы на ладони клена. Знаешь, я хочу, чтоб февральская вьюга покорно у ног твоих распласталась. И хочу, чтобы мы любили друг друга столько, сколько нам жить осталось.       По щекам почему-то потекли слезы. Он и прежде читал ей стихи. Любил и порой писал их сам, но в его интонациях, в самом содержании, он будто обнажил перед ней душу, окончательно и безповоротно признался в любви. Что бы ни было дальше, она больше его не отпустит, даже если начнёт упираться всеми четырьмя, включит гордость и выставит вперёд свой паршивый характер. Марина подскочила со своего места и поспешила к шкафчику, чтобы переодеться. Павлова поймёт, точно поймёт, а пока ей нужно к нему.