The history of the Titanic

      Скрипящие вилки больно терзали уши, заставляя нервно поджимать нижнюю губу, лишь бы только не слышать этот противный скрежет. Аромат жареной баранины приятно манил к себе, из-за чего попросту нельзя было удержаться. Губанов наблюдал за тем, как Джошуа с широкой улыбкой и в выглаженной рубашке разливал вино по бокалам, пусть это и была забота обсуживающего персонала. Они только начали трапезничать, и вскоре их должен был посетить Томас Эндрюс — Алексей надеялся, что сможет расспросить его насчёт корабля, — и другие важные шишки, один из таких примеров — Маргарет Браун, но для своих друзей и деловых партнёров — просто Молли.       Рядом сидящая Дженна легко хихикала над шуткой своего отца, но всё время украдкой кидала взор на Губанова. Матушка же была навеселе, пусть алкоголь только был разлит, если тот достаточно хорош в выдержке, то Татьяна, наоборот, теряла хватку, за этим было довольно потешно наблюдать.       — Алексей, а где вы учились? Пусть, вы ещё ничего не успели поведать, по вашему виду можно сказать, что вы довольно образованны, — Коллинз младшая пыталась вывести его на разговор, ведь не дело, сидеть и молчать да просто попивать.       — Я был на домашнем обучении, — кратко ответил Губанов, но заметив, что особу это не удовлетворило, он продолжил, — Моя матушка удосужилась нанять мне первоклассных учителей, так что, мои знания гораздо обширнее, чем можно получить в школах, даже если те стоили кучу денег, — парень обворожительно улыбнулся, отчего на фарфоровой коже Дженны проявилась заметная алость. Её пальцы невольно стали наматывать одну из прядей её белокурых волос, а в глазах плескались бледные огоньки.       — Не зря моё нутро чуяло, что, знакомясь с вашей семьёй, я не ошибусь с выбором жениха, — Джошуа погладил свою немалую бороду и вновь стал резать ягнёнка на тарелке, — Но и дочка моя не пальцем деланная, так ведь, Дженна? — обратился к своей дочери мужчина.       — Так точно, папочка, — Алексей внутренне скривился и его почти что было вырвало от такого обращения, — Я с детства посещала скачки и теперь довольно хорошо разбираюсь в них, и если всё сложится, то возможно я смогу податься в судейство матчей! — воодушевлённо пропела девушка, наблюдая за реакцией Губанова. Ей была любопытна реакция парня на то, что та увлекается кристаллчески чистыми мужскими интересами. Ведь, как такое возможно? Женщина и скачки — несовместимые вещи.       — Рад, что ваш отец, мистер Джошуа, позволил такой девушке как ты, познать немного мужских таинств, — Коллинз старший рассмеялся, одобрительно кивая на его слова, а в глазах Дженны он будто приобрёл новый оттенок. Она глядела на него с неподдельным удивлением, но при этом широкая улыбка, коя та не появлялась весь вечер, озарила миру небольшие ямочки.       А он ведь просто сказал, что рад тому, что она не сидела дома в четырёх стенах, читая книги лишь о том, как ухаживать за мужем и ребёнком, и как потакать главе семейства. Его выворачивало изнутри, но он и осознавал отлично, что вот она — перспективная сделка всей его жизни. С тобой возятся, как с малым дитём, а ты только пару раз в год говори, что до сих пор любишь женушку свою до посинения и последних вздохов. Да только никакой радости и придыханий нет — как и прожить свою молодость в удовольствие. Ему не так давно исполнилось двадцать один, а его уже тягали в брачные узы. А он, как истинный джентльмен, не желал осквернять честь другого человека пусть там и была совсем другая сторона берега, да вот только правила и тут, и там одинаковы.       Губанов не заметил, как выпал из разговора, но его и не старались втянуть обратно. Парень озирался по сторонам, выискивая господина Томаса или других богатеев, желая, что бы те наконец-таки присоединились к разговору, дабы Алексей впустую не прожигал своё время. Идея общаться с людьми, у которых всего лишь одна тема — это твоя же женитьба, и эту пластинку, что зажевал граммофон нельзя было снять, была ему не симпатична. Он мог бы уверить вас в этом. И вот, среди всей знати, что сидела за многочисленными широкими столами, в трапезную, придерживая под локоть Молли, вошёл Эндрюс. Вслед за ними шёл высокий с больно худым лицом, одетый в саржевый костюм Джон Джейкоб Астор, ведя с собой совсем юную особу. Многим он представлял её как свою племянницу, но слухи ходили о том, что он бросил свою жену и женился на этой самой Мадлен Талмаж Форс. А на Титанике припеваючи отмечали медовый месяц.       Вошедшие оглядели помещение, заметив небольшую компанию в конце зала, они отправились к ним, по дороге рассказывая пару анекдотов из серии: почему бедные не могут просто взять и заработать деньжат? И ответ всегда один и тот же — потому что они бедняки.       — Ох, а вот и наши дорогие гости! — Джошуа поднялся из-за стола, поправляя складки пиджака, и пожал ладони господам, а Маргарет и ещё совсем зелёной Мадлен поцеловал руку, на что та лишь ласково улыбнулась. Грузная женщина старалась вести себя среди богатеев сдержанно, ведь то, что на их ферме чудом оказалась залежь нефти, принесло им богатство и статус, да вот только те, кто создавал свои фирмы и предприятия, таких не любили. Как же это так? Им, значит, всё задаром, а вы должны рвать конкурентов, дабы оставаться на плаву — несправедливо, да и только.       — До безумия рад с вами познакомиться, мистер Эндрюс, я невероятно очарован вашим творением, соизволите мне с вами побеседовать насчёт его? — как ни странно, но пыл Губанова о том, что эта встреча ему необходима до апогея, никуда не делся, он видел в этих отстранённых разговорах отдушину.       — С удовольствием, но, думаю, это будет лучше сделать в курительной комнате тет-а-тет, — Томас похлопал сконфуженного парня. Алексей хотел было настоять, но, наверное, его бы сочли странным, поэтому с досадой он оставил эту затею, — В данный момент я буду заинтересован в вашей будущей свадьбе, всё же, Джошуа нас всех пригласил на такое торжество! — Эндрюс очарованно улыбнулся, и устроился рядом с Татьяной, приветствуя женщину.       — Конечно… — Губанов поджал губу, отворачивая свой взор в совершенно другую сторону. Как бы он ни лелеял избежать разговоров, ничего не вышло. В глубине так и рвалась фраза: — И чёрт с ними! Но сердце, что переставало отбивать чёткий и ровный ритм, не давало такую вольность. Вроде, простая женитьба — этап многих миллионов людей по всей планете. Да только Алексей не хотел быть частью этих миллионов, он вовсе не желал быть птицей на привязи, чей путь лежал через весь мир.       Маргарет приземлилась на соседние сиденье рядом с Губанов. Она тут же поправила воротник бархатно алого платья, и расправила его на коленях. На удивление парня, на её голове не оказалось шляпы, и нет, не потому что помещение, Браун среди всех известна своей любовью к этому бессмысленному атрибуту. Её волосы были заплетены в аккуратный пучок.       — Ну что, уже решили кого числа будете расписываться? — вопросила Маргарет, параллельно изучая ассортимент стола, примечая устрицы.       — Если корабль не сбавит скорость, то церемония пройдёт девятнадцатого апреля, — крутя в руках вилку, ответил Джошуа, — Надеюсь ни у кого из вас нет планов, иначе вы пропустите одну их самых громких новостей Америки! — рассмеялся мужчина и его задорный смех был подхвачен остальными, но Губанов и здесь успел отличиться. И любопытная Молли Браун, как бы она ни пыталась не лезть в чужие дела, не могла не оставить такое поведение без внимания.       — Чего же ты не радуешься? Что, невестка не угодила? — в такие моменты её аккуратность вместе с манерностью улетучивались. Женщина разразилась громким хохотом, который можно было сравнить с нафаршированной курицей, Джейкоб Астор тихо прыснул. Остальным же шутка не понравилась и одобрения не вызвала. Маргарет еле смогла успокоиться, — Ой, совсем вы серьёзны, глядишь, потом сами будете так высказываться друг о друге, помяните мои слова! — Браун плеснула в фужер вина, и опустошила его одним залпом.       Совсем вскоре тема вновь была переведена к свадьбе. Церемония венчания должна была пройти в Часовне Святого Павла, в которой с век назад молился Джордж Вашингтон. Для Алексея это ни имело какого-то значения, но вот матушка обмолвилась тем, что это довольно престижно, ни всегда, видите ли, у них есть даты. Да и чёрт с ним, витало в мыслях у Губанова. Если очень захотеть, — и иметь лишнюю сотню долларов, — то тебе всё организуют в наилучшем виде, как видно, и с человеческой судьбой такое прокатывало. Татьяна взяла на себя роль подружки невестки, что подбирала бы роскошные и пышные наряды, но и себя бы не обделила.       С каждой секундой этих длинных и даже в какой-то степени бессмысленных россказней шею Алексея стягивало от удушья. Его присутствие здесь было и не нужно, он лишь безвольная картинка на фоне остальных, что лишь изредка соглашалась с высказываниями. А время всё утекало, он мог бы занять себя чем-нибудь, но был вынужден прожигать свободу от узов в ресторане. Но его настолько это осточертело, что он, можно сказать, поставив присутствующих перед фактом, взмыл с места и отправился вон из помещения на палубу.

***

      Вечерний хладный воздух убаюкивал думы о скоропостижном будущем. Где-то на затворках сознания витали мысли о том, что стоило бы примириться со своей участью, но вот отцовские слова, сказанные ещё в детстве, настраивали парня на другой лад: — Ежели есть шанс устроить свою жизнь так, как тебя пожелается, а главное, что тебе от этого будет лучше, то брось все упрёки и чужие наставления! Конечно, после было уточнение, что у родительских приказов было исключение — их надо слушаться беспрекословно. Но отца нет, да и времена пошли чуть другие, так что эти строчки можно запросто было выкинуть из головы и не вспоминать никогда.       Тонкая ядовитая палочка была сжата губами, а горло содрогалось в желании проглотить слюну. Маленький огонёк был еле заметен во тьме, освещённой россыпью бледных звёзд. Алексей курил медленно, тягуче, будто бы упивался терзанием своих лёгких, как взгляд его зацепился за невысокую макушку. Парень, на вид не старше двадцати, что-то тащил из кармана лежачего на шезлонге пиджака. Губанов бы ничего и не подумал, да вот только частые взирания по сторонам, а рваные, нервные движения выдали карманника с потрохами. Алексей потушил сигарету о перила лайнера, выбрасывая окурок на пол, а сам быстрым шагом приближался к воришке.       — А ну-ка, выворачивай то, что стащил! — Губанов схватил брюнета за руку, стараясь удержать его. Всё-таки физическими качествами Алексей не преобладал. Карманник пытался извернуться, дабы поскорее удрать, да вот только ничего не получилось, Губанов чудом угадывал его последующие действия, — Да успокойся ты, не дёргайся! — парень тут же получил локтем по животу, отчего Алексей взвыл, получая на свои страдания смешок, — Вот ты сука…       — Кто бы говорил, ёбанный буржуй… — от попыток выбраться остались лишь жалкие надежды, парень спустя мгновение утихомирился, но Губанов всё равно его не отпускал, мало ли, надуть пытался, — Что, под стражу меня поведёшь иль как? — с наглой ухмылкой, обнажив зубы, спрашивал парень.       — А вот если и надо будет, то поведу! — зло прошипел Губанов, он бы хотел разойтись мирно, но пятно боли и будущий синяк запрещали так просто всё это оставить, — За кражу и нападение тебя мигом за борт кинут! — напал пусть и подстыл, но раз уже начал, то грех это просто так заминать.       — Да, таким как вы, только этого и желается! — воришка не оставил реплику без ответа, да вот только слышно было, как где-то в глубине этих слов прозвучала затаившаяся обида и годы несправедливости, — Да отпусти ты наконец уже! — парень вырвал руку из цепкой хватки. Он скорее стал разминать мышцы, пока те на стали невыносимо жечь и напоминать о себе. Что-то задело тонкие душевные струны внутри Алексея, что он и сам не стал вновь кидаться на парня. Губанов было собрался что-то сказать, да вот только его прервал мужчина, что вышел из каюты и, взяв злополучный пиджак, вновь скрылся за дверью.       — Чего стоишь, иди догоняй…       Алексей неловко глядел на него. Жажда обличить испарилась, словно пар из рта в холодное время года, а потому, парень и не знал, что и сказать. Губанов сел на шезлонг, изучая лицо парня напротив. Густые брови были заметны, но для Алексея не были чем-то особенными, но вот глаза… В них пылал жаркий обжигающий огонь, что до сих пор не утихал, пусть они оба молчали.       — Я знаю этого мужчину, — начал Губанов, — С одной пропавшей вещицы ничего не станется, — парень поджал губу и приподнял брови, — Покажи хоть, что украл, — попросил Алексей с интересом. Всё же любопытство того, из-за чего весь сыр-бор, было не угашаемо.       — То кидаешься, как чертила последняя, то, видите ли, покажи ему, — воришка бурчал себе под нос ругательства, но всё же вынул маленькую металлическую штучку из кармана, держа у себя в руках. Губанов хотел было взять её в ладонь, дабы получше разглядеть, но карманник отдёрнул руку, как от ожога, — Не-а, тока с рук, а то потом побежишь своим трепать и докладывать, — грубо промолвил парень. Алексей ничего не сказал, стараясь понять, что же всё-таки это такое.       Пошарпанная в углах зажигалка поблёскивала от света мелких фонарей, цепляя собой взгляд. На корпусе чёрными чернилами было выведено «Death will wait», прочитав, Губанов прыснул. Сказать он мог лишь одно — солидно. Впрочем, именно это он и произнёс вслух.       — Солидно.       — Конечно, знаешь какую сумму оттяпают мне такие, как ты, буржуи? — риторически спросил его карманник, — Порядка двадцати баксов спокойно, а если я наплету им историю того, что она была вытащена из пиджака погорельца при пожаре в театре Роудса, у меня её вместе с руками заберут! — воодушевлённо глаголил парень, а в голосе даже просачивалось хвастовство. На губах у того цвела улыбка, как первый восход жаркого солнца после долгой мерзлоты.       Уже не воришка, а знакомый, умолк. Зажигалку он спрятал в карман брюк, а пальцами невольно теребил края ткани. Парень смотрел на Алексея задумчиво, изучая того взглядом. Будто бы пытался залезть под кожу и разузнать, что стало причиной резкой смены поведения, а может, он и сам заметил отчаяние в своём голосе, а теперь же только и делал, что строил из себя детектива. Но всё же спустя пару вихрей хладного воздуха и содроганий чужого тела, знакомый заговорил:       — Скажу честно, не сильно ты и походишь на тех богачей, а уж извини, я таких за свою кроткую жизнь повидал немало, — парень протягивает сидевшему Губанову руку, — Будем знакомы, меня зовут Вова.       Алексей опешил на пару мгновений, но легко улыбнувшись, ответил на рукопожатие:       — Меня Алексей, рад знакомству, пусть оно и вышло слегка… — парень задумался, — Чудно́, да.       — И кто в этом виноват, м, буржуй? — Вова расцепил их руки, параллельно захлёбываясь ярким и неугомонным смехом. После чего парень озирнулся по сторонам, а после добавил шёпотом, — Если вдруг ты не знаешь, то мне не особо законно находиться на этой палубе, — заметив недоумевающий взгляд Губанова, он решил уточнить, — На палубе первого класса, вы то, хоть где можете перемещаться. Потому, я буду вынужден отчалить, но, ежели вдруг захочешь продолжить беседовать, то спустись к нам, людям третьего класса, — с вызовом сказал Вова, наблюдая за реакцией Алексея. Где-то на подкорке он желал, чтобы тот согласился, и доказал Вове, — пусть сам он об этом и не догадывался, — что ни все дамы и господа меркантильны и, что те готовы на общение с простым народом.       Губанов потерялся в своих мыслях. Какое бы не было у них несуразное знакомство, его почему-то тянуло к этому шебутному пареньку, — а может нежелание возвращаться к матери и Джошуа с его дочуркой? — и он был не против. Его не тяготили эти надуманные светские устои, что богатые общаются только с теми, у кого есть достаток. Чушь ведь собачья, если человек даже при деньгах полный ужас и противен тебе до тошноты, то как с ним можно продолжать беседовать даже насчёт погоды?       — Согласен, если хочешь, могу пойти за тобой прямо сейчас, воришка, — последнее слово пусть и было сказано в шутку, но с долей, непонятной для самого Алексея, нежности.       — Тогда вперёд, буржуй.

***

      Палуба третьего класса внешне ничем не отличалась от первой. Но вот только её размер был сокращён раза в три, оставляя совсем узкий проход. Это можно было бы и перетерпеть, но собачьи экскременты в углах, и зловонный смрад, что, кажется, успел въесться в обшивку корабля, заставали морщить нос, а глаза слезиться. Вова шёл впереди, парень ощущал себя гидом, пусть и не знал, где эти все тайные проходы и комнаты. Зато точно знал, где их с Ильёй каюта. А потому, довёл до неё предельно быстро, только изредка поглядывая назад, дабы всё-таки проверить, не свернул ли куда его попутчик.        Вова плечом толкнул дверь, включил свет и влетел в комнатку с громким криком, заставляя бедные стены дрожать, а соседей выходить из себя:       — Встречай гостей! Лёх, знакомься, это Илья, Илья, это Лёха, — без лишних слов и разглагольствий вымолвил Вова, беглым взглядом осматривая комнату, и, приметив маленький кожаный блокнот, — что стоил почти три фунта, — быстро закинул тот под подушку.       До этого спящий Коряков, что приобнимал подушку и укутывался по самый подбородок тонким покрывалом, нехотя приоткрыл глаза, давая приспособиться им к колющему до боли свету. В голове всё гудело, а сказанные Вовой слова, — пусть на деле и на казались такими звонкими и громкими — больно терзали уши, потому Илья всячески старался прогнать ту пелену. Коряков поправил чуть съехавшую майку, и размытым взглядом пытался выведать хоть малейшие очертания внешности нового знакомого — к сожалению, тщетно.       — Приветствую… — Илья жмурил глаза, после чего резко распахивал их, — Это, чё вы… — мозг ещё не включился в работу, потому мысли обрабатывались долго и нудно, заставляя ожидать не только вошедших, но и хозяина этих самых мыслей, — Похер, ладно, сейчас очнусь и, в общем, да, — высказался парень, после чего вновь упал головой на подушку, сладко причмокнув и поудобней пристроившись.       Алексей наблюдал за этим с лёгким смехом, прикрывая губы ладонью. Семенюк же напротив, возмутился таким поведением. Да, на корабле не было множества развлечений, но и спать всё время, знаете ли, не комильфо. Потому он в один шаг преодолел расстояние от порога до кровати, стянул с парня покрывало, отчего того пробрало мелкой дрожью, и стал тащить того за ногу.       — Что ты там стоишь, как истукан, помогай давай! — озорно позвал Губанова Вова, успевая задеть стол, отчего тот уставши скрипнул, и будто бы, даже издал хрип, — Подъём, заебал дрыхнуть! Я ушёл, ты спал, я пришёл, ты всё ещё спишь! — без стеснения и зазрений совести клеветал друга, а тот кажись уже и окончательно пробудился из-под дрёмы.       — Да всё, перестань ты уже! — мычал и стонал от недовольства Коряков. Эх, а так хотелось ещё пару минут подивиться таким ярким сном… — Мне вообще-то можно, ты то днём поспал, а я шатался по кораблю… — Илья потёр переносицу, — Даже с этими, как их… ну с волынками чудики такие… — парень старательно пытался вспомнить национальность.       — Шотландцы, — подсказал ему Алексей, не желая мучать ещё не до конца проснувшийся разум, на своей шкуре ведь прекрасно знал, каково это.       — Вот, точно, — Коряков покачал указательным пальцем, — так вот, они сегодня в курительной комнате собираются провести небольшой концерт, у них даже инструменты с собой, представьте! — воодушевлённо воскликнул Илья. Всё же любое звучание, которое он раньше не слышал или инструмент, что был редок или не встречался в кругах, где он был — было для него в диковинку, а потому и неудивительна такая реакция, — Я, Вов, хотел тебя пригласить, но раз с нами теперь балласт… — рядом послышался ехидный смешок Семенюка, — То и его мы возьмём с собой.       — Я-то только «за», а вот ты, буржуй, не соизволишь нам составить компанию? Аль у тебя светские беседы намечены? — сарказм сочился из уст Вовы, как дождь в осеннее время года, мощно и сильно. Но Губанова это никак не задевало, даже наоборот, больше забавляло и раззадоривало.       — Соизволю, не боись, просто так, ты от меня уже не отделаешься, — Алексей улыбнулся, напрочь забывая о том, что ему бы желательно вернуться на палубу первого класса, дабы его не обыскались. Но об этом и не думал. Илья же, понаблюдав за недо-перепалкой, снял мятую рубаху со стула и тут же натянул на себя, криво застёгивая пуговицы.

***

      Лавочки были составлены к стене, высвобождая середину зала для танцпола и музыкантов, вокруг которых все и танцевали, словно хоровод. Людей было от мало до велика. Совсем юные мальчишки бегали друг за другом стараясь догнать, а пожилые дамы и старцы с добродушными улыбками глядели на них, вспоминая себя в молодые годы. На девушках не сидели роскошные и дорогие платья, но почему-то это смотрелось даже живее, когда девица в старом сарафане задорно отплясывала под народный инструмент. Был в этом некий шарм, что трудно понять, но вспоминая или улавливая, где-то что-то похожее, понимаешь — вот оно, то самое.       Губанов смотрел на них с еле заметной для всех, но внутри, как метающееся пламя, завистью. Но сейчас его день, — точнее быть уже ночь, — а потому он выпустил все эмоции наружу, впускаясь в пляс. Илья ушёл в сторону невысокой блондинки, на ту он почти на входе успел положить глаз, авось да что-то выйдет. А вот Вова и сам не отставал от Алексея, залетая с хохотом в толпу, что приняла его как родного. Парни крутились с партнёршами, что менялись каждый круг.       Губанову волынка всегда казалась инструментом умирающего. Он знал, что та выдувала звуки завываний, и что выкручивала внутри все болтики да винтики. Но сейчас же… Она приобрела радостную, приятно будоражащую разум и тело песнь. А бубны и барабаны из-под вёдер умело дополняли её звучание. Душа, кажется, спустя время истраченных нервов и бессонных ночей приобрела свой собственный покой.       К удивлению парней, они достались друг другу в партнёры. То ли они так случайно набрели, то ли пара девиц решила устроить себе передышку. Они смеялись, а под свист и аплодисменты играли парочку влюблённых, то и дело поглаживая плечи. Конечно, перед глазами у них всё ещё стояло неоднозначное знакомство, ну и пусть, зато будет, что в будущем рассказать. Их прикосновения согревали друг друга теплом, кое они не успели получить от девушек, потому на бледной коже Губанова это было отчетливо заметно. Музыка стала стихать, а это значило, что от силы минут десять курительная комната была усыпана вздохами восхищения и простым лепетом.       — Хорошо танцевал, амиго, — отводя дыхание, промолвил Семенюк, — Смотрю, а с парнями-то, тебе больше понравилось, вон как заалел, — весело протянул Вова, с какой-то долей детской радости глядя на Алексея.       — Просто кто-то вдарил такой темп, что тяжело было поспеть, — Губанов всё ещё пытался отдышаться, придерживаясь за стену, — Ух, скажу честно, — на этой фразе Вова заострил своё внимание, — давно я так не радовался, без всяких шуток и потешек, я правда рад, — Алексей не понимал, говорил он это Вове, или же и впрямь не верил, что обычные танцы помогли разгрузить его голову? Иль не только в танцах дело? — Был рад познакомиться, но, к сожалению, вынужден отчалить, думаю, меня уже скоро обыщутся, — под конец его голос стал тише, отчего на фоне ярких звуков, он был практически заглушён. Но чудом он был услышан Вовой.       — Понимаю, а я пойду дальше кутить, да девчонок кадрить, — Семенюк ободряюще похлопал ему по плечу, — Увидимся завтра, буржуй, — Вова развернулся в сторону, где была замечена макушка Ильи, и пошёл искать своего друга, дабы тот не вытворил ничего.       — Да что тебе буржуи-то сделали? — сорвалась мысль вслух у Губанова. Парень озирнулся и, приметив лестницу наверх, отправился в путь до мягкой постели и сладостных снов.

***

      Татьяна попивала из гранённого бокала полусладкое вино, наблюдая, как часы перевалили за полночь, а блудного сынишки всё не было и не было…