***
Гарри сидел в библиотеке и битый час пытался сосредоточиться на домашней работе по трансфигурации, но жалобы Рона и его собственные мысли мешали ему. — Клянусь, это совсем другой язык, — продолжал ныть Рон, склонившись над несколькими книгами и пустыми пергаментами. Прежде чем Гарри успел решить, что ему следует сделать: игнорировать друга или попытаться успокоить его, раздался кашель, заставивший их обоих вздрогнуть. Малфой неловко смотрел то на одного, то на другого, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, вместе с растением в руках. По колючим зелёным безлистным стеблям Гарри определил, что это алоэ. Он протянул руки, осторожно принимая растение. — С-с-спасибо. — Поттер не знал, являлось ли это оскорблением или нет, но поскольку растение было доставлено вручную, Гарри хотел верить, что это не так. — Ты даже не знаешь, что оно значит. — Осуждение в тоне Малфоя не выполнило свою цель и ничуть не обидело. Оно, скорее, прозвучало слишком ласково. — Почему бы тебе тогда не сказать мне, и тогда мы оба будем знать его значение. Малфой покорно вздохнул, но всё равно объяснил: — Алоэ означает острую печаль или тоску. — Малфой прикусил нижнюю губу зубами. — Воздействие алоэ на организм может быть болезненным. — Алоэ даётся в качестве извинений? — Может быть, — прошептал Малфой, стараясь не встречаться взглядами. — Я не силён в словах, Поттер. И я знаю, что растение многого не сделает. — Это начало. — Гарри неуверенно прижал растение к груди. Оно было не очень-то и красивым, но зато искренним, несмотря на отсутствие слов. Когда Малфой всё же посмотрел на него, Гарри слегка улыбнулся. — Когда слова появятся, я буду здесь. А пока мне достаточно и алоэ. Улыбка, последовавшая в ответ, заставила Гарри приоткрыть рот. Мерлин, он был в полной заднице. Гарри смотрел, как Малфой медленно исчезал из поля зрения, а на языке у него вертелось желание попросить блондина остаться. Ладно, сейчас не время, но оно точно придет. Скоро. Гарри вздохнул, скорее опьянённый чувствами, чем разочарованный, и крепче сжал растение в руках. — Что, чёрт возьми, это было? — вдруг спросил Уизли. Гарри чуть скривился под сузившимися глазами Рона. — Извинения. — Понятно. — Рон нервно постучал пальцем по столу. — Знаешь, я надеялся, что слухи лгут. В них нет никакого смысла. Я имею в виду, никто не мог подумать, что ты и Малфой будете отправлять друг другу цветы. Рон наклонился вперёд. — Просто скажи мне, что с тобой всё в порядке. Я даже не буду пытаться понять смысл всего этого, потому что это никогда не будет иметь никакого смысла. Но мне нужно убедиться, что ты спокойно ко всему этому относишься. Облегчение пронеслось сквозь Гарри, когда он опустился на своё место. Он не боялся реакции Рона, но был насторожён. — Я растерян, заинтригован, восхищен… но не испытываю дискомфорта. Я не знаю, что происходит с Малфоем, но я хочу это узнать. Хочу узнать, что бы это ни было. — Хорошо. — Рон откинулся назад. Забава теперь взяла верх над прежним беспокойством. — Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то из вас вёл себя настолько странно. Гарри опустил голову, а лицо уже пылало. — Ты, может быть, и не против растения в качестве извинений, — продолжал Рон. Всё еще было заметно, что он забавляется. — Но я нет. Малфою было бы лучше писать мне сонеты, Гарри. Сонеты. Гарри удивлённо фыркнул и улыбнулся Рону. То, что его так легко приняли было для него всем. Всё-таки у него действительно лучшие друзья на свете.***
— Почему именно цветы? — спросил Грег. Тон друга подсказывал, что ответ его не особо волновал. — Они же скучные. Почему не яды? Я уверен, что в них много посланий. — Да, смерть, например. — Драко закатил глаза. — Цветы изысканны, царственны и несут в себе глубокий смысл. Есть цветок буквально для любых социальных обстоятельств и сотен частных случаев. — Всё равно скучно. Драко наклонил голову в сторону, не обращая внимания на Грега. Спустя несколько секунд знакомая сова положила на стол три цветка. Драко был готов проигнорировать любой ответ, который мог придумать Грег. Впереди и в центре был цветок, от которого у него задрожали пальцы. Четыре линейных листа, изогнутые вверх, с двумя соцветиями фиолетовых цветов. — Гиацинт, — прошептал Драко. — Значит «прости меня; начнём с чистого листа». — Ленточка, завязанная слева, указывала на то, что послание относится к отправителю, а не к получателю. А это означало, что Поттер не просил прощения, а дарил его. Чистый лист. Малфой направил взгляд в сторону другого конца Большого зала и увидел, что Поттер наблюдает за ним с небольшой улыбкой. Когда Поттер кивнул, как бы подтверждая своё молчаливое заявление, Драко стало немного легче. Он отложил гиацинт в сторону, желая сохранить его в целости и сохранности. Одинокий жёлтый цветок заставил его с любопытством хмыкнуть. — Это жёлтая дневная лилия, означает «кокетливый; флиртующий». — Кокетливый? — Весело произнёс Грег. Игнорировать его было лучшим планом действий. Драко заставил себя не смотреть на Поттера снова, не будучи полностью уверенным, что это не шутка. Они флиртовали? Неужели они теперь так и собираются общаться? Первый цветок, который он отправлял Поттеру, не был комплиментом. Конечно, Поттер воспринял его именно так, ведь был безумно наивным простаком. Последний цветок, отправленный гриффиндорцем, заставил Драко рассмеяться, когда он взял его в руки. Похоже, флирт — это то, чем они теперь занимаются. Потрясающий красно-белый пёстролепестной тюльпан с естественными узорами заставил его щеки слегка порозоветь. — Красивые глаза. — Если бы уже не было установлено, что они отправляют цветы с определениями, в которые они верят, Драко мог бы задаться вопросом, имел ли Поттер это в виду. — Отвратительно, — усмехнулся Грег, набив рот овсянкой. — Вы оба просто отвратительны. Намеренное оскорбление не подействовало на Драко, наоборот, заставило его улыбнуться. — Не поможешь мне найти цветок, который стоит отправить в ответ? — Абсолютно нет. Если я хоть когда-нибудь проявлю интерес к цветам, не стесняйся, кинь в меня авадой. — Ловлю тебя на слове, — предупредил Драко и снова опустил глаза на цветок, чувствуя, как внутри него разгорается невероятно тёплое чувство. Теперь ему оставалось только выиграть эту цветочную войну. Не оскорблениями. Лестью и обольщением.***
— Расскажи мне о своём любимом воспоминании. Драко подпрыгнул от удивления. Поттер вдруг ниоткуда материализовался перед ним. — Я всегда знал, что у тебя есть что-то вроде мантии-невидимки. — Он проигнорировал самодовольную ухмылку и сосредоточился на заданном вопросе. — Почему тебя это вообще волнует? Поттер пожал плечами так, словно такого ответа должно было хватить. — Разговор. Это то, чем мы сейчас пытаемся заняться? — Драко знал, что последние цветы Поттера означали изменения в их отношниях, но он не думал, что это будет так скоро и неожиданно. Поттер наверняка искал его по всему замку. В конце концов, уже прошел комендантский час. — Вполне мог бы быть и разговор, — сказал Поттер, садясь рядом с Драко. Он поднял голову к небу, а его плечи коснулись стены астрономической башни. — Если ты, конечно, хочешь. Драко прикусил губу, пытаясь придумать десятки причин, почему это плохая идея. Разумеется, их было много. Слишком много, чтобы сосчитать. Но когда он взглянул на то, как глаза Поттера смотрят на ночное небо, единственное, что Драко почувствовал — это желание. Желание жить, экспериментировать и просто существовать. Желание быть кем-то другим, кем-то, кто упорно трудится над жизнью, кем-то, кто знает, как стать лучше. Желание показать себя, несмотря на страх, который не даёт ему покоя. Желание впустить в своё сердце людей, хотя оно сжималось при одной только мысли об этом. Желание узнать Поттера не только внешне, но и внутренне. Хотелось знать о нём всё. — Моё любимое воспоминание, — нерешительно начал Драко, заметив, что Поттер мгновенно повернул голову в его сторону. — Когда я узнал, что моё имя не только созвездие, но и дракон на латыни. Замешательство на лице Поттера заставило Драко мягко улыбнуться. — Это показало, что я не одинок. Моё имя выбрала моя мать. Большинство членов её семьи называют в честь созвездий. Это связь, от которой я не могу избавиться. Что-то, что было предназначено мне с момента моего зачатия. Но только когда я узнал, что моё имя также означает «дракон», я понял, что у меня есть другой выбор. Я не обязан быть таким, каким меня хотят видеть они. Во мне есть нечто большее. Я могу выбрать своё собственное значение. Могу выбрать, кем я хочу быть. — И это не созвездие? Драко повернул голову в сторону, чтобы полностью видеть лицо Поттера. — Нет, это не оно. Поттер медленно начал расплываться в улыбке. Драко на мгновение отвлёкся, но быстро пришёл в себя, ухмыльнувшись. — Драконы свирепы, опасны и даже жестоки, когда на них давят. — сказал Гарри. И прежде чем Драко успел понять, не пытается ли Поттер сравнить это описание с ним, Поттер продолжил: — Но они заботятся о себе, любят своих детёнышей и живут свободно, как им заблагорассудится. Найдутся те, кто захочет очернить драконов за опасность, которую они представляют для общества. Люди будут осуждать то, чего не понимают. Но найдутся и те, кто поймет. Всегда будет нечто большее, что большинство людей упускают. — Это делает тебя меньшинством или большинством? — поинтересовался Драко, неосознанно задержав дыхание. Поттер вздохнул. Не совсем тяжело, но и не расслабленно. — Раньше я был большинством. Я не видел большего в той же истории, не видел скрытой картины, хотя хотел бы, чтобы другие видели, глядя на меня. Люди не видят меня, когда смотрят. Они не видят меня настоящего, никогда не видят того, кого бы я хотел, чтобы они видели. Иногда я настолько погружаюсь в свои мысли, что забываю, что другие хотят того же. Большинство — это то место, куда я непреднамеренно поместил себя, и только сейчас я начинаю видеть всех остальных. Он выдохнул с облегчением. Драко плотнее прижался к каменной стене, глаза по-прежнему смотрели на Поттера. — А твоё? Какое твоё любимое воспоминание? Поттер задумчиво хмыкнул. — Я не знаю, есть ли у меня такое. У меня сотни счастливых моментов с моими друзьями, и я люблю их, но не хочу думать о воспоминаниях. Они остались в прошлом, в котором я не хочу жить. Я хочу новых воспоминаний, новых любимых моментов. Я хочу, чтобы любимое воспоминание длилось всего несколько мгновений, прежде чем я создам новое. — Это интригует, — признался Драко. Он прикрыл глаза и позволил своим мыслям свободно блуждать. — Жить в моменте. Мне это нравится. — «Ты мне нравишься» — ответил его разум. — Я думаю… — Поттер сделал паузу, колеблясь. — Я думаю, что все цветы — это моё нынешнее любимое воспоминание. Драко заставил себя медленно открыть глаза. — Да? — Его сердце билось быстро, слишком, чтобы считать это нормальным. — Может быть, мы сможем создать больше любимых воспоминаний, не связанных с цветами? — Мне бы этого хотелось, — прошептал Поттер, придвигаясь ближе. — И, возможно, мы сможем найти много новых значений твоего имени. Шанс проявить себя. Вот что предлагал Поттер. И не только это, но и возможность сделать это вместе. Драко быстро кивнул. Когда Поттер наклонился вперед, положив голову на плечо Драко, и тихо спросил: — Ты не против? Всё хорошо? Драко растаял. Окончательно. Он хотел сказать ему, кричать, что всё более чем хорошо. Даже идеально. Но остановился на простом «да». После того, как он наконец-то нашел взаимопонимание с Поттером, он ожидал долгих и значимых разговоров, временами, даже болезненных. Однако он был приятно удивлен, обнаружив, что с Поттером легко находиться рядом, разговаривая обо всём и абсолютно ни о чем. Оказалось, что у Поттера есть чувство юмора, и это было не менее удивительным, чем осознание того, что у них гораздо больше общего, чем он думал. Они сидели у стены, погрузившись в глупые бессмысленные разговоры. Драко точно знал, что не хотел бы провести эту ночь иначе. Она была идеальной в том смысле, в котором ни один из них не был идеальным.***
Когда Гарри сел за стол Слизерина за завтраком, единственными, кто удивился, были Малфой и Гойл. Было забавно, что все остальные уже приняли их как нечто большее, чем просто бывшие враги. — Что ты делаешь? — Подозрительный тон Малфоя только рассмешил Гарри. — Создаю новые воспоминания. Серые глаза смягчились. Гарри немного не ожидал этого, и он опустил взгляд на стол. — Отвратительно, — пробормотал Гойл, со злостью отрезая кусок колбасы. — Не обращай на него внимания. Я обычно так и делаю. Гарри посмотрел на второго слизеринца. — Гойл. — Он вежливо кивнул. — Поттер. Гарри ещё не знал, как реагировать на Гойла. Единственное, что он знал, что это то, что Малфой дружит с ним. А этого было достаточно, чтобы познакомиться со Слизерином поближе. Звук чьего-то бега заставил Гарри с любопытством поднять голову. Когда Невилл опустился на скамейку, Гарри захотелось крепко обнять его и никогда не отпускать. Мерлин, у него действительно были самые лучшие друзья на свете. — Неплохо было бы предупредить, — ухмыльнулся Невилл по-доброму. — Я почти подумал, что ты проспал, но потом вспомнил, что ты ушел из спальни первым. Прежде чем Гарри успел извиниться и объяснить, что он не знал, захочет ли Невилл сидеть за столом Слизерина, Гойл заговорил. — Лонгботтом. Невилл тепло улыбнулся. Гораздо теплее, чем Гарри привык видеть. — Грегори. Гарри обменялся растерянным взглядом с Малфоем, прежде чем тот подозрительно сузил глаза. Здесь явно происходит что-то еще. — Как прошел твой последний тест по Травологии? — Я получил удовлетворительно. Улыбка Невилла переросла в довольный оскал, и это стало последней каплей для Гарри. — Что происходит? Когда пальцы Невилла беспокойно постукивали по столу, Гарри, кажется, начал понимать. — Я помогал Грегори с Травологией. Он любит растения и цветы, и ему просто нужна была небольшая помощь. Малфой быстро моргнул. — О, ты любишь цветы, да? — Тягучий тон был наполнен злобой, но она была направлена не на них, а на Гойла. — Не скажешь, когда это началось? Гойл открыто наступил на ногу Малфою. Это было ясно по тому, как Малфой вздохнул. — Я всегда любил цветы. Я нахожу их довольно очаровательными. Когда Малфой изогнул обе брови, Гарри задумался, не стоит ли ему с Невиллом уйти. — Правда? А мне всегда казалось, что ты находишь их… скучными. — Ещё один неуверенный толчок ногой заставил Малфоя почти зарычать. — Клянусь Мерлином, если ты сделаешь это снова, я тебя убью! — Они скучные только тогда, когда ты используешь их, чтобы соблазнить Поттера. Несмотря на поддразнивание, Гарри с восторгом наблюдал, как покраснели щёки Малфоя, и продолжил зачарованно следить за их перепалкой. Безусловно, у этих двоих была уникальная дружба. Гарри повернулся всем телом к Невиллу и увидел, как тот пытается сделать вид, что не замечает происходящего. — Ты же знаешь, что я бы не возражал. — Особенно после всего, что сделал для него Невилл. Тот лишь ковырялся в ногтях, не встречаясь с Гарри взглядом. — Я знаю, Гарри. Ты самый лучший друг! Раньше мы не были так близки, но теперь ты действительно мой лучший друг. Я просто не был уверен в своих мыслях, не говоря уже о том, что происходит. Гарри положил свою руку поверх руки Невилла и мягко улыбнулся, заметив, как нервные глаза поднялись. — Я понимаю, — прошептал он. — Поверь мне. Когда Гарри поднял голову, Малфой и Гойл уже перестали препираться и пристально наблюдали за ними обоими. — Я вижу, вы закончили спорить, — сказал Гарри, забавляясь тем, что оба смотрели на него. — Лонгботтом, — Гойл слегка подвинулся. — Я занимался самостоятельно и хотел узнать, не хочешь ли ты позаниматься со мной? Невилл прикусил губу в явной попытке скрыть улыбку, но через несколько секунд сдался. — С удовольствием. — Отвратительно, — повторил Малфой слова Гойла, ухмыляясь, когда все трое переглянулись. Прежде чем кто-то успел ответить, их внимание привлек крик. — Эй! — Голос Рона заставил Гарри напрячься. Наверное, ему следовало предупредить друга заранее. — В единственный день, когда я могу позавтракать с тобой, тебя даже нет за нашим столом, — пожаловался Рон, резко опустившись слева от Гарри. — Мы что, так и сделаем? Обменяемся столами? Я всегда хотел посмотреть, как выглядит Большой зал отсюда. Гарри усмехнулся, благодаря Рона за то, что они когда-то встретились в вагоне поезда. — Мерлин, здесь уныло, — заметил Рон, оглядывая стол, и подмигнул первокурснику, который был в ужасе. — Думаю, более яркие цвета оживили бы атмосферу. Красный цвет был бы очень кстати. — Этому не бывать — сообщил ему Малфой, быстро покачивая головой. Гойл кивнул ему. — Если бы мы хотели конфликтовать со всем, что попадается на глаза, мы были бы гриффиндорцами. — А как насчет синего? — спросила Луна, голосом скорее поющим, чем говорящим, сев рядом с Малфоем, взяв Джинни за руку. — Я считаю, что зеленый и синий удивительно хорошо сочетаются. — Что это? Вторжение незваных гостей? — спросил Малфой, испытывая ужас. Гарри протянул руку. — Они, может быть, и незваные, но как насчет меня? — Он проигнорировал возмущенные возгласы своих друзей, наблюдая за тем, как Малфой прикусил губу. Когда Малфой медленно улыбнулся и протянул руку, чтобы мягко обхватить запястье Гарри, тот понял, что уже давно прошел точку невозврата. — Тебе, Поттер, всегда рады. Гарри не обратил внимания на то, как Луна ворковала, Рон ржал во весь голос, Гойл повторял своё отвращение, а Невилл и Джинни ликовали. Его глаза были прикованы только к улыбке Малфоя, а тепло их переплетенных рук отдавалось порханием бабочек в животе. — Нет, серьезно? Красный цвет хорошо бы смотрелся над этим столом, — продолжал Рон, не обращая внимания на то, как остальные слизеринцы недовольно переглядывались.