И жизни мало

      Лора не знала, что раздражало ее больше: то, как та блондинка, принцесса из Сандерии, постоянно норовила прикоснуться к Эддарду, на что он ничуть не возражал, или самодовольное выражение на его лице.       И то, и то. Иначе и быть не могло. Все, связанное с Эддардом Ралом, выводило ее из равновесия. Девушка едва доставала ему до плеча, и Лора испытывала странное чувство удовлетворения, понимая, что она была крайне похожа на нее: светлые волосы, мягкие черты лица, лицо сияет улыбкой, и даже ямочки на щеках имеются.       Мужская рука неуверенно скользнула ей на талию. Лора дернулась и лишь потом вспомнила, что на этом приеме она выслуживалась не в одиночку.       — Скажи, все в порядке? — она обернулась к своему спутнику и указала на фероньерку, чтобы скрыть свое состояние.       Ее голос все еще звучал немного нервно, но вовсе не из-за ее внешнего вида. Он провел ладонью по ее забранным волосам и аккуратно поправил цепочку с изумрудом, украшавшую ее лоб.       — Идеально, — улыбнулся он.       Лора так же лучезарно улыбнулась в ответ. Она не видела Эда в этот момент, но если он смотрел на нее… Добрые Духи, она надеялась — нет, хотела, чтобы он смотрел.       Ее спутник, молодой дипломат из Тамаранга, положил руку на ее талию, намекая, что им пора влиться в толпу в центре зала. Она даже не возразила против этого мимолетного касания — это ничуть не мешало выполнять миротворческую миссию, по крайней мере пока. Молодой человек был недурен собой и, к тому же, холост, поэтому Лора подозревала, какие мысли могли возникнуть в его голове. Возможно, она бы даже дала ему повод для них, но прошло слишком мало времени.       Она была слишком зла на Эддарда, чтобы допускать мысль о флирте.       Прием в королевском дворце Эбиниссии мало чем отличался от всех остальных, где Лоре приходилось бывать как представителю малых народов. Галея всегда охотно выступала в качестве посредника между враждующими сторонами, и теперь ее столица воспринималась всеми как нейтральная территория. Рукоприкладство, а тем более убийство, здесь приравнивалось к развязыванию войны.       Так что Лоре было очень, очень небезопасно злиться на Эда. Они не пересекались почти весь прием: он занимался вопросами Народного Дворца и беседовал с теми, кому в который раз стало неудобно платить контрибуции, а Лора, помимо этого, обсуждала с представителем Лифании возможность приютить жителей с окраин Тамаранга, потерявших дома из-за весеннего половодья на реке Калиссидрин.              Спутник Лоры был крайне внимателен к ней весь вечер, но иногда ей казалось, что он так и норовит перейти рамки и выйти за рамки простой галантности. Несколько раз он случайно коснулся ее, но этому она не придала внимания. Гораздо больше ее смущало неустанное внимание с его стороны: не навязчивое, но ясно обозначавшее интерес. Лора намеревалась прояснить ситуацию в конце приема, чтобы не подавать ложные надежды, но не успела.       Эддард вклинился в круг говоривших, встав между Лорой и ее спутником (учитывая то, как близко он находился, удивительно, что Эд не снес его). Он обратился к собравшимся так, что стало очевидно, что ответ не требовался:       — Надеюсь, вы не возражаете, если я украду Госпожу Консула на несколько минут?       Как только все согласились кивками, он взял ее за руку и повлек к выходу. На деле, было похоже, будто ее волокли силой, но Лора попыталась сгладить внешнюю жестокость происходящего и поспешила за ним, невинно улыбаясь всем, с кем встречалась взглядом. Если ей повезет, все увидят в этом обычную семейную неурядицу.       Она не успевала за его гигантскими шагами и поэтому семенила изо всех сил. Владетель бы побрал этого Рала и его нечеловеческий рост!       Он завел ее в коридор и оттуда повернул налево, в переговорную. Стоило ей оказаться в комнате, как он зашел ей за спину, чтобы закрыть дверь. Раздался щелчок. Сердце Лоры подпрыгнуло в груди.       Он подтолкнул ее вперед, к длинному столу, занимавшему треть комнаты. Лора не торопилась и шла размеренно, чтобы показать, что его ярость мало волновала ее. Обернувшись, она оперлась бедрами о край стола.       — Мы приехали сюда для улаживания конфликта, помнишь?       Лора кивнула.       — Каким образом твоя близость с дипломатом из Тамаранга способствует мирному решению? Его народ всегда в первых рядах среди тех, кто хочет отделиться и снова приковать себя знакомой цепью.       Лора задержала взгляд на его играющих желваках. Она испытала триумф при виде его маски, порванной им самим в клочья. И все из-за нее.       — Папа сказал использовать все известные мне методы, — Лора села на столешницу, небрежно сбросив туфли.       — Он явно не имел в виду это, — огрызнулся Эд. Он был настолько зол, что даже не видел, что она просто бесстыдно подначивает его. — И как, ты уже убедила его своими методами?       Эд опасно приблизился к ней, но она остановила его, подняв согнутую ногу. Ее колено уперлось практически в его пах — благо, он вовремя осадил себя.       — А ты свою принцессу в чем-нибудь убедил? Какие у тебя… доводы?       Она выразительно кивнула на свое колено, упиравшееся как раз в главный его довод в разговорах с девушками.       Эд отвел ее колено в сторону, становясь между ее бедрами. В ее сознании заклокотала безрассудная злость, защитная реакция от боли, которой грозило его присутствие. Она была готова ударить его.       Эд уперся обеими руками в столешницу, приблизившись к Лоре вплотную. Вот, его ладони на ее бедрах — а Лора не может сказать и слова. Она только впивается в его запястья ногтями, пытается отодрать от своего тела, чтобы избавиться от необходимости терпеть его.       Эд наклонился и подцепил подол ее платья, задирая его до самых ее бедер. Лора стоически смотрела ему в глаза, даже когда он по-собственнически распластал руку на ее бедре, гладя его со знанием человека, которым он был раньше.       Он коснулся самого верха ее чулок и провел пальцами вдоль их края. Когда он начал подниматься выше, Лора замерла. Дыхание, медленное, словно перед смертью, вдруг застыло на ее губах. Ее тело предательски откликалось на его прикосновения, и оно ждало, зная, что будет дальше: она будет просить его продолжить. Так было раньше, а сейчас внутри, в разумной части ее личности, бесновалось нечто, противившееся этому.       Она попыталась отодвинуться, выпрямив руки и вцепившись ему в плечи так, что, она уверена, ему было по-настоящему больно: ее ногти погрузились вглубь, словно крошечные лезвия. Но тщетно. Он был сильнее и безразличнее к боли.       Она почувствовала его руку между своих бедер. Вдоль ее позвоночника пронеслись стайки мурашек. Лора проклинала свое тело. Проклинала то, что оно видело в этом игру. Когда она почувствовала его прикосновение к особенно отчетливо, до вспышки тяжелого, дурманящего удовольствия, она с ужасом поняла, что уже предала саму себя. Боли не было — ее тело хотело этого.       Но она не хотела. Не хотела чувствовать его внутри, не хотела вновь доверяться его рукам и стонать ради него.       Он растоптал ее. Сжег ее чувства. Она не станет…       Он ввел в нее сразу два пальца, и тело Лоры сжалось вокруг него, но вовсе не болезненно, а блаженно. Она была готова к нему так быстро и просто хотела почувствовать его ближе. Почему, почему? Как можно хотеть кого-то, кого так больно любить?       Лора подняла взгляд, бесстыже и с долей вызова заглядывая в его глаза. О чем он думал, вот так прикасаясь к ней вопреки ее сопротивлению? Он понимал, что, если бы она боялась исповеди, она бы сопротивлялась гораздо сильнее, но это не отменяло все остальное.       Это выглядело так, будто все было нормально. Словно они просто поссорились, и он просто решил пойти в обход извинений.       Словно они не спали порознь три года с самого его возвращения.       Лора закрыла глаза. Он помнил все, о чем она просила его: входил медленно, позволяя ей привыкнуть, и выходил так, словно где-то еще, кроме как между ее ног, не было ничего стоящего его прикосновений.       — Ненавижу тебя, — выдохнула она.       Эд не ответил. Прежде чем она сказала что-то более вызывающее, он поцеловал ее, и она не отпрянула — просто не успела. Или все же не захотела...       Это просто секс. Почему тогда он целует ее?       Просто секс.       А своих глупых пассий он целует так же?       Она обвила руку вокруг его шеи — для равновесия, а не потому что хотела — и выгнула поясницу.       Она начала чувствовать его прикосновения еще глубже, отчётливее, но этого было мало. Тяжесть внизу живота становилась болезненной. Кровь в венах пульсировала в такт с разогнавшимся сердцем, и она чувствовала, как тепло разливается по бёдрам. Всё, кроме ее разума, всё, что было ею, всё помнило Эддарда и хотело вновь ощутить его.       Она сама потянулась к его ремню. Лора справилась с ним одной рукой, пока другой все еще держалась за него. Она развязала завязки на его штанах и приспустила их, хотя и не очень эффективно. Эд помог ей и тут же взял ее ладонь в свою, буквально кладя ее на свой член. Лора едва не застонала, ощутив влагу на кончиках пальцев. Добрые духи, он впервые был так возбужден лишь от того, что касался ее.       Лора сжала пальцы плотным кольцом и начала водить им вверх и вниз, отвечая на ласку его пальцев. Она поймала его взгляд и увидела туман на дне его серых глаз. Когда он несколько раз бессознательно толкнулся ей в ладонь, Лора поняла, что он больше не мог ждать. Она сжала его запястье и отвела в сторону от ее бедра, чтобы притянуть его ближе к себе. Только почувствовав его, даже когда он еще не вошел в нее, Лора не смогла сдержать стон.       Они приняли решение одновременно, и Эд вошел в нее: не медленно, не любовно, не нежно. Он брал ее с жадностью, быстро и глубоко, а Лоре оставалось лишь подстраиваться под его темп.       Ее бедра горели, ягодицы саднило из-за ерзания по столу, но почему-то эта боль приносила ей удовлетворение. Она почти чувствовала, как стыд за собственную порочность разливается по ее щекам румянцем, когда она раскрывает бедра ему навстречу и уже не сдерживает стоны, становящиеся все громче.       Он попытался заглушить ее звонкий голос своей ладонью, но Лора слегка прикусила его за палец. Он вошел в нее чуть резче обычного, вызвав у нее еще более громкий стон. На этом его попытки утихомирить ее закончились.       Все чувства Лоры сконцентрировались на движениях Эда, на извращенном, мутящем сознание удовольствии. Каждый его ритмичный толчок отдавался вспышкой глубоко внутри.       Она не просила его о большем. Вместо этого она прижалась к его груди и обрушила поцелуи на ключицы, но, как и он, не нежно: она целовала, кусала, оставляла за собой красные следы. Она практически почувствовала, как он резко втянул воздух и ускорился. Эд был таким же, как она: он подставил ей свою шею, приподняв подбородок. Для их отношений это было естественно — болеть и приносить боль.       Она остановилась, лишь когда ей стало трудно дышать, а ноги стали ватными. Уткнувшись лицом в его грудь, она отдалась ощущению его тела: биению его сердца, дыханию, каждому его движению внутри нее. А он склонился к ней, целуя ее и присваивая себе каждый стон, что слетал с ее губ, забирая ее воздух. Легкие горели, разум задыхался в его объятиях, и она не думала, что будет, когда вновь грянет беззвучный гром.       Но свою душу она больше ему не отдаст.                     Лора лихорадочно надеялась, что их ошибка останется лишь ошибкой. Мысленно она подсчитала день лунного цикла и, только убедившись, что риск был мал, смогла свободно вздохнуть. Она ожидала, что Эд как-то подметит, что она все еще не боялась его магии. Лора предполагала, что она более никогда не будет восприимчива к ней — если он спросит, ответ будет только таким. Он не имел права знать ни о чем другом.       — Пересмотри свои методы, иначе мне придется провести запоминающийся разговор с тем дипломатом.       — Что, как в Андерите? — она презрительно хмыкнула, не дожидаясь ответа. Конечно, Эд не убьет его. Не за Лору. — Что позволяет тебе думать, будто ты имеешь право говорить с ним обо мне?       — Официально я — твой брат, забыла? — наощупь застегивая ремень, он продолжал смотреть на нее все тем же раздражающим ее взглядом. — Без моего одобрения ты даже не сможешь выйти замуж, милая.       Лора остолбенела. Ее лицо перекосилось от гнева, но Эд словно не видел. Пролетая мимо него в сторону двери, она даже случайно задела его плечом. Ноги совсем не держали ее, но прикасаться к нему, пусть даже с угрозой, не хотелось.       — Мой единственный брат умер двадцать лет назад, — сказала она достаточно громко уже у выхода, чтобы Эд точно услышал.