Любовь без памяти

Гермиона поспешно вложила выпавшие из книги листы между страниц. Она даже забыла, что вообще-то изначально ее заинтересовала эта древняя книга по рунам, такое впечатление на нее произвел дневник матери Драко. Когда в комнате появился сам Драко, Гермиона смотрела в окно ничего не видящими глазами. Услышав звук его шагов, она вздрогнула и обернулась. Теперь волосы Драко были аккуратно зачесаны назад, а в темно-синей шелковой пижаме он, несмотря на излишнюю худобу, выглядел очень и очень хорошо. От этой мысли Гермиону отвлёк громкий треск - в комнате снова возникла эльф-домовик, державшая над головой огромный поднос. На столе появилось невероятное количеством серебряных приборов. Гермиона насчитала семь креманок с разными джемами, к каждой из которых прилагалась отдельная ложечка. Чайники, ситечки для чая, блюдо для хлеба, сахарница, щипчики, тарелки, ножи – все это тоже было из серебра. Лишь чашки были из тонкого белого фарфора с узором в виде диковинных райских птиц. Гермиона ещё никогда не пила чай в подобной обстановке. И кажется, начинала понимать, почему Драко всегда так кривил нос в Хогвартсе. Правда, сейчас он смотрел на все это с не меньшим удивлением, чем она сама. Драко помог ей сесть, разлил чай по чашкам и спросил: – Какой джем попробуем первым? – Вот этот, мне кажется, это малиновый. Я люблю малину. Гермиона откусила кусочек от тоста, намазанного джемом, и положила его на тарелку. - А откуда у тебя синяк на лице? – тихо спросила она. - Неужели в Азкабане бьют заключённых? - Нет, - Драко усмехнулся. – Это от других Пожирателей досталось. Каждый раз, когда нас выпускали из камер, к счастью, это было нечасто, когда медкомиссия или вроде того, кто-то обязательно норовил дать мне в нос. Говорили, что это я во всём виноват. Не знаю, в чем – я ведь все равно ничего не помню. Повезло хоть, что сосед по камере относился ко мне с пониманием. Драко поднес чашку к губам и тут же отставил ее. – Гермиона, я так благодарен тебе, – он взял ее за руку. – Я вовсе не ожидал, что меня будет кто-то встречать. Сосед по камере говорил что-то вроде: вряд ли твоя грязнокровка будет тебя ждать... То есть извини, я, конечно, знаю, что это плохое слово, но именно так он и сказал. Не важно, главное, я понял, что у меня был кто-то, кого я любил. Но я не мог и мечтать, что ты придешь туда сегодня. Я бывший Пожиратель смерти, и я наверняка совершал ужасные вещи. А ты все равно пришла. – Драко, понимаешь… – Гермиона чувствовала себя ужасно неловко. – Не знаю, правда, откуда ему известно. Ну, про нас… – она нахмурились, думая, мог ли Драко проболтаться, пока ещё не потерял память. – Он говорили, что раньше не знал, что я сказал о нас на суде. Ему было очень весело вспоминать об этом, но он просто не понимают, что такое любовь… – Ах, ну да, – Гермиона смотрела на нетронутый чай в своей чашке. – Но он другое имел ввиду. Я должна сказать тебе, что… Что я и ты… – она набрала побольше воздуха в лёгкие и выпалила: – Никогда не были даже друзьями, даже приятелями. – То есть… – Ты ненавидел моих друзей, – Гермиона наконец осмелилась поднять на него глаза, – все годы учебы в Хогвартсе ты издевался над нами. Ты называл меня грязнокровкой. Драко выпустил её ладонь из своей, и глаза его расширились от ужаса. – Прости. Я не понимаю, как я мог. Но я совсем ничего не помню, совсем, – он сокрушенно покачал головой и закрыл лицо руками. – Мне кажется, ты самая прекрасная девушка на свете, и я не представляю, как кому-то могло даже прийти в голову тебя обидеть, - сдавленно проговорил он. – А однажды ты просто… Ты просто… – Гермиона вновь опустила глаза и запнулась, подбирая слова. – Овладел мной в каморке для швабр. Вот и все, что между нами было. Драко убрал ладони от лица, и щеки его залились краской. – Мне стыдно за себя прошлого, – тихо сказал он. – Прости меня, если сможешь, что так поступил с тобой и причинил тебе боль… – Нет, мне не было больно, – ответила Гермиона, не поднимая взгляда. – Всё равно, это чудовищно. Зачем же ты тогда пришла сегодня, если я так ужасно относился к тебе все эти годы? – Тогда мне было приятно, – чуть слышно прошептала Гермиона. – Наверное, потому и пришла… – она наконец подняла на него глаза, которые вдруг наполнились слезами. Она ненавидела себя за то, что произнесла это вслух. – Ну, ты что, – Драко коснулся ее ладони кончиками пальцев. — Если ты пришла из-за этого, то я приложу все усилия, чтобы тебе снова было приятно. – Нет, я пожалуй пойду, – Гермиона вскочила, глотая слезы. Зачем только она сказала это вслух, зачем! – Конечно, как скажешь – Драко поднялся из кресла. – Я понимаю, что ты вряд ли простишь меня, но я никогда не забуду, как ты окликнула меня сегодня, позволила себя обнять, не оттолкнула. Ты так добра ко мне, хоть я этого и не заслуживаю. Ты благородна как истинная гриффиндорка, – он поцеловал ей руку. – Это я все ещё помню, – с грустной улыбкой он наблюдал, как Гермиона трансгрессировала.