Точка опоры

 Это что, начнется сейчас то самое? Кухня станет местом пьяной философии?   Кэйя всё же оборачивается к Дилюку полностью. Нет, к акту пьяного экзистенциализма тот явно не готов; посвят закончился, и профорг позволил теням проявиться на лице. Выглядит максимально устало.    — Все в порядке? Или мы с Венти слишком извратили обычай ГФИ? –Интересуется новоиспеченный активист.   Профорг хмыкает и хочет что-то даже ответить, но лучше сначала выпить таблетку. Таблетки… Потому что сразу сводит брови от гулкого удара бутылок в пакете. Дилюк проходит мимо и тянется в шкаф за коробкой с ворохом блистеров и склянок, находит нужные и принимает еще полторы, помнит, что во время посвята уже выпил несколько. Кэйя хмурится. Он помнит что-то про головную боль, но неужели все настолько серьезно? Пучок Дилюка разваливается снова. Тот не спешит убирать волосы, пусть голова без прически отдохнет. Упирается руками в столешницу, чуть прогибаясь в спине, склоняя голову между рук.    Кэйя плавно ставит уже завязанный пакет на пол, стараясь особо не бренчать бутылками, и задумчиво смотрит на алые локоны, рассыпавшиеся по чужим плечам. Дилюку и пучок идёт, полное отсутствие резинки - тем более. Взгляд плавно опускается ниже, на точеный прогиб, и сейчас Кэйя жалеет, что штаны у Дилюка настолько мешковатые.    — Ну…до «полного порядка» тут далеко, никто еще такого на посвятах не вытворял, — отвечает профорг тихо и глуховато из копны волос, чтобы не тревожить успокаивающуюся голову.    — Приятно слышать, что мы такие первые, — Кэйа тихо, по-доброму смеётся, хотя сил, очевидно, остаётся мало.    Дилюк набирает полную грудь воздуха и разворачивается, подмечая, что нужно протереть пол и расставить мебель нормально, а еще помыть посуду. Но, благо, для посуды есть посудомойка. Переводит взгляд на новообращенного.   — Тебе бы рубашку постирать… Но что-то мне подсказывает, что вино не отмоется, — Дилюк подходит к кружкам, собирая их.   Будто это было и не с Кэйей вовсе. Жалеет ли он хоть о каком-то совершенном действии? Ни капли. Только хочет ещё раз станцевать. Да, обязательно так, чтобы и рука на талии, и пальцы переплетённые.   — Может, повезет, кто знает. Честно, ради такого зрелища даже не жалко. Прости, если порчу этим вид твоей кухни, но другой одежды у меня с собой нет, — он теребит заляпанный воротник рубашки. Какая разница, что испачкал, если выглядело так прекрасно? Кэйя же совсем не бедный общажный студент, а одежда сейчас совсем не дорогая, конечно. Об этом он будет переживать потом.    — Есть у тебя другая одежда с собой, чего ты врешь-то? — Дилюк хмыкает, — знаешь, такая бело-оранжевая, с какой-то эмблемой, — говорит протяжно, растягивая буквы, будто действительно вспоминает, как выглядит его собственная мерчовая футболка.   Профорг не собирался врать, когда говорил, что, если Кэйа справится с акциями, получит мерч. Все будет честно. Кэйя замирает, не веря своим ушам. Он сейчас серьезно?.. Нет, обещал, конечно, но после сцены в ванной это вообще забылось.    — Ох, точно! Но где моя одежда находится? Кажется, знает только один миловидный хозяин этой квартиры. Знаком с таким? – Кэйя снова пытается попробовать в располагающий флирт. Хозяин квартиры фыркает, а глаза прячет в пол на «миловидного», комплименты всегда ужасно неловко получать, особенно если получаешь это от того, кто приснился тебе в горячем сне, но в голове возникает мысль о том, что сейчас самое время спросить про тот поцелуй. Была не была, почему он должен бояться?    — Кстати, хотел кое-что спросить…— кружки наполняют посудомойку, — Я понимаю накричать, нанести физические увечья, ответить ударом на удар, но не понимаю, что произошло в твоей голове, когда ты выбрал из всего этого…поцеловать? В лоб? Я покойник? Или ты решил меня так на место поставить в очередной раз, что-то вроде «лучше на жестокость отвечать абсолютно противоположными действиями»? — Машинка была загружена и запущена.   Дилюк ожидающе развернулся, убирая волосы на верхней части головы в ветхий комочек, а остальные оставляя распущенными. Узнать причину поступка было правда интересно. Кэйя, собрав мелкий мусор, убирает все со стола и проходится по нему тряпкой, очищая от винных разводов - хорошо Венти тут повалялся. Дилюк наблюдает за тем, как Кэйя помогает ему убирать. Просил ли он его о помощи? Нет. Странное чувство, Дилюк ненавидит просить о таком вслух, а тут и без слов поняли. Почему-то украдкой улыбается. Альберих, услышав вопрос, даже прекращает действие, просто опирается руками о стол и поворачивает голову, глядя из-за плеча. И как тут отвечать? Честно? А он сам не знает, зачем. Вот она, страшная правда.    — Ты, конечно, синяками под глазами своими можешь иногда на покойника смахнуть, но нет, — он продолжает старательно мыть стол, вновь оборачиваясь спиной и наклоняясь сильнее в попытке дотянуться до всех пятен, — я точно не ударил бы тебя. Если тебе так хочется, можешь считать уроком, но на деле наказывать и ставить на место тебя не за что.    Хотя уроком это явно не было. Кэйя тяжело вздыхает, прикрывая глаза, а к улыбке Дилюка добавляются вскинутые брови, потому что, пока звучит ответ, Кэйя почему-то выглядит так, словно отзеркаливает его позу несколько минут назад, упираясь руками в стол.   — Просто решил так сделать. Ты выглядел усталым, и я понимал, что твои действия — не жестокость, а простой срыв, который банально требовался твоему организму. Не считаю верным злиться в таких случаях, – подводит итог Кэйя.   — Смотри дыру в столе не сделай, так усердно натираешь, — замечает Дилюк между ответами на его вопрос, — ну, а как ты хотел, чтобы я выглядел, если много работы и забот, а еще и учеба, уж тут, хочешь не хочешь, действительно живой труп будешь напоминать, – Дилюк снова хмыкнул. Что ж, «просто решил - просто сделал» ни дать ни взять ответ исчерпывающий. Да так можно что угодно оправдать. Вот если Дилюк, например, прямо сейчас со всего размаху шлепнул бы Кэйю по заднице. А что? Просто решил. Профорг принял расплывчатый ответ и потянулся за тканевой салфеткой, чтобы начать протереть пол. А Кэйя даже опору на одну ногу переносит, доставая-таки несчастное пятно на самом краю стола и прячет хитрую улыбку. Какой же профоргу провокационный достался активист, с такими откровенными позами и вопросами вот уж точно не расслабишься, вечно будешь поддерживать эту игру. Может, шлепок - не такая уж и плохая идея была? Зуб за зуб, как говорится. Но пока Дилюк оставляет это только мыслью.    — Вот и тогда ты так выглядел. Ну как тебя ударить можно было? В лоб поцеловать да спать уложить, и только.    Удовлетворен ли Дилюк его ответом? Да неизвестно, и больший вопрос в том, доволен ли сам Кэйя? Понятия он не имел, что отвечать и как объяснять свой секундный порыв, вот и все. Действительно, какой-то вечер откровений выходит. Давно такого у профорга не было. Та же мысль появляется и у Кэйи. В голове вертятся вопросы, но с языка срывается не то, что должно было, совсем глупое.   Под шум воды из крана за ответом прилетает вопрос:   — Понравилось танцевать?   Понравилось ли Дилюку? Сознание делится на две части, одна из которых говорит, кричит, орет: «ДА! КОНЕЧНО! ПОЧЕМУ Я ДО ЭТОГО ТАК РЕДКО ТАНЦЕВАЛ!» А вторая, которая в глубине души тоже согласна с первой, но наставительным тоном говорит: «это была вынужденная мера, больше такого не повторится.»   Дилюк секунду собирается с мыслями и отвечает:   — Опыт был интересный, ничего не скажешь. Я редко танцую с пьяными вакхами, — выдохнул смешок профорг, — все ребята, наверное, неплохо так удивились тому, что я вообще согласился на это… Да и я сам удивился.   Хочется тут же спросить у самого себя вдогонку вопросов Кэйи: «а держать за талию и касаться чужой скулы тебе тоже понравилось?» Дилюк благословил все на свете, что об этом не спросили. Потому что вот тут бы и он ответил «захотел, потому и сделал», потому что нет логического объяснения… Стоп, а вот сейчас кое-что шевельнулось и сошлось в его голове. Кэйя тоже сам не знает точного ответа на вопрос с поцелуем, вот что. Дилюк не спешит давать четкий ответ, ведь ему тогда четкого тоже не дали. Делает паузу, подходя к центру кухни, садясь на корточки и, похрустев коленями, вытирает следы от вина. В голову лезут гифками зацикленными воспоминания, как из ладоней Венти лилось вино на лицо Кэйи, Дилюк смаргивает наваждение. Посвященный активист тем временем выпрямляется и потягивается, слегка качнув бедрами. Далее тряпка, которой вытирали стол, оказывается вымыта, но есть другая проблема — куча вещей на всех поверхностях, за это Кэйя и берется. А Дилюк, может, и не оставит мысль про шлепок просто мыслью, наблюдая, как синеволосый потягивается, а вместе с этим его рубашка с пятнами вина натягивается под краем корсета. Дилюк еще раз подмечает худобу парня, которая перетекает в изящность.    — А список моих прозвищ пополняется. Какая прелесть, — Кэйя делает попытку собрать волосы, но резинки на руке не оказывается. Неудивительно, после такого-то посвята, — тогда обязательно повторим. Ты выглядел... Настоящим. Мне понравилось, – улыбается.    — А тебе понравилось вытаскивать профорга на танцпол? — Дилюк решает вкрадчиво задать встречный вопрос, спрятав в нем легкое волнение от «мне понравилось» и «настоящим». Что-то все же замирает в груди. Сейчас ему сказали, что он выглядел не кем-то, кем ему нужно по определению должности, а просто, как выглядел. Этого… Он давно не слышал. Понравилось? Да, Боги, ему тоже понравилось. От внимания Кэйи, конечно, не ускользает то, как смутился Дилюк. Увидели, записали, запомнили. В будущем использовать будем.    А вопросы-то становятся все более интереснее, да? Губы Кэйи растягивает ухмылка. Великолепно, он знает, чем ответить. Провокатор в корсете сам не понял, в какой момент все их общение превратилось в некую игру, состоящую из флирта, уже даже не всегда прикрытого, подъебов и моментов откровения и какого-то тепла. С бешеной скоростью, быстрее скорости чертовых фотонов в циклотроне.    Когда быстро мчишься по наклонной, остановиться практически невозможно, правда? И как же тяжело было остановиться тогда, в момент танца. Даже не из-за собственных эмоций, нет. Из-за того, как выглядел Дилюк напротив. Наверное, уже сказанное «настоящий» — самое точное описание. Хотелось видеть профорга таким чаще. Записали, раз в неделю устраивать вакханалию с танцами в целях терапии. Пора уже свой клуб Диониса организовывать. Венти - сам Дионис, Кэйя - вакх, а Дилюк... Муза вдохновения для вакха. Ухмыляется своим мыслям и отвечает:    — Очень. Как не вытащить единственного непьющего? Повеселиться должны все. О, а знаешь, что было особенно интересно? — он чуть ли не на четвереньки становится, пытаясь дотянуться, и таки достает из-под кухонных шкафов чей-то телефон, — Чувствовать такую отдачу в прикосновениях. Может, профоргам нравится гладить новеньких по лицу? О, или одному конкретному председателю так запомнился корсет, что захотелось пощупать снова? Что думаешь? — Оборачивается и смотрит в упор, ловя чужой взгляд.   Ответ с последующими разоблачающими вопросами заставляет щеки Дилюка потеплеть, а глаза закатиться. Вспомнил все же. Смотрит в ответ на хитрую улыбку и горящий глаз. Судя по таким наводящим словам, Кэйе тоже запомнились и понравились прикосновения профорга. И ведь Дилюк совершенно не против снова найти своим рукам место на корсете, потому что, если бы ему не понравились ощущения в первый раз, когда он потрогал из любопытства, то и не прижался бы к нему ладонью в танце. Но так быстро он об этом не откроет правды.    — Знаешь, если бы Венти не врезался в меня, то ничего бы не произошло, рука сама нашла место, где нашла, не спорю, было провокационно, но, уж прости, как получилось…   — Ох, Венти заносит иногда, — ответ оказался скучным, хотя... Надеяться на другой было бы глупо. Кэйя лишь вздохнул, почти незаметно, и не успел даже задать себе вопрос, какого черта ему хочется услышать иное, как Дилюк продолжает, все еще смотря точно в лицо Кэйе. Непринужденно прикасается ладонью правой руки к левой щеке, мажа большим пальцем по губе и скользя пальцами за ухо, повторяя на себе прикосновение к чужой скуле в танце. Возвращает выученную двоими за последние десять минут схему ответа:    — А все остальное сделал, потому что захотел.    Не один же Кэйя умеет провоцировать, правильно? Тот смотрит прямо в чужие глаза снизу вверх, ведь с пола так и не встал. Говорить такое, повторяя то прикосновение — кощунство, господин профорг.   — Захотел? — он облизывает пересохшие губы, наблюдая за рукой на чужом лице, — Люблю честных людей. Особенно тех, кто не боится собственных желаний.    Кэйя все же встаёт, поправив рубашку, но делает это криво — воротник все равно оголяет ключицы — после чего тянется к чужому лицу, чтобы сделать излюбленное свое - заправить прядку за ухо, а потом положить ладонь поверх чужой.    «Ну все… Ситуация патовая, пан или пропал…» — Думается Дилюку, когда заправляют прядку, эту традицию Кэйя начал с их первой встречи, но, когда поверх его руки опускается чужая, Дилюк правда чувствует себя загнанным в угол. А что хотел? Назвался груздем – полезай в кузов. Сам же напровоцировал, вот теперь думай, насколько хорошая идея будет сделать что-то еще более провокационное в адрес человека, которого знаешь меньше недели и с первой встречи чуть не убил.    — Чего ещё хочется такому милому профоргу? – Очевидно заигрывает Кэйя.   — Ммм...хочется? — Дилюк начал тихо тянуть, склоняясь к лицу, — выиграть неделю забоя, стать лучшим профбюро и поиметь ХБИ.   Порыв, который Кэйя честно сдержал — потянуться вперёд, когда Дилюк склоняется к его лицу. Он тихо, коротко смеётся, прикрывая глаза — согласен. Ещё как.    — Тогда сделаем это, – Кэйя гонит мысль о том, что «поиметь» можно не только ХБИ.    Глаза Дилюка цепляются за раскрытый воротник с оголенными ключицами. Ловко вытаскивает руку из-под чужой так, чтобы на щеке осталась только одна и поднимает свободную ладонь, поднося к воротнику, расправляя, проходясь пальцами по швам и слегка по ключицам. Кэйя пользуется тем, что между рукой и голой кожей больше нет препятствий, и мягко поглаживает скулу большим пальцем. В висках набатом стучит «Что за черт?», и мысли вертятся в голове бешено. Это всё ещё игра? Почему отвечает Дилюк? Дилюк, который в первую встречу даже на шутливое предложение проводить до дома отреагировал бурно, Дилюк, который профорг одного из сильнейших профбюро, Дилюк, который... Да тут одного имени хватит! Боги, когда они решили, что флирт дойдет до такого? Вообще, когда они решили, что будут флиртовать? Ладно, Кэйя. Когда Дилюк решил, что будет отвечать на него? Причем так отзывчиво? Он позволял себе только мысли, ничего больше, совсем другое, когда ты видишь человека прямо перед собой и, более того, ощущаешь его прикосновения. Это все кажется нереальным, Дилюк пытается взвесить все за и против. «Против», конечно, больше и это очевидно, он не совсем безголовый, чтобы сделать что-то, что не подобает профоргу с активистом. Боже, он сам в первую встречу отшил Кэйю, а где он сейчас? Дилюку кажется, что Кэйя слышит, как он думает, как крутятся его шестеренки в голове.   Да, сделать, то, что не подобает профоргу он не может. А вот сделать то, что он может как настоящий, живой и чувствующий человек – пожалуйста. Поэтому он шепчет, краснея, краткое:    — В ближайшую минуту забудь, что я профорг.    Просьба вводит Кэйю в ступор. Конечно, правила профкома и так далее, но это ведь личная жизнь? Или как? Мысль о том, что все дело не в правилах, написанных рукою председателя профсоюзной организации, а в голове Дилюка, прерывается мягким прикосновением к щеке. Дилюк прижимается к теплой коже, тихо целуя.    Кое-кто вернул долг.    Сердце сильно колотится, а в голове набатом кричат миллион маленьких Дилюков: «ТЫ ТОЛЬКО ЧТО СДЕЛАЛ ЧТО? ТЫ ЦЕЛОВАЛСЯ, КАЖЕТСЯ, В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ НА ПЕРВОМ КУРСЕ И ТО НЕ ПО СВОЕМУ ЖЕЛАНИЮ!!!» А в груди снова теплеет, и Дилюк ничего с этим поделать не может. Из-за одного поцелуя, которого никто, кроме них, не видел, он хуже, как профорг, точно не станет. Ах, точно, он в ближайшую минуту не профорг.    Мыслительные процессы запустились, но Кэйя силой отодвигает их на фон. Профбюро, полный зал активистов, и все, что далее по списку — все это кажется таким далёким. Важно только то, что здесь: только стоящий напротив Дилюк с красными щеками и место поцелуя, которое всё ещё горит. Кэйя улыбается и осторожно берет за запястье, не давая чужой руке отстраниться, спускает её немного ниже, на грудную клетку. Дилюк чуть вздрагивает от того, что его берут за запястье и кладут руку на голый участок кожи. Не-профорг выглядит так, будто внутри у него творится самый настоящий хаос, вкупе с паникой. И его хочется успокоить.    — Минута ещё не прошла. Хочешь ещё чего-то — делай, пока нас не засек профорг, он скоро вернётся, — Кэйя усмехается хитро и быстрым движением стягивает с чужих волос резинку, позволяя и верхним прядям хаотично лечь на широкие плечи. Волосы падают на лицо, чуть скрытая смущенный вид.    «Хочешь еще чего-то — делай» эхом проносится в голове, а на слова про профорга он решает посмеяться, клюнув носом в чужую шею, попытавшись провести по линии скул. Немного щекотно, но Кэйя искренне улыбается и запускает руку в волосы на чужом затылке. На самом деле, ему тоже хотелось сделать многое, и за половину из этого суккубы должны звать его в свой котел в аду.    Действительно, минута еще не кончилась, но внутреннего таймера нет, Дилюк боится, что сейчас переборщит со всем. У него много вопросов к себе прямо сейчас, у него много хотелок прямо сейчас.    Одну из них он осуществляет: медленно ведет руками от грудной клетки к талии. Да, ему определенно понравился корсет и талия Кэйи в нем. Ногой протискивается между бедер синеволосого, чуть толкая его к столешнице, заставляя упереться в нее. Руки на корсете впервые позволяет себе сжать сильнее обычного прикосновения, чутко наблюдая за чужой реакцией. Казалось, что все происходящее сейчас нужнее Дилюку. Кэйя не понял сам, почему конкретно, но... Боги, нет, об этом он подумает потом. Когда сильные руки так по-хозяйски сжимают талию, а чужое бедро оказывается меж, черт возьми, его собственных, думать он не может больше ни о чем. Воздух выбивает из лёгких, с губ срывается шумный вздох, а пальцы сжимают чужие волосы. Не верится, что все это происходит, и хочется, очень хочется продолжить. Чтобы пальцы сорвали с него корсет, а зубы впились в оголенное плечо, и...   Минута, наверное, скоро кончится, а Дилюк ощущает запах вина от кожи и слабый аромат какого-то парфюма. Ох, Дилюк, Дилюк, как ты это будешь себе объяснять после? После — это после, отвечает он сам себе, и неожиданно сам для себя запускает пальцы одной руки под край корсета, отстраняется от шеи, а второй заправляет прядку распущенных волос Кэйи за ухо с сережкой.    — Чувствую, профорг уже возвращается. Пойдем, он тебе обещал мерч выдать.    Слова мгновенно возражают Кэйю в реальность. Он успевает только забраться пальцами под край чужой одежды, коснуться разгоряченной кожи, как слышит, что профорг должен скоро вернуться. Шумно выдыхает сквозь зубы, чуть ли не рыча, и ластится к руке, что только что тронула волосы. Замирает, глядя в глаза, и мыслительный процесс занимает несколько секунд. Во-первых, Дилюк выглядит счастливым. Очень. И это красиво настолько, что сердце сжимает. Во-вторых, почему Дилюк уже второй раз выглядит счастливым именно в тот момент, когда... Не считает себя профоргом?    — Вот как, — Кэйя улыбается как-то грустно и легонько оглаживает чужую щеку, глядя в глаза, — тогда нужно передать профоргу, что у него безумно красивая улыбка.    Покрасневший Дилюк почему-то выглядит очень довольным, а Кэйе убрать от него руку стоит огромных усилий, как и отвести взгляд.