Точка опоры

 Что делать с возбужденным сознанием и телом Дилюк, честно, не знает. Буквально отлипая от Кэйи, он делает несколько вдохов-выдохов, пытаясь буквально вселить в себя профорга обратно. Как же хочется вернуть руки на место, и свои, и чужие. Хочется вернуть ту, что залезла под край водолазки, успев легонько царапнуть кожу. Хочется вернуть руку в волосы, чтобы она сжала и оттянула сильнее, направила или опустила ниже. Хочется снова услышать шумный вздох. Кэйю тоже раздразнили. Вот так легко, парой движений, и все, что Кэйя может сделать — дышать медленно и глубоко, дабы успокоиться. Знал ведь, на что идёт, и что это долго не продлится, точно знал. Но все равно позволил, ответил на провокацию, а теперь они оба стоят и пытаются восстановиться. Дилюк бросает взгляд через плечо на снова ухмыляющегося Кэйю (интересно, улыбка с его лица вообще хоть когда-нибудь сходит?) и, чуть мотнув огненной копной, уходит в комнату, зовя синеволосого с собой жестом. Кэйя послушно идёт вслед за Дилюком.    В комнате сначала темно, но профорг включает настольную лампу, создавая потемки. Сам залезает в шкаф, ища нужную вещь. Тут не так много места, глаза Кэйи быстро привыкают к приглушённому свету, и он пользуется возможностью разглядеть все, что не смог из-за темноты в прошлый раз. Куча грамот и статуэток в разных углах, фотографии, плакаты с музыкальными группами. В глаза бросаются различные награды, причем далеко не все профкомовские. Кажется, Дилюк отличался ещё со времён школы.  Вроде бы всего много, а вроде выглядит очень минималистично, магия какая-то. Огромный стеллаж с кучей книг - маленькая гордость Дилюка, своя библиотека. Рядом с шкафом напольная вешалка, все вещи на которой черного цвета. И кровать, которая определено чуть велика для одного человека с коричневым пледом на ней. Письменный стол тонет в ворохе бумаг, где смешались какие-то документы и конспекты с учебы, а среди всего этого стоит никогда негаснущий ноутбук, кружка с чем-то и ворох блистеров от таблеток. Комната создаёт впечатление очень занятого человека, а ведь так оно, по сути, и есть. Блистеры на столе заставляют Кэйю вспомнить кое-что.   — У тебя ведь болела голова, да? — спрашивает Кэйя тихо, — как сейчас?    А при взгляде на кровать становится даже больно — очень хочется прилечь. Она же наверняка гораздо мягче общажной, да?.. Приходится мотать головой, отгоняя мысли. Дилюк удивлен вопросом про голову, чуть помедлив, отвечает:    — Уже прошла, спасибо, — не понимает, почему что-то кольнуло внутри. Кэйя запомнил такую мелочь? Вообще, голова у Дилюка последние минут 10 была наполнена таким массивом мыслей, желаний и помыслов, что удивительно, что не разболелась снова.    Дилюк долго роется в шкафу, не понимая, где же футболка, буквально недавно же видел ее. Отходит, задумчиво почесывая затылок, разворачиваясь к письменному столу и видит футболку, висящей на спинке стула. Вздыхает из-за напрасных поисков и берет ее в руки, выворачивая и разглаживая.   — Торжественно вручаю твой первый мерч за то, что выделываешься и выпендриваешься, — улыбается профорг, протягивая Кэйе вещь, — запомни, в мерче нельзя пить, курить и материться.    Хотя иногда эти правила нарушаются, но об этом конкретно Кэйе лучше не говорить. Слова Дилюка вызывают улыбку. Кэйя смеётся и принимает из чужих рук футболку, держит ее аккуратно, бережно, и разглядывает. Правда красивая. Ещё и именная. На спине у вещи есть фраза, которая закрепилась за Дилюком, и все из профкома ее знают. «Гори, отдавая тепло, но не сгорай». Именно эту фразу сказал он, когда у него брали интервью как у профорга, чье профбюро было вторым по кандидатуре на лучшее профбюро. Они тогда не выиграли, все знали и видели, как они много стоящего сделали за целый год и… Остались без всего. Этой фразой он ответил на вопрос: «Расстроен ли он и его команда?»  А он ответил: «Лучше гореть, отдавая тепло, чем сгорая в работе. Мы не сгорели в этот год, а усердно работали, вкладываясь в мероприятия и проекты. Те, кто сгорели, сейчас поедут отмечать свой выигрыш.» Эту фразу запомнила его команда и начала разносить в массы, даже хэштег какое-то время был. Вскоре все в профкоме узнали и закрепили за профоргом эти слова. Взгляд Кэйи цепляется за надпись на спине. Чем-то напоминает строчку из песни, но слова немного другие, и что-то сразу подсказывает, что это — точно о работе в профбюро. Кэйя улыбается в ответ на фразу профорга.    — Как думаешь, меня побьют, если я приду в ней на учебу в свой корпус?   Одной рукой он начинает расстёгивать рубашку, голым торсом он уже успел пощеголять, так что стеснения не испытывает. Дилюк улыбнулся на вопрос.   — Что-то мне подсказывает, если придешь в ней, то будет на один вопрос больше, и на тебя вряд ли поднимется у кого-нибудь рука, – Дилюк наблюдал за тем, как когда-то белая рубашка спускается с тела. Может быть, Кэйя стеснения не испытывает, а вот Дилюк после недавних событий еще от румянца избавиться до конца не успел, а тут такое.    — Будешь защищать меня на расстоянии? – В полутьме кажется, что чужие щеки краснеют, и Кэйя бы списал все на освещение, если бы не так очевидно опущенный взгляд. Рубашка снимается окончательно и перекидывается через плечо. Кэйя решается попросить об услуге:   — А можно побыть очень наглым? — усмехается тихо, — Мастер Дилюк, позволишь ванной воспользоваться? У меня волосы в вине целиком.   — …Да, конечно, — Дилюк поднимает на него взгляд. Кэйя хорошо сложен; острые плечи и твердые, как сейчас помнит ощущение под пальцами, ключицы. А у того прямо силы прибавляются, когда в ответ на его просьбу Дилюк кивает и сразу отводит в ванную, где Кэйе выдается полотенце и объясняется, как переключать воду. Внимание гостя привлекает полка с шампунями, и Кэйя заинтересованно её разглядывает, чуть щуря глаз. На мгновение мерещится, что к нему прикоснулись, кожу слегка покалывает, но чувство сразу же исчезает. Да и зацикливаться желания нет, все, чего хочется сейчас — смыть как остатки вина с волос и тела, так и множество мыслей, коих сейчас слишком много. Дилюк же вспоминает, как тут прижал Кэйю и разругался с ним, вспоминает сон, где уже были не слова брани, а тихие стоны. И вот они снова наяву вдвоем в ванной, а один из них полуголый вообще. Хочется коснуться. Пока Кэйя рассматривал шампуни, предложенные ему, стоя спиной к профоргу, тот невесомо подушечкой пальца коснулся выступающего верхнего позвонка и сам же вздрогнул от этого касания. В зеркале можно было разглядеть, как Дилюк прикусил губу и свел брови, пытаясь проанализировать причину действия и ощущения. Нужно скорее выходить из этой проклятой ванной. Кэйя остаётся в ванной один. Рубашка сложена отдельно от остальной одежды, рядом покоится повязка, а по лицу и спине, наконец, струится вода. Тело плавно расслабляется, и Кэйя прикрывает глаза, опираясь о стену одной рукой.   И что это было, Альберих?    На кухне они за десять минут разогнались от обыкновенных вопросов до... До чего? Это даже флиртом не назвать. Взаимные домогательства скорее. Этого точно не было в планах, все неуместные, в сторону Дилюка, мысли он весь вечер игнорировал, когда все пошло не туда? Во время танца, когда он отпустил все? Или раньше, когда сам предложил корсет ощупать?   Да и не он один такой. Дилюк ответил ему абсолютно тем же, что порождает ещё больше вопросов. Может, он просто... Пьян? Было бы просто, но он ясно понимает, что алкоголь уже выветрился. Ещё и эта просьба Дилюка не считать его профоргом в тот момент — будто действительно было не с ними. Кстати, об этом. Нет абсолютно никаких правил, регулирующих личную жизнь профоргов, так почему Дилюк столь сильно беспокоился об этом в момент, когда они были одни? Будто он тогда снял маску, которая сковывала его. Снял — и смотрелся таким счастливым. Как тогда, во время танца. Роль профорга наверняка тяготит, но, чтобы так... И эта реакция на простые слова о «настоящем» Дилюке…   Тот, кто выглядел счастливым, когда был настоящим, закрыв дверь в ванную, ретировался к себе в комнату. Эмоций на сегодня через край. Переодевается в спально-домашнее, а именно в спортивные штаны красного цвета и растянутую футболку с самого первого форума, на который поехал. Там ему выдали футболку ХХL, так что сейчас она стала по праву домашней.    Решает проверить ребят, которых уже довольно давно не слышно. Заходит в зал и видит эту кучу мола, которая заснула, как была, но это выглядит мило. Дилюк достает телефон и фотографирует эту кучку котят. У него, по секрету говоря, есть коллекция таких фотографий, где его команда странно засыпает. Потом он вставляет эти фотографии в презентации на выездах, чем очень веселит и заставляет умилиться активистов. Уносит бутылку из комнаты и кое-как накрывает покрывалом уснувших, их много, а оно одно, надеется, что не подерутся во сне. Идет на кухню, чтобы выкинуть бутылку. В голове возникает вопрос: а куда девать Кэйю? Ответ один, но почему-то он с сомнением доходит до Дилюка. Нет, ну, учитывая, что сегодня произошло - лечь спать рядом звучит, словно детский лепет. Ладно, решат уже вместе.    На кухне он наливает себе чай и волей-неволей начинает думать о произошедшем. Что это все было? Зачем? А главное, почему именно с Кэйей? Нет, отрицать не будет, парень красивый, но не могут ведь так стремительно развиваться взаимоотношения.    Через какое-то дверь в ванную осторожно приоткрывается, и оттуда выскальзывает Кэйя, чистый, с влажными волосами и в новой футболке. Та сидит свободно, и Альберих выглядит в ней донельзя довольным. А куда теперь? Надо бы в общий зал, искать себе место для сна, что будет довольно тяжелой задачей, все уже спят. Да и Дилюк мог уже лечь. Кэйя всё равно идёт в противоположную от зала сторону и находит Дилюка на кухне, чью компанию составляет кружка с чаем на столе.   — Профорги всегда ложатся позже всех, или у вас просто идейный отказ от сна?   Дилюк видит активиста в его футболке и не может оторвать взгляд. Странный пункт на людей в мерче — это ладно, но Кэйя выглядел очаровательно с мокрыми волосами и в его футболке, доходившей до бедер. Повязки на нем уже не было, но глаз все равно скрывали мокрые пряди. Вопрос заставляет Дилюка улыбнуться и взглянуть на часы. Время показывает чуть за три ночи. Мда, вот вам и посвят.    — Нет, просто ждал, когда ты закончишь, вдруг что произошло бы, а оказать помощи никто не смог, — дежурно отозвался Дилюк. Ставит кружку в раковину и направляется в свою комнату, но шагов за собой не слышит. Обернувшись и увидев, что Кэйя стоит, где стоял, сказал:   — Там буквально нет места, я проверял, спят, будто котята вокруг мамы, если можешь представить Итто кошкой-мамой…   Зайдя обратно в комнату, Дилюк потягивается, говоря:    — Есть вариант попробовать постелить на полу, есть вариант лечь в одну кровать. Так быстро мои отношения ни с кем еще не развивались, меньше недели человека знаю, а уже предлагаю разделить кровать, — отшучивается Дилюк, смотря на Кэйю и ожидая его вердикта.    Почему-то хотелось лечь рядом, но это и тяжело, потому что, а если во сне кто-то как-то повернется и на утро их найдут спящими в обнимку, а если еще хуже, вдруг Кэйя лунатик и убьет его во сне? Дилюк отмахивается от абсурдных мыслей и садится на кровать, вытягиваясь.   — Ты всегда планируешь все в ключе возможной взаимопомощи? — Кэйя потягивается и сладко зевает. Тело приятно ныло после всех физических активностей и горячего душа. Он понятия не имел, где ему спать, и будет ли он спать вообще — привычка, связанная с глазом. Он отработанным движением хочет поправить повязку, но не находит ремешка. Внутри все холодеет. Он оставил повязку в ванной. Дилюк всё увидел? По его реакции не скажешь. Альберих аккуратно ощупывает лицо и готов выдохнуть с облегчением: волосы закрывают. Но теперь, похоже, первым делом ему нужно в ванную.    — Итто? Ему идёт роль кошко-мамы, — Кэйя смеется и исчезает из комнаты на пару минут, возвращаясь уже с повязкой, — надеюсь, ты их сфотографировал.    Теперь до активиста начинает доходить. Мало того, что он понятия не имеет, как ему спать, учитывая его особенность и связанные с нею привычки, так главный вопрос - где? Он вновь оглядывает комнату, задерживая взгляд на кровати, как и в тот раз. Спина красноречиво заныла, стоило ему зрительно сравнить этот матрас с матрасом из общаги, даже мурашки пошли. Дилюку не о чем беспокоится — Кэйя имеет природную кошачью наглость, разляжется на всю постель, потом и не выгонишь, только будет ли комфортно самому Дилюку? Особенно после всего сегодняшнего... Боже, да после всего сегодняшнего спать на одной кровати — меньшее из зол.   — Думаю, спать на общажных кроватях несладко…— Зачем Дилюк подкидывает дрова в огонь? Он же сам только что был не совсем за… Да и не совсем против… Профорг заметил, что Кэйя вернулся с повязкой, и это вызвало у него несколько вопросов, но он решил, что на сегодня хватит с откровениями. А может, и не хватит, когда рядом это синеволосое недоразумение, можно ждать чего угодно.    — Мне ведь тоже не доводилось так быстро сближаться с человеком, чтобы через несколько дней пригласить его на вальс пьяных вакхов, обычно нужно ждать несколько месяцев, — фыркает Кэйя. Ну и все, профорг фактически сам предложил. Общажные кровати существуют, как пытка, а не удобство, — да и на полу я успел поспать так, что спина уже давно разорвала со мной дружественные отношения, спасибо ШПА и выездам.   — А… В смысле, ну, ты ложись на кровать, а я могу лечь на пол, — пытается вывести все в верное русло хотя бы сейчас. Смотрит снизу вверх на активиста в своей футболке, Боже, он продолжает гладить свои пунктики на мерч и ждёт ответа, уже готовый достать второе одеяло. Кэйя снова зевает и оглядывает кровать, будто оценивает, после чего сразу перебивает Дилюка:   — Без спины остаться хочешь? Вместе поспим, ничего страшного. Считай это программой быстрой адаптации новичков в профбюро, — и Кэйя, не дожидаясь приглашения, устраивается на кровати рядом. Садится, а после падает спиной назад, раскинув руки, и с губ тут же срывается довольный стон. Альберих понятия не имеет, как после такого матраса будет вновь спать на общажном. А чисто теоретически, может, он у Дилюка котом будет? Кэйя умеет мяукать. Сразу видно — спина человека давно не чувствовала хорошего матраса под собой, это подтверждают и звук, с которым Кэйя упал рядом. Он похож ни то на мяуканье, ни то на мурчание — вроде цербером себя окрестил, а тут будто клубочком свернется и никогда кровать больше не покинет.    Дилюк не успевает себя остановить в следующем предложении:   — Ты массаж когда-нибудь пробовал? — В нем включилась тревога и забота. Все, вот рубеж «чужака» на человеке пал, теперь пусть пожинает плоды, — очень действенно, если болит, – Дилюк сам прогибается в спине, хрустя позвоночником.   Кэйя даже реагирует не сразу — честно, не думал он, что спиной можно чуть ли не оргазм ощутить. А когда до него доходит, он даже привстает, глядя удивленно на Дилюка:   — За жизнь удавалось, знаешь ли, и не только массаж спины, — он усмехается, ведя взглядом по чужой прогнувшейся пояснице, — но сейчас некого просить, а массажеры нынче стоят дорого.    — Боже, знать не хочу, какие там ты еще виды массажей пробовал, — Дилюк почему-то чуть было не засмущался, но перевел все в шутку, закатив глаза. А с другой стороны, интересно было бы понаблюдать за реакцией Кэйи от такого массажа.   — Ну и ладно, тогда не буду делиться своим великолепным опытом, — Кэйя строит из себя обиженного на пару секунд. А вообще... Он, конечно, не гуру массажа, но кое-что умеет. И очень хотелось бы применить свои умения на Дилюке, только вот оголять придется не спину, а другие части тела. Кэйя Альберих, ты обязательно будешь гореть в аду.    — Меня другие профорги в свое время научили нескольким ступеням массажа…мы, если хочешь знать, далеко не всегда даже на спальниках спим… Хочешь жить - умей делать массаж спины, — Дилюк убирает прядки с обеих сторон за уши, звуча назидательно, словно если бы мама говорила «а это все потому, что горбишься перед ноутбуком»   Так Кэйе предлагают массаж? Боги, сервис на высоте, в щеку поцеловали, на кровать положили, массаж предлагают, пять звезд в два гис. А ведь они с этим человеком на прошлом собрании чуть друг друга не убили. Кэйя всё ещё не понимает, кого винить в таком быстром развитии взаимоотношений. По сути, оба хороши, и оба в какой-то момент... Поддались эмоциям? А эмоции и чувства как объяснить? Или то, как Дилюк очевидно очерчивал взглядом его талию, а сам Кэйя в некоторые моменты не может заставить себя отвернуться и не смотреть на мягкие волосы, широкие плечи, или хотя бы изгибы поясницы и бёдер? Вот, что бывает, если поцеловать человека в лоб, запомните, дети.   — Охотно верю. И если ты намекаешь на свои услуги, то я слишком устал и измучен болью, чтобы отказаться, честно.   — Ого, а был вариант отказа? Часто тебе профорги, я смотрю, массаж предлагают? Если не хочешь превратиться в красивый вопросительный знак в будущем, то ложись на живот, — в шутливо-приказной манере сказал Дилюк. Только он умеет мешать приказ с толикой насмешки.    — Да вот, каждый день предложения поступают, профорг ФМИ безумно скучает по моей чудесной спинке, но я выбираю тебя, — он отшучивается и послушно ложится на живот, укладывая голову на сложенные руки. На пояснице чувствуется приятная тяжесть, а по уже голой спине пробегает приятный холодок. Но ещё приятнее руки, которые прикасаются к ней, и черт возьми, об этих руках Кэйя начинает думать в совсем ином ключе.    Дело оставалось за малым: просто сделать массаж. Просто. Массаж. Мда, в мыслях было чуть проще. Дилюк, аккуратно забравшись под свою же футболку, задирает часть к лопаткам и касается теплой, чуть смугловатой кожи. На фоне спины его собственные руки казались слишком белыми, это смотрелось интересно. Спинка у Кейи и вправду чудесная, ничего не скажешь. А сам Кэйя… Отзывчивый до касаний, это приятно разжигает что-то внутри Дилюка, заставляя проходится по особенно чувствительным местам, что вызвали тихое мычание еще и еще.    — Где больше всего болит? — Интересуется скорее дежурно, начиная легонько разминать плечи, спускаясь по позвоночнику. Дилюк уже касался позвоночника Альбериха, но лишь на мгновение и то в каком-то бреду. Сейчас можно коснуться чего угодно, и никто слова не скажет, все, так сказать, по обоюдному.    — А все профорги такие хорошие наездники? – Играет вопросом на вопрос Кэйя. «Наездник» бьет смущением по ушам и щекам, Дилюк незаметно давится воздухом, зачем-то представляя, что Кэйя лежит вовсе не спиной, а сам он сидит чуть ниже, чем сейчас, руками все также крепко упираясь в тело. Это было зря, очень зря, теперь нужно следить за своим телом, чтобы, не дай Бог, никакого казуса не вышло, потому что сидит он в очень опасной позе. Дилюк решает отыграться и выбивает шумное дыхание снизу – нажатие на две точки сработало. Дилюк ухмыляется, двусмысленно напоминая:    — Тише, ты же не хочешь всех разбудить, они с похмелья будут злыми…   — Обычно такое говорят в немного иных ситуациях, — Кэйя усмехается, но послушно утыкается носом в подушку, дабы быть тише, и не зря — новое нажатие на спину отзывается теплом в теле, он ловит губами воздух, но порыв отреагировать вслух сдерживает. Расслабляясь, думает, что это, черт возьми, один из лучших дней за последнее время. Вакханалию устроили, выпили, повеселились, потанцевали, поговорили, и... Ещё много чего. А теперь вот, массаж делают, причем делают хорошо. Но вся эта расслабленность начинает сходить на нет, стоит ему услышать:   — Кстати, хотел спросить кое-что, но, если некомфортно, можешь не отвечать, я пойму, но ты знаешь, я любопытный, — Дилюк тихонько провел пару раз вверх-вниз ногтями по коже, снова надавливая. — Что... С твоим глазом на самом деле? Не пират же ты и явно вилку не выбирал, тут мы уже все поняли, — шутка, возможно, была лишней, но сработала как механизм защиты.    Кэйе даже обидно как-то, хотя... Это ведь ожидаемо, да? Да и очень деликатно. Венти при их первой встрече, будучи пьяным, выпрашивал рассказать не только сам факт того, что с глазом, но и как так получилось, а потом смекнул, что у Кэйи нет правого бокового зрения. Итто тоже спросил в лоб. Тут хотя бы аккуратно. Да и откровений сегодня было много, да? Ещё и атмосфера... Интимная прямо-таки.    Чтобы избежать злобы на свой вопрос, Дилюк особенно приятно и мягко нажал на две точки на спине Кэйи сразу. Широкие и сильные ладони позволяли играть на лежащем, словно на инструменте. Это… Забавляло. Кэйя набирает в лёгкие воздух, чтобы ответить, но вместо слов с губ срывается стон, а под веками будто звёзды взрываются. Дилюк ведь нарочно, да?    — В профбюро меня уже многие спросили, не переживай, — он дышит глубже обычного и снова расслабляется, прикрывая глаза, полностью отдаваясь сильным рукам, — если бы я им что-то видел, ходил бы без повязки. Это приобретенное, не с рождения. Так что раньше я даже мог подмигивать, представь себе.   Кэйя не знает, что ещё сказать. Сама история? Не сейчас, нет.    — Там не особо интересно все, правда. Просто случайность вкупе с людской жестокостью. Только сны двумя глазами вижу, странно, да?   Дилюк слушает историю и понимает в чем дело, Кэйя не видит одним глазом. Профорг благодарен, что Кэйя хоть чуть-чуть рассказал и открылся, в благодарность снова нажимает на чувствительное место, второй рукой перебирая волосы на затылке. Кэйе хочется урчать, когда он чувствует прикосновения к затылку. Профорг о том факте про сны думает, что это невероятно и особенно, но не говорит. Вместо этого наклоняется к уху в слепой зоне и шепчет:   — Тем не менее, повязка тебе идет, — и снова проходится горячей ладонью по лопаткам.    Кэйя довольно жмурится и ластится к рукам, но вдруг вздрагивает от неожиданности, широко распахивая глаза, а от шёпота бегут мурашки. Он ничего не отвечает, но реакция говорит сама за себя. Воздуха в лёгких вовсе не остаётся, когда сразу после шёпота сильные руки проходятся по лопаткам, и тихий стон Кэйя не сдерживает. Тело расслабляется, млеет в чужих руках, а по груди и животу пробегают волны приятного тепла. Кэйя вздрагивает, понимая, что чуть не провалился в сон.   Дилюк повторяет схему массажа уже второй раз, потому что не может отпустить тело, которое нагрел и размял своими руками. В животе опасно теплеет, а ситуация становится патовой, когда Кэйя решает чуть двинуться, чтобы поправить сползающую футболку. Дилюк молится всем Богам, которых знает, чтобы лежащий под ним ничего лишнего не почувствовал. (прим: Дилюк, сколько себя помнит, был атеистом)    — Ты там не устал? Использую тебя нагло, как бесплатную рабочую силу, нечестно как-то, — он устало улыбается и зевает: в сон клонит нещадно.   Боги, наверное, любят Дилюка, или же Кэйя тактично ничего не заметил. В любом случае, он замечает, что Кэйя проваливается в сон. Смотрит мельком на часы — 4 с чем-то утра, еще бы не клонило.    «Кто еще тут кого использует»— мелькнуло у красноволосого голове.    Как бы сильно Дилюк не хотел послушать стоны еще, нужно отпускать теплую спину. Легонько проведя ногтями по коже, он слезает с парня, сразу же зарываясь в одеяла. Наблюдает за тем, как неловко и очень сонно зарываются рядом с ним. Кэйя валится на теплую кровать рядом и сладко потягивается. Боже, как же ему хорошо сейчас. Он на мягком матрасе, ему сделали массаж, и ему очень тепло от человека рядом, причем во всех смыслах.    Красные и синие волосы разметались по подушкам и кое-где наложились друг на друга. Настольную лампу оставляют включенной, засыпая в полумраке.    — Обязательно скажи утром, как мне тебя отблагодарить, моя спина сейчас оргазмирует, — бубнит тихо и сонно, укладываясь поудобнее и зарываясь в одеяло. Ох, только бы борьбы за него ночью не случилось. Хотя, лежат они довольно близко. Ему тепло, мягко, комфортно несмотря на то, что человека рядом он знает совсем мало. Веки наливаются свинцом.   — Ночи, — шепчет Дилюк, мельком смотря на расслабленное лицо, чуть улыбающиеся губы и закрытые веки. Во сколько они проснутся никто не знает. Тем более никто не знает в какой позе. Дилюк надеется, что в нормальной. А еще надеется, что Кэйя во сне не дерется и не разговаривает. А после проваливается в сон с приятным ощущением кого-то теплого рядом.   — Доброй, — шепчет в ответ, закрывая глаза, окончательно. И, наверное, не вспомнит утром, как в полудрёме стянул повязку и отложил куда-то в сторону.   *** Утро наступает для всех, но не для комнаты Дилюка. Куча мола, которая уснула в пьяных разговорах и смехе просыпалась постепенно. Сначала самые пьяные с дивана «слабаков», потом Джинн, Итто и дальше по списку. Голова у всех болела в разных степенях, Дилюк бы ухмыльнулся, потому что добро пожаловать в клуб.   Первым делом все пошли на кухню, чтобы выпить воды, около раковины образовалась очередь. А после Лиза, мысленно попросив прощения у профорга, взяла несколько таблеток от головы из его аптечки.    Голод начал подступать и поэтому Джинн, на правах заместителя, начала готовить всем завтрак - Дилюк давно дал отмашку на пользование его холодильника. Чего уж, если уснули в его доме.    — А где же профорг-то? — Чуть хрипя спросила Эмбер.   — Есть вопрос получше: где Кэйя? Не убил ли Дилюк его после посвята? — Все еще переживал Итто.   — Убил это вряд ли, а вот я сегодня, может, все-таки выиграю свою сотку, — Рассмеялся Венти, но тут же пожалел, потому что голова напоминала о себе, и принялся за налитый чай.   — Я пойду посмотрю, у меня больше всего прав из вас на вторжение в личное пространство профорга, — ответила Джинн, уменьшая огонь на плите, — последите, чтобы хлеб не подогрел.   Девушка отправилась к комнате, несколько секунд постояла, а после постучала пару раз и приоткрыла дверь. В щелке она сначала увидела свисающую руку с кровати, а после… Синюю макушку? Джинн моргнула, но уже тихонько просунулась в комнату. На кровати Дилюка лежал сам Дилюк, а вот около него Кейя, раскинув конечности по кровати и профоргу.    Много вопросов посетило Джинн, но, сложив факты чистой кухни и всех спящих в зале под пледами, она поняла, что эти двое решили просто навести порядок и сделать их пьяный сон чуть комфортнее, и легли они, скорее всего, позже всех.    Но у девушки все равно остались вопросы, она хихикнула и тихо закрыла за собой дверь, возвращаясь на кухню с максимально спокойным лицом, сообщая, что все с ними в порядке, уже просыпаются.    — Они? Вместе? Уснули? — Венти снова забыл про больную голову, давясь чаем.    — Да, а перед этим навели порядок и позаботились о нас. — Закончила Джинн, прекращая обсуждение.   В комнату Дилюка через шторы проникал дневной уже свет. Он не помнил, что ему снилось — слишком устал, но если бы напряг память, то вспомнил, что ему снилось в повторе все то, что происходило на кухне, может, даже с долей художественного вымысла. Профорг нахмурил нос во сне и рефлекторно захотел чихнуть. Волосы Кэйи были повсюду: на подушках, на нем самом, а еще на лице Дилюка, щекоча ему нос.    Дилюк начал просыпаться, уже чуть было не открыл глаза, как вдруг ему со всего размаха прилетело в лоб рукой. Тихий хриплый вскрик и Дилюк на секунду забыл, что в его кровати делает другой человек, а потом вспомнил и рефлекторно ткнул в плечо. Вот тебе и доброе утро, побоями его еще никто не будил. Повернув голову и убрав руку со своего лица, Дилюк взглянул на Кэйю, на котором… Больше не было повязки? В голову закрались воспоминания о разговоре и внутри почему-то потеплело. Профорг не смог удержаться и смахнул пару прядей с той части, где обычно лежит повязка, знакомясь с новым чувством внутри ребер. Кэйя же не слышал, как зашла Джинн, и не слышал, как Венти украдкой-таки проскользнул к ним и запечатлел их провокационное положение на фото, как и не слышал возню уже проснувшегося Дилюка. Он слегка хмурится от лёгких прикосновений к лицу, тихо мычит и утыкается носом в подушку. Солнечные лучи пляшут на переносице, но возвращаться в реальность из объятий Морфея Кэйя явно не спешит, снова пытается закидывает руку на Дилюка, не давая тому встать, утыкается в плечо, и только после этого слышит голос сквозь сон, чувствует движение чужого тела, и сознание начинает проясняться. После очередной попытки Кэйи закинуть на него руку Дилюк, хриплым с утра голосом, предъявляет еще не очнувшемуся ото сна:    — Поглядите на него, во сне тоже руки умеет распускать, кого я посвятил в активисты несколько часов назад? — И снова пытается растолкать спящего, но после того, как в его плечо утыкаются, недовольно сопя, понимает, что попытки бессмысленны. Ну точно спящий кот - Бог поднимешь. А, нет, сонные бормотания оказались признаком того, что Кэйя просыпается. Интересно, он всегда спит в таких странных позах, буквально сметая все во сне? Может уснуть нормально, а на утро найдет себя поперек кровати, сбив все одеяла. Дилюк не такой, он как лег — так и проснулся. Но сегодня исключение, он проснулся с чужой рукой на лице.    Ресницы Кэйи немного подрагивают, он морщится и медленно открывает глаза, сначала не понимая ни где он находится, ни что за человек рядом с ним. Он зевает и сладко потягивается, осознавая — Боже, мало того, что выспался, так ещё и спина будто в раю побывала. Кэйя садится на кровати, потирая глаза, разум проясняется: квартира Дилюка, посвящение, и... Много чего ещё. Даже не верится, ха-ха. Может, просто бредни пьяного сознания, или приятный сон? Солнце уже высоко, а значит...    — Все уже встали? — он поворачивается к Дилюку, который выглядит немного бодрее, — и утра доброго, дорогой Хозяин.    — Да, все встали, и скорее всего, заметили недостачу в виде двоих…— Говорит Дилюк, догоняя ситуацию и как она выглядит для других. — Утра доброго…— Дилюк ищет обращение — павлин.   Ухмыляется. А ведь Кэйя и вправду похож на павлина сейчас с растрепанными волосами, которые после душа высохли кое как. Тот удивлённо вскидывает брови, понимая, что так его ещё точно не называли. Копилка его прозвищ стремительно пополнялась, но до этого они хотя бы имели под собой основание.    — И почему же я павлин, скажи на милость? — Он зарывается пальцами в собственные волосы, которые теперь пахли чужим шампунем. Высохли, но в полном беспорядке. Он ведь брал с собой расчёску?    — Разве не очевидно, что павлин? С такими растрепанными синими волосами и смазливой внешностью. – Дилюк смеется. – Нет, ну, могу, конечно, и петухом величать, если павлин не нравится.    — Я думал, петух — про тебя больше, разве нет?    Судя по виду Дилюка, тот старательно думал, как оправдываться. Кэйя же давно решил, как будет действовать, и его метод профоргу явно не понравится. Профоргу... Да, точно. Кэйя не всегда понимает Дилюка, а им, скорее всего, движет именно эта роль. Обычный человек — зачем оправдываться, личная жизнь! Но профорг... Здесь все по-другому, видимо. Да и после вчерашних событий создавалось ощущение, что роль профорга Дилюка тяготит, но с этим ещё предстоит разобраться.    Кэйя снова трёт глаза и понимает — опять оказался без повязки. Предмет находится на прикроватной тумбе, и Кэйя, кряхтя, дотягивается до него, сразу начиная цеплять на лицо.    — И каково тебе было разделить постель с пиратом?   Павлин потянулся за повязкой, а Дилюк пытаться запомнить его лицо без темного элемента. Ему начинает казаться, что когда он молчит, то очень даже приятной внешности. А еще успевает углядеть бледно-голубую дымку на пораненном глазе. Удивительно, но она не вызывает испуга или отвращения. Дилюку наоборот хочется рассмотреть ее ближе.    — Каково? Ну, в целом, даже неплохо, — Дилюк подтягивает сползающую свободную футболку на плечо обратно, поздно вспоминая о шрамах на плечах, — было бы еще лучше, если мне не прилетело рукой по лицу. Ты даже во сне выпендриваешься.    Хотя Дилюку хотелось изменить вопросительное «Каково» на не менее вопросительное «Какого» и добавить следом «черта». А взгляд Кэйи скользит по оголенному плечу, на котором виднеются... Шрамы? Вроде как. Не у него одного есть секреты, в конце-концов. Спросить тянет, но момент явно не тот. Кажется, нужно ждать нового откровенного разговора. Эта мысль тянет за собой другую — а не увидел ли Дилюк лишнего? Кэйя ведь в сонном состоянии стянул-таки повязку. Но даже если так, профорг тактично промолчал.    — Значит, я расслабился, — он мягко смеётся и не может отказать себе в удовольствии бегло оглядеть чужую голую спину, но не успевает разглядеть ничего — Дилюк уже успевает переодеть футболку, — и морально, и физически. Часто ворочаюсь во сне.    Да, ворочался Кэйя и в правду часто, потому что одеяло было где-то в ногах, а простыни чуть сбиты. С виду бурная ночь, а на деле просто Кэйя Альберих расслабленно спал. А что теперь? Наверняка у многих активистов возникнут не те мысли, когда они вместе выйдут из комнаты Дилюка. И тут личность Кэйи делится на двое —с одной стороны, просто обыграть максимально цивильно и забыть, а с другой масла в огонь подлить хочется. А вообще, один из лучших способов скрыть правду - выдать за шутку, Пол Экман завещал, и Кэйя этим часто пользовался по жизни, обычно работало.    Дилюк потягивается в очередной раз и говорит:   — Надо бы выходить, а то вопросов будет еще больше. — Окидывает взглядом беспечного активиста в его футболке и невольно засматривается. Обычно свои футболки на ночь отдают вторым половинкам, там, партнерам, кому-то, в общем, близкому. А с другой стороны, эту футболку Кэйя заслужил, а Дилюк ее сам обещал. Дилюк встает, ища более повседневную одежду, начиная переодеваться, а сам попутно готовит ответы на вопросы и оправдания, надеется, что у активистов хватит ума не шутить хотя бы в присутствии него.   — И как ты будешь на эти вопросы отвечать? — Кэйа послушно начинает собираться, и первым делом в порядок нужно привести голову. Желательно не только в буквальном смысле, но и метафоричном, однако у него в списке оружия только расческа, которой Кэйя начинает мягко проводить по длинным волосам. Ощущение, что все вчерашнее — сон, до сих пор не покидает сознание. Он прекрасно все помнит, помнит пьяный, вакханальный танец, руки на своей талии, сначала при всех, будто случайно, а потом — в ту драгоценную минуту наедине, когда меж его бедер оказалось чужое. От одних только воспоминаний от грудной клетки прошлась волна тепла к низу живота. Кажется, ему ещё и снилось что-то. Помнит плохо, только образ человека, что находится с ним сейчас в одной комнате, прикосновения с вечера, которые сон повторил, а после довел до вещей гораздо более пошлых. Все мутно, нечётко, но ощущения приятные. Мутными и нечёткими были, на самом-то деле, почти все мысли Кэйи о профорге, а реакция того только подливала масла в огонь. Скинуть все это на спонтанное влечение к приятному человеку, который изначально подсадил на зависимость от эмоций, вызываемых их собственной игрой? Честно — чёрт его знает. Кэйа Альберих, пойди и найди себе кого-то на одну ночь, может, легче станет.    Заданный вопрос совпадает с собственными размышлениями Дилюка. Ну, а что отвечать на вопросы? Убирались, проверяли спавших, разговорились, заигрывали друг с другом, а потом один другому сделал массаж... Замечательный ответ, ничего не скажешь. Дилюк сам не знает, что говорить. Может, предложить Кэйе одну схему ответов, которые не будут расходиться, чтобы не было никаких лишних вопросов и подозрений? Надо попробовать предложить такую схему. Маска профорга, давит на плечи и старается подобрать такие схемы ответов, чтобы ни к чему нельзя было докопаться. От кратких и держащих субординацию «Не ваше дело» до «Убирались и проверяли, все ли живы, а после разговорились с новопосвященным активистом о жизни». О жизни они, по сути, и в правду разговаривали, перебиваясь касаниями и одним поцелуем. Господи, профоргская маска дала трещину, когда Дилюк вспомнил, как неловко поцеловал активиста в щеку, словно школьница на первом свидании, а потом как та же школьница возбудился просто от того, что делал кому-то массаж. Все в порядке? Запоздалое половое созревание или что это? Дилюк Рагнвиндр, найди Чжун Ли и снова поговори с ним. Ведь, по правде говоря, именно старче-профорга нужно благодарить за то, что его мнение так стремительно стало меняться в пользу Кейи. Тогда они действительно встретились, и старший дал совет по поводу всего этого.    «Новое в жизни всегда непонятно и зачастую даже отталкивающее, но никогда не знаешь, чем это обернется после. Ты же тоже, когда только стал профоргом, столкнулся с тем, что было неизвестно и страшно, а сейчас ты даже иногда кайфуешь, когда не сильно убит. За состоянием, кстати, следи. А по поводу межличностных отношений... Просто дай ему и себе шанс.» – Наставлял Чжун Ли.   Вот Дилюк и дал шанс, вот и пожинай теперь сны и необдуманные выпады по отношению к другому человеку. Боже, может, было бы проще, если бы Кэйя просто оттолкнул его в первый раз? Все бы сразу встало на свои места... и больше бы не хотелось повторить хотя бы что-нибудь из того, что уже прошло. Весь поток мыслей прерывается тяжёлым вздохом. Кэйя, уже причесанный, с идеально лежащими по спине волосами, держит в руках корсет, который оказывается полностью расшнурован.    — Придется задержаться, тут время нужно.   Дилюк оборачивается к парню окончательно и смотрит на злополучный корсет в руках Кэйи. Боже, за что? Неужели со вчерашнего вечера не выяснили, что это опасная комбинация?   – Тебе… Помочь его надеть? – Почему-то неуверенно спрашивает профорг, подходя лицом к лицу к обладателю интересных предпочтений в одежде. Кэйю беспокоил факт того, что Дилюк направляется прямо к нему, пока тот стоит с развязанным корсетом, и у Альбериха, кажется, едет крыша. Это тот же человек, что только что в молчаливой истерике придумывал оправдания? Кэйе хочется усмехнуться, но в голову бьёт другая мысль. Ты ведь ничего не знаешь. Может, он просто пытается расслабиться и делать то, что хочет? Кто его знает. В любом случае, горячие ладони на своей талии Кэйя внутреннее приветствует с флагом в руках. Он стоит ровно и вручает Дилюку шнурки. Тот стоит близко, но смотрит вниз, на отверстия для этой самой шнуровки, и у Кэйи есть превосходная возможность разглядеть того получше. Ещё не завязанные волосы, на лице следы усталости, но видны они меньше, чем вчера. И такая сосредоточенность в мимике, прелесть. Схема завязывания вроде не очень сложная, просто нужно помочь затянуть шнуровку на талии. Дилюк берет в руки черные шнурки и начинает вставлять по порядку в отверстия, сосредоточенно глядя на них. Рукам дает команду не подрагивать. Вообще зачем Кэйе сейчас корсет? Посвят кончился уже давно, а ему и без него неплохо, а Дилюку спокойнее. Но он продолжает делать, то, что делает, стоя слишком близко к чужому лицу, видя и слыша дыхание. Шнуровка сделана, осталось затянуть. Силы небесные, на помощь этому неловкому красноволосому профоргу.    – Ты только скажи, если станет больно, – Дилюк наматывает длинные шнуры на кулаки перед тем, как начать сводить их вместе. А вот сейчас он поднимает взгляд, глядя прямо в глаза, наблюдая за реакцией. Вдруг и правда туго, а вдруг Кэйя просто мазохист?   Кэйя плавится в чужих руках, позволяя щупать везде, да побольше. Он не сдерживает шумного вздоха, да и не хочет сдерживать, наоборот — реагирует открыто и откровенно. Он кивает на вопрос, и корсет не давит, когда его затягивают сильные руки, но причиной нового вздоха со стороны Кэйи становятся как раз эти чёртовы руки и лицо напротив.      – Сильнее? – Вкрадчиво спрашивает Дилюк, сжимая еще чуть сильнее, чувствуя, как ткань и тело под корсетом стягиваются. Интересно, какова бы была реакиця, если бы Дилюк спросил это куда-нибудь в шею или на ухо, опаляя дыханием? Но глядя в глаза тоже неплохо. Боже, он же только что только вернулся в рутину профорга обратно, только сказал себе, что спокоен и собран, а тут снова. Дилюк фиксирует сильные руки и чуть склоняет голову в ожидании финального вердикта.   От шёпота у Кэйи бегут мурашки, и Боже, хотел бы он, чтобы это ему говорили на ухо, или опаляя дыханием шею, в совсем иных и очень греховных обстоятельствах. Альберих, точно в аду гореть будешь. Он облизывает губы, усмехается и тоже переходит на шепот, склоняясь к чужому лицу:      — Достаточно, мастер, — и отстраняться не спешит, берет холодными пальцами за подбородок, глядя в глаза. Шепчет почти одними губами, — смотрю, профорг отлучился на минутку.    И как же не наградить такие старания? Он быстро прижимается губами к чужой мягкой щеке, будто снова оставляя профоргу чувство долга, а после хватает того за руку и спешит к выходу из комнаты — их ведь уже заждались, так? Дилюку даже подумать и осознать не дают, что произошло только что. Лишь одну вещь он понимает — эта игра в салочки губами к коже продолжается и водящий теперь он. За секунду успевает поменяться в лице, чтобы зайти на кухню уже с нормальным выражением   — Утречка! — Кэйя заходит на кухню первее Дилюка и выглядит крайне довольным. Взгляды всех буквально говорят «что у вас там было?», и только Джинн одними глазами предупреждает остальных «только попробуйте спросить».    — Чтоб вы знали, у нашего профорга очень умелые руки! — он довольно облизывается и отходит к чайнику, дабы наполнить его водой и щёлкнуть по кнопке. Кажется, Венти из угла шепчет что-то про свою сотку.   Дилюк лаконично отвечает на восторженную фразу паршивца, решившего поставить их в неловкое положение:    — Ага, а у новоиспеченного активиста ловкий и острый язык, знали? — Дилюк следует за Кэйей поддерживая игру и цепляет кружку с полки, становясь в импровизированную очередь за чаем. И лишь через пару секунд замечает, что на кухне наступила тишина и лишь по глазам можно понять, что так много вопросов и так мало ответов. Утром сегодняшним Кэйя остался доволен. Дилюк даже ответил на его провокацию, и это к лучшему — как-никак, прав был Экман, так подозрений они вызывают меньше, чем вызвали бы тихим выходом из комнаты со смущенными лицами.   — ХБИ поминаете что ли? Ну если так, то это правда доброе утро, —Дилюк разбавил шуткой напряженную тишину и успокоил себя, кратко бросив на синеволосого заметный только ему полный упрека взгляд.    Венти нужно было просто видеть. Лохматый с копнами в вине, помятый, но абсолютно счастливый сидит и прикрывается кружкой хихикая. Будто бы выиграл лотерею. Итто смотрит, словно произошло второе пришествие, а остальные переглядываются и прячут смешки. Дилюк оставит их наедине со своими мыслями.    Кухня сейчас выглядит иначе, чем вчера. Сейчас на ней сидят полусонные, опухшие и взъерошенные активисты, пьют чай и уплетают бутерброды из хлеба, что поджарила Джинн. Дилюк ей улыбается, благодаря за заботу, не зная, что она видела, как они спят рядышком. Девушка возвращает улыбку и протягивает тарелки опоздавшим.  Дилюк решает напомнить о завтрашнем дне:   — Итак, дорогие мои похмелыши, завтра начинается важная неделя, где мы должны выложиться по полной. У нас все готово, останется только следовать плану. Я верю в нас и в то, что мы выиграем эту неделю забоя.    Его слова встречают словно тост, чокаясь кружками с чаем. Запал потихоньку нарастает у всех и у Дилюка в том числе, он готов буквально рвать за победу. Взгляд находит Кэйю и в нем можно прочитать: «Сам говорил, что вывезешь все. Вот сейчас мы и посмотрим, как ты выложишься.» Пламенную речь Дилюка он оценил, а на его прямой взгляд отвечает смело, и во взоре читается, что вывезет он и неделю забоя, и ХБИ.   Ребята через несколько часов умываний по очереди и сборов расходятся, получая напоминания о подготовке оставшихся акций. Джинн с Кэйей остаются последние, обсуждая группу с тусовкой. Дилюк их слушает, иногда задавая вопросы, напоминая, что реклама тусовки должна начаться уже завтра.    Джинн, уточнив все, что хотела, собирает свои вещи, прощаясь. Дилюк смотрит на Кэйю, ожидая, когда и он начнет собираться. Не поселится же он тут навсегда. Не дай Бог, иначе будет катастрофа. А уходить даже не хочется, и Кэйя во всем винит удобный матрас — ну как после такого на общажный вернуться? И нет, он не игнорирует воспоминания о ночи в этой квартире и то, как на них отзывается тело, вовсе нет. Просто... Да пошло оно к черту, почему он сам себя заставляет объясняться?    — Ты тут прописаться решил? Учти, массаж был разовой акцией, а спать правда будешь на коврике. — Дилюк скрещивает руки на груди. — Или у тебя все к мероприятию идеально готово?   — Тогда буду ждать следующей разовой акции, а сейчас ухожу, ухожу, не злитесь, дорогой Хозяин, — он даже поднимает руки в примирительном жесте и смеется, пока в голове вертятся мысли о том, что такого Дилюка, как ночью, настоящего, ему не светит увидеть в ближайшее время. Будто Дилюк и профорг — действительно две стороны одной личности.    Свой опыт прошлого ухода из этой квартиры Кэйа решает не повторять.