Точка опоры

Будильник бьёт по сознанию Кэйи резким звуком, открывать глаза не хочется, и ещё минут десять он лежит, тихо ругаясь и утыкаясь носом в светлую макушку. Хочется лежать вот так дальше, живое тело рядом греет, но прояснившееся сознание подкидывает и список дел, и воспоминания о вчерашнем.   Хочется накуриться снова.   Голова немного тяжёлая, Кэйа кое-как встаёт, попутно расталкивая и Альбедо, а то, чего это он один страдает, и открывает окно, высовываясь из него по пояс, голым торсом на морозный воздух. Утро начинается с короткого диалога о том, что странная вонь из окна — кислород, а дальше приходится входить в строй.    По пути на пары Кэйа делает пост о переносе места, пока Альбедо ложится головой на его плечо и дремлет. С пар приходится уйти пораньше ради мероприятия, которое после вчерашней ссоры и проводить не хочется. С другой стороны — голос внутри твердил, набатом стуча по ушам: «Проведи хорошо, проведи лучше всех, покажи, на что ты способен.»    Он подходит на место заранее, через десять минут прибегает и запыхавшийся Итто, предложивший свою помощь. Из реквизита ничего не забыли, а вещи, рассчитанные под прошлое место, приходится менять на ходу.    Волнуется ли Кэйя? Сам не понимает. Может, так хорошо держит лицо, что и сам начинает в это верить. В любом случае, глупые шутки Итто и его коронные фразочки про бабок с эспумизаном и колибри под спидами помогают расслабиться. Он встречает ребят, ведёт себя приветливо, шутит, немного болтает со знакомыми и выглядит максимально спокойно и расслабленно — спасибо его общительной натуре. Видит знакомые лица, бьёт по плечу фмишников за шутки, которые даже не звучали обидно — да, он ушел, но ребята, успевшие принять его, все равно стараются поддерживать, и Альберих, на самом деле искренне благодарен.     Но вся атмосфера комфорта и тепла испаряется, как только в проёме виднеется до боли знакомая шляпа. Кэйя оглянуться не успевает, как слышит голос, отпечатавшийся в памяти навсегда. За профоргом вваливаются активисты ХБИ, помещение наполняется сотней голосов.   Боже, неважно, что пришел, кажется, весь зелено-фиолетовый ХБИ, неважно, что они шумные. Кэйе не хочется видеть одного конкретного человека. Ладно, это его не сломает. Если Скарамучча пришел, чтобы испортить все - Альберих не позволит, пусть подавится. Все собираются, и Кэйа, кивнув Итто, начинает.   Все идёт... Хорошо. Действительно хорошо. Участникам нравится, Кэйа видит вовлеченность, и в груди распускается бутон тепла. Не обошлось без язвительных комментариев от Скарамуччи, но, кажется, Альберих справился. Хоть внутри и творился хаос, лицо он смог не потерять, и, как ни крути, это — его маленькая победа.    Ближе к концу Кэйя замечает огненную копну волос, и в груди, меж лёгких, ближе к сердцу что-то шевелится. Дилюк злится? Боже, пусть только попробует съязвить. Альберих не знает, хочет ли вообще говорить об этом; похвалу получить, честно, хочется, но разве его похвалят? Ну и ладно, он для себя старается. Дилюк же приходит не к самому началу, а когда мероприятие уже идет. Не мешает ему и вообще остается по больше части незамеченным, просто слушает и наблюдает за Кэйей и Итто. (Больше, конечно, за Кэйей.) Как обычно, активист ведет себя непринужденно и очень хорошо подстраивается под новое место и измененную концепцию. «Из него все-таки отличный ведущий и организатор», — подмечает профорг, мысленно обводя имя Кэйи в своем блокноте еще раз. И с поставленными условиями справился, и лица не потерял. Дилюк рефлекторно поправляет ворот черной водолазки, которую обычно носит, но сегодня у нее другая цель – скрыть оставленные прошлым вечером, отметки от Кэйи. Дилюк выдыхает без облегчения и чуть отводит взгляд от активиста на выделяющуюся среди всех зелено-фиолетовую одежду приглашенных ребят. Все-таки пришли, все до единого. И даже их профорг.    Дилюк вспоминает, кем приходится он Кэйе и осознает, каково, должно быть, ему сейчас внутри. Не самое лучшее чувство, когда твой бывший приходит на твое мероприятие и портит атмосферу лишь присутствием. Красноволосый тихо наблюдает, будто из засады, ожидая любого изменения атмосферы или конфликта, чтобы разобраться. Но пока все тихо, слышно только смех и звон чашек с чаем. И все-таки комментарии от Скарамуччи прилетают, но Кэйя их тактично игнорирует, хоть иногда они и вызывают смех у всех. После профорг все же заходит в общий зал, садясь позади, окидывая взглядом присутствующих. Все сидят спиной, и только Кэйя с Итто могут его увидеть. Кэйя и замечает, одаривая спокойным взглядом. Дилюк не знает, скрывается ли за этим взглядом обида или злость на него. Просто отвечает кратким кивком, а некоторые места на шее и плечах будто загораются под тканью.    Мероприятие подходит к концу. Дилюк поднимается и направляется к организаторам. Итто тут же окрикивают и он убегает к кучке активистов с ИИЯ, ему повезло. Кэйя слышит финальные аплодисменты будто через толщу воды; выглядит спокойно, но сердце, на деле, бьётся быстрее разгона альфа-частицы в циклотроне. Он отвешивает шутливый поклон и отходит к Итто, параллельно видя, как к ним направляется Дилюк. Сердце екает.    Но их профорга опережает другой. Дилюк даже не успевает подойти, как его плечо задевает дурацкая шляпа, а из-под нее слышится непрошеный комментарий:      — Мероприятие дерьмо, — Скарамучча скалится и видит подошедшего профорга. Комбо, — скажи, Рангвиндр, ты теперь не только алкашей в профбюро берешь, но и цирк уродов собираешь?   Дилюк улыбается, сдержавшая смешок, а Кэйа сжимает губы в тонкую линию, но тут же цепляет на лицо улыбку и корит себя за то, что все же показал эмоции. Он привык слышать что-то про свой глаз, но вот так, от этого человека, ещё и в такой ситуации... Мерзко. Иногда ему казалось, что его истинная самооценка держалась на Альбедо, который называл его слепой глаз туманностью Андромеды и целовал веко.    Дилюк продолжает улыбаться:   — И тебе привет, Скар, — окидывает взглядом с ног до головы, еще раз подмечая, что тот правда похож на поганку, — кажется, тебе не понравилось выступление нашего цирка? — Дилюк напускно делает вид, что расстроился, — Как жаль… А вот твоим активистам, вроде бы, все пришлось по душе.    Красноволосый профорг кивает на кучку зелено-фиолетовых активистов, что болтают с другими. Кэйя даже ответить не успевает — Дилюк уже говорит вовсю. Кэйе даже слово не дают вставить, и он просто стоит, хлопая ресницами. Наверняка потом от того же Скарамуччи комментарий получит, что он, дескать, терпила, ответить не может и так далее. Слова Дилюка вызывают смех. Действительно, активистам ХБИ мероприятие зашло. Интересно, они будут потом слушать от профорга, что испортили его план? Как он вообще с активистами общается, интересно знать?    Дилюк гнет свою приторно-язвительную линию:   — Благодарю, что уделили ваше драгоценное время, подняв посещаемость наших мероприятии, вы очень помогли нам приблизиться к победе в неделе забоя.   Дилюк не смотрит на Скарамуччу, пока говорит, а смотрит на Кэйю, чуть улыбаясь уголками рта. Ему не хочется, чтобы другой профорг отпускал комментарии по поводу мероприятия, которое и так претерпело много изменений по его вине, но все равно осталось хорошим, уже по вине Кэйи.   — Пф, да вас никакая посещаемость не спасет, если такие инвалидные мероприятия делают сами инвалиды, — Скарамучча продолжает акцентировать внимание на недуге Кэйи.    Дилюк знает, что при активистах нельзя никак переходить на личности других активистов и профоргов, но… Сейчас уже намеренно произошел выпад в сторону активиста из его бюро, поэтому молчать он не собирается. Старается быть максимально вежливым и не выходить в крайность:    — Да, а еще мероприятие делалось для инвалидов. Даже место перенесли специально в центр, чтобы те, у кого ноги не до конца развились смогли дойти, — Дилюк еще раз вверх-вниз оглядывает Скарамучу, акцентируя внимание на рост профорга, — а теперь, будь добр, прекрати доставать моего активиста и отправляйся по своим делам, мероприятие кончилось.    Дилюк принимает самый холодный и в тоже время дружелюбий вид. Видит, что Скарамучча готовится что-то ответить и тут же делает вид, что кого-то увидел в толпе:    — Ого… Это что Тарталья? Что ему понадобилось в Линии Напряжения?    Скарамучча сразу же оборачивается в ту сторону куда пристально наигранно посмотрел профорг, а Дилюк пользуется этим и берет за локоть Кэйю и отводя в сторону, оканчивая диалог с профоргом ХБИ, не давая ничего ответить на свои слова. Кэйю хватают за локоть, и прикосновение будто обжигает сквозь тонкую ткань рубашки, как обычно, расстёгнутой. Кэйя покорно плетется следом, не понимая, хочется ему выдернуть руку из хватки или прижаться.    — …Удивительная у твоего мероприятия посещаемость, — профорг не сразу убирает руку с локтя, шутя, комментируя ситуацию, — не обращай внимания, он поганка, ты знаешь.   Кэйа хмыкает, убирая локоть и складывая руки на груди:   — Думал, что никто не придет? — В голосе еле заметно скользит сталь, в светлой радужке — лёд. Он не знает, что чувствует. Вроде замечания вчера были обычные, но из колеи выбило, да ещё как, а заниматься самоанализом вчера времени не было. А сейчас ни черта не хочется анализировать.   Уголки губ дёргаются, и Кэйа тихо выдыхает, кивая:    — Знаю.    И добавляет, вспоминая вчерашний разговор:   — Надеюсь, местом ты доволен. Скажи спасибо Альбедо, он в курсе был, что тут занятия какие-то отменились.    В каких обстоятельствах и состоянии они об этом разговаривали — знать уже необязательно.   — Честно говоря, да, думал, мои переживания по этому поводу ты вчера слышал, — Дилюк невольно возвращается к вчерашнему диалогу. — Но ты превзошел ожидания, и справился с требованиями, которые я поставил. Твоя работа будет оценена по подведению итогов недели.    Взгляд Дилюка почему-то падает вниз, цепляясь за ворот плохо застегнутой рубашки. Следы все того же вечера Кэйя никак не скрывал, а даже будто показывал всем, мол, скрывать ему нечего. Профорг завидовал, потому что покажи он свою шею или плечо, то уж точно от косых взглядов не отделался.   — Доволен. И тобой и местом. Альбедо, пусть я его и не знаю, поблагодари и от лица профбюро, — Дилюку надо извиниться, а слова совсем не идут. Нужно собраться и наступить на горло своей маске, признать, что вспылил. И, несмотря на то, что мероприятие прошло отлично и переживания были с какой-то стороны оправданы, сказать можно было об этом чуть иначе.    — Мне стоило сказать о волнениях на счет мероприятия иначе. — Дилюк кратко вздыхает. — Но ты, действительно, справился с придирчивым профоргом.   Пытается хоть чуть-чуть вывести в шутку и разбавить напряженный момент для самого себя, в душе надеясь, что Кэйя поймет его попытки извиниться.   Кэйа только кивает. Дилюк... Понял? Или просто увидел, что Кэйа какой-то недовольный? Черт его знает, думать об этом не хотелось. Альберих касается повязки. Конечно, он вел себя уверенно, и сам шутил про пиратство и вилку в глаз, но слышать это от Скарамуччи, который теперь ещё и профорг... Черт. Расслабься, Кэйа, не в первый раз и, к сожалению, не в последний. Общая фотография сделана, фотоотчёт тоже будет (спасибо Итто), осталось... Отчитаться. Да, всего лишь. Ещё же лабы делать... Радует только, что Альбедо в общаге ждёт со своими шутками про скуренные помидоры и вахтершу.    — Обязательно поблагодарю. Жаль, что не знаешь, он интересный человек, — Кэйа хмыкает, после чего машет рукой на прощание и идёт к столам, на которых остался реквизит, ясно давая понять, что разговор закончен.   Финал недели забоя совсем скоро, нужно дожать до конца и самое главное – прийти на финал. Кэйя в глубине души поспорил с собой, что ГФИ победят.    ***    — Блять! — вскрикивает Кэйа, взглянув на экран телефона, и расталкивает спящего Альбедо, вскакивая с кровати. Уснуть посреди дня и проснуться вечером – самое главное искушение всех студентов. Опоздать на финал недели забоя, которой жизнь отдал в эти дни — заебись достижение. Активист года!    Он одевается наспех, натягивая одну из рубашек, которая застегнута, дай бог, до середины груди, вчерашние обтягивающие джинсы и пулей вылетает из комнаты, даже не причесавшись. Прекрасно, просто прекрасно. Так хотел доказать, что он тут самый ответственный, и что теперь? Альберих залетает в главный корпус университета, подныривая под турникет, на ходу стягивает куртку и мчится на второй этаж. В итоге опоздал несильно, но что-то уже началось.    Он юркает в тяжёлую, приоткрытую дверь, примерно вспоминая, где должно сидеть профбюро ГФИ. Ага, рядом с ХБИ, как назло, вон они, зелено-фиолетовые. Значит, рядом...    Кэйа перелетает через ступени, пригнувшись (будто это сделает его более незаметным) и видит знакомые макушки. Подбегает, ища глазами свободное место, и... Замирает. Натыкается взглядом на явно шокированного Скарамуччу, а рядом, — Джинн, Эмбер, Лиза, Итто, Венти... Дилюк.  И все в чертовых повязках, как у него.   Кэйа открывает рот, но тут же закрывает, понятия не имея, что сказать — это после его мероприятия они так?.. Но свидетелем их со Скарамуччей был только один человек.    ...Черт возьми.   Когда мероприятие Кэйи кончилось, Дилюк, придя домой, написал Джинн одну идею. На эту идею вдохновил его глупый комментарий Скарамуччи по поводу повязки Кэйи. Он предложил ей написать всем, исключая Кэйю, чтобы к финалу нашли повязки на глаз и пришли так. Джинн согласилась, рассмеявшись в диалоге, сказав, что идея хорошая и только поддержит нового активиста.   За пять минут до официального начала все собрались в актового зала…кроме Кэйи. У всех на глазах были повязки, будто шайка пиратов собралась грабить главный корпус. Вернее будет сказать шайка пиратов, которая собралась грабить финал на предмет выигрыша. У всех было воодушевленное настроение. Итто было веселее всего - он настолько разошелся с идеей повязок, что нашел себе сразу две и стоял с двумя на лице сразу:    — Чтобы ХБИ не видеть, если выиграют, — отпускает ядовитый комментарий, заставляя все бюро рассмеяться.   Финал начинается, а Кэйи все еще нет. Дилюк чуть нервничает, но его тревога рассыпается, когда он видит натурально ахуевший взгляд Скарамуччи на них. Только усмехается, выше поднимая плакат с аббревиатурой своего института.  Через минут пять от финала чувствует, как активисты поворачиваются через плечо, жестами зовя кого-то из полумрака прохода. Явился. В грудной клетке Кэйи, прямо у сердца — тепло, а дрожь идёт по кончикам пальцев. Он стоит, забыв, что все уже началось, он торчит в проходе, а на фоне Чайльд говорит вступительные слова. Эмбер и Венти машут ему, подзывая сесть рядом, и, чёрт возьми, улыбаются. У Кэйи тоже дёргаются уголки губ. Дилюк скромно улыбается и разворачивается к сцене. Теперь все его профбюро в сборе, осталось только ждать.    Два часа пролетели в шуме, криках и севшем голосе. Наконец, Тарталья, как председатель профсоюзной организации, подводит итог и, как обычно, медленно подводит к победителю. Всё профбюро через ряды хватает друг друга за руки, делая ногами барабанную дробь, и жмурится, не желая смотреть на сцену. Итто буквально нацепил две повязки на глаза. Кажется, в этот момент загораются звёзды. Кэйя сидит среди людей, которые его поддержали, и кричит вместе с ними, не слыша себя, но срывая голосовые связки. Сердце Дилюка стучит хлеще всякой тахиокардии. И вот, наконец, звучат слова, объявляющие институт.   – Победителем недели забоя становится профбюро ГФИ!   Дыхание перехватывает, а из легких рвется крик победы. Всё профбюро резко встает и начинает ломиться к выходу с ряда. И все спотыкаются об Итто, который в феерии восторга забывает снять повязки и сам чуть ли не падает в проходе. До сцены добегают, словно безумные, запрыгивают на нее, игнорируя лестницу, и начинают кричать, толпясь вокруг Тартальи, который опешил от такого наплыва активистов.    Дилюк забирает приз и разворачивается к команде, улыбаясь так искренне, что затмевает софиты на сцене. Все наваливаются в одну большую кучу, крича и обнимаясь. Адреналин бьет в крови, а из глаз чуть ли не выступают слезы. В голове всплывают слова слова Кэйи, которые он говорил с пылким азартом в глаза Дилюка «Давай выиграем неделю забоя», а они и в правду выиграли.    Дилюк ловит Кэйю среди этой кучи, наблюдая, как он смеется и прыгает вместе со всеми. Ну буквально ребенок, который получил долгожданный подарок на день рождения. Только пришел, а уже успел и поссориться с профоргом, и максимально сблизится с ним же, и неделю забоя пережить, и выиграть со всей командой. Кэйя, поймав взгляд Дилюка, шепчет одними губами: «Мы сделали это». Эмоции захлёстывают, по телу — мандраж, и он, глядя на счастливые лица активистов, понимает одну простую, но такую чертовски важную вещь: в это мгновение он, мать его, счастлив.    Победившее профбюро фотографируют и сгоняют со сцены, чтобы сфотографировались остальные. А Дилюк уводит их на лестницу, чтобы поздравить и объявить дальнейший план действий.   Они выходят на лестничный холл около актового зала, всё ещё шумя и крича. Профорг успокаивает их и говорит:    — Вы все постарались, как Боги. Я лучше вас команды не видел. Все огромные молодцы. Мы выиграли! Мы сделали ХБИ! — Словно тост, и все активисты снова взрываются.   — План следующий: сейчас будет общая тусовка для всех бюро в клубе. Туда мы обязаны пойти и там всех победить в танцевальных баттлах. Ну а что? Начали побеждать - победим везде, — снова смеется, от эмоций забывая, что эту тусовку они сами и организовывали. — А после можем продолжить тусовку, но уже с разбором полетов, если будете в состоянии, в «штаб квартире».   Закончил Дилюк, имея в виду свою квартиру, адрес которой все знали. Все счастливые до безумия, Кэйа видит в чужих глазах звёзды, и, кажется, у Дилюка они — ярче всех. Щеки уже болят, но он не может перестать улыбаться. Каждый из бюро сейчас был похож на маленький фейерверк, который взрывается каждую секунду. И эта лавина света и шума понеслась в гардероб за вещами, чтобы скорее убежать в клуб. Эмоции Дилюка… Зашкаливали? Сейчас маска профорга треснула под напором радости и гордости за свою команду, а предвкушение тусовки и провождения времени с ребятами грела. Кэйя рвется с остальными, но его останавливают, и он вздрагивает — чертова слепая зона. Развернув Кэйю к себе, профорг улыбнулся, глядя в лицо. Активист разглядывает человека напротив со смесью эмоций. Он... Не злится. Черт возьми, кто бы ещё мог подговорить все профбюро прийти в гребаных повязках? А Дилюк вот.   — Действительно, слепая зона, — смеется Дилюк, а после слегка притягивает его за плечи ближе к себе, — в нашей семье никто не позволит тебя обидеть. Если все были Боги на неделе забоя, то и глаз у тебя тоже - Бога, — Дилюк поддается вперед и легко целует глаз через повязку. Все как во сне. Взгляд у Дилюка нежный, слова заставляют задержать дыхание, а прикосновение губ обжигает через повязку. Кэйя замирает. Он... Сделал что?   База уже есть — эмоции от своеобразного флешмоба и победы, испарившаяся обида и злость, а теперь... Это. Держите Кэйю. Но держать некому, и Кэйя дергает Дилюка, потянувшего его в гардероб, за рукав, прося остановиться. Взгляд глаза в глаза, бьющееся сердце, и через мгновение — объятия. Кэйа прижимает Дилюка к себе, утыкаясь тому в шею, сжимает ткань мерчевой футболки на чужой спине, и шепчет тихое, но такое, черт возьми, искреннее:   — Спасибо.   Спасибо за поддержку, за слова, которые тронули что-то глубже маски, забрались прямо в душу и разворотили там все. Он всё ещё счастлив.