Love is...

      За окном барабанил дождь, а через хлипкие деревянные оконные рамы тянуло сыростью и прохладой. Эрвин привычно сидел за рабочим столом, снова подписывал какие-то бумаги. Сначала долго и мучительно читал, затем ставил свою короткую подпись и принимался за новый лист. Интересно, сколько гербовой бумаги они ещё переведут на эту бесполезную писанину…       Прочитать. Обмакнуть перо в чернила. Подписать.       Он особо не вчитывался. Так же бездумно заполнял похоронные бланки — бесконечную вереницу бумаг о каждом, кто погиб на вылазке и чьё тело смогли найти и опознать. Эрвин и сам не знал, о чём думает — скорее ни о чём. Может, немного о Леви. Он говорил, что зайдёт. Немного Эрвин слушал дождь, что настойчиво стучался в окно позади него. Глаза понемногу закрывались, но Эрвин сказал себе, что Леви стоит дождаться. А не то с утра не оберётся ворачаний.       Леви явился как по часам: ровно в десять вечера. С чашками и чайником в руках. Едва дверь кабинета отворилась, Эрвин метнул взгляд на ночного гостя. — Никогда не приходишь с пустыми руками, — он устало выдохнул и опустил голову, его губы тронула лёгкая улыбка. — Хватит работать, — настойчиво, почти приказным тоном сказал Леви, поставил сервиз на стол и разлил чай по чашкам.       Конечно, он никогда не приказывал Эрвину. Для Леви он… словно что-то за гранью его понимания. Конечно, он понимает, что ещё многого не знает об Эрвине. Однако Леви ни о чём не сожалеет. Не сказать, что ему было особенно хорошо… просто комфортно. Лучше, чем в Подземном городе, где смрадный запах болезней и смерти разнёсся в каждый дом и впитался в стены жилых коробок. Здесь светит солнце, идёт дождь, и иногда это до сих пор его удивляет. — Спасибо, — Эрвин взял чашку, стал пить маленьким глотками. Горло и язык слегка обожгло, позже он почувствовал терпкий вкус трав, корня имбиря и ещё чего-то свежего. Кажется, это была мята.       Повисла тишина, прерываемая лишь глотками Эрвина. Леви боком сел на стул, что стоял напротив. Закинул ногу на ногу. Чай пить не спешил, только водил пальцем по тонкой фарфоровой каёмке. Сегодня на Эрвине была обычная белая рубашка, в кое-каких местах натянувшаяся и обнажавшая рельефы мышц. На лице его уже выступила щетина, а причёска была небрежно растрёпана. Леви внимательно смотрел на Эрвина, а тот так же смотрел в ответ. Между ними не возникало напряжения или неразрешённого вопроса. Лишь зрительный контакт, через который будто так же сочились слова, которые не хотелось произносить вслух. — Много тебе ещё? — наконец тишину разрезал голос Леви. Он опустил глаза в свою чашку, где на дне осела чайная пыль.       Эрвин сделал ещё глоток, осмотрел кипы бумаг, что за неделю нагромоздились исполинскими колоннами у него на столе. — Да. Но на сегодня хватит, — он отложил перо, вставил его обратно в подставку, закрыл флакон с чернилами.       Леви удовлетворённо кивнул.       Они более не разговаривали о работе. Обычный вечер наедине, когда все солдаты наконец улеглись спать после целого дня муштры. Только тогда Леви позволял себе позаботиться о главном, сдержать данное обещание и явиться к Эрвину, когда их больше не сдерживает формальная обстановка. Хотя у Леви и так всегда были свои взгляды на их субординацию.       Тихо. Леви слышит каждый чужой вздох и каждую каплю, что разбивается о карниз за окном. Что так настойчиво стучится, будто просит о помощи. Будто ещё немного, и он услышит крик кого-то из близких и снова не успеет помочь. Глоток чая первращается в жаркий комок в горле, пот выступает на лбу. Становится неимоверно душно.       Леви не присущ страх. Не в той форме, в какой он существует среди молодых солдат или прожжёных вояк, у которых единственный страх — что за ужином не получится выпить. И всё-таки ему не чужды эти странные мысли — если он лишится Эрвина, ему определённо станет хуже. Пусть всё это относительно, Леви будто бы истязает себя за то, что так близко подпустил командора к себе. Что позволяет ему раздевать себя и касаться своей обнажённой кожи. Что принимает его заботу и где-то глубоко внутри искренне ею наслаждается.       Вокруг война. Так не должно быть. В конце концов… они оба взрослые мужчины, которые раз в пару месяцев рискуют своей жизнью, жизнями друг друга и ещё сотни детей, у которых молоко едва обсохло на губах. Иногда это кажется Леви странным, иногда чем-то, что само собой разумеется в их ситуации. Моральный компас у него давно перестал работать.       Леви повёл плечами, стряхивая наваждение. Ни к чему об этом думать. Он взял из пиалы на столе Эрвина медовую конфету — новая разработка прямиком из Промышленного города. Как-то у них получилось сделать сладости из мёда и фруктов, так что их можно было рассасывать и чувствовать сладкий вкус. Развернув обёртку, он увидел внутри надпись: «Любовь это… то, что помогает тебе каждый день». Он шикнул и убрал фантик с глаз долой. Действительно, сладко во всех смыслах.       Ещё долго горел свет в кабинете командора Эрвина Смита, ещё долго оттуда слышалось два приглушённых голоса.