Высокая стена

      Благоухающий дорогим парфюмом и одетый с иголочки князь Разумовский ранним утром явился в дом Мироновых. Дорогой костюм и блестящие ботинки больше бы подошли для вечернего светского приема, а не для скромного домашнего завтрака, не преминул язвительно заметить Яков Платонович, однако барышня Миронова проигнорировала его замечание с самым надменным видом.       Гости и хозяева расселись, и невидимый для окружающих нахмуренный Штольман занял место напротив Анны. Не обращая внимания на укоризненные взгляды сыщика, девушка принялась беззаботно есть свежую горячую булочку. Им нужно расследовать преступление и искать его тело, а она трапезничать собралась, да еще в столь сомнительной компании. Претензии Яков немедленно высказал Анне, на что та тихим насмешливым шепотом напомнила следователю: она завтракает не абы с кем, а с женихом! Настроение испортилось окончательно, и Штольман всерьез задумался о перспективе подольше остаться рядом с Анной Викторовной и по мере призрачных сил докучать будущим счастливым молодоженам. Перед мысленным взором моментально встала картина полуобнаженной Анны в объятьях Разумовского и на душе сделалось совсем тошно. Мужчина скрестил руки, скрипнул зубами и продолжил настойчиво буравить Анну глазами. Яков за ней ухаживал, говорил комплименты, дарил цветы, а она любезничает с его злейшим врагом, который вполне мог быть его убийцей! И мало того, что после его кончины, так еще и в его же, Якова, присутствии.       Навязчивая идея испортить нареченным если не первую брачную ночь, то хотя бы завтрак полностью завладела Яковом. Должны же быть у него маленькие загробные радости? Перемещаться в пространстве и проходить сквозь стены он может, это Штольман уже проверил, а получится ли опустить что-нибудь тяжелое на ногу удачливого, а главное живого соперника? Яков заинтересованно подошел к большой синей вазе, украшавшей столовую, и начал внимательно ее изучать.       Этим утром Анна пробудилась со смутным ощущением тревоги. Вспомнила невероятный сон об Якове Платоновиче и шумно выдохнула от облегчения. Успела улыбнуться причудливым играм Морфея, прежде чем услышала деликатное покашливание, донесшееся из угла комнаты. Анна резко приподнялась на локтях и в кресле разглядела вежливо улыбающегося Штольмана. Наглядно убедившись в реальности вчерашнего вечера, Анна со слабым стоном откинулась на подушки, и тут Яков Платонович буднично принялся перечислять встречи, которые запланировал для них, и расстройство вытеснил гнев. Как смеет он так запросто после смерти заявляться к ней в дом и делать вид, будто ничего необычного не происходит? Командовать, словно одним из подчиненных! Неужели Штольман не догадывается, каким ударом станет для нее его гибель?       В последние недели девушке казалось, будто их отношения меняются. Анна замечала, как постепенно сыщик проникается к ней доверием и симпатией, и в смелых мечтах воображала, как во время очередного сложного и запутанного дела он откроет свои чувства. Желанный момент не наступал, но Анна не теряла надежд, и с удовольствием участвовала в расследованиях. Конечно, ей хотелось помочь каждому обратившемуся к ней духу, но еще больше нравилось находиться рядом со Штольманом. Рациональный, суховатый, а порой и откровенно язвительный полицейский был не лучшей парой для провинциальной романтичной барышни, но кто прислушивается к доводам разума, когда сердцем ощущаешь, что именно этот человек предназначен тебе судьбой? Теперь Штольман умер, а она даже не может оплакать потерю, ведь тогда равнодушный Яков Платонович узнает, как много он для нее значил. Тяжелые раздумья прервал страшный грохот. Анна с удивлением повернулась на звук и заметила посреди синих черепков растерянного Штольмана, который моментально сделал невозмутимое лицо и уставился в потолок.       — Это что еще такое? — возмущенно спросила Анна и медленно поднялась со стула, яростно глядя на Якова Платоновича. Когда присутствующие перевели недоуменные взгляды на нее, Анна смутилась и спокойнее добавила, — я хотела сказать — утро сегодня не задалось.       — Да еще со вчерашнего вечера! — не удержался от саркастической ремарки Штольман.       — Посуда бьется по чем зря! — обвинила Анна Штольмана в ответ на неуместный комментарий и топнула с досады ногой.       — Будем честны, Анна Викторовна, эту вазу оставили на самом проходе, любой мог ее сбить!       — Хоть много лет здесь стояла и никому не мешала, — не сдавалась Анна, расстроенно разглядывая осколки.       — Ой, да не лукавьте, Анна Викторовна, — там с задней стороны скол был.       — Аннушка, я давно думала, что выбрала для нее неудачное место, — невольно подтвердила мать доводы Штольмана, — да и не новая она уже.       Яков Платонович активно закивал головой и показал рукой на маменьку, призывая прислушаться к родительнице. Знали б вы, Мария Тимофеевна, с кем только что согласились!       — Любезная Анна Викторовна! — доверительным тоном начал князь и приложил ладонь к груди, — в моем доме много симпатичной посуды! Выбирайте любую — для вас ничего не жалко!       — Не хочу любую, будь она трижды красивая и дорогая, верните эту! Все равно, что она старая, и треснутая, и не так стояла — она мне нравилась! — срывающимся от волнения голосом произнесла Анна и выбежала из столовой.       Штольману ничего не оставалось, как оставить смущенного Кирилла Владимировича и растерянную Марию Тимофеевну, и последовать за девушкой в спальню. Здесь он присел на полюбившееся кресло и с тоской посмотрел на Анну, уткнувшуюся лицом в подушку.       — Анна Викторовна, ну если б я мог, то купил бы вам другую вазу!       — Вы черствый сухарь, Яков Платонович! Я расстраиваюсь не из-за этого! — невнятно пробормотала Анна, не глядя на мужчину. Острое чувство потери придавило свинцовой тяжестью, не давая вздохнуть, и бессердечный Штольман, отвешивающий дурацкие шуточки, усугублял ситуацию. Раньше она закрывала глаза на насмешливость хмурого полицейского. Злилась, но невнимание и сухость компенсировались редкими трогательными поступками и словами. Неожиданным цветком с клумбы, ласковыми пальцами у нее на щеках, признанием о том, как без Анны его жизнь была бы другой. Она не желала показывать сыщику разочарование, но от нахлынувших воспоминаний стало так тоскливо, что она не сдержалась и горестно всхлипнула.       — Знаю, но в этом случае тоже ничего поделать не могу, — тихо прошептал Штольман и печально поглядел на замершую Анну. Как хотелось подойти к ней, крепко прижать к себе и успокаивающе погладить по густым волосам, стереть с щек горькие слезы.       Анна громко шмыгнула носом. Поздно терзаться обидами на сомнительные душевные качества Якова Платоновича. Да и как бы не было ей тяжело, Штольману еще хуже. Неприкаянная душа не должна оставаться на земле, и так уж вышло, что только в силах Анны ей помочь.       — Хорошо, Яков Платонович, — она села на кровати и по-детски вытерла рукавом припухшие веки, — пойдемте в участок, поговорим с Антоном Андреевичем. Вдруг ваше тело обнаружили?       Штольман энергично закивал, поддерживая идею, и они отправились в Коробейникову.