Adfectus

      Так странно получается, когда встречая человека, чувствуешь к нему совсем одно, а вскоре чувствуешь к нему что-то диаметрально противоположное.              Менее странно, когда тебе становится врагом тот, к кому ранее ты воспылал нежнейшими чувствами. Даже совсем не странно. Вполне объяснимо. Этому может быть множество причин — и измена, и предательство, и просто резкий разрыв, внезапное расставание, к которому не было предпосылок, а, допытываясь — что же произошло, выясняется, что человек не может дать тебе чёткого ответа, а мнётся и заявляет, что его «я так хочу» для этого более чем достаточно.       Более странно, когда ты вдруг больше не ненавидишь своего врага, а чувствуешь к нему нечто иное, что-то, что ты никогда к нему ранее не чувствовал. Вряд ли этому вообще есть разумное объяснение. Но ты не гонишься объяснять это. Ты слишком поражён недавнему открытию, чтобы ещё пытаться объяснить происходящее, ведь ты же не рассчитываешь заряд поразившей тебя молнии, которая ударяет в тебя прямо сейчас.       Ты когда-нибудь попробуешь рассчитать этот заряд, может быть, даже захочешь узнать длину молнии, посмотришь по камерам на улице, если они есть или поспрашиваешь у прохожих — какую форму имела молния, какое направление у неё было. Только не сейчас. Сейчас ты слишком ошарашен, чтобы вычислять всё это, да и тебе, по идее, тоже нужно сначала прийти в себя, а потом уже париться с этой молнией, если ты, конечно, вообще, захочешь всё это знать…       Даже забавно — как это человек может сначала отталкивать и вызывать отвращение, а потом когда-то он будет казаться тебе самым идеальным, что есть в мире.       Только между этими двумя этапами столько всего должно случиться.       Сначала твой враг начнёт казаться хорошим лишь в мелочах, тогда ты будешь закрывать глаза на эти мелочи и твердить, что это — ерунда, и что он, в самом деле, по-настоящему плохой, а эти мелкие детали ему совсем погоды не делают, что он всегда был и есть плохой.       Потом ты однажды задумаешься и решишь, что не такой уж этот человек, на самом деле, плохой, просто, наверное, ты не слишком хорошо его знал. Но ты тут же с ужасом отгонишь от себя эту мысль и напомнишь себе, что какой же этот человек богомерзкий, даже повспоминаешь — почему именно он такой. И уже эту мысль ты постараешься прочно закрепить у себя в голове, дабы больше подобного не случалось.       Дальше ты со скрежетанием зубов и многочисленными вздохами поймёшь и, наконец, признаешься себе в том, что тот человек оказался не таким уж плохим, и что сейчас ты лучше узнал его и жалеешь о том, что делал на его счёт такие выводы, толком его не зная.       Спустя некоторое время ты полюбишь его. И то, что когда-то вы были врагами — покажется тебе просто недоразумением, которого, как ты подумаешь, к счастью, больше нет.       А твой враг полюбит тебя. Тоже объяснив свою когда-то ненависть к тебе недостаточными знаниями о тебе.              Конечно, далеко не все враги вскоре перестают быть врагами и становятся любовниками. Только особенные враги, самые-самые лучшие. Лучшие в каком-то особом смысле, понятном только им.       Алиса с Илосовиком тоже, наверное, были какими-то особенными врагами, пусть и виделись считанные разы. Алиса бы, может быть, полюбила бы Стейна, если бы только узнала его лучше, если бы он успел раскрыть ей душу. Не думаю, что Илосовик сильно бы разочаровался в Кингсли, узнав, что она в самом деле-то не рослая, а совершенно обычная, разве что наиалиснейшая из Алис. Но он других Алис и не видел, ему сравнивать не с чем, да и он доволен своей, другой Алисы знать не желает. У них могло бы быть всё так хорошо, Алиса бы, уверена, смогла бы разглядеть в Стейне хорошего человека, она бы поняла его и даже простила за недвусмысленные подкаты в коридоре.       Только у них не было ни времени, ни возможностей. Они не успели перестать быть врагами. Их кратковременная связь оборвалась, и они не успели ни побыть полноценными, настоящими, страстно ненавидящими друг друга врагами, ни отчаянными возлюбленными, почувствовав друг к другу что-то далёкое от ненависти.       Они бы, может, полюбили друг друга, если успели бы.       Но они не успели.