Сборник «С примесью любви»

Смотрит на меня странно. После нескольких раз понимаю, что это не совпадение и не шутка. Приходит сообщение. Знакомый номер. «Просто поговори со мной» — теперь вот нагло ухмыляется. Уговариваю друзей и мы уходим со двора. Слава богу не цепляется на входе. Приходит ко мне на пару. Придурок. Садится рядом, смотрит неотрывно. Пишет: «Пожалуйста, осчастливь меня.» Игнорирую сообщение. Приходит ещё одно. «Тогда я отстану.» Не верю. Не просто же так он собирается это выяснить. «Если не говоришь, значит я прав.» Ну и что с того? Но я никогда этого не признаю. Вечером собираемся с братом и друзьями на поле. Заходит солнце, фоткаюсь с девчонками, пью с пацанами. Он тоже здесь. Не сводит с меня глаз. Напиваюсь, чтобы не казаться трусом и не дрожать. Он первый предлагает играть в бутылочку. Все под градусом и почему-то не против. Садится напротив меня. Не везёт ему. И мне, к счастью. На меня ни разу не попадает и я ни разу не кручу. А он… уже с двумя девочками. Он тот ещё бабник, целует ни в чём невиновную девушку и смотрит на меня. Улыбается, отстраняет её. Уже встаю, когда эта девушка попадает на меня. Вернее, на моё пустое место. Лишь пожимаю плечами. Дохожу до неудобных лавочек, но присаживаюсь там. Солнце давно село, виднеются звёзды, луна. Большая, ярко-оранжевая. Этот диск кажется немного устрашающим. Срываю рядом одуванчик, едва касаюсь пуха, тот опадает от любого прикосновения или порыва ветра. Он всё же приходит. Стоит в паре метров. Поднимаю голову, смотрю на него. Подмечаю его едва улыбающейся глаза. — Что будет, если ты узнаешь, что… у меня кто-то был? Он пожимает плечами. — А что может быть? — улыбается. Мне становится больно. — Потому что единственное, что тебе нужно — это самоутвердится. Вот только перед кем? Передо мной или собой? — Это не так… — И как после всего этого… — указываю рукой на поле, где находятся друзья. — Верить твоим словам? Молчим. Оба не знаем. Не знаю, что заставляет меня подорваться к нему, впиться губами в его и обнять крепко за плечи. Он в ступоре, поэтому беру инициативу на себя, дарю ему то, что он хотел, но внутри почему-то всё разрывается. Вкладываю всё в этот поцелуй, потому что столько всего накопилось… — Если хочешь знать… — опускаю руки, но стою рядом. Смотрим друг другу в глаза. — Никого не было. Потому что с тех пор я… ни о чём не могу думать. Говорю это и на душе даже как-то проще становится. Груз последний лет спадает с плеч. Рад, что наконец говорю это. — Хорошо, — улыбается, берёт меня за руку. — Потому что я тоже. Возвращаюсь первым. Не прочь бы тоже сыграть. Он видит это, злится. И мне это нравится. Отыгрываюсь сполна, пью больше, смеюсь, только уже по-настоящему, искренне. Взгляд то и дело возвращается к нему. Нужно поцеловаться с девушкой. Я уже мало соображаю, смеюсь, двигаюсь к ней. Вдруг кто-то хватает меня за руку, тянет вверх. Снова он. Ведёт куда-то, хотя я и не прочь. Прощается с друзьями, даже брат мой не запрещает. Зараза. — Что ты хочешь? — медленно проговариваю, так же пытаюсь вырваться. Плохо получается. — Тебе достаточно. Творишь всякую херню, — я всё же вырываюсь, поворачиваюсь к нему, смотрю затуманенным взором. — Какая уже кому разница? — улыбаюсь, теперь сам подхожу. Поднимаю медленно руку, провожу пальцем по его щеке, дохожу до подбородка и вверх по губам. Он дёргается. — Мне есть разница, — перехватывает руку, притягивает к себе.