Понедельник, 18 августа 2014 года — Гермиона
— Ты, — голос Гермионы дрогнул.
Проклятье. Ощущение походило на то, словно из её лёгких выбили весь воздух. Она была так потрясена, увидев Драко Малфоя на пороге своего кабинета, что, казалось, весь словарный запас иссяк.
Он информатор Гарри?! Как, чёрт побери, до этого дошло? О, Гарри, ты задолжал мне бутылку марочного вина и подробное объяснение.
Драко был таким же высоким, как и Рон, но на этом их сходства заканчивались. С годами Рон сумел сохранить округлое, мальчишеское лицо, а острые линии, которые раньше доминировали в чертах Драко, казалось, теперь исчезли. Он возмужал, и уставившееся на неё сейчас лицо состояло из чёткой линии челюсти и бледных бровей. Он был…
красив. Гермиона также не удивилась, увидев, что фирменная ухмылка всё ещё играет на его полных губах. Драко носил короткую стрижку и уложил светлые блондинистые волосы в лёгком беспорядке на одну сторону, его глаза отличались всё тем же поразительным стальным серым цветом, который, как она помнила, оценивал её на суде. По прошествии пятнадцати лет с тех пор, как она в последний раз видела Драко, совершенно очевидным представлялось, что время обошлось с ним хорошо.
Гермиона бросила грозный взгляд на призрак из своего прошлого. Стоя, прислонившись к дверному косяку, Драко излучал уверенность. Он скрестил руки на широкой груди, отчего чёрная оксфордская рубашка натянулась. Он выглядел настолько спокойным, что Гермиона даже сказала бы, что он казался почти довольным явным напряжением, воцарившимся в комнате. Она проследила за тем, как он оттолкнулся от двери и достал палочку из кобуры на правой руке. Одним быстрым движением Драко направил ту на дверь, и Грейнджер услышала тихий
щелчок запирающих чар. Малфой с лёгкостью прошёл к креслу рядом с Гарри, на ходу убирая палочку, и сел, закинув лодыжку на колено.
Я забыла, что он левша.
— Малфой! Какого хрена? — прошипел Гарри. — Я специально попросил тебя остаться в моём кабинете. — Отчаяние сквозило в каждом произнесённом Гарри слове.
— Когда я на совещаниях, то зачастую сразу накладываю
Коллопортус и
Муффлиато, если не хочу, чтобы меня прервали или подслушали, — Драко смахнул невидимые ворсинки с брюк, совершенно не обеспокоенный вспышкой Гарри, и продолжил: — Или это выше твоих способностей, Поттер?
Наконец-то выйдя из транса, в который она погрузилась, Гермиона нашлась, что сказать:
— Мы не наложили эти чары, Малфой, потому что люди из британского ОМП достаточно
учтивы, чтобы держаться подальше от совещаний за закрытыми дверями.
Драко перевёл на неё взгляд, словно вспомнив, что она всё ещё здесь. Он приподнял бровь в ответ на её выпад и безразлично произнёс:
— Неужели?
Гермиона почувствовала, как рот приоткрылся от шока из-за его почти безответной реакции. Она ожидала, что он огрызнётся, скажет что-то о том, что сотрудники ОМП однообразны или слабонервны, но чтобы Малфой даже не клюнул на подкинутую приманку? Очевидно, что вокруг него всё ещё витала раздражающая аура превосходства, как у Драко из её подростковой жизни, однако он казался
другим, но насколько другим? Когда он поставил под сомнение компетентность Гарри, в короткой перепалке она увидела пробивающийся сквозь огрубевшую внешность намёк на того, кого когда-то знала, но в итоге он даже не стал спорить с ней по поводу своего вмешательства в разговор.
Кем был этот сидящий перед ней Малфой?
С другой стороны, прошло пятнадцать лет, и она надеялась, что он изменился. Гермиона даже смела уповать на то, что он
повзрослел, отказался от бессмысленной чистокровной идеологии. Независимо от того, поменялся он или нет, Грейнджер никогда не отступала перед вызовом, а вошедший в её кабинет без приглашения Драко был именно
вызовом.
Она расправила плечи и холодно ответила:
— Да, быть учтивым — это умение, которому, как я полагаю, тебя должны были научить все эти
уроки этикета для чистокровных. — Быстрыми шагами, в которых чувствовался гнев, Гермиона пересекла небольшое помещение и подошла к своему столу. Она положила ладони на дубовую поверхность и посмотрела на двух мужчин, сидящих напротив. — Почему ты вообще здесь, Малфой? Устал гоняться по всей Франции за чистокровными юбками?
Она проследила за тем, как его серебряные глаза стали ледяными и сузились за светлыми ресницами.
— Я здесь, потому что Поттер-хрен сказал, что
тебе нужна
моя помощь.
Гермиона перевела взгляд на Гарри.
— Миона, я не говорил
так, клянусь! — умоляюще произнёс он, оборонительно подняв руки.
Периферийным зрением Гермиона видела, как Драко ещё больше расслабился в кресле. Он поджёг фитиль раздора и намеревался следить за тем, как кабинет охватит пламя.
Ублюдок.
—
Верно, нам нужна помощь, совместные усилия,
два специалиста по рунам лучше, чем один,
правильно, Гарри? — голос Гермионы так напоминал голос профессора Амбридж, что она
почти почувствовала укор совести, увидев, как Гарри неосознанно сжал левую руку. Выцарапанные после пыток Амбридж слова «Я не должен лгать» всё ещё марали его кожу.
Гермиона не хотела разрывать зрительный контакт, пока Гарри нервно сглатывал, ёрзая на сиденье под её пристальным взглядом. Она продолжила, переведя следом взор на Драко. Когда она заговорила, голос всё ещё звучал певуче:
— И скажи мне, Малфой, что именно ты принёс, кроме того, что можно назвать пятью годами неудач?
Гермиона села в своё мягкое кресло и скрестила руки.
Ну же, Малфой, поиграй со мной.
Она заметила момент, когда его взгляд ожесточился, а на лицо опустилась маска безразличия. Он усмехнулся, слегка покачав головой. Она почувствовала, как нарастает злость из-за того, что он, похоже, не обиделся на её оскорбление. Драко, которого она знала, никогда бы не позволил никому оскорбить себя.
Как он смеет? Как он смеет пытаться быть лучше после всего, что произошло, после его поведения на суде?
— Ну? Что скажешь, Малфой? Язык проглотил? — ехидно прорычала она.
Глаза Гарри метались между ними, словно он наблюдал за самым напряжённым матчем века по квиддичу. На самом деле, Гермиона даже не была уверена, дышит ли её друг.
Свет в глазах Драко померк, когда он заговорил:
— Я принёс компетентность, которой тебе явно не хватает, Грейнджер. Возможно, у меня есть пять лет неудач, как ты выразилась, но у меня есть и предыстория нашего преступника. Очевидно, тебе нужно увидеть, с чего он начал, чтобы понять, куда он движется.
Тон его голоса был столь же холодным, как и взгляд.
Драко
Томас будет чертовски разочарован — не прошло и часа, а я уже использую окклюменцию. Десять грёбаных очков Слизерину.
Драко уже много
лет не применял окклюменцию с такой силой, как сейчас, и знал, что, как только наконец расслабит разум, последующая за этим головная боль будет ужасной. Тем не менее сидящая перед ним дьявольская ведьма испытывала его, умоляя клюнуть на приманку. Гермиона подначивала, ожидая, когда он сорвётся.
Но, возможно, он сам виноват, ведь не послушал Гарри, когда тот попросил остаться в кабинете, пока сам ушёл переговорить с Гермионой. Вместо этого Драко подождал лишь пять минут, а затем отправился вслед за ним. Когда он вышел из кабинета Гарри, его встретила комната, полная шокированных и растерянных авроров. Он быстро осмотрел помещение, не узнавая многих лиц, хотя Кормак Маклагген и Трейси Дэвис привлекли его внимание.
Ради Салазара, раз Дэвис увидела меня, то уже к утру змеи узнают, что я вернулся.
Драко вежливо кивнул всем присутствующим, а потом последовал за Гарри. Подойдя к кабинету Гермионы, он приложил к двери ухо, чтобы убедиться, что между двумя аврорами не происходит ничего предосудительного.
Никогда нельзя быть слишком уверенным. Драко по-прежнему был убеждён, что Гарри и Гермиона были в отношениях во время учёбы в Хогвартсе, несмотря на то сколько раз Поттер опровергал его теорию. Последнее, что он услышал перед тем, как набросить
Муффлиато на петли и бесшумно открыть дверь, было нытьё «Золотой девочки» о том, что ей не нужен напарник. Открыв дверь, он увидел очень испуганного Гарри, умоляющего Гермиону, которая даже не смотрела на бедного парня. Драко бы рассмеялся, если бы не текущий вопрос на повестке дня.
Голос Гермионы вырвал его из размышлений.
— Ты не забыл привезти свои парижские документы, Малфой?
Что такое с этими чёртовыми гриффиндорцами и их вечным отсутствием веры? О, ради Мерлина.
— Да, Грейнджер, я привёз копии своих грёбаных документов.
Гарри, который стал выглядеть немного более расслабленным, когда непосредственная угроза проклятий миновала, вновь заговорил:
— Я подумал, что вы двое могли бы сегодня изучить материалы дела Эрни. Обязательно обсудите с Малфоем твоё новое открытие, а завтра мы сможем осмотреть квартиру.
— Есть ли шанс, что я смогу пройтись и по двум другим местам преступлений? — Драко взглянул на Гарри, приподняв бровь. — Если вы не достигли значительного прогресса, есть вероятность, что вы что-то упустили.
Драко услышал, как Гермиона усмехнулась, и повернул голову, чтобы посмотреть на неё, заметив, как на её лице промелькнула насмешливая гримаса.
— Какие-то проблемы, Грейнджер?
Она прищурилась, а его внимание переключилось на её рот, стоило ей зажать нижнюю губу между зубами.
— Мы уже
дважды осмотрели эти места. Мы ничего не упустили.
— Миона, возможно, Малфой прав. Было бы полезно изучить места преступлений ещё раз. Он может посмотреть на всё незамыленным взглядом.
Долбаный Святой Поттер. Всегда выступает в роли медиатора.
Гарри провёл рукой по своим неухоженным волосам, бросая молящий взгляд на Гермиону.
Пятнадцать лет прошло, а у него, очевидно, до сих пор не появилась расчёска. Гермиона в задумчивости барабанила пальцами по подлокотнику кресла, ритм был созвучен с тем, будто ребёнок впервые стучит по клавишам пианино.
— Хорошо, но ты отправишься прямиком в архив, чтобы получить наши разрешения, так как доступ в квартиры Мораг и Майлза закрыт ввиду того, что преступления были совершены несколько месяцев назад.
— Зачем Поттеру обращаться в архив? Разве квартиры не считаются действующими местами преступлений? Эти убийства до сих пор не раскрыты и должны находиться под юрисдикцией ОМП. Зачем нужно это чёртово разрешение?
Гермиона встретилась взглядом с Драко, на её губах появилась усмешка, которая могла бы посоперничать с его собственной.
— Так и есть, и поэтому при регистрации в архиве на места преступления было наложено защитное заклинание.
Драко не требовалась легилименция, чтобы понять, о чём она думала в этот момент —
придурок. Ему хотелось бы стереть с её лица этот надменный самодовольный вид, ведь ведьма выглядела просто
восхищённой собой.
Она отпила чай, прежде чем продолжить:
— Поскольку прошло довольно много времени, нам понадобятся разрешения, чтобы пройти через барьер. Мы должны зарегистрировать наш визит, чтобы обновилось досье.
— Если вы спросите меня, то мне кажется, что наличие открытого досье по текущему расследованию — лёгкий способ для преступника следить за продвижением дела.
— В этом-то и вся прелесть, Малфой, —
тебя никто не спрашивал.
— Погоди, то есть ты думаешь, что
чиновник Министерства может быть нашим убийцей? — недоверчиво спросил Гарри. Драко забыл о присутствии Поттера в комнате, пока они с Гермионой наносили друг другу словесные выпады.
Он повернулся в кресле лицом к Гарри и ответил:
— Не совсем так, но очевидно, что это дело — не просто типичная сделка с тёмными артефактами, которая пошла не по плану. Если ваш преступник тот же, что и мой, то есть он переместился из Франции в Англию, думаю, можно сузить круг подозреваемых до волшебников и ведьм, у которых есть возможность путешествовать как таковая. Чем меньше людей имеют доступ к документам, тем лучше.
Драко ждал, пока Гермиона обдумает услышанное, и готовился, что она будет оспаривать его идею, но она лишь нахмурила брови и взяла
ручку.
Его ухмылка расплылась при воспоминании о том, как Гермиона увлечённо делала заметки на уроках. В то время Драко мало думал о ней и этом маггловском предмете, но теперь он научился ценить превосходство маггловской ручки.
Она никогда не отстанет, если узнает, что я теперь тоже пользуюсь ручками, а не перьями.
Драко наблюдал, как Грейнджер рьяно строчит по пергаменту. Он воспользовался моментом её полной сосредоточенности, чтобы проанализировать её. Она всё ещё была миниатюрной, хоть и приобрела женственные формы. Драко, который, в конце концов был мужчиной, действительно изначально оценил её задницу, когда вошёл в кабинет. Ему позволили полюбоваться ею лишь секунду, прежде чем он объявил о своём прибытии, прервав спор о его компетентности как информатора, и, как только Грейнджер открыла свой занудный рот, иллюзия исчезла.
Грейнджер симпатичная? Какого чёрта? Неужели я так давно хорошо не трахался, что нахожу её задницу аппетитной?
Она могла превратиться в женщину, но, казалось, всё ещё отказывалась приручить гнездо волос на макушке. В настоящее время её палочка удерживала на месте копну кудрей, хотя и безуспешно. Глаза Гермионы по-прежнему напоминали ириски, как и в тот вечер возле Выручай-комнаты, однако теперь в них появилась какая-то тусклость. Драко знал Гермиону только по выходкам в школе. Страсть подпитывала каждое её выражение лица и действие, и, будь то программа насчёт домовых эльфов или спасение задницы Поттера, Гермиона всегда была истинным воплощением пылкости и увлечённости. Теперь она стала другой — что-то произошло после войны, или, быть может, это оказалась просто сама война.
Решив больше не зацикливаться на мыслях о Гермионе, Малфой сказал:
— Не хочешь поделиться с классом, Грейнджер?
Он наблюдал, как она сильнее сжимает ручку в кулаке. Она медленно подняла на него глаза:
— Почему это должен быть британский чиновник? Убийства начались в Париже, как ты утверждаешь. Почему это не может быть французский чиновник, который решил посеять хаос здесь?
В каждом слове чувствовался вызов, и Драко ответил выпадом на выпад:
— Потому что, Грейнджер, абсолютно ясно, что целью всегда являлось британское Министерство. Убийца начал с малого, совершенствуя то, что планировал сделать, прежде чем совершить атаку здесь. Париж был лишь пробной попыткой. Он надеялся, что город останется местом нераскрытых убийств и что никто здесь не установит связь.
Не говоря уже о том, что отношения Великобритании и Франции после Второй магической войны оставались напряжёнными.
Во время второго прихода Тёмного Лорда к власти позиция Министерства Франции заключалась в том, что британцы делали недостаточно для сдерживания угрозы со стороны Волан-де-Морта. Несмотря на то, что Гарри был пророческим «Избранным», французы не верили, что вся война должна лечь на плечи семнадцатилетнего ребёнка.
Малфой наблюдал за тем, как Гарри и Гермиона осмысливают его заявление. В этой части своей теории он был уверен.
— Ты должна признать, в этом есть смысл. Никто бы не подумал о том, что у нас может быть информатор из французского ОМП.
— Вот почему нам нужно, чтобы дело было закрытым, Поттер. Никакая новая информация не может быть подшита в досье до тех пор, пока преступник не будет остановлен.
— Это невозможно! Министр…
— Гермиона, — интонация Гарри напомнила инструкторов в академии ОМП. Он требовал уважения, и даже Драко почувствовал, что инстинктивно напрягся. Казалось, Гарри не часто разговаривает с Гермионой в таком тоне, потому что она слегка приоткрыла рот, а потом замолчала.
Хм-м, может, за всей этой некомпетентностью всё-таки действительно скрывается Главный аврор?
— Малфой прав. Дело должно стать конфиденциальным. Только ты, он и я будем работать над ним дальше.
— Но, Гарри…
— Нет, Гермиона. У меня встреча с Бруствером через пятнадцать минут. Я уговорю его подписать распоряжение о переводе расследования в закрытое и занесу в архив, когда пойду за вашими разрешениями. Надо обезопасить всё, особенно если мы рассматриваем всех сотрудников в качестве подозреваемых.
Гермиона выглядела разъярённой, а Драко не мог не чувствовать себя довольным. Он притворно кашлянул в кулак, пытаясь скрыть ухмылку, которая, как он знал, зарождалась на губах. Гермиона не повелась на этот трюк.
— Ладно, — хмыкнула она, закатывая глаза и поправляя папки на столе.
Драко усмехнулся, видя её явное недовольство таким поворотом событий. Гарри кивнул и бросил на него взгляд, на который он, по мнению Драко, не был способен. Он отчётливо стремился сохранить мир, пока тот длился.
— Вы двое сможете вести себя прилично, когда я уйду? Я не хотел, чтобы ваше повторное знакомство прошло вот так, — голос Гарри был уставшим от раздражения, и он всмотрелся в их лица.
Драко бровил взгляд в сторону Гермионы, которая отчаянно пыталась собрать выпавшие из пучка волосы.
— Я могу быть вежливым до тех пор, пока зубрила может.
Гермиона остановилась, её рука замерла в воздухе. Драко ждал возражения с её стороны, но удивился, когда оно так и не последовало.
— Хорошо, мир, — сказала она отрывистым тоном и вернулась к поправлению волос.
— Отлично. Я пойду. Не хочу заставлять министра ждать.
Гарри встал, разрешая себе уйти с неловкой улыбкой. Как только дверь закрылась, на Драко снизошло осознание того, что он будет в паре с Гермионой. Он знал, что она должна была стать его напарником, но теперь, сидя в её кабинете без четырёхглазого придурка в качестве буфера, реальность вступила в свои права. Бросив все попытки поправить причёску, Гермиона раздражённо хмыкнула и опустила руки.
— Мне не хочется сегодня ничего с тобой просматривать, — воскликнула она с ноткой раздражительности.
Драко мог видеть и слышать, насколько она измотана. Теперь он заметил тёмные круги, проступающие под слабыми чарами гламура. Её кожа была землистого оттенка, будто Грейнджер не отдыхала целую вечность. Внешний вид чрезвычайно напоминал его собственный во время службы Тёмному Лорду.
Малфой решил сделать так, чтобы целитель Томас им гордился, и не стал устраивать Грейнджер очередной спарринг. Вместо этого он лишь спросил:
— У тебя есть досье Эрни? Я просто возьму и просмотрю его дома, чтобы быть готовым к завтрашнему дню.
Она взяла в руки папку и, прежде чем передать бумаги, быстро наложила на них дублирующее заклинание.
— Я пошлю тебе патронуса, когда Гарри сообщит время встречи в квартире Эрни. Адрес в папке.
— В этом нет необходимости, — пробормотал Драко. Открыв папку, он бегло просмотрел фотографии.
— Что значит, нет
необходимости? Как ещё ты узнаешь, во сколько мы начнём осмотр места? Малфой, ты…
Драко прервал её, потянувшись в карман и бросив свой маленький Блэкберри на её стол:
— Я имел в виду, что нет необходимости в патронусе, Грейнджер. Полагаю, у тебя есть мобильный? Просто занеси свой номер в мой телефон.
— У
тебя… есть мобильник?
Драко поднял глаза, закрывая папку:
— Да.
— И ты знаешь, как им пользоваться?
Ради грёбаного Салазара.
— Да.
— И это маггловский мобильник?
— Да, Грейнджер. Я,
Драко Малфой, пошёл в маггловский магазин, купил его на свои галлеоны, которые поменял на фунты, и зачаровал телефон, чтобы он работал в магических зонах. А теперь скажи,
есть у тебя чёртов мобильный телефон или нет? — ответил он колкостью на колкость.
— Есть.
— Отлично, тогда мы сошлись на том, что будем общаться посредством мобильника, а не через патронусов или сов, так как первых могут подслушать, а вторых — перехватить.
Драко с некоторым весельем наблюдал, как Гермиона то открывает, то закрывает рот. Как будто в её голове происходило короткое замыкание при одной мысли о том, что он может быть как-то связан с чем-либо маггловским. Наконец, она взяла его мобильный и быстро вбила свой номер, после чего передала телефон обратно. Малфой посмотрел на новый контакт
Г. Грейнджер и быстро отправил ей
Д.М., чтобы у неё сохранился его номер.
— Что ж, как бы захватывающе это ни было, я собираюсь отлучиться, чтобы выпить кофе. Я бы пригласил тебя составить мне компанию, но, учитывая вид твоих волос и одежды, кажется, ты впадёшь в кататоническое состояние, если примешь ещё кофеина, — ухмыльнулся Драко, вставая с кресла и поправляя портупею для палочки и брюки.
Он снова посмотрел на Гермиону, которая, казалось, всё ещё не могла говорить.
— Напиши мне время, когда узнаешь от Поттера. — Кивнув напоследок, Драко повернулся и вышел из кабинета Гермионы.
***
Прогулка до атриума Министерства была настолько неприятной, насколько Драко мог себе представить. Продолжительные взгляды и громкий шёпот преследовали его, пока он шёл по коридорам. Казалось, все годы, проведённые вдали от дома в надежде, что дурная слава вокруг его имени утихнет, были напрасны. Он сосредоточился на том, чтобы добраться до места назначения, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Звук от каблуков его ботинок эхом разносился по коридорам, и, когда в поле зрения наконец показался лифт, Драко с облегчением вздохнул. День был настолько непростым, насколько предсказывал Томас, и Малфой почувствовал, как в висках начинает болеть голова из-за того, что он внезапно положился на окклюменцию.
Только бы добраться до решётки лифта…
— Малфой! Это ты?
Чёрт, это…
Драко остановился и напряг плечи, попытавшись согнать гримасу с лица. Он повернулся и увидел, как навстречу идёт вечно любопытный Блейз Забини.
— Забини, — резко прозвучало в ответ. В настоящий момент всё, чего Драко действительно хотел, — это стакан огневиски, а не очередной призрак из прошлого.
Блейз остановился перед лифтом рядом с ним. Прошло почти семь лет с тех пор, как Малфой в последний раз видел бывшего друга, но казалось, за это время мало что изменилось. Блейз был по-прежнему высок, а его чёрные волосы — очень коротко подстрижены. Он был одет в сливовую волшебную мантию, которая, если Драко правильно помнил, означала статус одного из каких-то высокопоставленных чиновников Министерства. Тёмная кожа выглядела по-прежнему безупречно, а за ресницами Драко распознал всё тот же расчётливый взгляд. Это вовсе не светская встреча — Блейзу нужна информация.
— Давно потерянный наследник Малфоев наконец-то вернулся домой? — спросил он, пытаясь завязать игривую светскую беседу. Драко не ответил в той же манере.
— Что-то вроде этого, — пробормотал он себе под нос, глядя в потолок.
Блейз не остановился:
— Сегодня я навещал Маклаггена в ОМП. Мне показалось, что я видел тебя выходящим из кабинета Поттера. Только не говори, что вы с ним всё ещё цепляетесь друг к другу по прошествии всего этого времени.
Малфой не был уверен, чего бывший друг надеется добиться с помощью бездумной светской беседы, но решил уклониться от ответа, задав собственный вопрос:
— Не знал, что младшие заместители министра часто посещают ОМП.
Удивление промелькнуло на лице Блейза.
Это застало его врасплох, но он быстро вернул себе самообладание и ухмыльнулся:
— Для человека, который пропал без вести шесть лет назад, ты в курсе новостей, Малфой.
— Это была обоснованная догадка, Забини, — ты носишь фиолетовую мантию. Любой, кто понимает, как функционирует Министерство, мог бы догадаться, — голос Драко был спокойным, таким же тоном Люциус вёл переговоры. Малфой одарил Блейза собственной ухмылкой. — Если позволишь, я должен идти. У меня свидание с бутылкой моего лучшего огневиски. Увидимся, Забини.
Драко повернулся, пытаясь успеть уйти до того, как Блейз решит продолжить этот по сути монолог. Когда он зашёл в лифт, следующие слова Забини поразили его, как жалящее заклинание:
— Обязательно передам привет Ноттам. Уверен, Тео и Пэнси до смерти хотят узнать, что ты вернулся. Увидимся, Малфой.
***
— Хозяин Малфой вернулся, чем может быть полезна Тилли?! — пискнула маленькая эльфийка, когда Драко вышел из камина в фойе. Она протянула свои маленькие ручки, чтобы взять его верхнюю одежду.
— Сегодня вечером я поужинаю в кабинете, Тилли. Пожалуйста, попроси Мопси прислать туда мой поднос с ужином и бокал Огдена, желательно из партии 1994 года, — обратился Драко к Тилли, проходя мимо неё и направляясь по длинному коридору в главную спальню.
— Да, хозяин Драко. Мопси приготовила на ужин любимое блюдо хозяина — говядину по-бургундски! Мопси и Тилли сейчас же отправят поднос в кабинет хозяина, — заявила она и исчезла.
Драко приобрёл свой дом из-за его центрального расположения в маггловском Лондоне. Ему нравилась анонимность, которая возникала в окружении неволшебников. Всё в лондонском доме являлось противоположностью поместью, а если брать более широко, то и парижской квартире. Если дома его предков были оформлены в мрачном готическом стиле, то новая квартира отличалась светом и уютом. Однажды, вскоре после освобождения из-под домашнего ареста, Драко бродил по маггловскому Лондону и наткнулся на «карэсансуй», или японский сад камней. Поговорив с работником, Малфой узнал, что сад не предназначен для прогулок, а является местом для созерцания, призванным вызывать чувства умиротворения, спокойствия и покоя. Песок, гравий, камни и деревья, составляющие сад, символизируют земные горы, реки, пруды и океаны. Эта концепция показалась Драко настолько трогательной, что в соответствии с ней он спроектировал и обставил свою квартиру. Большие окна от пола до потолка выстроились вдоль одной стены, открывая прекрасный вид на панораму Лондона. Здесь не было ни картин из прошлого, ни тёмных артефактов. Вместо этого на стенах висели маггловские произведения искусства, напоминающие «карэсансуй», а рядом стояли скромные скульптуры, которые Малфой нашёл во время отпуска на греческих Кикладах. Полы отделаны белым мрамором, а стены выкрашены в нежно-сливочный цвет. Дом был чистым, очищенным. Он воплощал в себе всё то, чем не был Драко.
Хозяйская спальня в квартире разительно отличалась от его детской спальни. Невзирая на то, что квартира являлась убежищем — тихой гаванью, где Драко ощущал себя спокойно, в ней не было вещей, которые бы свидетельствовали об индивидуальности Драко. Его спальню в поместье украшали различные фотографии друзей из Хогвартса. На стенах висели футболки квиддичной команды «Холихедские гарпии» и различные редкие модели превосходных гоночных мётел. Любимая художественная литература из библиотеки Мэнора заполняла книжные шкафы. Спальня оставалась единственной частью поместья, где Малфой чувствовал себя как
дома. Теперь же на прикроватной тумбочке не красовались ни фотографии друзей или семьи, ни личные вещи, ни свидетельства каких-либо хобби. Единственным отголоском прошлого служили изумрудные шёлковые простыни, устилающие большую двуспальную кровать. В углу находился камин, перед которым стояло большое серое кресло с подголовником и оттоманкой, чтобы по вечерам расслабиться с книгой по выбору. Справа от кровати расположилось зеркало, слева — большое окно. Изучая свою спальню, Драко заметил, что отсутствие личных вещей могло показаться постороннему человеку холодным. Несмотря на то, что это место помогло ему освободиться от всех травм, оставшихся в поместье, он чувствовал, будто чего-то всё же не хватает.
Квартира отражала эволюцию Драко от маленького несмышлёного мальчика до непредвзятого взрослого человека. Тем не менее разделение прошлого и настоящего теперь казалось непрактичным, поскольку он снова оказался лицом к лицу со всеми и всем, от чего когда-то бежал. Он был рад, что в лондонской квартире всё осталось таким же, как когда он принял трудное решение переехать в Париж на постоянное место жительства. В этот момент самокопания он понял, что оказался единственной изменившейся за последние шесть лет вещью.
***
Декор ванной комнаты гармонично сочетал в себе современность и минималистичный стиль квартиры. Комната была облицована кремовым кварцем, а мягкий свет создавал ощущение маггловского спа. Драко вышел из кварцевого душа и потянулся за палочкой, лежащей на столешнице, чтобы быстро наложить высушивающие чары. Он наконец-то опустил стену окклюменции, и боль, пронзившая в ответ череп, последовала мгновенно. Изнеможение охватывало Драко с каждым движением, но он знал, что многое ещё следует сделать, прежде чем он сможет уйти спать. Досье Эрни нужно просмотреть до завтра.
Драко облачился в чёрный кашемировый джемпер и такие же пижамные брюки. Он забрал палочку и телефон, положив их в карманы, пригладил на бок волосы и позвал Мопси, выйдя из спальни.
— Да, хозяин Драко, Мопси рада помочь! — пискнула она, низко кланяясь.
Драко ущипнул себя за переносицу из-за настойчивой официальности эльфа:
— Я иду в кабинет, принеси мне, пожалуйста, слабое обезболивающее зелье.
— Да, хозяин Драко!
Когда эльф исчез, Драко направился в свой кабинет на верхнем этаже квартиры. Это было единственное помещение, которое он изменил, когда приобрёл дом. В комнату, бывшую прежде небольшим залом для фитнеса, Драко добавил ещё один камин, поставил большой письменный стол и заставил все стены стеллажами, на которых хранились его самые любимые книги. Некоторые он взял из библиотеки поместья, а другие приобретал на протяжении многих лет.
Когда Малфой зашёл в комнату, запах углей и пергамента наполнил его лёгкие. Он щёлкнул пальцами, и огонь запылал, заливая пространство тёплым светом. Драко подошёл к столу, ступая ногами по пышному белому ковру. На столе под чарами Стазиса стоял его ужин, справа лежало обезболивающее зелье, слева — папка с документами. Он выпил зелье, а затем осушил бокал огневиски и принялся за работу. Открыв верхний ящик стола из красного дерева, он с удовлетворением обнаружил, что чёрные очки для чтения всё ещё на месте.
Пока Драко ужинал, он внимательно изучал фотографии Эрни с места преступления.
Почему весы?
Почему эта поза?
Подумать только, что именно Эббот нашла его.
Эти руны отличаются от тех, что были в Париже, похоже, что преступник действительно повысил градус своих выходок.
Между убийством Эрни и шестью парижскими делами оказалось не так уж много сходства, но Драко не сомневался, что это один и тот же преступник. За последние пять лет у него было по одной жертве в год, за исключением предыдущего, когда их стало две. С каждым убийством общее количество рун, вырезанных на жертвах, увеличивалось. Первая жертва получила одну, следующая — две, третья — три и так далее. Только последняя жертва стала той, кто удостоился шести рун: трёх, вырезанных на левом предплечье, и трёх — на правом. Последние две жертвы ознаменовали конец парижской эры, и преступник переключил своё внимание на Британию. У последней парижской жертвы, Антуана Ле Сюра, насчитали шесть рун. Сравнив фото Эрни и Антуана, Драко увидел, что руны и их расположение одинаковы.
Как будто с каждой жертвой этот ублюдок становится сильнее. Раздвигает границы, накапливает силу. Но для чего? Что он аккумулирует и что собирается с этим делать?
Внимание Драко задержалось на клейме на лбу Эрни. Тем, как чёрные чернила въелись в кожу, оно напоминало Тёмную метку, и он содрогнулся от воспоминаний. Прошли годы с тех пор, как Малфой перекрыл поблёкшее изображение татуировкой феникса, но стыд за метку всё ещё мучил его. Вспомнив слова целителя Томаса, Драко не мог не почувствовать раздражения.
— Ты был лишь ребёнком, Драко.
— Я был высокомерным придурком, который считал себя мужчиной.
— Твоя мать оказалась в опасности, а собственная жизнь находилась под угрозой.
— Я верил в его идеи.
— И это то, что делает тебя другим сейчас, Драко. Ты верил — в прошедшем времени. Ты больше не тот мальчик.
Жужжание в кармане отвлекло Малфоя от разговора с Томасом. Он вытащил телефон и увидел сообщение от Грейнджер:
«Гарри получил разрешения. Встречаемся у Эрни в семь утра.
Г.Г.»
Драко был удивлён, что она написала ему. Он решил, что она скорее «забудет» об этом в ничтожной попытке выставить его непрофессионалом.
«Принято.
Д.М.»
Коротко и по делу. Вскоре он и так столкнётся с Грейнджер и её самоправедным гневом.
Драко провёл рукой по лицу, ощущая пробивающуюся щетину. Он был вымотан, к тому же бесчисленное количество раз внимательно изучил заявление Ханны… Оно так напоминало заявление леди Камиллы Бабинó, что он почувствовал, как его захлёстывает волна тошноты. Николя Бабинó стал третьей жертвой, и его смерть привела к тому, что французский ОМП попросил Драко заняться консультированием по этим делам на постоянной основе. Николя являлся членом Визенгамота Министерства Франции и верно отслужил там почти тридцать лет. В злополучный вечер леди Камилла посещала мероприятие по сбору средств для Сен-Клемана и, когда вернулась домой, обнаружила своего мужа в странной позе в кабинете.
Драко до сих пор отчётливо помнил то место преступления. Пожилой джентльмен всё ещё был одет в тёмно-синюю мантию Визенгамота, его тело оказалось выставлено у изножья кушетки, словно он молился маггловскому богу. Драко помнил, что его ногти были в крови и обломаны, что свидетельствовало о том, что он пытался сопротивляться, прежде чем в конце концов пал жертвой. Левую руку Николя покрывали три руны, но, учитывая их искажённое, неаккуратное нанесение, Драко не смог определить их значение.
Малфоя напугало не само убийство и даже не ритуальное положение тела убитого, сколько то, что, проходя по поместью пожилого джентльмена, он увидел его личные фотографии и фотографии его семьи. Судя по всему, Николя был счастливым человеком. На фото в доме красовался круглолицый джентльмен с длинной бородой, радостная личность которого опьяняла даже через запечатлённые изображения. Глаза почти исчезали, когда он улыбался леди Камилле, а их любовь чувствовалась очень живой. На фотографиях она излучала благодать и счастье, и это разительно контрастировало с той женщиной, которую Малфой оставил в истерике в гостиной. Теперь, два года спустя, её крик был лишь ещё одним призрачным криком среди многих других в его воспоминаниях. Он так и не смог добиться справедливости для леди Камиллы, а сейчас у Драко появилось ещё шесть жертв, которые только пополнили список его ужасов.
Возможно, Грейнджер права. Ради чёртового Салазара, я привёз лишь пятилетний опыт неудач. На что я согласился?
Драко покачал головой и налил себе ещё около дюйма огневиски. Ночь обещала быть долгой.
