Regression | Регрессия

Среда, 27 августа 2014 года — Драко — Я пришёл на полуденный приём к целителю Томасу, — сообщил Драко секретарше — пожилой ведьме с пепельно-каштановыми волосами. Солнце проникало сквозь большие стеклянные окна клиники «Томас и Уэллс. Целители разума», отбрасывая мягкий свет на светло-серые стены вестибюля и тёмные деревянные полы. Лучи напомнили Драко о контрасте между занятиями в гостиной и Большом зале. Ему нравилось в подземельях. Там он был окружён смехом товарищей-слизеринцев и шумом обитателей Чёрного озера, но когда Малфой чувствовал, как солнечные лучи согревают спину, и смотрел через массивные окна на горизонт, ему становилось легче. — Я дам ему знать, что вы здесь. Присаживайтесь, пожалуйста, он подойдёт через минуту, — ответила секретарша, глядя на Драко поверх серебристых очков-половинок, до жути похожих на очки Дамблдора. Это воспоминание встревожило Малфоя, но он сделал то, что было сказано, и прошёл к небольшому креслу у камина. Через несколько минут в дверях появился Томас. — Здравствуй, Драко, — радушно улыбнулся целитель. — Прошло довольно много времени, мой мальчик. Пожалуйста, следуй за мной, — он легонько похлопал Драко по спине, когда они вошли в кабинет. За шесть лет, прошедших с последнего очного сеанса Драко, мало что изменилось. Стены всё так же были выкрашены в мягкий бежевый цвет и обвешаны теми же рамками с различными заслугами и достижениями целителя, на которые Драко привык смотреть, избегая его пытливого взгляда. Он также обратил внимание на пополнение в коллекции горшочных растений. Кажется, это калатея и… эпипремнум золотистый? За время, проведённое под домашним арестом, Драко стал ботаником-любителем. Когда он впервые зашёл в кабинет Гермионы, то приметил зубастую герань и решил, что та вполне соответствует характеру Грейнджер. Он улыбнулся, заметив диван сливового цвета. — Томас, не думаете, что пора заменить этого фиолетового старину? — спросил Малфой, ухмыляясь и похлопывая по ворсистой подушке рядом с собой. — О, моим пациентам будет его очень не хватать. Это константа, которую они ожидают увидеть, когда заходят в кабинет. Растения могут меняться, но «фиолетовый старина» — нет. — Томас занял место в кресле напротив Драко и вынул Прытко Пишущее Перо. Он усмехнулся и сказал: — Ты готов? Драко вздохнул. С чего бы начать? — Это были интересные три недели, как вы можете себе представить. — Слабое царапанье пера заполнило тишину между мыслями Малфоя. — Как это? — спросил целитель, усаживаясь поудобнее в кресле и скрещивая ноги. Драко отвёл взгляд, но ответил: — Очевидно, Поттер всё ещё Поттер. Хотя, на удивление, работать с ним не было невыносимо. Трудиться рядом с Грейнджер тем не менее стало испытанием для моего самоконтроля. Эта чёртова ведьма — моя постоянная головная боль. Спорить с ней — всё равно что спорить с капризным ребёнком. Она может взорваться будто от Конфринго, если за ней не останется последнее слово. Если Томас и был шокирован упоминанием Гермионы Грейнджер, то не подал виду. — Независимо от этого, её поведение стимулирует тебя быть лучше? Драко усмехнулся. Если бы. — Вообще-то, совсем наоборот. Грейнджер, если уж на то пошло, ещё более нестабильна, чем я помню. Она всегда была невыносимой всезнайкой, но, похоже, руководство Отделом рун и защитных чар в ОМП вскружило ей голову. — Мнение или факт, Драко? Он хмуро посмотрел на Томаса, а затем сказал: — Мнение, сэр. — Пожалуйста, продолжай, — уголки губ целителя приподнялись в лёгкой улыбке, в знак того, что он гордится признанием Драко. — Я стараюсь выполнять работу, взаимодействуя с Грейнджер как можно меньше, но после первой недели она будто задалась целью провоцировать меня. Офис превратился в боксёрский ринг с вечными словесными спаррингами. — Время высказать твоё мнение. Почему она так делает? Драко откинул голову к стене и уставился в потолок, размышляя об общении с Гермионой за последнюю неделю. — Полагаю, моё присутствие сознательно или бессознательно пугает её. В нашей юности я был для неё невыносимым источником боли, и не думаю, что она полностью простила меня, если вообще когда-нибудь простит. — Ты просил у неё прощения? — Нет. — Драко стыдливо посмотрел на переплетённые на коленях пальцы, не в силах встретиться взглядом с целителем. — Могу ли я спросить, как тогда ты ожидаешь получить прощение, если даже не попросил его? — Почему я должен просить прощения за то, на что не имел права голоса? У меня никогда не было выбора, Томас, вы же знаете. — Драко понял, что повысил голос, но не смог убрать из слов гнев. Целитель Томас тоже не оставил это без внимания. — Я-то знаю, Драко, но знает ли она? — Должна. Я высказал ей довольно много за пределами Выручай-комнаты в тот вечер. — Из того, что я знаю о мисс Грейнджер, следует, что она относится к тому типу людей, с которыми нужно говорить прямо, без увиливаний. Она не делает выводов из предполагаемых действий. Возможно, она пытается выудить на поверхность того мальчика, которого помнит, а следовательно, всё ещё верит, что ты таковым являешься. Драко взял паузу и задумался над словами Томаса. А ведь он чертовски прав. — Хорошо, я подумаю о том, как разрядить атмосферу в ситуации с Грейнджер. Что дальше? — Не хочешь поподробнее рассказать о том, каково это — снова быть рядом с мистером Поттером? — Тут нет проблем: мы обсуждаем дело, ведём себя подчёркнуто любезно. В прошлую пятницу он пригласил меня выпить в «Дырявом котле», но я отказался. Следующий вопрос. — Почему ты отказался? — Томас приподнял брови, скрывая ухмылку за поджатыми губами. — Я сказал «следующий вопрос», Томас. — Ответь, Драко. Ради всего святого. — Я не хочу быть с Поттером «друзьями». Особенно с учётом того, как напряжённо обстоят дела с Грейнджер. Нет ни одной причины ещё больше усугублять неловкость всей ситуации. Я здесь, чтобы раскрыть дело, а не становиться с кем-то приятелями. — Ты хочешь сказать, что если бы ситуация с мисс Грейнджер прояснилась, то ты был бы открыт для дружбы с мистером Поттером? Малфой лишь сверлил целителя взглядом. — Хорошо, мы вернёмся к этому вопросу на следующей встрече. С кем ещё помимо сотрудников ОМП ты общался после возвращения? — На прошлой неделе я написал Грегу. — Мистеру Гойлу? — Да, мы пропустили пару стаканчиков в маггловском пабе недалеко от его квартиры. — Как прошла эта встреча, Драко? Малфой провёл пальцами по коротким светлым волосам. — Честно говоря, неплохо. Наверное, мы впервые увиделись с ним за последние семь или восемь лет. Я был в курсе его дел из различных слухов. Люди обожают обсуждать бывших Пожирателей смерти. Он все ещё ходит на сеансы к целителю Уэллсу каждый месяц. — Случилось что-то, что побудило тебя связаться с ним? Драко вздохнул. Откуда, чёрт возьми, он всегда знает? — Я столкнулся с Тео и Пэнси на Косой аллее. Они пригласили меня на осеннюю встречу. Их поведение показалось мне немного странным, поэтому я связался с Грегом, зная, что он тоже отдалился от них. Хотел узнать, не пересекался ли он с ними подобным образом. — То есть ты использовал мистера Гойла для получения информации? — Драко чувствовал охватившее комнату разочарование. Томас был похож на маггловского священника, исповедующего грешника. — Нет! — ответил в той же манере Драко, но тут же успокоился. Он не оценил предположение Томаса, хоть и понимал, из чего тот исходит. — Ну, возможно, сначала да, но потом я увидел, что он действительно изменился. Томас кивнул, показывая, что Драко может продолжать. — Он понимает меня, всю стигматизацию, наше прошлое, попытки двигаться вперёд и так далее. Чёрт, ради Мерлина, Томас, он работает в «Волшебном зверинце», просто потому что любит животных. Он настоящий, а это трудно встретить в чистокровных кругах. Драко пристально изучал лицо целителя, пока тот осмысливал его ответ. — Рад, что ты возрождаешь дружбу с мистером Гойлом, но как всё это связано с мистером Ноттом и мисс Паркинсон? — Забавно, Томас, но теперь они оба Нотты, — засмеялся Малфой. — Эти треклятые твари поженились. И это касается их, потому что они годами преследовали Грега, чтобы он снова присоединился к их тесному кругу. Поэтому мы решили, что в субботу пойдём вместе, чтобы выяснить их истинный мотив. — Ты убедил мистера Гойла поиграть с тобой в шпионов? — Когда вы говорите так, Томас, то заставляете всё звучать так по-детски. Даже если они больше не мои друзья и я считаю их предвзятыми кусками дерьма, мой убийца нацелился на чистокровные семьи. Их осталось не так много, поэтому все могут быть потенциальными жертвами. Мне нужно проанализировать немногих оставшихся. Глаза Томаса сверкнули, когда он заметил, что Драко произнёс «они» вместо «мы». Не то чтобы Драко не хотел называть себя чистокровным. Это был отличительный титул, и он чувствовал, что есть больше способов для описания человека. Плевать он хотел, остались ли ещё какие-то чистокровные, пока волшебники продолжают существовать. — Значит, вы пойдёте туда больше по рабочим вопросам? — Именно. Для меня и Грега это будут будто старые добрые времена. Он был одним из моих первых напарников в некотором роде. — Похоже, ты всё продумал. Что ж, желаю успехов в этой миссии, Драко. Есть ли ещё что-нибудь, что нам нужно обсудить до того, как время сеанса подойдёт к концу? Драко знал, как ему следует ответить, но от одной мысли о кошмарах сдерживающие стены заходили ходуном. Он прислонился спиной к дивану, сначала скрестив руки на груди, а потом разняв их. Он чувствовал, как внутри поднимается беспокойство, но всё же решился ответить: — Я… — Малфой остановился, не зная, как закончить предложение. — Они возвращаются… мои кошмары. Целитель Томас не выглядел удивлённым признанием, лишь сочувствующим. — Я опасался, что они могут вновь появиться по возвращении в Лондон. Ты делаешь дыхательные упражнения? — Да. — А чем занимаешься перед сном? — Пью огневиски и просматриваю материалы дела. Выражение лица целителя Томаса напомнило лицо Люциуса, когда тот в юные годы ругал сына за то, что он уступал Грейнджер в оценках. Однако Драко знал разницу между Томасом и своим отцом — целитель был обеспокоен, тогда как отец чувствовал себя опозоренным. — Не лишним будет напомнить о возможных последствиях употребления алкоголя, однако я просто попрошу тебя прекратить просматривать любые материалы, касающиеся работы, за час до сна. Кроме того, я прошу записывать в дневник всё, что беспокоило тебя в течение дня. Признай эти случаи, а затем спрячь их в стол. Попробуй делать так на протяжении одного месяца, и мы проведём повторную оценку на следующей встрече. И никакого зелья сна без сновидений, Драко. Его тон был суровым, но Малфой кивнул в знак согласия. — Отлично, увидимся через месяц. Хорошего тебе продолжения дня. Пятница, 29 августа 2014 года — Гермиона — Роджер, пожалуйста. Нам нужно увидеть Эрни ещё раз. — Гермиона, мы это уже обсуждали — я не могу пустить вас в морг. Там есть и другие тела, некоторые с очень заразными болезнями. Я бы подверг вас риску, а как целитель я не могу такого допустить. Гермиона скривилась и снова принялась расхаживать по небольшому кабинету Роджера Дэвиса в Святом Мунго. Это было холодное стерильное помещение, совсем не похожее на её кабинет или на офис Гарри в ОМП. Белая плитка покрывала пол, а тонкие обои оклеивали стены. Портреты предыдущих председателей медицинского отделения украшали стены, напоминая портреты директоров в Хогвартсе. На выкрашенном в унылый грифельный оттенок столе не было ни семейных фотографий, ни личных вещей, указывающих на то, кому он принадлежит. Гермиона чувствовала себя неуютно, ведь сама она расцветала в организованном хаосе. После просьбы Драко увидеть тело Эрни она несколько раз просмотрела вместе с ним отчёт о первичном вскрытии. Документы были разбросаны по полу, протоколы и фотографии приколоты к доске. Заметки целителей не дали ничего, помимо и так очевидного. Весы на лбу Эрни являлись результатом постановки магического клейма, настолько схожего с ритуалом проставления Тёмной метки Волан-де-Морта, что у Гермионы свело живот. Повреждения, нанесённые рунами, имели магические следы, которые встречаются только в ранах от проклятого оружия. Никаких других свидетельств физического вреда или случаев применения яда отмечено не было, что заставило Драко, Гарри и Гермиону предположить, что последний удар по жертвам наносился убивающим заклятием. Хотя Гермиона первоначально сопротивлялась просьбе о повторном осмотре, она не могла отрицать, что изучение квартиры со стороны Драко принесло свои плоды. Его заклинание Реметиор Манифесто было впечатляющим примером магии. Не то чтобы она сказала ему это в лицо, но эта магия предоставила достаточно улик, чтобы Грейнджер в итоге сдалась и согласилась, что тело Эрни нужно также повторно осмотреть. И если министр Бруствер с готовностью подписал её запрос на доступ к телам жертв в морге Святого Мунго, то Роджер Дэвис — председатель медицинского отдела — был менее сговорчив. Каждый день в течение последних трёх недель Гермиона приходила в офис Роджера с разрешением на руках, требуя назначить дату и время посещения морга. Ей так и не удалось добиться успеха, и к этому разочарованию добавился тот факт, что Гарри взял на себя ответственность позволить Драко делить с ней пространство её личного кабинета. После бурного утра, проведённого с Драко в квартире Эрни, она вернулась в ОМП и обнаружила в своём кабинете Гарри. Он трансфигурировал табурет, используемый ею, чтобы дотягиваться до верхних полок книжного шкафа, и пустую рамку для фотографий в дополнительные стол и стул. — Во имя Годрика, Гарри, что ты делаешь? — Миона! — Лицо Гарри побледнело — она поймала его с поличным: палочка в одной руке и её табурет в другой. — Мерлин, я не думал, что ты так быстро вернёшься. — Он провёл рукой по чёрным волосам, взъерошивая их. За все годы дружбы Гермиона знала, что это верный признак того, что Гарри нервничает. Она медленно вошла в кабинет, закрыв за собой дверь, и озадаченно изогнула брови, пока изучала своё пространство. — Гарри, почему ты трансфигурируешь мои вещи в новый стол и стул? — Гермиона старалась, чтобы голос звучал ровно, пока шла к своему столу. Она положила портфель и повернулась лицом к Гарри. — Тебя это не очень обрадует. Такое всегда чертовски неприятно слышать. Два друга сцепились взглядами, и ни одна из сторон не хотела уступать другой. Гермиона простонала: — Просто скажи мне, почему ты пытаешься поставить ещё один стол в моём кабинете. — Здесь будет сидеть Малфой. — Гарри, — Гермиона сузила шоколадные глаза на лучшего друга. Она почувствовала, как начинает заводиться, — магия пульсировала под кожей. — Это прозвучало так, будто ты сказал, что Малфой будет сидеть в моём кабинете. — Малфой, да. Будет делить с тобой кабинет. — Гарри нервно одёрнул свою тёмно-синюю аврорскую мантию, сминая пальцами ткань. — Малфой, — она вызывающе приподняла подбородок. Вид того, как Гарри ёрзает на месте, странным образом усмирял её негодование, — будет работать здесь, со мной? — Будет работать здесь, с тобой, — кивнул Гарри. — Нет, — ответила Гермиона, поворачиваясь лицом к столу. — Ты можешь разместить его в кабинете своего бывшего напарника. — Прошло два года, а имя Рона всё ещё с трудом исходило из её уст. — Это смешно, Гермиона. Его кабинет в конце коридора, и нет причин, чтобы вы двое ходили туда-сюда каждый раз, когда что-то нащупаете. Не говоря уже о том, что этот офис больше, так что вы оба сможете комфортно работать. Это дело важнее любых обид, которые вы всё ещё таите друг на друга. — Обычно спокойное лицо Гарри было окрашено отчаянием. — Гарри… Сначала ты отказался сообщить мне о его скором прибытии, а теперь запер нас в одной комнате? Мы скорее убьём друг друга, чем будем продуктивно работать. — Она знала, что ведёт себя по-детски, но это было её пространство — место, которое она постаралась сделать свободным от любых напоминаний о детстве… за исключением приятных. Присутствие Драко практически гарантированно утопит её в нежелательных отголосках прошлого. — Нет, — отзеркалил Гарри тон подруги. — Ты можешь сделать это, Гермиона, это только до тех пор, пока не будет раскрыто дело. Отбрось свою гордость и сделай это ради жертв… ради Эрни. Прошу тебя, пожалуйста, — Поттер бросил на Гермиону умоляющий взгляд, и она прикусила губу, обдумывая услышанные слова. Возможно, Гарри был прав. Прошло шестнадцать лет с тех пор, как она в последний раз по-настоящему находилась рядом с Драко. Может быть, он действительно изменился, хотя вряд ли. Несмотря ни на что, она могла сделать это, могла быть зрелым человеком и разделить свой кабинет — ради Гарри и ради жертв. — Ладно, но ты должен мне месяц обедов в благодарность за то, что я не прокляла тебя до смерти, Гарри Джеймс Поттер. Я запомню эту маленькую выходку. Так начался роман под названием «Работа рядом с Драко Малфоем». Драко в основном молчал, и Гермиона с удивлением обнаружила, что он даже не пытается завязать разговор. Он приходил в её кабинет, вежливо кивал или просто говорил: «Доброе утро», а затем начинал работать. Он переводил различные рунические фразы, интересуясь её мнением на предмет всевозможных интерпретаций, и начинал всё заново. Иногда он запрашивал документы Макдугала или Блетчли, чтобы сравнить их со своими парижскими делами. Он работал до четырёх, потом извинялся, произносил «Приятного вечера, Грейнджер» и уходил. Его поведение озадачило Гермиону. Она стала интересоваться — кто же такой этот новый Драко Малфой? Она взяла на себя обязанность наблюдать за ним во время рабочего дня, как если бы он был новым, порученным ей делом. Таким образом, она узнала о Драко Малфое несколько вещей. Наименее интересным фактом она бы назвала то, что он всегда носил чёрный костюм, вытаскивая тем самым из глубин памяти Гермионы свой ужасный образ времён шестого курса. Самым захватывающим открытием стало использование им маггловских шариковых ручек. Вид того, как он держит чёрную ручку между длинными тонкими пальцами, казался настолько диковинным, что Гермиона не могла сдержать любопытства. — Что это?! — Гермиона поперхнулась утренним чаем, наблюдая за тем, как Драко постукивает чёрной ручкой по пергаменту. Он поднял на неё серые грозовые глаза, в которых плясало веселье. — Что есть что, Грейнджер? — его тон был игривым, уголок рта приподнялся. Гермиона следила за тем, как Драко вертит ручку в пальцах, ожидая от неё ответа. Очевидно, ему было очень удобно пользоваться этим маггловским предметом. Она поёжилась от его взгляда, чувствуя себя всё более неуютно из-за такого пристального внимания. — Просто… Это маггловская ручка. Я думала, что ты… — Что я всё ещё делаю заметки с помощью павлиньего пера и чернильницы? — Смех Драко был спокойным и, Гермиона даже осмелилась бы сказать, задорным. Он откинулся в кресле и положил ручку за ухо. — Знаешь, как раздражает делать записи на месте преступления и при этом следить за тем, чтобы не опрокинулась чернильница или не сломалось перо? — Ты высмеял меня на пятом курсе, когда на зельях я делала заметки ручками, — прошептала себе под нос Гермиона, надеясь, что он её не услышит. Она возненавидела, что голос прозвучал так мягко, будто каждое слово было пронизано отголоском её боли. Она не могла справиться с волнами эмоций, нараставшими в глубинах штормового взгляда Драко, пока он наблюдал за ней, поэтому заправила прядь волос за ухо и отвела глаза, продолжив разбирать документы. Когда Драко заговорил, его голос был более глубоким, более искренним, чем она когда-либо слышала: — Да, высмеял, и могу признать, что помимо всего прочего ошибался насчёт маггловских ручек. Разговор закончился его признанием. Ни один из них более не хотел углубляться в трагическое прошлое. По мере того как сменялись дни, Гермиона всё больше узнавала о предпочтениях Драко Малфоя. Он, как и она сама, пил только чёрный чай и предпочитал заваривать его крутым кипятком. Каждую среду он ел остатки заказанной навынос тайской еды, и она часто видела на его столе «Ежедневный пророк» и «Файнэншл таймс». Гермиона заметила, что он действительно вступал с ней в словесный спарринг только тогда, когда она его провоцировала. После недели светского профессионализма со стороны Драко она решила вывести его на их обычную щекотливую размолвку. Несмотря на то, что она всегда выступала инициатором их агрессивных обменов словами, язвительные замечания Драко каким-то образом возвращали Гермиону обратно к той неуверенной в себе одиннадцатилетней девочке, которой она когда-то была. Она знала, что саморазрушительно постоянно провоцировать злобные ссоры, но никак не могла остановиться и чувствовала себя выжившей из ума. Хотя казалось, что Драко вырос и повзрослел за последние шестнадцать лет, когда Гермиона смотрела на него, она не могла разглядеть в нём никого, кроме несносного мерзавца, изводившего её саму и её друзей. Она видела привилегированного ребёнка, который проклял её зубы, предвзятого подростка, который называл её грязнокровкой, и трусливого Пожирателя смерти, который отвернулся и позволил Беллатрисе Лестрейндж изуродовать её. После инцидента в Выручай-комнате Гермиона пыталась заставить себя поверить, что Драко стал лучше, что он хороший человек. На суде она выступила в его защиту и даже дала показания в его пользу. Гермиона была абсолютно уверена, что её с Гарри имена и показания сыграли ключевую роль в смягчении приговора Визенгамота. Однако после вынесения решения Малфой просто исчез, не сказав ни слова благодарности, а жгучее чувство, будто её просто использовали, так и не ушло. Драко уже использовал её однажды, и сейчас Гермиона не была уверена, что сможет поверить в то, что он не сделает это снова. Всё это не давало ей покоя, заставляя видеть в Драко только чистокровного фанатика. Тем не менее дела должны быть раскрыты, убийца должен быть пойман, а Гермиона достаточно профессиональна, чтобы отбросить недоверие к мотивам Малфоя, дабы отомстить за Эрни и остальных. — Роджер, я понимаю ваши опасения, и, честно говоря, они обоснованы. Однако я и мистер Малфой в состоянии следовать указаниям и соблюдать установленные протоколы морга. Это последний раз, когда я прошу вас выполнить распоряжение министра. Если вы не предоставите мне и мистеру Малфою доступ, я буду вынуждена сообщить аврорам, и мы подадим на оформление ордера на арест за препятствование текущему уголовному расследованию. Гермиона встретилась взглядом с голубыми глазами Роджера, пока он сканировал её лицо в поисках признаков блефа. Таковых не нашлось. Тон Гермионы был решительным, слова звучали отрывисто, поскольку она поняла, что больше не может допускать, чтобы Дэвис ходил вокруг да около её конкретной просьбы. В жизни её не единожды критиковали за так называемые «крестовые походы за праведность», но она никогда не позволяла подобному отговорить себя от того, что считала нужным сделать. Драко требовалось увидеть тело Эрни. Она признала свою ошибку, надеясь, что Роджер образумится и удовлетворит просьбу Министерства. Они продолжали загонять друг друга в тупик ещё несколько минут, пока наконец Роджер не снял очки и не потёр глаза в знак поражения, а затем ответил: — Хорошо, мисс Грейнджер. В воскресенье в полдень. К этому времени все уйдут, и я смогу принять вас и мистера Малфоя. Вы должны соблюдать все формальности и работать только с камерой Эрни. Это понятно? — Конечно, Роджер. Вам не о чем беспокоиться. Спасибо за помощь ОМП, ваше сотрудничество высоко ценится. — Прежде чем выйти из кабинета Роджера, Гермиона притворилась искренней и одарила его невинной улыбкой. Пока Гермиона направлялась по коридорам Святого Мунго к выходу, она посмотрела на часы. Половина пятого. Встреча с Роджером заняла вдвое больше времени, чем она ожидала, и при таком раскладе она опоздает на ужин с Полумной и Невиллом. Она ускорила шаг, пробираясь между многочисленными целителями и посетителями. В маггловской пекарне неподалёку от больницы она пообещала взять несколько эклсских слоек, которые нравятся Полумне. Гермиона уже практически бежала по коридору, когда в поле зрения попали большие стеклянные двери вестибюля, но тут её внимание переключилось на смех, заставивший замешкаться. — Молли постоянно спрашивает, когда мы собираемся пожениться, но он знает, что я с ним просто ради развлечения. Ромильда, мать её, Вейн. Гермиона стиснула зубы. Она ненавидела эту девушку со времён инцидента с любовным зельем, произошедшего с Гарри и Роном на шестом курсе. Грейнджер быстро спряталась за угол, чтобы подслушать разговор. Она укоряла себя и ненавидела за то, что ей хочется слушать чужие сплетни. Наверное, я просто мазохистка, с горечью подумала она, когда тот, с кем была Ромильда, ответил: — Полагаю, что «развлечение» хорошее? — Очень. Похоже, зубрилка всё же пришлась кстати и, в конце концов, научила его кое-чему. Рон. Гермионе с самого начала стоило догадаться, что речь о нём. Джордж был счастлив в браке с Анджелиной. У Билла была Флёр. У Чарли — драконы в Румынии. Хотя она могла допустить, что они обсуждали Перси, она быстро отмела такой вариант, так как он занимал должность старшего заместителя министра. Перси очень серьёзно относился к работе, и Ромильда определённо не могла соперничать с его амбициозностью. К тому же разве Перси не встречался с Пенелопой Клируотер? Всё равно, Рон выходил единственным, кто оказался настолько глуп, чтобы переспать с Ромильдой, мать её, Вейн. Гермиона покачала головой и отошла от места подслушивания. Пока она шла к пекарне, то сосредоточилась на дыхании и ругала себя за столь эмоциональную реакцию на известие о нынешних сексуальных похождениях Рона. Прошло уже два года — она не должна была позволять себе так горячиться, когда слышала его имя или узнавала об очередном постельном завоевании. Гермиона не была уверена, её больше задел или же огорчил тот факт, что Ромильда общалась с миссис Уизли на «ты». Ей даже хотелось узнать, что Джинни думает о новой интрижке брата. Грейнджер полагала, что всегда может спросить Гарри. Нет, хватит. Ты знаешь, чем это закончится. К тому времени, как в поле зрения Гермионы появилось кафе-пекарня «Всё на заказ», она вновь взяла эмоции под контроль. Она улыбнулась продавцу, когда зашла, и сказала, что хочет забрать ранее оформленный заказ. Ей не пришлось избегать пристальных взглядов или вопросов о тёмных волшебниках, Золотом трио или новом титуле бывшей девушки Рона Уизли. Гермионе недоставало простоты маггловского Лондона. Она знала, что её место в мире волшебников, — она боролась за него с детства, но в то же время в некоторые дни тосковала по анонимности, которая приходила, когда она была просто ещё одним лицом из толпы. Здесь она была просто ещё одной девушкой тридцати с небольшим лет, проживающей свой день. Она могла улыбаться и общаться со всеми без воспоминаний о преследующем прошлом, угрожающих задушить её. Когда Гермиона решила остаться в ОМП, то думала, что продолжение работы по отлавливанию тёмных волшебников и обеспечению стабильности их мира принесёт ей чувство завершённости и удовлетворение, но, к её удивлению, она сильно ошибалась. Вместо того чтобы испытывать гордость за свою работу, она видела только недостатки. К тому времени, как Гермиона трансгрессировала в коттедж Долгопупсов, она полностью потерялась в мыслях. Если бы кто-то попросил Гермиону описать, где Полумна и Невилл будут жить после Хогвартса, то её бы назвали провидицей. Их коттедж безошибочно напоминал их самих. Увитый зелёными лозами дом из большого белого камня располагался в лиственном лесу, изобилующем разнообразной флорой и фауной. Деревянная дверь была выкрашена в ярко-синий цвет, а на клумбах перед домом красовались различные незнакомые Гермионе цветы. Ароматы мульчи и цветов наполняли лёгкие, пока она шла по вымощенной гравием дорожке. Каждый раз, когда она проходила мимо многочисленных маленьких гномов, снующих по двору, её переполняла жизнерадостная ностальгия. Она словно попадала в сказку из одной из своих детских книжек. Гермиона едва успела поднять руку, чтобы постучать в дверь, как та открылась, и в проёме показалось полное жизни лицо Полумны. Её дочь, Элоуэн, сидела у неё на бедре. — Привет, Гермиона, — раздался мечтательный голос Полумны. Её ярко-голубые глаза все ещё светились, а на утончённом лице появились морщинки от смеха. Несмотря на всё время, которое Полумна проводила на улице с семьёй, её кожа сохранила кремовое сияние. Её светлые волосы были по-прежнему длинными, и Гермиона поймала себя на мысли, что сравнивает их оттенок с оттенком волос Драко. Всё чаще и чаще мысли Грейнджер возвращались к волшебнику, который внезапно вторгся в её жизнь. Драко был для неё загадкой, и, несмотря на своё саморазрушительное поведение, она хотела узнать о нём больше. Чёрт возьми, Гермиона, сосредоточься, — выругалась она про себя, прежде чем вернуть внимание к Полумне. Сегодня Полумна вплела в волосы цветы, а уши украсила редисками. Она надела жёлтый хлопковый сарафан и забыла про обувь. Это была настолько неподражаемая Полумна, что Гермиона лучезарно улыбнулась. В школе волшебница не очень-то терпела глуповатый характер девушки, но за прошедшие с тех пор бурные годы поняла — то, что она когда-то считала глупостью, на самом деле является мудрой невинностью. Несмотря на то, что мир вокруг Полумны напоминал полную неразбериху, она осталась верна своей искренней, добродушной сущности. Её дружба, как и дружба Гарри, была непоколебима. Она любила беззаветно и принесла Гермионе такое необходимое женское общение, особенно после того, как отношения с Джинни стали натянутыми. — Привет, Полумна! Привет, Элоуэн! — Грейнджер улыбнулась девочке и протянула руку, чтобы заправить прядку длинных волос песочного цвета за её ухо. Элоуэн улыбнулась Гермионе: два передних зуба отсутствовали, а ямочки на щеках очень напоминали ямочки её отца. Полумна придержала дверь, чтобы Гермиона могла войти. — Я принесла эклсские слойки, как и обещала. — Гермиона переступила порог, снимая ботинки. Внутри коттедж был таким же ярким, как и снаружи. Стены окрашены в канареечно-жёлтый, на полу в прихожей лежал тёмно-зелёный ковёр, и Гермиону охватило чувство уюта. Дом благоухал запахами земли и домашнего хлеба. Растения различных сортов занимали вазы по всему коттеджу, и, заглянув в маленькую кухню, Гермиона могла увидеть, что несколько горшков украшали столешницы. — Чудесно пахнет… Это говядина по-бургундски? — Да! Мы приготовили твоё любимое блюдо! — завизжала Элоуэн. Глаза подруги засверкали, когда она опустила дочь на землю. — Элоуэн, пожалуйста, сходи за своим отцом и Душаном в оранжерею. Скажи им, что пришла Гермиона с булочками. Несмотря на внешнее сходство с Невиллом, Элоуэн во всём напоминала мать. Она совершала те же причудливые движения, когда скакала по направлению к задней части дома, а зелёный сарафан развевался вокруг её ножек. При виде Полумны и её детей какая-то часть Гермионы желала иметь собственную семью. Как и многие другие однокурсники, Полумна и Невилл уже состоялись в карьере и обзавелись семьёй, в то время как Гермиона была сосредоточена исключительно на работе, что сыграло немалую роль в её неудачных отношениях с Роном. Отчасти она завидовала растущим семьям Долгопупсов и Поттеров, но отбросила это чувство в сторону, следуя за Полумной на кухню. На деревянном столе стояло тушёное мясо, свежеиспечённые багеты и салат из рукколы, с наложенными на них чарами стазиса для сохранения свежести. — Какое красное лучше всего подойдёт к мясу? — спросила Полумна, заглядывая в свои винные запасы. — Если у вас есть, то бургундское пино нуар составит прекрасную пару, — ответила Гермиона, вынимая слойки из дорожного контейнера и размещая их на сервировочном подносе, который Полумна оставила для неё. — Отличный выбор, Гермиона! Хотя я удивлена, что ты сейчас вообще способна о чём-то думать. Твои нарглы вернулись, и на этот раз их нашествие довольно серьёзное. Гермиона закатила глаза. Несмотря на удивительную дружбу, она до сих пор с трудом справлялась с разговорами Полумны о невидимых животных. В последний раз та утверждала, что у Гермионы было нашествие нарглов, когда она давала показания на суде над Драко. — Я как всегда ценю твою заботу, Полумна. — Гермиона заняла своё место за столом Долгопупсов и смотрела, как её подруга достаёт вино и три бокала. Полумна хмуро оглядела Грейнджер, пока разливала вино для троих взрослых. Морщинки от смеха заполнились беспокойством, пока она наблюдала за подругой. — Твоя аура изменилась, — сообщила она Гермионе бархатистым голосом. — Твоя обычная рыжевато-коричневая энергия превратилась в тёмно-синюю, почти что чёрную. Это удручает. Действительно, изменения. Изменения в виде одного Драко Малфоя. Гермиона хмыкнула, покручивая вино в бокале и давая ему подышать. Она поджала губы, обдумывая, что рассказать Полумне о сотрудничестве с Малфоем. Подруга заняла место на противоположной стороне стола и, держа бокал в руке, ждала, пока Гермиона начнёт рассказ. Это была одна из тех вещей, которые Грейнджер любила в Полумне. Она никогда не выпытывала информацию и не забрасывала целым рядом вопросов, на которые Гермиона не успевала отвечать. Полумна отличалась терпением. Грейнджер могла бы сидеть в тишине целый час, а Полумна всё так же бы ждала, пока подруга заговорит, или же Гермиона могла сказать: «Я лучше промолчу», и тема разговора тут же менялась. За эту редкую черту характера Гермиона была благодарна девушке. Шум от Невилла и двоих детей отвлёк Гермиону от мыслей. — На работе произошли кое-какие изменения. Полумна нахмурила светлые брови. — Что-то случилось, любимая? — баритон Невилла с беспокойством в каждом слове разнёсся по комнате, когда он обошёл вокруг Гермионы и нежно поцеловал Полумну в висок, прежде чем занял место во главе стола. Полумна посмотрела на Гермиону так, словно просила разрешения публично огласить диагноз о новом нашествии нарглов, и она лишь слабо улыбнулась в ответ. — У Гермионы произошли некоторые изменения на работе, и её мозг снова кишит нарглами. Невилл посмотрел на Гермиону и мягко улыбнулся. — Привет, Миона. — Привет, Невилл. — Отвлечённые на свой собственный разговор Элоуэн и Душан заняли места за столом рядом с ней и Полумной. Невилл взмахнул палочкой, и еда начала подаваться сама собой. Гермиона проследила за тем, как Невилл спрятал древко в жилет. Было по-прежнему странно видеть его таким собранным. Пухленький, неуклюжий ребёнок из их юности исчез, и его место занял очень красивый и добрый мужчина. Он убрал тёмные волосы в низкий пучок, лицо украшала небольшая борода, а руки покрывали мозоли и загар от пребывания на свежем воздухе. Вскоре после битвы Невилл получил должность преподавателя в Хогвартсе, но понял, что за стенами школы травология ему нравится больше. Теперь он держал несколько теплиц на просторном заднем дворе и выращивал ингредиенты для зелий, которые поставлял в аптеки по всей Британии. Полумна открыла небольшой магазинчик, чтобы быть ещё ближе к Элоуэн. Вместе они создавали самодельные украшения, которые затем продавали по вторникам и четвергам на маггловских уличных рынках, с которыми их познакомила Гермиона. Помимо ювелирных дел по выходным Полумна помогала отцу с «Придирой», но большую часть времени всё же проводила с Элоуэн и Душаном, который в сентябре должен был начать обучение в Хогвартсе. — Ты готов к Хогвартсу, Душан? — спросила Гермиона, откусив немного тушёного мяса. Оно, как обычно, было восхитительным. — Я знаю, что Джеймс с нетерпением ждёт начала занятий. — Да, мэм, хочу быть гриффиндорцем, как папа. Без обид, мам, — поспешно добавил он, глядя на мать. Полумна лишь ласково улыбнулась мальчику. — Думаю, из тебя выйдет хороший пуффендуец, любовь моя. — Гермиона подавила смешок, когда Душан нахмурился и провёл рукой по каштановым волосам. Этот мальчик так сильно напомнил ей Невилла в возрасте одиннадцати лет, что по ней пробежали волны ностальгии. Ужин прошёл спокойно за праздной болтовнёй о детях. Как только трапеза завершилась, Невилл, Полумна и Гермиона направились в зону отдыха на заднем дворе, а Душан и Элоуэн пошли играть к ручью, протекающему рядом с домом. Гермиона сделала ещё один глоток вина, наблюдая за их развлечением. Коттедж Долгопупсов стал для неё убежищем. Она любила Душана и Элоуэн так же сильно, как и детей Гарри, и ей было грустно думать о том, что за последние два года она нечастно видела детей Поттеров, несмотря на то что была крёстной матерью Джеймса. Гермиона нахмурилась, прижимая бокал к губам. — Ты в порядке, Гермиона? — голос Невилла был мягким. За эти годы он не единожды задавал ей подобный вопрос, но на него она так и не могла правдиво ответить. Возможно, вино развязало ей язык, и слова вырвались прежде, чем она смогла остановить их: — Я скучаю по детям Гарри. Она оторвала взгляд от бокала с вином и увидела Полумну, прижавшуюся к плечу Невилла. На их лицах прослеживалась жалость. Они ждали, давая Гермионе возможность продолжить. Прежде чем снова заговорить, она одарила их грустной улыбкой. — Это иррационально, я знаю. Я могла бы сказать об этом Гарри, и он бы привёл детей, но это не то же самое. Я по-прежнему надеюсь, что с Джинни всё вернётся на круги своя, но прошло уже много лет, а мы всё ещё находимся в состоянии холодной войны, — голос Гермионы слегка дрогнул, и она сделала ещё один глоток вина. Она почувствовала, как в горле образовался комок, угрожающий задушить её, пока она пыталась сдержать слёзы. — А изменения на работе, о которых ты упомянула? — осторожно поинтересовался Невилл. Грейнджер фыркнула, уголок её рта слегка дёрнулся вверх. Она перекатила бокал между рук, обдумывая, как лучше ответить Невиллу. — У меня появился напарник. — О, напарники могут принести чудесные вещи! — мягко заговорила Полумна. — Подумайте о нашем сегодняшнем ужине. Вино и тушёное мясо — оба элемента совершенно разные, но когда они соединяются вместе, получается изысканное блюдо. Хорошее партнёрство может привести не только к продуктивности. Оно может привести к товариществу, а иногда пробуждает желание. Всё дело в энергии. Здоровые отношения создают прекрасную энергию, которая течёт на ментальном, эмоциональном и физическом уровнях. Кто знает, может быть, в итоге у тебя случится нашествие бундящих шиц. Гермиона покраснела, замечая, что подруга широко улыбается ей, а Невилл бросил извиняющийся взгляд. — Я думаю, Луна имеет в виду, что, возможно, появление напарника не обязательно должно быть чем-то плохим. Его назначили для того, чтобы помочь с делами, над которыми вы с Гарри работаете в течение последнего года? — Да. Я не расстроена, что мне дали напарника. На самом деле он довольно компетентен. — Слово оставило неприятный привкус на языке, но Гермиона продолжила, снова уставившись в бокал с вином: — Просто… Мне трудно смириться с тем, кто именно стал моим напарником. — Он же не вернулся? Нет? Я думал, он ушёл в магазин приколов на полный рабочий день, — голос Невилла ожесточился. Как и Гермиона, он не мог простить Рону поведение, которое привело к разрыву. — О Мерлин, нет, не он. Вообще-то, это Малфой. — В смысле Драко Малфой? — спросил Невилл, приоткрыв от шока рот. — О! Он навещал меня, когда я была в Мэноре! Такой прекрасный человек! — добавила Полумна. Гермиона и Невилл с недоумением посмотрели на Полумну. Она произнесла это так, будто была просто гостьей в поместье, а не пленницей. Решив не комментировать странный ответ жены, Невилл продолжил: — Ты серьёзно, Миона? Драко? Когда он вообще успел стать аврором? Гермиона тихонько засмеялась, поднимая голову к темнеющему небу, как будто появляющиеся звёзды могли дать ей такие нужные ответы. — В какой-то момент, пока жил в Париже. За него поручился Гарри. — Правда? — голос Невилла был полон неверия. Он знал, что в самый последний момент Малфой решил помочь в Выручай-комнате, но, как и Гермиона, имел прекрасное представление о непрекращающихся издёвках Драко. — Да. Малфой всё та же высокомерная задница, но теперь он изменился, Невилл. Я просто не могу описать это пока. — Наверняка он наконец-то избавился от морщерогих кизляков. Я не была уверена, как он вообще мог видеть, учитывая, что они закрывали его глаза. Я едва могла смотреть сквозь них, когда он спускался в подземелья. Гермиона растерянно посмотрела на Полумну, которая, казалось, потерялась в собственных воспоминаниях. Невилл крепко обнял жену и слегка покачал головой, а на его губах появилась улыбка. — Мы все изменились, Гермиона. Неужели всё так плохо? Я уверен, что он не бросается оскорблениями, как раньше, иначе бы Гарри не пустил его на порог отдела. — Нет, ничего такого. Я… Ну… Я не знаю. Мы просто часто спорим. Он всё ещё думает, что знает больше, чем все остальные. — Похоже, кто-то почувствовал угрозу, — рассмеялся Невилл на ответ Гермионы, улыбка пробилась сквозь его густую бороду, демонстрируя ямочки на щеках. — Невилл Долгопупс, что именно ты имеешь в виду под этим? — Гермиона не смогла сдержать ухмылку, притворяясь обиженной. — Это значит, что ты наконец-то встретила равного себе, Гермиона. Такого не случалось уже много лет! Хоть это и немного странно, я доверяю суждению Гарри. Возможно, это пойдёт тебе на пользу, пробуждая то желание, о котором говорила Полумна, — ухмыльнулся он в манере, настолько нервирующе похожей на манеру Драко, что Гермиона нахмурилась. — НЕВИЛЛ. Между мной и Драко Малфоем не будет никакого сексуального напряжения! Я едва могу удержаться от того, чтобы не запускать в него ежедневно проклятия! — Гермиона отставила бокал, чтобы скрестить руки, и ещё больше нахмурилась. — Я же пошутил, Гермиона, успокойся, — засмеялся он. — Ты слишком серьёзна. Позволь Малфою бросить тебе вызов, «подрезать» тебя, удалить лишнее. Я постоянно делаю это со своими растениями. Мне приходится обрезать у них ветки и придавать нужную форму, чтобы они росли дальше. — Искренность слов друга смягчила волшебницу, и она немного расслабилась. О, если бы Драко Малфой был растением, то определённо мандрагорой — чрезвычайно полезным, но приводящим в ярость. — Что, если всё это просто спектакль? Что он использует раскрытие дела как способ восстановить свою фамилию? Мне кажется, что, доверяя ему, я рискую большим, чем своей гордостью. Он уже использовал меня однажды, Невилл. Кто может сказать, что он не сделает это снова? — Гермиона нервно теребила рукав, закрывающий шрам с надписью «грязнокровка», не в силах смотреть на Невилла после того, как наконец-то высказала всё, что лежало камнем на душе. Невилл откинулся на спинку и на мгновение задумался над словами подруги. Его взгляд переместился на Полумну, затем на детей, а после вернулся к Гермионе. — Мы не можем знать этого, Гермиона, но я думаю, на такой риск ты должна быть готова пойти.