Воскресенье, 7 сентября 2014 года — Гермиона
В воскресное утро Гермиона стояла у здания универмага «Чист и Лозоход лимитед». Она слонялась без дела, разглядывая полуразрушенное здание из красного кирпича, считая каждый недостающий камень, и с каждой секундой всё больше и больше злилась. Пока она ждала, то чувствовала, как магия пульсирует под кожей. Она ничего не слышала от Драко с тех пор, как выбежала из их офиса в пятницу вечером. Она написала ему сообщение, попросив обратить внимание на символ весов, пока он будет в гостях у бывших друзей, но он так и не ответил. Не то чтобы она обязательно считала кого-то из бывших слизеринцев подозреваемым, но некоторые из старых знакомых Драко были работниками Министерства,
а раз они расширяли границы…
После встречи с Невиллом и Полумной Гермиона решила, что постарается быть более доброжелательной с Малфоем. Если не считать его типичных колкостей, он вёл себя с ней вполне профессионально. Возможно, Невилл был прав, и она относилась к нему несправедливо. С другой стороны, он
проигнорировал её на выходных, чего и следовало ожидать. Она знала, что слишком остро отреагировала на его планы,
но ничего не могла с собой поделать. С тех пор как он стал её напарником, Гермиона находилась в постоянной внутренней битве со своими чувствами. Часть её души хотела верить, что Драко изменился, что он больше не фанатичный эгоистичный засранец, и всё же, вот он, возобновляет отношения с этими
змеями… а потом игнорирует её. Недавнее поведение Драко мешало отделить прошлое от настоящего.
Именно поэтому она поборола желание проклясть его, когда увидела, что платиновая макушка показалась из-за угла. Драко ещё не заметил её, поэтому Гермиона воспользовалась возможностью понаблюдать за ним. Он снова облачился во всё чёрное —
у этого человека вообще есть одежда других цветов? Губы были сжаты в жёсткую линию, а сам он казался погружённым в свои мысли. Он держал руки в карманах брюк и, когда почти столкнулся с пешеходом, то легонько улыбнулся, извиняясь, а затем поймал глазами её.
Они, как обычно, были невозможного грозового серого цвета и приковывали её к месту.
Как он может быть таким чертовски пленительным и одновременно приводящим в ярость? Гермиона уловила, как померкла едва заметная улыбка, очертившая его губы, когда он считал её выражение лица. Она знала, что разочарование, несомненно, отразилось в каждой черте. Драко остановился перед ней.
— Грейнджер.
Он вежливо кивнул, точно так же, как кивал каждое утро, когда заходил в их кабинет. Гермиона сделала успокаивающий вдох, намереваясь не позволить сегодня своему характеру взять верх. Они были здесь ради Эрни, ради дела,
отбрось все эмоции в сторону, ради Годрика.
— Малфой, — ответила она, заправив выбившийся локон за ухо. Проницательные глаза Драко сузились, когда она начала теребить тёмно-синий джемпер и прикусывать внутреннюю сторону щеки, чтобы удержать себя от необдуманных слов.
— Ты в порядке? — наконец-то спросил он.
— Всё просто прекрасно, спасибо. Пойдём, — нахмурилась она.
Гермиона повернулась на пятках и провела Драко через маленькую дверь универмага, который служил прикрытием для больницы Святого Мунго. Как только они переступили порог, звуки волшебной больницы заполонили белоснежный вестибюль здания. Сторонясь бегающих туда-сюда целителей, они бодро прошли к лифтам. Напряжение, образовавшееся между двумя аврорами, можно было пощупать, — невысказанные слова только и ждали часа, чтобы вырваться наружу. Гермионе хотелось накричать на Драко, обвинить его в том, что он лжёт ей, что снова использует её. Вместо этого она подавила чувство горечи, сосредоточившись на поставленной задаче.
— Чёрт, Грейнджер, притормози, — воскликнул Драко, остановившись рядом с ней. Они ждали следующего лифта, который должен был доставить их на нижний этаж, где ждал Роджер.
— Не хочу заставлять Роджера ждать. — Ответ был резким, и Гермиона отказывалась смотреть на Драко. Краем глаза она видела, что он наблюдает за ней, а на его лице написана растерянность.
— Сейчас без пяти двенадцать, мы едва ли опаздываем.
Лифт звякнул и открылся. Золотая отделка украшала его кабину. Когда Гермиона шагнула вперёд, она окликнула Драко через плечо:
— Своевременность сродни благочестию.
Драко последовал за ней, стук его ботинок из драконьей кожи мягко отражался от белого пола лифта. Наконец Гермиона посмотрела на Малфоя, когда он прислонился к стене и уставился на неё пронизывающим взглядом, не совсем сверлящим, но близко к этому.
— Что,
чёрт возьми, это вообще значит, Грейнджер?
Когда лифт начал спускаться, она самодовольно вскинула на него бровь.
— Что? Не выучил эту поговорку, пока шатался по маггловскому миру? — высмеяла она Малфоя. Гермиона не могла остановить чувство гордости, затрепетавшее в груди при виде гневного румянца, окрасившего его острые скулы.
— Тоже мне умная, — пробормотал он, отвернувшись от неё.
Двери лифта распахнулись, открывая вид на полутёмный коридор. Верхние этажи Святого Мунго всегда ярко освещались, были чистыми и современно обставленными, но то, что предстало перед ними сейчас, почти что напоминало кадр из маггловского фильма ужасов. Гермиона почувствовала запах сырости, как только вышла из лифта. Её кроссовки бесшумно скользили по тёмному каменному полу. По мере продвижения по узкому проходу вдоль каменных стен зажигались светильники, а в самом конце она едва могла разглядеть деревянную дверь.
Должно быть, это морг.
— Сюда, — пробормотала Грейнджер и, не дожидаясь ответа Драко, ускорила шаг.
Она услышала, как Малфой пробормотал что-то, что она не смогла разобрать, но не придала этому значения. Ей нужно было убраться из этого коридора, нужно было попасть в другую комнату. Всё чересчур напоминало побег из дальних глубин Гринготтса после того, как Гарри, Рон и она проникли в хранилище Беллатрисы Лестрейндж. Гермиона почувствовала, как в груди нарастает тревога, и почти бегом бросилась к двери.
Когда она наконец остановилась, то попыталась выровнять дыхание, а на шее выступили капельки пота.
Прошло чертовски много месяцев с тех пор, как у неё в последний раз случался приступ панической атаки. Почему сейчас, почему перед Малфоем?
— Грейнджер, есть ли причина, по которой ты буквально
везде бегаешь этим проклятым утром? — заговорил Драко у неё за спиной. Она предпочла проигнорировать этот вопрос, лишь бросив на него быстрый взгляд, и подняла кулак, чтобы постучать в дверь.
Она была очень рада, что им не пришлось долго ждать, прежде чем Роджер Дэвис появился в открытом дверном проёме.
— А, мисс Грейнджер, мистер Малфой. Рад, что вы всё же пришли.
Он шагнул в сторону, пропуская их внутрь. Гермиона позволила Драко войти первым, а сама быстро последовала за ним. Морг не сильно отличался от ведущего в него коридора. Стены и пол были выложены тем же тёмным камнем, но, к счастью, на стенах висело больше светильников. Ярко освещённое большое помещение уже не казалось Гермионе удушающим, и она ощутила, что начинает расслабляться под лучами света. Она могла чувствовать гул магии в воздухе — тот был схож с чарами, которые ОМП накладывает, чтобы сохранить место преступления.
Грейнджер повернула голову, чтобы осмотреться. Здесь было несколько небольших зон, закрытых белыми занавесками. Она предположила, что это те самые камеры, о которых во время встреч говорил Роджер.
— Как я уже сообщал мисс Грейнджер во время её неоднократных визитов, — Роджер сузил глаза, а Гермиона мило улыбнулась ему, — морги — не место для игр. Некоторые тела всё ещё поражены проклятиями и болезнями, которые могут передаваться другим. Крайне важно, чтобы вы увидели только мистера Макмиллана. — Взгляд, которым он одарил её и Драко, был до жути похож на тот, которым профессор Макгонагалл обычно награждала Гарри, Рона и её саму. Она почувствовала, как ощетинился Малфой.
— Дэвис, уверяю вас, у нас с Грейнджер нет никакого желания видеть кого-либо, кроме Макмиллана. Мы не хотим оставаться здесь дольше, чем необходимо, так что, пожалуйста, проводите нас. — Драко показал направление рукой, и Гермиона сдержала смешок. Она знала, что Роджер ненавидит, когда ему приказывают.
Он бросил на Драко сердитый взгляд, но не стал дальше огрызаться, а повёл пару к единственной камере, расположенной в задней части комнаты. Гермиона увидела, как Роджер взмахнул палочкой, и занавески разошлись, открыв прекрасно сохранившееся тело Эрни. Она тут же отвела глаза.
— Каждая камера защищена самыми сильными имеющимися у нас охранными чарами, чтобы сдержать любые проклятия или болезни, от которых могли страдать пациенты. Мы сохраняем все тела по указанию министра или до тех пор, пока они не будут допущены к погребению и переданы семьям. — Роджер отошёл в сторону, позволяя им зайти. — Когда закончите, подождите меня у выхода, и я открою дверь в коридор, чтобы вы могли вернуться к лифтам, — он вежливо кивнул и оставил их одних.
Гермиона выдохнула, хотя до этого не замечала, что задерживала дыхание. Как только она набралась смелости и посмотрела, у неё свело живот. Безжизненное тело друга, прикрытое лишь белой тканью, лежало на смотровом столе. На его лбу ярко выделялось клеймо в виде весов, частички чёрных чернил будто впитались в прилегающие участки кожи. Раны от семи вырезанных рун на оголённых предплечьях всё ещё казались свеженанесёнными. Их края были неровными, и вдоль них виднелись хлопья засохшей крови. Гермиона не хотела приходить сегодня, её всё ещё мучили ужасы той ночи, когда её вызвали в квартиру Эрни. Она знала, что если увидит его снова, то, скорее всего, продолжающие мучать её кошмары усугубятся.
Грейнджер была слегка удивлена, заметив, что Эрни выглядит хуже, чем когда они его обнаружили. За свою юную жизнь она успела увидеть бесчисленное множество трупов, но этот особенно настораживал. Светлые, песочного цвета волосы были тусклыми, а исхудавшее тело выглядело, как кожа землистого оттенка, да обтянутые ею кости.
Почему он будто бы почти разложился, несмотря на консервирующие чары морга?
Движение сбоку заставило её перевести взгляд на напарника. Драко подошёл поближе, чтобы рассмотреть клеймо, и достал палочку из кобуры на правой руке. Он изящно взмахнул запястьем, накладывая чары медицинской диагностики. Гермиона с интересом наблюдала, как над телом Эрни загораются диаграммы, не показывая ровным счётом…
ничего.
— А чего ты ожидал, Малфой? Он мёртв.
Драко повернул к ней голову, на его лице появилось самодовольное выражение. Он переместил палочку, указывая на одну из диаграмм слева.
— Видишь это, Грейнджер?
— Вижу лишь кучу пустых ячеек, Малфой. На что именно я должна смотреть? — В возмущении она скрестила руки.
— Эта пустая ячейка, как ты её назвала, должна иметь хоть какой-то магический отпечаток. Даже когда мы умираем, наши тела продолжают излучать магический след. Чистокровных учат этому из-за того, как передаются поместья наших семей. Наша магия связана с нами самими кровью, независимо от того, живы мы или мертвы. — Драко взмахнул палочкой, и диаграммы исчезли. Он нахмурился, глядя на изуродованные руки Эрни. — Всё это только что подтвердило мои подозрения.
— Какие подозрения, Малфой?
Он поднял на неё глаза, и Гермиона заметила, что обычно яркое серебро потускнело.
— Что, кто бы ни стоял за убийствами, он выкачивает магию жертв.
— Крадёт их магию?! — Гермиона не смогла удержаться от пронзительного тона, заговорив громче, чем собиралась.
И он сообщает мне об этом только сейчас?
Драко нахмурился и понизил голос:
— Шшш… Грейнджер, не так громко, чёрт тебя побери. — Его взгляд заметался вокруг, словно выискивая посторонние глаза или уши.
— Не надо шикать на меня, Малфой. Какого чёрта я только сейчас узнаю об этом твоём подозрении? — Гермиона ещё крепче сжала скрещённые на груди руки, физически сдерживая себя от того, чтобы не наброситься на Малфоя, как на третьем курсе.
Драко, похоже, ничуть не обеспокоенный таким обменом мнениями, просто убрал палочку в кобуру и повернулся, чтобы пройти к выходу. Гермиона смотрела на его удаляющуюся фигуру, собираясь с мыслями, а потом погналась за ним.
Его шаги были длинными, но она быстро оказалась рядом. Роджер сидел за небольшим рабочим местом слева от выхода. Он поднял голову, когда они подошли.
— Уже закончили?
— Да, мне нужно было проверить лишь одну вещь.
Гермиона молчала, наблюдая за их диалогом.
— Какую же?
— Не имею права рассказать, Дэвис. Открытое расследование в процессе. Мы ценим ваше время, — голос Драко звучал жёстко, но он вежливо кивнул, а затем вышел. Гермиона благодарно улыбнулась Роджеру и последовала за Малфоем.
Как только за ней закрылась дверь, Гермиона тут же произнесла
Муффлиато. Она поймала Драко за руку и остановила их обоих.
— Возвращаясь к тому, о чём я говорила, Малфой. Какого чёрта ты не рассказал мне о своей теории? — она сморщила нос от разочарования, пытаясь удержать под контролем свой разбушевавшийся нрав. Гермиона ненавидела, когда её оставляли в неведении относительно чего-либо.
— Мне нечего было сказать. Мне пришла в голову теория, что руны являются частью более масштабной картины. Зачем совершать ритуальное убийство, если не для того, чтобы получить что-то взамен? — Драко закатил глаза и отошёл от неё, махнув рукой в знак отказа.
Гермиона хмуро смотрела на его широкую спину, пока он направлялся к лифтам, чтобы уйти.
Нет, он не может отмахнуться от меня вот так.
— МАЛФОЙ! — Она бросилась за ним, понимая, что тон голоса указывает на то, что поводок, удерживающий её гриффиндорский характер на привязи, наконец оборвался. Она увидела, как напряглись его плечи.
— Что, Грейнджер? — Он повернулся, будто столкнувшись лицом к лицу с поражением.
— Почему ты скрыл это от меня? Предполагается, что мы напарники. Как, по-твоему, я должна работать с тобой, если ты не делишься информацией?! Ты даже не удосужился ответить мне в пятницу. Ты хоть прочитал моё сообщение или был слишком занят старыми приятелями? — Гермиона ожесточённо вскинула руки, а затем скрестила их на груди в защитном жесте.
Драко выглядел так, словно она дала ему пощёчину. Грейнджер проследила глазами за выражением его лица, ожидая реакции. Она увидела, что Драко сжал челюсти, но он смотрел куда угодно, только не на неё.
—
Ну? — подтолкнула она.
Он повернул к ней голову и, не веря своим ушам, рассмеялся.
— Предполагается, что мы напарники, — усмехнулся он, и она заметила, что уголки его губ опустились вниз, а серебряные глаза впились в её.
— Да, напарники, но ты точно не ведёшь себя как один из них.
—
Просто, блядь, невероятно, — Драко откинул назад голову и холодно рассмеялся.
— Прошу прощения?
— Я не буду делать это с тобой, Грейнджер, — Драко покачал головой и снова продолжил идти.
Гермиона никогда не была одной из тех, кто останавливался, если вырывался вперёд. Она всегда была напористой и так и не научилась считывать обстановку. Социальный этикет оказался тем навыком, которым она так и не овладела в юности. Она не понимала, когда кому-то неловко обсуждать с ней какую-то тему. Когда она пыталась просветить одноклассника или друга, то часто выглядела снисходительной всезнайкой, мега-зубрилой и занудой. Возможно, именно поэтому в одиннадцать лет понадобился буквально тролль, чтобы она обрела друзей. И теперь, после того как Драко так быстро отстранился, она обнаружила, что не может отступить.
— Нет, Малфой. Мы
сделаем это, — окликнула она его, догнав в лифте. Дверь со звоном закрылась, и он нажал кнопку, которая должна была вернуть их на первый этаж Святого Мунго.
Она не сводила с Драко глаз, бросая таким образом ему вызов, чтобы он только попробовал снова отказать ей.
— У тебя
действительно хватает наглости обвинять меня в том, что я не веду себя как напарник?
Ей было не по душе оттого, что она заметила, как задвигались его бицепсы, когда он скрестил руки на груди и хмуро посмотрел на неё. Гермиона выкинула это наблюдение из головы и крепко обхватила себя руками, тоже скрестив их на груди.
— Это не обвинение. Это факт, — она задрала нос и посмотрела на Драко. Его глаза продолжали буравить её, и она увидела, как напряглись мышцы его челюсти. Она знала, что сейчас он физически сдерживает себя, что те слова, которые оставались невысказанными, теперь пытаются прорваться на поверхность. В течение месяца, последовавшего за назначением Драко и Гермионы в качестве напарников, каждый из них обходил стороной их общую непростую историю. Помимо Выручай-комнаты и последующего суда пара больше не общалась и вступила в своего рода фазу холодной войны.
Лифт остановился и открыл золотые двери в светлый вестибюль, куда Драко почти что выбежал. Грейнджер в удивлении подняла брови из-за этой торопливости, наблюдая за тем, как он пробирается через переполненную людьми зону у входа. Она покачала головой и последовала за ним.
— Малфой! Малфой, подожди! — Она игнорировала любопытные преследующие её взгляды, пока бежала за блондином, проталкиваясь мимо парочки, когда выходила вслед за ним.
Оказавшись на улице, она увидела, что он резво шагает к месту трансгрессии. Грейнджер была рада, что надела кроссовки, потому что если Драко дойдёт до места раньше, чем она сможет его догнать, она не сможет последовать за ним и дать ему возможность заглянуть в свои мысли. Гермиона вбежала в переулок, отрезав Малфою путь, и подняла руки вверх, чтобы остановить его.
Она запыхалась и выдала следующие слова со смесью отчаяния и усталости от бега:
— У нас будет этот разговор, Малфой. Как, по-твоему, мы раскроем дело, если ты не можешь даже поговорить со мной?
И в этот момент она увидела, как его выдержка сломалась.
— Как ты можешь быть такой
дурой?! — закричал Драко, размахивая руками перед её лицом. — Я вёл себя с тобой исключительно профессионально, но ты изводишь меня каждый грёбаный день. Я изо всех сил стараюсь быть вежливым. Прихожу, делаю свою чёртову работу, а ты смотришь на меня своим «святее некуда» взглядом и взрываешься по малейшему поводу.
— О, кто бы говорил, — усмехнулась Гермиона. Хоть она знала, что Драко отчасти прав, ибо она была груба с ним в паре случаев, она не собиралась в этом признаваться.
— Я думал, мы пришли к чему-то в пятницу, но при упоминании Грега, которого ты, блядь, даже не знаешь, ты словно слетела с катушек!
— Конечно, слетела! Возрождение старой дружбы?! Ты по сути скатываешься к старым привычкам! Гарри говорил мне, что ты изменился!
— И я изменился, но ты этого не видишь, потому что слишком занята тем, что погружена в свой собственный грёбаный пузырь, чтобы заметить то, что находится у тебя перед чёртовым носом!
— О, я вижу предельно ясно, Малфой. Вижу того же мальчика, который был манипулятором. Мальчика, который воспользовался моей готовностью выдать ему кредит доверия за стенами Выручай-комнаты. Вижу того, кто однажды убедил меня в том, что заслуживает второго шанса благодаря своим действиям во время финальной битвы. Я дала показания в твою пользу. Сказала Визенгамоту, что ты лишь ребёнок, у которого не было выбора. Гарри и я помогли оставить тебя… — шагнув к Драко, Гермиона ткнула пальцем в его грудь и почувствовала, как собственная магия ощетинилась от прикосновения, —
и твою мать за пределами камер Азкабана.
— Я не просил тебя делать это, — усмехнулся в ответ Драко, отстраняясь от её прикосновения, словно оно обожгло его.
— Нет, не просил, но я хотела помочь, считай это проявлением моей чуткой гриффиндорской личности. И как ты отплатил мне? Ты даже не смог сказать «спасибо», не смог посмотреть мне в глаза после суда. Ты получил свободу, а я снова оказалась на несколько ступенек ниже тебя.
Грязнокровное пятно на мире волшебников. — Гермиона увидела, как он вздрогнул при этих словах, но она слишком далеко зашла в своём гневе, чтобы беспокоиться о подобном.
— Делаешь правильные вещи только в расчёте на благодарность? Действительно заботишься только о том, что можешь получить в обмен на доброе дело? Осторожнее, Грейнджер, твой внутренний слизеринец даёт о себе знать, — язвительно ответил он.
Гермиона поджала губы от слов Драко, но не позволила им выбить себя из колеи.
— Я годами не видела тебя! Слышала, что тебя обязали посещать целителя разума, пока ты находился под домашним арестом, и знаешь, я подумала: «О, это пойдёт ему на пользу. Может, это станет ключом к тому, что он наконец изменится». А потом ты исчез из волшебной Британии. Сбежал, как
грёбаный трус, которым ты и являешься.
— Грейнджер, не…
— Следующее, что я, чёрт возьми, узнаю, так это то, что ты стоишь в моём Годриком проклятом кабинете, выглядя таким же самодовольным, как и всегда. А потом я выясняю, что последние шесть лет
ты был информатором Гарри?! Тебе очень подходит. Работаешь за кадром, никогда не пачкаешь руки, всё тот же эгоистичный придурок, что и всегда. Ну и что, что ты провёл несколько лет в парижском ОМП, разве это сравнится с
моими шестнадцатью годами?! — Гермиона орудовала словами как ножом, прорезая всё глубже и глубже.
Когда он сразу не ответил, она продолжила:
— Что случилось, Малфой? Не можешь вынести правду? Как насчёт наглядного напоминания о том, что может получить мир, если мы не остановим того, кто это делает? — Гермиона задрала рукав джемпера, открывая взору серебристый шрам, вырезанный проклятым клинком Беллатрисы. Никакое лечение не смогло убрать это пятно с кожи. Она заметила, как Драко сначала побледнел при виде шрама, но тут же вернул себе ожесточённый вид. Она опешила, когда он обхватил её руку, закрыв ладонью слово.
Малфой не отвёл взгляд, когда шагнул к ней ближе. Его гнев был осязаем и исходил от него волнами. Гермиону потрясла теплота его руки. Она ожидала, что прикосновение будет прохладным, а не подобным манящему огню, обжигающему кожу. Ввиду их близости она уловила свежий аромат мятной зубной пасты, исходящий от дыхания Драко, и какие-то благоухающие древесные запахи, доносящиеся от его безупречного чёрного костюма. Ей было ужасно интересно, одеколон ли это или же лосьон после бритья, а может быть, сочетание того и другого? Когда Драко заговорил, вырывая Гермиону из раздумий, его голос оказался смертельно спокойным:
— Достаточно, Грейнджер.
Она сглотнула, всё ещё с вызовом глядя ему в глаза.
— Ты, кажется, оказалась расположена высказать своё мнение. Теперь моя очередь, — почти что прошипел ей Драко.
— Я не… — попыталась она перебить, но он слегка сжал её руку, а затем отпустил.
— Я рассказал свою правду той ночью за пределами Выручай-комнаты. Я был более честен с вами тремя идиотами, чем когда-либо с кем-либо. То, что вы сомневались в моей искренности в тот момент… откровенно говоря, оскорбляет.
— Но…
— Ты хотела узнать моё мнение, поэтому перестань перебивать. Закрой свой поганый рот и послушай меня, потому что больше я этого не повторю, — потребовал он.
Гермиона застыла, оказавшись заложницей интенсивности взгляда его серых глаз. Она была потрясена тем, что Драко говорит с ней таким властным тоном. На протяжении всех лет обучения в Хогвартсе она слышала, как он командовал своими друзьями, вёл себя так, будто был принцем Слизерина, но он никогда не разговаривал с ней подобным образом. Она не знала, как Драко отреагирует на её эмоциональную вспышку, но такого точно не ожидала. Гермиона напряглась от волнения и страха, которые вызвал в ней его голос.
— Что касается суда. Я, блядь, не просил тебя свидетельствовать от нашего имени. Хоть и возможно, что моя мать сама стала жертвой и Непростительных, и монстров, насиловавших её, пока отсутствовал мой отец, но она не была невинной. Какая мать позволит своему единственному ребёнку запятнать душу? Чтобы его готовили в Пожиратели? Чтобы его клеймили? Поручит своему долбаному шестнадцатилетнему сыну совершить убийство?! Возможно, мы не заслуживали Азкабана, но мы, разумеется, заплатили за свою вину многочисленными Круциатусами, от которых сами же пострадали, верно? Ты когда-нибудь замечала, что мою правую руку сводят судороги? Или что мне трудно поднимать мелкие предметы, или что я регулярно роняю что-то, когда пользуюсь этой рукой? Необратимое повреждение нервов по милости Волан-де-Морта.
Гермиона смотрела, как он делает спокойный вдох, пока гневный красный румянец окрашивает острые скулы.
— Ты когда-нибудь думала, что, возможно, я просто не могу посмотреть тебе в глаза? Такая мысль приходила когда-нибудь в твой гениальный мозг? Я был в шоке оттого, что меня не отправят в Азкабан, что меня, в отличие от отца, не поцелуют дементоры. Я просто отрицал, что всего через два года буду свободен впервые за всю свою
грёбаную жизнь. Что смогу выбирать, что мне делать.
— Малфой, я не…
— Хочешь узнать, что я сделал в тот момент, когда получил свободу выбора? Куда я отправился, когда передо мной открылись двери поместья?
Её глаза округлились, когда Драко расстегнул запонку на левом рукаве и бросил серебряные звенья на землю, не заботясь о том, куда они приземлятся. Гермиона застыла на месте, наблюдая, как Драко закатывает рукав чёрной оксфордской рубашки, обнажая поджарое, мускулистое предплечье. У неё пересохло во рту не от вида вен, проступающих под гладкой кожей, а от буйства
цвета, который открылся взору. Драко перевернул руку ладонью вверх, но вместо Тёмной метки Гермиона увидела акварельного феникса, восстающего из пламени.
— Я обменял свои галлеоны на фунты и отправился в
грёбаный маггловский Лондон, Грейнджер, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Купил долбаную квартиру в самом центре города, потому что не мог жить в Мэноре ни минуты больше. Пошёл в
МАГГЛОВСКИЙ ТАТУ-САЛОН И ПЕРЕКРЫЛ ЭТУ ЧЁРТОВУ МЕТКУ, ЧТОБЫ НАЧАТЬ ВСЁ, БЛЯДЬ, СНАЧАЛА, — теперь Драко рычал на неё, и Гермиона могла слышать, как от интенсивности напрягаются его голосовые связки.
Она физически отпрянула от его словесного натиска.
— У тебя нет права судить меня, когда ты даже не воспользовалась возможностью узнать меня получше. Однажды я сказал тебе, что я жестокий, злобный и эгоистичный. Это было правдой. Я отвратительно относился к тебе в школе. Я никогда не отрицал этого, так что вполне искренне прошу прощения за всё, что когда-либо тебе сделал. Мне очень жаль, Грейнджер, правда, — он сделал паузу и ещё раз глубоко вздохнул, а затем продолжил: — Мне бы хотелось верить, что я больше не такой, что я больше не
тот мальчик. Я могу справиться с твоим отношением, с твоей вечно праведной «чуткой гриффиндорской сущностью», как ты любишь это называть. Но за что я не буду извиняться, так это за то, что у меня не было выбора, когда я был чёртовым ребёнком.
— Но ты…
— Я что, Грейнджер? Называл тебя
грязнокровкой и проклял твои зубы? Меня учили ненавидеть тебя, мать твою. Бесчисленное множество раз говорили, что ты и тебе подобные хотят
украсть мою магию. Делал ли я что-то такое после моего возвращения? Нет, не делал. Ради грёбаного Салазара, те действия, в совершении которых ты меня обвиняешь, произошли шестнадцать чёртовых лет назад.
— Я не…
— Я больше не мальчик, о котором ты всё время твердишь, Грейнджер,
я мужчина. Я больше не верю во всю эту чушь. Я не использую тебя, не пытаюсь искупить вину за имя Малфоев. Мне плевать, что я последний из благородного и древнего дома,
пусть моя фамилия на хрен сгниёт. Каждый день я просто пытаюсь стать лучше как человек. Если этого достаточно мне, то должно быть достаточно и тебе. А теперь, будь добра, позволь мне пройти.
Гермиона не пыталась остановить Драко, когда он протискивался мимо неё. Он наконец дошёл до точки трансгрессии и, не оглядываясь, с
треском исчез.
Невысказанные ранее слова, произнесённые сейчас, вылились в чувство горечи и сожаления, и пока Гермиона стояла одна в переулке, то наконец отпустила душившие её слёзы.
***
Гермиона сидела с чашкой мятного чая на маленьком мягком диване в гостиной своей квартиры. Глаза щипало от слёз, которые она с конечном счёте смогла сдержать после эмоциональной перепалки с Драко. Часы на стене показывали четверть первого ночи, но она не спала.
Как я смогу посмотреть на него завтра? Как я могла быть такой чертовски глупой?
От нервного напряжения Гермиона прикусывала нижнюю губу. Она чувствовала, что тонет в чувстве вины, когда мысленно прокручивала слова Драко:
«Я больше не тот мальчик, я мужчина». Её настолько ослепило их жестокое прошлое, что она не смогла заметить изменения, которые находились у неё прямо перед глазами. Он определённо больше не был ребёнком, особенно
тем ребёнком. Ей также стало стыдно за то внезапное ощущение удовольствия, что она почувствовала, когда он схватил её за руку.
Прекрати, Гермиона, укоряла она себя. Она не позволит себе увлечься Драко Малфоем, особенно после сегодняшнего.
Возможно, друзья. Они могли бы быть друзьями. Если он когда-нибудь простит её за то, что она так плохо о нём судила.
Гермиона продолжала теряться в мыслях. Как так получилось, что она, похоже, оказалась единственной, кто не сдвинулся с мёртвой точки после финальной битвы? Где она ошиблась в своём исцелении?
За исключением Рона… Большинство её одноклассников примирились с прошлым и пошли дальше. Казалось, что Драко и Гарри, у которых не было выбора касательно участия в войне, смогли перерасти своё прошлое. Они смогли использовать свои травмы, чтобы улучшить мир волшебников. Гарри был руководителем Аврората, а Драко казался не иначе как доблестным в своих намерениях раскрыть дело.
Как я могла так чертовски ошибаться?
— Ох, Глотик… — вздохнула Гермиона, когда пожилой фамильяр посмотрел на неё своими большими золотистыми глазами. Она с нежностью улыбнулась полуниззлу, благодарная за его долгую жизнь.
Единственный друг, которого я никогда не потеряю. Живоглот грациозно запрыгнул к ней на колени, из его груди раздалось тихое мурлыканье. Гермиона провела пальцами по его седеющей шёрстке, позволяя привычному действию успокоить её. Она рассеянно поглаживала питомца, отвлекаясь, пока мысли о том, кем стал Драко Малфой, занимали мозг. Казалось, после их стычки в переулке Гермиона наконец-то смогла отличить мальчика из прошлого от мужчины из настоящего.
Понедельник, 8 сентября 2014 года — Гермиона
Гермиона не спала. Она пролежала на диване, пока птицы не возвестили о наступлении утра. Глаза болели, и она знала, что оттенки фиолетового будут пробиваться сквозь слабые гламурные чары. Когда она вошла в помещение отдела, её встретили вежливые улыбки авроров, и она попыталась ответить тем же,
правда попыталась, но ей не хватило силы воли, чтобы надеть счастливую маску.
— Гермиона! — голос Кормака пронёсся по комнате, начиная сразу действовать ей на нервы и заставляя скорчить гримасу на свою дверь.
Вот чёрт.
— Что я могу сделать для тебя, Кормак? — спросила она, повернувшись к нему лицом, поправляя сумку на плече. Он лучезарно улыбался, волнистые светлые волосы небрежно падали на лоб. Гермиона подавила кашель, вдохнув резкий запах его одеколона.
— Поттер сказал мне, что ты можешь определить тип рун, используемых в словацких делах, над которыми я работаю, — сказал он так, словно её работа будет лишь небольшим вкладом в его
огромные обязанности. Он протянул фотографию письма, в котором она сразу же узнала руны Футарка.
Гермиона вздохнула, зная, что если Драко не появится, то новое задание станет отличным отвлекающим манёвром на весь день.
— Дай мне время до четырёх, и всё будет расшифровано.
Она повернулась, чтобы зайти в кабинет, когда почувствовала руку Кормака на локте. Гермиона посмотрела на него, прищурив шоколадные глаза.
— Да? — процедила она.
— Нужна компания? — нагло спросил он и улыбнулся, отчего на правой щеке появилась большая ямочка.
— Нет, спасибо. Я бы также была признательна, если бы ты держал свои руки при себе, Маклагген, — ответила она, в каждом слове чувствовался лёд. Она вырвалась из его хватки и захлопнула перед его носом дверь.
В безопасности кабинета Гермиона с разочарованием увидела, что Драко нет за его столом. Она прислонилась головой к двери, делая успокаивающие вдохи и оглядывая пустующее пространство. Она не ожидала, что он появится, не после её обвинений в том, что он всё ещё является приверженцем превосходства крови, но тем не менее была разочарована. Часы на стене показывали пять минут десятого. Формально она опоздала на час,
чёрт. Гермиона боролась с собой за утренней чашечкой чая, размышляя, сможет ли встретиться с Драко лицом к лицу, зная, насколько была неправа. Она подошла к его столу.
С тех пор как Драко начал занимать её пространство, она сделала своей прерогативой не замечать его, не считая, конечно, подстрекательств к словесным поединкам. В стремлении игнорировать его она лишила себя доступа к книжному шкафу, отказавшись от простого занятия, которое когда-то выполняла бесчисленное множество раз за день, когда кабинет был полностью в её распоряжении. С её стороны это был акт ненужного упрямства. С тех пор как появился стол Драко, она просто использовала
Акцио, чтобы призвать любую книгу, которая могла понадобиться. Гермиона даже не утруждала себя тем, чтобы посмотреть, не врезался ли на пути к её руке в голову Малфоя какой-либо том. Она понимала, что поступает подло в такие моменты, но ничего не могла с собой поделать. Взглянув на стол Драко с более ясным умом, она увидела педантичность человека, который ценит порядок. Его стол был так же организован, как и стол Роджера, но она обнаружила систему, которую никогда не замечала, — документы были упорядочены по дате, а не по названию. Канцелярские принадлежности состояли из различных маггловских ручек и карандашей, и она заметила несколько скоросшивателей с маггловской бумагой, а не с обычным пергаментом. Она была разочарована, не найдя записки о его местонахождении.
Это просто глупо, Гермиона, укоряло её собственное подсознание.
Он бы не пришёл на работу, чтобы затем просто уйти.
Решительный
стук в дверь отвлёк Грейнджер от мыслей о Драко, и она поспешила к своему столу. Она пригласила посетителя войти, пока вытаскивала из сумки вещи на день. Через порог переступил человек с копной чёрных волос в беспорядке. Гермиона почувствовала, как напряжение покинуло плечи, когда она увидела лучшего друга, но то же разочарование от отсутствия Драко сохранилось.
Это не его присутствия тебе не хватает, ты просто чувствуешь вину за свои слова, пыталась она оправдаться перед собой.
— Привет, Миона, — с неловкой улыбкой поприветствовал её Гарри, подходя к столу. Он остановился, постучав костяшками пальцев по его поверхности, вместо того чтобы сразу сесть на своё обычное место.
— Что я могу для тебя сделать, Гарри?
— Я видел, как ты пришла, и подумал, что должен сообщить тебе, что вчера вечером Малфой прислал сову, сказав, что его сегодня не будет.
Гермиона пожала плечами, отвернувшись от Гарри, чтобы поухаживать за своей зубастой геранью.
— Всё в порядке, Маклагген попросил меня перевести несколько рун Футарка для дела, которым занимается, так что буду занята этим.
— Ты в порядке?
Гермиона напряглась.
Нет, совершенно не в порядке.
— Я в порядке, Гарри, просто у меня много мыслей из-за работы. — Гермиона повернулась и улыбнулась ему одними губами, после чего села за стол, чтобы начать рабочий день. Гарри с минуту изучал её. Она достаточно хорошо знала друга, чтобы понять, что он борется сам с собой, разрываясь между тем, чтобы подтолкнуть её рассказать больше, и тем, чтобы понять, что она не в настроении раскрывать то, что её беспокоит.
— Ладно, — вздохнул он, поправив очки на переносице, — я весь день буду на встречах с Бруствером, если понадоблюсь, то скажи. — Гермиона смотрела, как Гарри уходит, тихонько закрывая за собой дверь.
Она снова осталась одна. Гермиона всегда ценила тишину. Часы, проведённые в библиотеке Хогвартса в одиночестве, служили ей источником утешения. Она искала покой как способ очистить голову, просто
подышать. Сейчас же тишина кабинета была подавляющей, удушающей, и Грейнджер казалось, что она в ней тонет. Привычные фоновые звуки — скрип ручки Драко во время работы или разочарованное
хмм, раздававшееся, когда он не мог разгадать шифровку, — теперь сменились мыслями о том, как глупо она поступила.
Не он был ребёнком, а она.
В последнем компульсивном порыве она потянулась к своей бисерной сумочке за мобильным телефоном. Там не было пропущенных звонков или непрочитанных сообщений от Драко. Гермиона пролистала их предыдущую переписку. Последнее сообщение, на которое он так и не ответил, было довольно неприятным.
«Малфой,
Пока ты занят играми в змеиной яме, не мог бы ты не забыть обратить внимание на символ весов? Конечно, при условии, что ты сможешь прекратить плести интриги на достаточный промежуток времени, чтобы сделать свою работу.
ГДГ».
Посмотрев ещё раз своё сообщение, Гермиона подумала про себя,
почему он вообще должен был ответить? Разве она когда-нибудь говорила с ним доброжелательно? Чувство вины, пустившее корни в её груди, медленно перерастало в стыд.
Понедельник, 8 сентября 2014 года — Драко
Было восемь минут восьмого утра, и Драко обнаружил, что маниакально вышагивает перед зданием клиники
«Томас и Уэллс. Целители разума» на Косой аллее. Его голова будто кричала на него сейчас, поскольку он так торопился явиться в этот офис, дабы потребовать, чтобы его приняли, что забыл принять зелье от похмелья, которое Мопси оставила на тумбочке. Прошлой ночью, после того как оставил Гермиону в переулке, он напился до полной отключки. Ему было стыдно, что он позволил ей добиться новых признаний, но стоило ей помахать перед его лицом своим шрамом
грязнокровки, как его контроль над собой ослаб.
Как, чёрт возьми, она смеет думать, что только у неё есть шрамы?
В результате ссоры он потянулся к ближайшей бутылке скотча, и даже мольбы любимых эльфов не смогли остановить Драко от утопления боли. Это был самый худший момент за последние несколько лет. Он заснул в кабинете, а проснулся в своей постели.
Должно быть, эльфийки отлевитировали меня, пока я был в отключке.
Драко удивился, когда сзади раздался голос Томаса.
— Драко? Что ты здесь делаешь? — Беспокойство отчётливо слышалось в том, как он говорил.
Он повернулся лицом к пожилому мужчине. В этот момент Драко понял, что Томас превратился из простого целителя в отцовскую фигуру, о которой он так мечтал.
— Томас, мне нужен неотложный экстренный сеанс. Не могли бы вы принять меня сегодня утром,
пожалуйста? — умолял он.
Для неподготовленного глаза Драко Малфой, вероятно, выглядел собранным, но для тех, кто знал его, а на данный момент таковым являлся лишь стоящий перед ним человек, он казался растрёпанным до неузнаваемости. Белокурые волосы не были зачёсаны набок, чёрная оксфордская рубашка не заправлена в брюки, рукава закатаны до локтей, а запонки отсутствовали. Татуировка красовалась на видном месте —
позор для любого настоящего чистокровного. Проснувшись, Драко поспешно оделся и даже не потрудился скрыть чарами гламура круги под глазами, появившиеся, несмотря на долгие часы сна. Он не сомневался, что они также налились кровью из-за выпитой бутылки скотча.
— Конечно, заходи. — Томас взмахнул палочкой, отпирая дверь.
***
Драко сидел на знакомом сливовом диване с мягкой обивкой, положив голову на руки. Он слышал, как Томас собирает принадлежности для их неожиданного сеанса. Сердце гулко стучало в груди, и Драко попытался сосредоточиться на дыхании, на укреплении стены окклюменции, но не мог успокоиться.
— Простите, что устроил вам настоящую засаду, Томас, — голос Драко был хриплым, он не мог смотреть в понимающие глаза своего целителя.
— Сколько ты выпил прошлой ночью, Драко? —
Скрип, скрип, скрип… раздался звук Прытко Пищущего Пера, делающего заметки на пергаменте Томаса. В его голосе не было разочарования, только беспокойство.
— Как вы догадались?
— Я чувствую запах виски в твоём дыхании.
Драко наконец поднял голову и увидел, что Томас смотрит на него, слегка наклонив голову.
— Я почистил зубы сегодня утром, — хмуро посмотрел он на пожилого мужчину, стыдясь того, что якобы плохо соблюдает гигиену.
— Уверен, что да, но обсуждение твоих гигиенических привычек — это явно не то, что привело тебя ко мне этим утром. Скажи мне, что случилось, Драко?
Малфой провёл рукой по челюсти, чувствуя проступившую щетину, которую он не сбрил перед тем, как покинул квартиру. Он выпустил протяжный выдох.
— Что, по-вашему, чёрт возьми, произошло, Томас? После моей матери, Грейнджер — единственный человек, который может так чертовски сильно меня взбесить.
Скрип, скрип, скрип.
— Отталкиваясь от нашего последнего сеанса, у меня сложилось впечатление, что мелкие ссоры являются типичным ежедневным взаимодействием для вас двоих. Что изменилось, что именно эта стала настолько хуже?
— Всё началось в пятницу, когда я сказал ей, что встречаюсь с Грегом и что в субботу мы собираемся к Ноттам. Она выбежала из нашего кабинета, как чёртова сумасшедшая.
— Ты извинился перед ней к этому моменту? Припоминаю, что мы обсуждали возможность загладить вину перед тем, как ты ушёл в среду.
— Нужный шанс так и не подвернулся, в четверг она не появилась в офисе. Пятница сама по себе была довольно хаотичной с этими её чёртовыми перепадами настроения, я не смог найти подходящий момент. Вы знаете, как трудно начать такой разговор? Я же не мог просто сказать: «Эй, Грейнджер, прости, что мучил тебя всё наше детство. Мне также жаль, что ты не можешь принять мои предыдущие извинения и наконец-то, блядь, повзрослеть». Прошло бы очень гладко, согласитесь? — усмехнулся он.
Томас нахмурился, услышав снисходительный тон Драко.
— Думаю, ты прав, предполагая, что мисс Грейнджер всё ещё хранит чувство обиды на прошлые издевательства с твоей стороны, и именно поэтому ей трудно с тобой работать. Но как вы оба сможете преодолеть это, если ты не поговоришь с ней? Тебе нужно показать, что ты способен признать, что вёл себя в прошлом эгоистично и что вынес уроки из этих ошибок. Однако имей в виду, то, что она сделает с этой информацией, зависит только от неё.
— Ну, Томас, хочу, чтобы вы знали, что теперь это не имеет значения. Чёртово слово было сказано. — Драко схватился за подушку, на которой сидел, и, не моргая, уставился в пол.
— Как это?
— В воскресенье мы встретились в Святого Мунго, чтобы поработать над нашим делом. Она была в ярости, потому что до всех субботних событий я так и не прочитал её сообщение. И она вела себя ещё более занудно, чем обычно. Я подумал, что нам удалось выполнить свои обязанности без враждебного обмена мнениями, но когда мы уходили, я проговорился, что у меня есть теория, которой я с ней не поделился. Она терпеть не может, когда от неё что-то скрывают, поэтому со всей дури набросилась на меня.
— Со всей дури? — повторил целитель. — Звучит больше как твоё мнение.
Драко поднял глаза на Томаса и посмотрел в его карие радужки.
— Она, чёрт возьми, прогнала меня из Святого Мунго и загнала в угол в переулке для трансгрессии, пока мы не разобрались. Я бы назвал это поведением спятившего человека. Она
просто продолжала давить на меня
. Я сорвался, когда она начала размахивать своим шрамом у меня перед лицом.
— Тем, который получила от твоей тёти?
— Тем самым, — съехидничал Драко.
— Почему именно это стало переломным моментом?
— Она обвинила меня в том, что я использовал её. Сказала, что я манипулировал ею, чтобы не оказаться в Азкабане, и что сейчас просто делаю это снова в попытке восстановить имя Малфоев.
Томас ничего не ответил, лишь махнул кистью, дав Драко знак продолжать.
— Она сказала, что возобновление дружбы с Грегом служит доказательством того, что я не изменился, что Поттер ошибался насчёт меня. Она не знала, что я собирался пойти к Ноттам для того, чтобы в основном понаблюдать за гостями.
— Потому что ты не сказал ей?
Драко пронзил целителя взглядом, растянув в усмешке губы.
— Не в этом дело, Томас. Кроме того, как я мог сказать ей, когда у неё гордости больше, чем у грёбаного гиппогрифа. Она считает меня «эгоистичным придурком» и, наверное, даже не стала бы слушать, если бы я попытался объяснить.
Она даже не знает Грега!
Малфой в отчаянии вскинул руки, откинул голову на спинку дивана и уставился в потолок. Он скучал по своему Версальскому замку и его потолкам с созвездиями.
— Мисс Грейнджер же не впервые обвиняет тебя в чём-то неприглядном. Что же подтолкнуло тебя к бутылке, Драко?
— Она вела себя так, будто лишь у неё после войны остались шрамы. Я рассказал ей о том, как после окончания срока домашнего ареста отправился в маггловский Лондон и перекрыл свою Тёмную метку.
— Ты рассказал ей, почему выбрал именно феникса?
— Чёрт, нет. К этому моменту я уже кричал на неё, — небрежно фыркнул Драко. — Я не мог смириться с её ложным обвинением Грега в злом умысле. Знаю, что она видела его в магазине, но сомневаюсь, догадалась ли она, что это именно он. Я бы справился, если бы она обвинила меня, что я такой же высокомерный, эгоистичный мудак, но когда она заявила, что только у неё остались
шрамы… — Малфой нахмурился, подняв глаза, чтобы ещё раз посмотреть на Томаса. — Этого я не мог допустить, поэтому дал ей отпор. Это был не самый правильный и достойный ответ, так что я пошёл домой и просто запил. И вот теперь я здесь, исповедуюсь в своих грехах, как магглы священникам.
Что мне теперь делать, святой отец?
— Ты не на работе.
— Очевидно, — произнёс Драко тоном, напоминающим тон Снейпа.
— Думаю, тебе стоит пойти домой и записать всё в дневник, пока эмоции ещё свежи. Считаю, что, даже если это был не самый профессиональный способ поговорить с мисс Грейнджер о вашем прошлом, вы оба сказали своё слово и теперь можете двигаться дальше, — он мягко улыбнулся Драко, прежде чем продолжил: — Мне не нужно напоминать тебе, что потеря контроля над эмоциями и заливание вины дорогим виски не было подходящей реакцией. Очевидно, ты это понимаешь, иначе бы не стоял у входа в мой офис, требуя, чтобы тебя приняли. Отдохни от работы и встреться с мисс Грейнджер завтра.
— Что, если она снова начнёт давить? Что, если моих слов недостаточно, так как очевидно, что на мои поступки она смотрит сквозь пальцы?
Томас убрал перо, снял очки и зажал их в руке.
— На ум приходит одна цитата: «Чрезвычайно эгоистичные люди всегда полны решимости поступать так, как им хочется. Они не тратят свои силы на то, чтобы думать о благе других». Драко, ты ошибочно решил издеваться над мисс Грейнджер за то, что было совершенно неподвластно ей, и это очень эгоистичное решение времён твоей юности. Тем не менее ты также решил подумать о благе других, когда отказался идентифицировать мисс Грейнджер, мистера Поттера и мистера Уизли, когда они попали в твой дом. Ты выбрал неэгоистичное поведение, когда помог им найти диадему и победить Волан-де-Морта. Эти решения и твой рост, свидетелем которого я был на протяжении многих лет, не являются действиями «высокомерного, эгоистичного мудака», как ты говоришь. Мне бы хотелось думать, что всё, что ты рассказал о своих прежних поступках, помогло мисс Грейнджер взглянуть на ваше общее прошлое по-новому. Из того, что мне известно об этой молодой женщине, считаю, что произнесённые тобой слова могли стать тем самым доказательством, которое ей требовалось. Теперь она может связать твои поступки со стоящими за ними причинами, что, похоже, давалось ей с трудом до вашей ссоры.
— Спасибо, Томас, — голос Драко зазвучал торжественно, и он подцепил распустившуюся нитку на своей рубашке.
— Конечно, мой мальчик.
***
В тот вечер Драко оказался в своём кабинете и потягивал бокал белого вина, отдыхая на кушетке. Он последовал совету Томаса и взял выходной на остаток дня. Просто бесцельно бродил по маггловскому Лондону. Было приятно чувствовать себя ещё одним безымянным лицом среди толпы, хотя одна миниатюрная блондинка всё же попыталась зажать его в углу, когда он забирал заказанный навынос карри. Он вежливо отклонил её ухаживания и поспешил к ближайшей точке трансгрессии.
Теперь, с сытым желудком, преодолённым похмельем и расслабленным эмоциональным состоянием он потянулся к дневнику, готовясь завершить день. Драко только начал писать, как услышал жужжание телефона. Взглянув на экран, он почувствовал, что грудь сдавило, когда он прочитал «
Грейнджер».
Чёрт, с горечью подумал он, раздумывая, стоит ли читать её сообщение. Решив, что лучше покончить с этим, он его открыл.
«Мы можем поговорить? Я не собираюсь снова ссориться, а просто хотела бы кое-что обсудить.
ГДГ».
Он уставился на маленький экран, гадая, не привиделись ли написанные слова.
Не выпил ли он слишком много вина? Драко знал, что она должна была отбросить свою гордость, чтобы первой обратиться к нему.
«Конечно.
ДЛМ».
Пока Драко ждал её ответа и смотрел на телефон, потягивая вино, дневник оказался давно отброшен в сторону. Он уже было пришёл к выводу, что Гермиона, скорее всего, струсила, как во входную дверь постучали. Он перевёл взгляд на часы над камином, стрелки застыли на
десяти минутах одиннадцатого вечера.
Она бы не стала? Правда же?
Гости редко появлялись у его двери. Малфою хотелось бы думать, что это потому, что мало кто знает, где он живёт, но в глубине души он понимал, что это не тот случай. Драко потянулся за палочкой — он не собирался открывать дверь неподготовленным.
Тем более, что на свободе находится маньяк-убийца, охотящийся на чистокровных…
Драко направился ко входу и подпрыгнул, когда позади раздался
треск от трансгрессии. За его спиной появились растерянные Мопси и Тилли.
— Хозяин не сказал Мопси и Тилли, что ожидает гостей. Мопси и Тилли не подготовились. — Он наблюдал, как маленькие эльфы сжимают свои ручки, явно недовольные предполагаемыми с их стороны неудачами. Драко присел на корточки, всё ещё крепко обхватывая пальцами палочку.
— Мопси, Тилли. Я не ждал гостей, и вы не сделали ничего плохого, — он пытался выразить свою искренность взглядом, который обратил на двух сестёр.
Часть его беспокоилась за их безопасность, потому как,
что если тот, кто стоит у порога, пришёл со злыми намерениями?
— Я хочу, чтобы вы обе вернулись в свои комнаты, пока я разберусь с нашим гостем, — он окинул каждую из них сосредоточенным взглядом, после чего поднялся во весь рост. С очередным
треском эльфы исчезли. Этот звук почти заглушил ещё один тихий стук в дверь.
Драко медленно подошёл ко входу, проводя свободной рукой по волосам, а в другой держа палочку. Он приостановился, прежде чем открыть дверь, и понял, что одет только в чёрные пижамные штаны.
К чёрту. Если пришедший не хотел видеть меня в одежде для сна, может, ему не стоило приходить без предупреждения.
Драко открыл дверь и удивился, увидев Гермиону, стоящую у него на пороге. Она выглядела хуже некуда: волосы в беспорядке спутаны на голове, а непомерно большой фирменный свитер Уизли прикрывал её миниатюрную фигуру. Она казалась встревоженной, и Драко заметил, что её губы искусаны. Янтарные глаза слегка припухли. Похоже, она пыталась уменьшить отёки на лице с помощью охлаждающих чар, но безуспешно. Он обратил внимание на веснушки, покрывающие её нос, которые рассыпались дальше по щекам, образуя своё собственное созвездие. Они ярко выделялись на фоне румянца, который проступил, когда она заметила недостаток одежды на Драко. Он с весельем наблюдал, как она суетливо стоит в дверном проёме.
Его взгляд переместился на бутылку с янтарной жидкостью, которую она держала в одной руке, а затем отметил и её чудовищную сумку из фиолетового бисера в другой.
Грейнджер пьёт скотч? Кто бы мог подумать? Когда он наконец встретился с её глазами, в них был написан невысказанный вопрос. Он поднял руку и слегка прислонился к двери, продолжая держать ту открытой. Когда он заговорил, голос зазвучал мягко:
— Грейнджер, какой сюрприз.
