Regression | Регрессия

Пятница, 31 октября 2014 года — Гермиона Зал погрузился в хаос, поскольку публика быстро догадалась, что означают воющие чары. Гермиона ошарашено смотрела, как Драко исчезает в обезумевшей толпе. Мысленно перебрав в памяти все адреса Косой аллеи, которые ей удалось вспомнить, она так и не смогла понять, чей он. Какофония криков и воя сирен раздавалась в ушах, и Гарри поспешил отключить оповещающие сигналы и послать уведомление о том, что Малфой, Гермиона и он сам ответят на вызов. Все остальные авроры должны были остаться и собрать оставшихся сотрудников Министерства, чтобы определить, кто уже ушёл или вовсе не приходил на вечер. Гарри сжал губы в тонкую линию, когда Джинни наклонилась и нежно поцеловала его в щёку. Пока пара обнималась, Гермиона расслышала бормотание «Будь осторожен» и «Я люблю тебя». Когда Джинни растворилась в толпе, Гарри повернулся к Гермионе с мрачным выражением лица и поправил пиратскую шляпу на голове. — Пойдём. Нам нужно догнать Малфоя. Они двигались сквозь толпу, как галька, которую толкает бурная река. Мысли Гермионы кружились. Прошло несколько месяцев с момента убийства Эрни. Объективно, момент был подходящий, не говоря уже о том, что это был ещё и канун Дня всех святых. Согласно поверьям, любые магические ритуалы, проводимые в эту благоприятную ночь, десятикратно усиливаются. С кем Драко был знаком, кто проживал на Косой аллее? Повернув за угол к точке трансгрессии, Гермиона осознала. О нет... Одежда вдруг стала удушающей, а ладони — скользкими от пота. Она вцепилась в протянутую руку Гарри, рассеянно кивая на его слова о боковом проходе. С треском они приземлились на мощёную булыжником улицу. Люмос Гарри отбрасывал чудовищные тени на неосвещённую извилистую дорогу. Гермиона едва слышала звуки их шагов, поскольку дверь скрипела на петлях в такт её тяжёлому дыханию. Холодный ветер пробирался сквозь тонкую ткань платья, и ужас ещё больше проникал в кости. Всё казалось неправильным. Пустынная аллея жутко напоминала шестой курс, когда начали пропадать ведьмы и волшебники. Поначалу Грейнджер наивно пыталась найти убежище в вере в то, что Орден, пророчество и Дамблдор смогут предотвратить наступление войны, несмотря на то что всё вокруг указывало на её приближение. После войны её чувство оптимизма расценили как силу, но когда всё закончилось, она поняла, что это была лишь детская надежда. Сейчас же она не могла отыскать в себе даже малейшей частицы того света. Она понятия не имела, на кого они должны устроить охоту. Гарри не было предсказано, что он должен победить стоящего за этими нападениями, а сама она, невзирая на понимание рун, подтекста ритуала и ряд теорий, нисколько не приблизилась к разгадке дела. Гарри остановился, и это подсказало Гермионе, что они прибыли. Свет в доме не горел. Она попыталась представить его в живом состоянии: с совой, прилетевшей на жёрдочку на верхнем балконе, с полными цветочными горшками, висящими под тремя окнами, и с бледно-жёлтой дверью, открытой для многих всемирно известных писателей. Повинуясь воле дуновения ветра, дверь захлопнулась, отгоняя любую попытку выдать желаемое за действительное. Двое пострадавших, — промелькнуло в голове у Гермионы. Возможно, это было неудачное проникновение в дом, а не очередное убийство? Это не они. Не могли быть они. Может, пострадали именно злоумышленники, а не хозяева дома? Гермиона не замечала, что впивается ногтями в руку Гарри, пока не почувствовала, как он мягко разжал её пальцы. — Ты в порядке? — тихо спросил он. Она просто кивнула, распущенные пряди волос защекотали шею при этом движении. — Полагаю, Малфой уже внутри. Чёрт возьми, хотел бы я, чтобы он подождал нас, — проворчал Гарри. Гермиона достала из накидки бисерную сумочку и палочку. Она быстро трансфигурировала туфли на небольшом каблуке в кроссовки, а затем засунула перчатки и шаль в сумочку и перекинула ту через корпус. Октябрьский холод пощипывал её обнажённые плечи, но это мало помогало в борьбе с оцепенением. Гарри произнёс заклинание Гоменум Ревелио. Одна светящаяся сфера повисла в комнате слева от двери. Драко. — Готов к тому, чтобы я поставила защиту? — спросила она, вращая палочкой. Резьба на древке из виноградной лозы неприятно давила, но Гермиона была рада отвлечься. Гарри тут же кивнул, его шляпа при этом тоже покачнулась, и Гермиона принялась за работу. Типовое заклинание, которое она обычно использовала в других делах, было установлено архивом Министерства. После его применения место происшествия немедленно регистрировалось в архиве, и разрешение для его осмотра требовалось любому желающему. Сегодня всё должно было произойти по-другому, так как по договорённости между тремя аврорами и Кингсли все преступления, связанные с руническими убийствами, должны регистрироваться только после раскрытия дел. Гермиона выбрала заклинание сохранения и Фиделиус, задействуя Гарри в качестве хранителя тайны. Заклинание будет наложено после того, как целитель из Святого Мунго прибудет, чтобы забрать тела. Палочка Гермионы плавно поднялась над головой. В ночном небе вспыхнуло серебристое мерцание, и восьмиугольное покрывало окутало здание. Щит оказался полностью установленным по вертикальному взмаху запястья. Гермиона безвольно последовала за Гарри. При слабом свете Люмоса она осмотрела дверь, пытаясь найти следы взлома — их не было. Она сглотнула поднимающуюся в горле желчь, когда они прошли мимо двух собранных чемоданов, приготовленных к медовому месяцу, которому уже не суждено стать реальностью. Драко стоял в центре тёмной комнаты с опущенной головой и смотрел на распростёртое у ног тело. Гарри направил Люмос наружу, освещая представшую перед ними картину. Драко даже не повернулся, чтобы посмотреть, когда они вошли. Его внимание было сосредоточено исключительно на безжизненной фигуре. — Твою мать, — пробормотал Гарри, пока Гермиона собиралась с духом, прежде чем оторвать взгляд от поникших плеч Драко и посмотреть на то, что вызвало такую реакцию. Слева от камина сидела Молли Гойл, привязанная к деревянному стулу. Её некогда яркие рыжие волосы теперь безвольно свисали вокруг мертвенно-бледного лица. Пряди прилипли к струйкам крови, растёкшейся по лицу и шее. На лбу было вырезано слово «ГРЯЗНОКРОВКА», а шея была перерезана. Боль пронзила левую руку Гермионы, напоминая, что и она носит такой же шрам. Чувство вины кольнуло в сердце. Единственным различием между двумя ведьмами было то, что Грейнджер выжила. Она почувствовала, как уголки глаз начало пощипывать от слёз, и заставила себя посмотреть на тело, лежащее на полу. Грегори лежал на спине. Его карие глаза, некогда полные веселья, теперь были холодными и безучастно смотрели в потолок. Между ними виднелось тёмное клеймо в виде весов. Засохшая кровь покрывала линию роста волос и тянулась вдоль челюсти до того места, где исчезала в бороде. Гермиона заставила себя продолжать оценивать ситуацию. Руки Грегори были обнажены, — рукава чёрной хлопковой рубашки для сна были полностью изорваны, — и на предплечьях было то, чего она боялась больше всего. В отличие от Драко, он не перекрыл потускневшую Тёмную метку другой татуировкой. Обезображенные череп и змея были изуродованы тремя рунами, которыми, как Гермиона была уверена, были Отал, Манназ и Тейваз. Дагаз, Гинфакси, Йера и Соулу были нанесены на правую руку. На Грейнджер накатила волна тошноты. Каждое убийство, которое она расследовала, было жестоким. Но это? Это казалось личным. Гарри переместился и начал сканировать комнату различными выявляющими чарами, а Гермиона сосредоточилась на Драко. Она сократила расстояние между ними и осторожно дотронулась до его руки. — Эй, — прошептала она, поворачивая его лицом к себе. Он медленно оторвал глаза от тела друга и посмотрел на неё. Скорбь, выгравированная на его лице, сломила все остатки самообладания, за которые цеплялась Гермиона. — Малфой... — Она не была уверена, мольба это или вопрос. Она осторожно подняла руку и нежно прикоснулась к его щеке. Свежая щетина царапала кожу. Эта шершавость заземляла, и Гермиона попыталась сосредоточиться на этом ощущении. Когда Драко сглотнул, её взгляд переместился на его горло. Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем он наконец заговорил сиплым голосом: — Я не могу здесь находиться. — Он поднял руку и убрал её кисть от лица, после чего с громким треском трансгрессировал. У Гермионы, которая стояла, глядя на два отпечатка ботинок на ковре, от боли сдавило лёгкие. Её вечно будут преследовать безжизненные глаза Драко. Гарри молча работал. Гермиона была благодарна за то, что несмотря на все недостатки, её лучший друг разбирается в моментах горя лучше, чем многие другие. Вдох, выдох, — говорила она себе, но когда попыталась сделать успокаивающий вдох, её встретил лишь аромат корицы и мускатного ореха. Запах вернул её к тому моменту, как считанные дни назад она обнимала Молли. Сосредоточься, Гермиона. Помотав головой, чтобы отогнать болезненные воспоминания, она порылась в сумке в поисках волшебной камеры и начала фотографировать место преступления. Делая снимок за снимком, Гермиона двигалась исключительно благодаря мышечной памяти: положение тела Грегори, руны и клеймо. Она перешла к Молли: её запястья оказались связаны верёвкой, да так крепко, что на них были рваные раны от борьбы с путами. Красивые веснушки Молли исчезли под кровью, которая просочилась из глубоких борозд процарапанного оскорбления. В то время как руны на Эрни были вырезаны с точностью, символы на Грегори и Молли казались беспорядочно нанесёнными. — Гарри, я закончила с фотографиями. Ты нашёл что-нибудь? — Не особо, только разбитую лампу. Если мы всё, я могу прислать целителя, чтобы он забрал их в морг. — Нет, позволь мне сначала наложить заклинание Малфоя. — Заклинание? Какое заклинание? — Вообще-то, это... Неважно, просто смотри, — Гермиона заправила палочку в волосы и потянулась к сумке за пером и пергаментом, — вот, запиши всё, что мы увидим. С озадаченным видом Гарри взял у неё канцелярию, но воздержался от дальнейших вопросов. После многих лет совместной работы он понял, что иногда лучше слепо следовать за ней, чем подвергать сомнению мотивы. Гермиона была благодарна Драко за то, что он научил её заклинанию. Она вытащила палочку из волос, взяла себя в руки и двинула запястьем против часовой стрелки, а затем сделала им вертикальный взмах. — Реметиор Манифесто. Золотистый туман окутал маленькую комнату. Авроры наблюдали, как знакомый Гермионе силуэт прошёл через камин и осмотрел комнату, совершая такие движения палочкой, которые напоминали заклинание Муффлиато. Из коридора в комнату вошла миниатюрная фигура — скорее всего, Молли. Её очертания замерли, но шок был мимолётным, так как она схватила ближайший к себе предмет и бросила его в сторону другой фигуры. Нападавший отбросил вещь простым взмахом палочки, а затем направил её на девушку и произнёс, как Гермиона надеялась, Аваду, так как контур Молли рухнул на пол. Надежда быстро рассеялась, когда более крупный силуэт переместился и подхватил неподвижное тело, прижимая его к груди. Палочка в свободной руке оставалась направленной на дверной проём, и спустя мгновение в него вбежал крупный образ Грегори с древком в руке. Желудок Гермионы свело, когда Грегори опустил палочку. Зачем ты это сделал?! — про себя закричала она на него. Потому ли, что он тоже узнал ворвавшегося или потому, что тот угрожал причинить вред Молли? Гермиона позволила глазам на мгновение переметнуться к Гарри, который разинул рот. Он яростно черкал в блокноте, наблюдая за разворачивающейся сценой. Злоумышленник взмахнул палочкой и обрушил на Грегори то, что, по мнению Гермионы, было модифицированным проклятием, связывающим тело. Когда Гойл упал, его голова поворачивалась из стороны в сторону — очертания рта быстро двигались в том, что Грейнджер могла представить только как поток ругательств. Ей очень хотелось, чтобы заклинание также могло фиксировать звук. Следом силуэт нападавшего небрежно бросил Молли и покинул комнату. Два контура фигур Гойлов продолжали светиться на полу. Через несколько мгновений силуэт появился снова, удерживая в руках стул. Гарри и Гермиона наблюдали, как он усадил на него тело Молли и привязал. Грегори, совершенно беспомощный перед ужасом, творящимся на его глазах, отчаянно извивался в путах и следил за происходящим с пола. Силуэт направил палочку на Молли, и она очнулась. Он лишь оглушил её... Гермиона не могла остановить слёзы, которые беспрепятственно катились по щекам, пока она смотрела, как Молли корчится от пут на запястьях. Её огонь, казалось, угасал, пока силуэт смотрел на Грегори, и Гермиона могла только догадываться, что она прощалась с ним. Как только контур нападавшего приблизился к Молли и вытащил клинок из ножен, отчаянные метания Грегори усилились. Гермиона отвела глаза, чтобы не видеть, как лезвие соприкасается со лбом Молли. Внезапно тишина показалась Грейнджер не такой суровой, поскольку она была благодарна за то, что не слышит крики, вырывающиеся изо рта Молли. Воспоминания о её собственных ужасах барабанили по ушам, и она решила сосредоточиться на Грегори. По истечении того, что показалось часами, Гарри удручённо пробормотал: — Эта часть закончилась. Когда Гермиона подняла голову, то увидела силуэт нападавшего позади Молли: одна рука была обмотана её локонами, а другая прижимала очертание лезвия к шее. Грегори замер. Когда силуэт провёл ножом по шее Молли, фигура её мужа обмякла на полу. Казалось, его образ умер вместе с ней, пока он с тоской смотрел на тускнеющую фигуру Молли. Боялся ли он смерти или приветствовал её, принимая, что скоро воссоединится с женой в мире, находящемся за пределами этого? Когда силуэт отошёл от потемневших очертаний девушки и угрожающе склонился над телом Грегори, Гермиона знала, что должно произойти, но всё же наблюдение за тем, как он принимает свою участь, пока лезвие двигается по его левой руке, а затем правой, причиняло ещё бóльшую боль, чем когда он сопротивлялся. Закончив небрежно вырезать руны, фигура прижала палочку ко лбу Грегори, и прежде чем сцена растворилась в воздухе, весы на мгновение засияли. Каждый аврор осмысливал то, чему только что стал свидетелем. Единственным звуком в тишине всего происходящего была открывающаяся и захлопывающаяся входная дверь. Гермиона, сотрясаемая яростью и горем, заставила себя удержаться на ногах. Ей нужно было добраться до Драко. Если он произнёс заклинание и увидел предшествовавшие их приходу события, то она даже представить себе не могла, в каком состоянии он мог сейчас находиться. — Это... это заклинание, Гермиона? — Я объясню в понедельник. Ты всё записал? — Вот. — Гарри протянул пергамент, и её глаза забегали туда-сюда, читая записи. Здесь были все детали, чтобы потом она могла составить досье по двойному убийству. Убийство — слово оставило горький привкус во рту. — Думаю, мы закончили, Гарри. Отправь патронус целителю, и встретимся здесь же завтра, чтобы наложить Фиделиус. — Она положила пергамент и перо в сумку, чтобы до понедельника они остались в сохранности. — Эм, ладно... — Гарри неловко провёл рукой по волосам. — Пойду проверю его, — тихо ответила Гермиона. — Спасибо. Скажи ему, что он может взять оплачиваемый отпуск на неделю, хорошо? — Конечно.

***

Было уже далеко за два ночи, когда Гермиона вернулась в свою квартиру. Она помчалась поухаживать за Живоглотом, чтобы убедиться, что его волшебная автокормушка, диспенсер для воды и самоочищающийся лоток работают, как положено. Она быстро сняла платье и надела джинсы с оливковым джемпером. Когда Гермиона положила свою верную сумочку на кровать, та ощущалась скорее как мёртвый груз, нежели как успокаивающая тяжесть, к которой она привыкла. Она не хотела больше терять время, выкладывая все ранее собранные улики. Не позволив себе ни секунды сомнения, она бросила порох в пламя и назвала адрес. Гермиона вышла в небольшой гостиной дома Драко. Казалось, ничего не изменилось с момента её позднего ночного визита, случившегося несколько недель назад. Она на мгновение прислушалась, пытаясь уловить хоть намёк на присутствие Малфоя. Когда глаза привыкли к тусклому свету, Грейнджер увидела, что его пальто и пиджак от костюма бесцельно брошены на один из стульев, что контрастировало с той педантичностью, которую она привыкла в нём видеть. Гермиона сделала небольшой шаг вперёд, как вдруг перед ней раздался громкий треск. Она подскочила и увидела двух крохотных эльфов в ночных рубашках, смотрящих на неё в недоумении. — Могут ли Тилли и Мопси чем-то помочь, мисс? — Я... здесь, чтобы увидеть Малфоя, — поперхнулась она словами, когда заметила, что стоящие перед ней эльфы действительно одеты в настоящую одежду. — Хозяин Драко не говорил, что ждёт гостей, — пискнула вторая эльфийка, сжимая ручки. — Я не говорила ему, что приду. Просто хочу убедиться, что с ним всё в порядке. Эльфийки обменялись продолжительными взглядами, и Гермиона задумалась над тем, не переговариваются ли они телепатически. Наконец, первая эльфийка снова заговорила: — Тилли проводит юную мисс в кабинет хозяина Драко. Пожалуйста, следуйте за Тилли, мисс. Гермиона покусывала нижнюю губу, пока следовала за крошечным существом. Хотя любопытство, казалось, вело борьбу с её разумом, и умоляло её рассмотреть каждую мельчайшую деталь дома Драко, она продолжила смотреть вперёд, пока они поднимались по ступеням на верхний этаж. Слева от лестницы была тёмная деревянная дверь, перед которой Тилли остановилась. Она взглянула на Гермиону большими фиалковыми глазами. — Хозяин Драко здесь. Тилли ещё нужна мисс? Гермиона шумно сглотнула, нервозность пробирала её до костей. — Нет, Тилли. Ты мне очень помогла, спасибо. Тилли грустно улыбнулась ей, затем быстро поклонилась и исчезла с площадки. Уставившись на латунную ручку двери, Гермиона глубоко вдохнула. Разозлится ли Драко из-за её импульсивного решения последовать за ним к нему домой? Заставит ли её уйти? Она сомкнула пальцы на ручке, ощутив холодное прикосновение металла к коже, вздохнула и толкнула дверь. Гермиона почувствовала, что рот приоткрылся от представшего перед ней зрелища. Вдоль стен стояли высокие книжные стеллажи — все они были пусты, а книги лежали на полу. Справа был письменный стол, на котором по нескольким документам и пергаментам медленно растекались чернила. Слева от неё находилась небольшая зона отдыха, состоящая из двух перевёрнутых кресел и кожаного дивана, из рваных подушек которого выбивался пух. У противоположной стены был Драко. Он облокотился на каминную полку и стоял спиной к Гермионе. Несмотря на хаос, сам он казался безмятежным. Она перевела взгляд на бокал, который он держал в руке, и сразу узнала жидкость — скотч. — Я не пьян. Его голос прозвучал отстранённо. В нём не было и намёка на ярость или печаль, которых ожидала Гермиона. Она с осторожностью сделала шаг вперёд. — Я и не думала, что ты будешь. Просто хотела проведать тебя. Честность. Сегодня вечером она могла дать ему честность. — Это моя вина, Грейнджер. — Малфой... — Нет. — Он выпрямился, поворачиваясь к ней лицом. Волосы были взъерошены, а рубашка висела расстёгнутой, обнажая серебристые шрамы, которые испещрили грудь. Яркое серебро его глаз, которое Гермиона привыкла видеть, было тусклым и пустым. Он использует окклюменцию. Она быстро сократила расстояние между ними и положила руки по обе стороны от его лица, проследив за тем, как его глаза закрылись от этого жеста. — Это не твоя вина. Драко распахнул глаза так же быстро, как прикрыл их. Он отстранился от её прикосновения, будто оно обожгло его, и со злостью направился в другой конец комнаты. — Грег и Молли мертвы, потому что я ни хрена не понимаю, что я, блядь, делаю. Может, было неправильно не рассказать Поттеру о наших теориях! Может, осторожность стоила моему лучшему другу и его жене жизни, их грёбаного будущего. Так что, да, Грейнджер. Это моя вина. Драко взревел и швырнул стакан со скотчем о стену, отчего тот разбился вдребезги. Он покачал головой и рухнул в рабочее кресло, проводя руками по лицу. — Это моя долбаная вина. Я привёл Грега к Ноттам. Я нарисовал чёртову мишень на их спинах. Гермиона опустилась на колени перед Драко, который сидел подпирая руками голову. Она потянулась вперёд и нежно обхватила его запястья, чтобы отвести руки. Когда Драко наконец встретился с ней глазами, она увидела, что жуткий пустой взгляд исчез — в его серебристых радужках показались слёзы. Отчаяние, так ясно написанное на его лице, сломило её ещё больше. Он был в состоянии войны со своими эмоциями — разрывался между тем, чтобы подпустить её к себе или же закрыться. Гермиона нежно поцеловала его в лоб и умоляюще произнесла: — Малфой, не прячься за стеной окклюменции. Поговори со мной. С его губ сорвался грубый смешок. — Это единственное, что держит меня на плаву, Грейнджер. Внезапно осознав, насколько близко друг к другу они находились, Гермиона отдёрнула ладони от его запястий и встала, делая несколько шагов назад. Движение вышло менее грациозным, чем ей хотелось бы. Возьми себя в руки, — укоризненно сказала она себе. Тепло кожи Драко и пьянящий аромат затуманили её разум. Ей же нужно было переключиться на то, как ему можно было помочь. Он начал тянуться к ней рукой, но остановил себя. Он сморгнул слёзы, и пустой взгляд вернулся. — Я благодарен тебе за то, что ты пришла, но ты не можешь помочь мне, не с этим. Малфой оттолкнулся от стола и прошёл мимо Гермионы к небольшой барной тележке, которую она не заметила ранее. Он суетливо возился с новым бокалом, пока обдумывал выбор напитка. Грейнджер не могла позволить ему отпустить её, только не сейчас. — Драко, пожалуйста, не отгораживайся от меня. Когда его имя сорвалось с её губ, он замер. Между ними воцарилась тишина, и время замедлило свой ход. Драко плавно повернулся к Гермионе. Он пристально изучал её лицо, пытаясь обнаружить что-то, но что именно — она не знала. Должно быть, он нашёл нужный ответ, так как она увидела, что холодность сменилась неподдельным желанием. Привязь, удерживавшая Драко, оборвалась. — К чёрту. В два шага он сократил расстояние между ними и прижался к её губам своими. Хотя они были мягкими, его поцелуй был решительным. От ощущения его рта на своём в голове Гермионы произошло короткое замыкание. Драко Малфой целовал её посреди своего кабинета. В то время как разум предупреждал её о последствиях того, что можно зайти дальше поцелуев, она почувствовала, как одна рука легла на щёку, а другая начала нежно выводить круги на шее. Прикосновение Драко прогнало всякие остатки сдержанности, и Гермиона прильнула к нему. Она провела руками по гладким контурам его крепкой груди, замедляя движения при соприкосновении с серебристой рельефной кожей. Пока она двигала подушечками пальцев, кожа под ними казалась бархатной на ощупь. Гермиона хотела запечатлеть в памяти каждый сантиметр его облика, чтобы лелеять потом то, каким он чувствовался под её ладонями. Когда она продолжила путь по его груди, то ощутила, как по ней побежали мурашки. Она полностью погрузилась в поцелуй, обхватив руками шею Малфоя и прижавшись к нему всем телом. Его прикосновения опьяняли сильнее, чем любой бокал скотча. Драко подтолкнул Гермиону в грудь, и она почувствовала, что он ведёт её назад, пока она не упёрлась в стену. Он зачесал в небрежный пучок выбившиеся прядки её волос, переплёл в них пальцы и потянул, наклоняя её лицо к своему. Она чувствовала, что он подначивает её, заставляя приоткрыть губы, и по первому прикосновению его языка к своему поняла, что они прошли точку невозврата. В течение нескольких недель они оба с энтузиазмом участвовали в невинной игре в кошки-мышки. Её грудь взволнованно вздымалась при каждом прикосновении его руки, при каждой робкой улыбке. Здесь же, пока они оба тонули в горе, игра приняла опасный оборот. Драко зажал её нижнюю губу между зубами, и когда слегка прикусил её, Гермиона не смогла сдержать тихое хныканье, вырвавшееся из горла. Их губы разошлись, и звуки учащённого дыхания заполнили комнату. Их глаза распахнулись и уставились друг на друга. Горестная печаль и желание смотрели на неё из зрачков и радужек Драко. Он убрал руки и упёр их в стену над головой Гермионы, зажав её таким образом между своим телом и твёрдой поверхностью. — Грейнджер, я не знаю, что на меня нашло. Мне так... Она схватила его за лицо и притянула губы обратно к своим. Гермиона не могла позволить Драко остановиться, только не тогда, когда наконец-то распробовала его на вкус. Он застонал ей в рот и прижался к животу твёрдым членом, просунув мускулистое бедро между её ног. О, Годрик, — взмолилась она, когда Малфой снова двинулся. Она страстно желала его и впивалась ногтями ему в спину. Гермиона нуждалась в том, чтобы он был ещё ближе. До этого момента она и не осознавала, насколько опустошённой чувствовала себя. Она запустила пальцы в его волосы. Ближе. Ей нужны были контакт, интимность и утешение, которые мог дать только Драко. Он оторвался от её рта и стал осыпать поцелуями челюсть. Наконец достигнув уха, он, задыхаясь, прошептал: — Ты не представляешь, как давно я хотел сделать это, Гермиона, — он ещё сильнее прижался бедром к её промежности, — понятия не имеешь, как давно я, блядь, хотел прикоснуться к тебе, почувствовать тебя в своих руках, — он спустил руки вниз по стене, пока не добрался до задницы Гермионы и не притянул её к себе, протащив по бедру. От удовольствия она откинула голову назад к стене, легонько ударившись о ту с тихим стуком. — Ты и близко не можешь представить, что ты со мной делаешь. Его слова попали прямо в глубь влагалища, и оно запульсировало от желания. Гермиона была признательна за то, что Драко крепко её держит, так как её колени подкосились, лишь стоило ей услышать сладострастное вожделение, переполняющее его голос. Будь проклят Мерлином этот мужчина. Он отвёл рот, нашёл губами пульсирующую точку под её ухом и стал засасывать нежную кожу в жадные поцелуи. Гермиона вжалась в его бедро в поисках хоть какого-нибудь облегчения. Шов джинсов тёрся о ноющий клитор, но этого было недостаточно. Прошло слишком много времени с тех пор, как кто-то прикасался к ней подобным образом. Когда Драко прижался лбом к её лбу, её шея похолодела от отсутствия контакта. — Пожалуйста, — хрипло прошептал он, запустив руку под её джемпер и растопырив ловкие пальцы поверх кожи. Гермиона сглотнула, не в силах подобрать слова, и вместо этого судорожно кивнула, а затем прильнула к его рту ещё раз. Такого ответа для Драко было достаточно, поскольку он начал целовать её, как изголодавшийся мужчина. Быстрым движением он приподнял Гермиону над полом. Она обхватила его ногами и тут же ощутила, как выпуклость члена упёрлась в промежность. Одной рукой он крепко поддерживал её за задницу, а другой пробирался по спине, пока ладонь не легла ей на затылок. Пока Драко нёс Гермиону, она почувствовала, как его рука переместилась к заколке, удерживающей её причёску на месте. Усевшись на маленький диванчик в кабинете с Гермионой на коленях, он потянул за зажим, позволяя кудрям каскадом рассыпаться по спине. Каждое нервное окончание Гермионы пылало, пока он проводил пальцами по её позвоночнику, следуя вдоль рёбер, чтобы затем коснуться нижней части её грудей. Напряжённые соски упёрлись в тонкий материал бюстгальтера. Ей нужно было, чтобы он прикоснулся к ней ртом. Гермиона отстранилась от припухших губ Драко и прижалась своим лбом к его. Его зрачки были расширены, и она чувствовала его горячее дыхание на своём лице, пока они на мгновение решили перевести дух. — Дотронься до меня, — взмолилась она. Казалось, слова Гермионы освободили Драко. Если раньше его прикосновения были осторожными, то, когда он стянул через голову её джемпер, открыв взору простой хлопковый бюстгальтер, вся его сдержанность рассеялась. Пока Гермиона стаскивала расстёгнутую рубашку с плеч Драко, желая ощутить его кожу своей, касания становились всё более неистовыми. Когда Драко быстро расстегнул её лифчик, она поняла, что их первый раз будет каким угодно, но только не нежным. Сегодняшняя ночь была возможностью отвлечься от ужасов прошедшего часа. Они собирались использовать друг друга, чтобы выпустить боль. Каждое прикосновение, поцелуй и движение были сделаны в отчаянии. Они оба слишком много потеряли и слишком сильно пострадали за эти годы, чтобы отнестись сейчас друг к другу с лаской. Когда Драко нашёл ртом её торчащий сосок, то принялся сосать и теребить его с точностью и искусностью. Гермиона начала тереться о него, а с её губ срывались стоны наслаждения. Он переходил от одной груди к другой: пока его рот был занят одной, пальцы дразнили другую. Гермиона крепче вцепилась руками в его волосы, прижимая голову к своей груди, пока он продолжал покусывать и посасывать чувствительную кожу её бюста. Малфой был всепоглощающим и не позволял себе оторваться от её кожи ни на секунду. Драко поглощал её так, словно боялся, что Гермиона вдруг передумает. Какой глупой была эта мысль, ведь она была уверена, что даже если бы Лорд Волан-де-Морт вернулся, она бы не смогла оторваться от Драко. Её трусики промокли, а влагалище мучительно ныло, пока она тёрлась о толстый член Малфоя, провоцируя резкое шипение срываться с его уст, в то время как он покусывал её соски. Она знала, что он должен чувствовать напряжение в брюках, — ощущала это промежностью при каждом движении. Гермиона просунула между ними руки. Она должна была почувствовать его, должна была обладать им. Она с лёгкостью расстегнула пуговицы и провела рукой по тонкой хлопковой ткани его трусов. Быстро поняв её намерение, Драко разделся сам, прежде чем начал расстёгивать пуговицы на её джинсах. Гермиона встала, чтобы выпутаться из материала, но Драко притянул её обратно к себе на колени до того, как она успела полностью стянуть штанину со второй ноги. Она не позволила себе полностью опуститься на его обнажённые бедра, и вместо этого обхватила рукой член и начала медленно двигать по нему вверх-вниз. С губ Драко сорвался стон, когда он провёл пальцами по её складочкам и начал подразнивать клитор, в то время как ртом прильнул к её шее. Его руки, Мерлин. Сколько раз она наблюдала за тем, как он крутил ручку в пальцах, и задавалась вопросом? Сейчас же, пока он загибал несколько пальцев внутри неё, а большим играл с её клитором, и вместе с тем его рот был на её шее, Гермиона поняла, что её разум никогда не мог представить себе такой уровень удовольствия. Она впилась ногтями в его плечи, и пружина внутри затягивалась с каждым протяжным движением. Драко нашёл ритм, и Гермиона поняла, что ей не понадобится много времени, чтобы достичь пика. Её рука на члене дрогнула, и она размазала вытекшее из головки предсемя. Она хотела почувствовать его внутри себя. Драко убрал руку от её изнывающего влагалища, положив ту на кисть Гермионы, сжимающую член. Этой рукой он направил её руку, а другой приподнял её ягодицы, чтобы можно было провести членом по скользким складочкам. Она ахнула, когда почувствовала мягкий толчок у своего входа, и отпустила руки, чтобы уцепиться за диван. Стоило Драко опустить её вниз, как они оба задохнулись от ощущений. Когда он полностью погрузился в неё, это было одновременно и слишком много, и недостаточно. Он начал двигаться, и её стенки затрепетали. Драко трахал Гермиону так, словно она была его наградой за то, что он стал лучше. Он прикасался к ней так, будто она была единственной хорошей вещью, оставшейся в его мире. Толчки были глубокими, карающими, попадающими в идеальное место движение за движением. Гермиона воспарила в эйфории, ощутив, как он крепче сжал её бедра. Она могла чувствовать, как его кольцо-печатка впивается ей в задницу, и знала, что оно оставит за собой дорожку восхитительных синяков. Подобная мысль ещё больше возбудила её, пока она насаживалась на член Драко. Она хотела, чтобы он пометил её, чтобы использовал её, чтобы нашёл утешение в её теле. По мере того как они двигались, Драко потянулся к ней пальцами, чтобы потереть клитор. Стимуляция стала слишком сильной — каждая частичка существа Гермионы была поглощена им. Пока они касались друг друга оголёнными телами, её окружил сандаловый и кожаный аромат его пота. Её наслаждение приближалось к болезненному пику. Драко издал хриплое «Чёрт», пока покусывал грудь Гермионы. Его собственнические действия — руки, сжимающие её бедра, рот, посасывающий её грудь, член, погружённый глубоко в неё — были её личным экстазом. Комната была наполнена звуками соприкосновения кожи о кожу, которые сопровождались стонами Драко и мольбами Гермионы друг о друге. Пружина в её животе сжималась с каждым скольжением члена вдоль её стенок. Она подбиралась к пику, и её бедра опускались вниз, терзая ноющий клитор о таз Драко. Толчки становились всё более неистовыми, и, когда Малфой снова заскользил пальцами по её клитору, Гермиона рассыпалась. Она плотно сжала стенками член, но вместо того, чтобы замедлиться, Драко продолжил двигаться, трахая её сквозь оргазм. Крики Гермионы эхом отдавались в её собственных ушах, когда она уткнулась головой в его шею и почувствовала, как от пота его кожа скользит по её коже. Драко не заставил себя долго ждать и последовал за ней, его глубокий стон отдавался вибрациями на её груди. Гермиона провела руками по его влажным волосам, закручивая короткие прядки между пальцами. Она почувствовала, как он слегка отодвинулся, вынимая размягчающийся член. Гермиона не хотела двигаться, она не была готова расстаться с ощущением близости его кожи у своей. Она подняла голову и посмотрела Драко в глаза, пытаясь найти в них хоть какой-то признак сожаления о только что произошедшем, однако не могла распознать эмоции, переполняющие его взгляд. Гермиона наклонилась вперёд и нежно прижалась губами к его лбу. Она почувствовала, что он крепко обхватил её руками, удерживая на коленях, и прижался головой к её шее. Не в силах утешить Драко словами, она начала выводить на его плече руну силы Хагалаз, а другой рукой продолжила перебирать его волосы. Тишину заполнили тихие всхлипы, когда Драко заплакал в её объятиях.