Regression | Регрессия

Пятница, 5 декабря 2014 года — Драко Давнишняя битва между временем и болью в душе Драко затянулась. С каждым марш-броском навстречу крепкому здоровью и благополучию лейтенанты боли — горе и чувство вины — заставляли его отступать. И всё же враждующие стороны успели заметить, как после похорон изменилось поведение одной определённой ведьмы. Они заметили, что она щедро дарит улыбки и обнадёживающие раскаты смеха, были озадачены её настойчивым желанием называть его Драко и даже объявили перемирие, когда она принесла оливковую ветвь прямо к его двери. Драко проснулся во вторник утром будто в тумане, измученный беспокойным ночным отдыхом. Сновидения об убийстве Грегори и Молли мучили его, превращаясь в нечто более зловещее в виде нависающей гогочущей безликой тени. Он проснулся посреди ночи в панике и крича, оттого что маниакальный смех Беллатрисы заполнил уши. Хохот ещё долго не прекращался после того, как дыхание Малфоя замедлилось. Когда он наконец снова задремал, его сознание заполонили образы изуродованного тела, дополненного вырезанными рунами и мерзким оскорблением. Только на сей раз это был не Грегори или Молли. Это была Гермиона. Драко подбежал к ней и прижал к груди безжизненное тело. Сон был очень ярким. Услышав зовущий голос, он повернулся и увидел, что безликая тень держит его на мушке, направляя палочку прямо на него. Он застыл, не в силах пошевелиться, и с ужасом наблюдал за тем, как над ним проводится ритуал. Кровь стекала по рукам, пока нападавший вырезал руны. В тот момент, когда тень уткнула кончик палочки Драко в лоб, он проснулся, по-прежнему чувствуя вкус соли от своих слёз и стойко ощущая кровь Гермионы на коже. Когда Малфой пришёл в себя, то понял, что проспал будильник. В четверть десятого Драко ввалился в кабинет, продолжая поправлять на ходу галстук, и обнаружил, что Гермиона пришла гораздо раньше него. В сумятице он совсем забыл об утреннем чае, но вспомнил о нём, как только Гермиона поднесла к губам белую чашку. Её янтарные глаза расширились, поглощая Драко. Он был уверен, что тусклые фиолетовые синяки под глазами, которые он не сумел замаскировать чарами гламура, утреннюю щетину и небрежно уложенные волосы трудно не заметить. Тем не менее в то время пока Грейнджер была сосредоточена на его присутствии, он укорял себя за пробел в памяти — она сама заварила чай, чёрт возьми. Быстро вернув самообладание и окончательно подтянув узел галстука, он отошёл от дверного проёма и направился к своему столу. Неприятное молчание охватило их кабинет; такое растрёпанное состояние было совершенно не в характере Драко. Даже в первые дни после смерти Грегори он продолжал быть собранным. Когда он подошёл к столу, то снял с плеча кожаный ремень, намереваясь положить портфель на деревянную поверхность, но что-то привлекло его внимание, и он остановился. Чашка чёрного чая. Сливочный круассан. Оба под чарами стазиса и на его столе. Мысли метались, и Драко вскинул голову, вытаращившись на Гермиону. Ведьма была занята пролистыванием дела торговца сывороткой правды, но Малфой отчётливо видел розовый оттенок, окрасивший её щеки, несмотря на все её попытки спрятать лицо за манильской папкой. Он перевёл взгляд обратно на свой стол, поставил портфель на пол и сел наслаждаться чаем. Прочистил горло и поблагодарил ведьму: — Спасибо, Грейнджер. Подняв глаза, она встретилась с ним взглядом, и написанное на её лице облегчение было неоспоримым. — Конечно, Драко. Ночь вторника была такой же беспокойной, как и предыдущая. Однако вместо того, чтобы мысли Драко были заняты исключительно знакомой болью, их наводнили янтарные глаза и громкие стоны. Гермиона лежала в его постели, извиваясь под ним, пока он ртом ласкал её клитор. Вместо того чтобы выводить руны руками, он использовал язык, быстро подводя Гермиону к пику наслаждения. Несмотря на то что это был всего лишь сон, Драко проснулся, как будто бы был чёртовым третьекурсником. Он быстро наложил очищающее заклинание на живот, но не смог избавиться от её вкуса на языке. Он провёл слишком много времени под ледяным душем и снова забыл об их утреннем чайном ритуале. Во время своего «пути позора» по коридору отдела после бурной ночи Драко пытался сосредоточиться на чём угодно, кроме воспоминаний о Гермионе. Однако со временем становилось всё труднее игнорировать правду: ледник, образовавшийся между ними, теперь стремительно таял. Когда Малфой вошёл в их кабинет, Грейнджер мгновенно отыскала его глазами. Наблюдая за нарастающим в её радужках потоком эмоций, он увидел, что крупинки золота тлеют в них, как угли в пламени. Драко почувствовал, как под напором её взгляда кровь начала двигаться в южном направлении. На сегодня Гермиона собрала локоны в низкий хвост. Она снова была одета в оксфордскую рубашку, но вместо привычной белой на ней была изумрудно-зелёная. Она предпочла оставить одну верхнюю пуговицу расстёгнутой, открыв великолепный вид на веснушчатую грудь — ту самую грудь, которую всего несколько недель назад Малфой пометил как свою. Ни хера себе. Настроение мало способствовало тому, чтобы усмирить быстро твердеющий член, и Драко поспешил сесть за свой стол, пока Гермиона не заметила растущую выпуклость. Однако, как и накануне, на его столе были сливочный круассан и чёрный чай. Прежде чем откусить кусочек выпечки, Драко попытался незаметно поправить брюки. Сосредоточившись на зачитывании вслух закона Гэмпа, Гермиона встала из-за стола. Это была? Нет... Если и до этого Малфою уже было довольно напряжно, в прямом и переносном смысле, видеть её в слизеринском зелёном, то надетая ей узкая юбка-карандаш стала его погибелью. Она направилась к их доске, цокая каблуками по каменному полу. Выпечка во рту превратилась в мел; Драко жаждал попробовать Грейнджер, а не хлебобулочное изделие. Он закашлялся, подавившись круассаном. В отчаянной надежде на облегчение он сделал большой глоток чая, только чтобы обжечь себе рот. Во время этой суматохи Гермиона бросила на него шаловливый взгляд через плечо, а затем вновь сосредоточилась на записях. О, Грейнджер... Отчаяние захлестнуло Драко, пока он пытался вернуть себе самообладание. — Сегодня будет какая-то секретная встреча, на которую меня не пригласили? — сказал он, кивнув в сторону Гермионы, указывая на несвойственный ей выбор наряда. Он отправил в рот ещё один слоёный кусочек выпечки, расслабляясь в кресле и решая насладиться видом. Гермиона повернулась, подошла и присела на угол его стола. За последние несколько недель она впервые инициировала подобное сближение. Её цветочный парфюм мгновенно ворвался в лёгкие Драко, а когда она скрестила ноги, он не смог остановить свой взгляд от блуждания по её до неприличия прекрасной коже. Гермиона протянула руку и отломила кусочек его круассана, а затем положила тот в рот. Глядя на её нападение на выпечку, Драко нахмурился. Она сначала закатила глаза на его раздражительность, но её выражение лица тут же стало спокойным. — Вообще-то, у меня назначена встреча с Гарри и Кингсли в полдень. — О? — Драко вскинул светлую бровь на эту реплику. — Та абсурдная статья Скитер вызвала большой переполох. Лоббисты всю неделю стояли у здания Министерства, призывая к действиям, и, похоже, большинство согласны с мнением Блейза о том, как мы ведём дело. Драко усмехнулся. — Создаётся впечатление, что большинство — чёртовы фанатики. Гермиона утвердительно кивнула и продолжила: — Гарри в смятении из-за этого испытания. Количество громовещателей, которые ему пришлось сжечь с помощью Инсендио на этой неделе... — её слова вдруг оборвались, когда она уставилась на пустую тарелку на столе Драко. — Но если говорить о более приятном, то я забронировала для нас комнату на пятницу, всё согласно твоему указанию, — коварно улыбнулась она. — Твой друг Вудхер помог нам устроиться? Гермиона сощурила глаза и спрыгнула со стола Драко. Каблуки резко стукнули о плитку, а затем Грейнджер скрестила руки на груди. — Его зовут Матиас Вудворд, он является высококвалифицированным архивариусом и всегда был важным источником помощи при работе над предыдущими делами. Драко сдержал улыбку и, как надеялся, придал своему лицу нейтральное выражение. — Уверен, именно таким он и был. — Малфой, — укорила его Гермиона, направляясь обратно к своему столу, — он годится мне в дедушки. — Ах, так вот почему ты тратишь столько времени там внизу. Кинка на возраст не стоит стыдиться, Грейнджер. Драко захихикал, как вдруг бумажный шарик взмыл в воздух и ударил его по голове. — У меня нет кинка на возраст. — Ооо, пожалуйста, Вудхер, покажи мне этот старинный фолиант ещё раз, дааа. — Драко Малфой. Драко практически почувствовал, как его кожу пронзают кинжалы, каждый из которых, казалось, был пропитан чем-то средним между разочарованием и недоверием. В конце концов, с губ Гермионы сорвался неизящный смешок, и они оба согнулись пополам от смеха. Это был катарсис. Смех Гермионы пробирал Драко до глубины души, заполняя трещины, появившиеся после недель агонии. Когда он посмотрел на неё и увидел, что она смахивает влагу с глаз, им овладело чувство удовлетворения. С каждым новым вдохом между ними росло взаимопонимание. Пока воздух заполнял их лёгкие, надежда наполняла их души. Она пронизывала их насквозь, разгораясь ярким пламенем, пока они глубоко проникались чувствами друг друга. Их дыхание выровнялось. Драко знал, что с каждым выдохом они отпускают повисшее между ними тягостное напряжение. Это было новое начало. Однако, как и все мимолётные моменты, этот тоже прошёл слишком быстро. Драко поймал себя на том, что тихонько ухмылялся, пока пролистывал свою копию досье торговца сывороткой правды. Между ним и Гермионой воцарилась непринуждённая тишина, и они вернулись к работе в комфортном безмолвии. Утро пролетело стремительно, поскольку они оба включились в детскую игру в салочки: каждый из них бросал на другого пылкие, законспирированные взгляды, но тут же смущённо отводил глаза. В полдень Гермиона встала и помахала Драко рукой, когда уходила. — Пожелай нам удачи. Ночь среды для Малфоя оказалась наполнена образами Гермионы в одних туфлях на каблуках и изумрудной оксфордской рубашке. Драко проснулся в четверг, на удивление не покрытый спермой, и пребывал в нетипично хорошем настроении. Даже письмо от матери с просьбой прийти на чай, чтобы она могла «отдать дань уважения», не смогло сломить его воодушевление. Завтра они с Гермионой впервые с момента визита в Гринготтс останутся наедине за пределами своего кабинета. Он был рад, что сегодняшний день должен быть посвящён оперативной работе, поэтому, быстро собравшись, трансгрессировал. Для слежки Драко поставили в пару с Симусом. Поначалу Малфой опасался, что его напарником окажется Финниган. Воспоминания времён Хогвартса о юноше из Ирландии со склонностью «взрывать» всё и вся заставляли его нервничать. Впрочем, тренировки показали Драко, что Симус неплохой дуэлянт и давно овладел искусством обращения с палочкой. На самом деле, Малфой был просто признателен за то, что его не поставили в пару с Маклаггеном. Если бы Кормак случайно позволил себе ехидный комментарий в адрес Гермионы, Драко не стал бы отвечать за свои действия, независимо от того, какой вред не оказался бы «случайно» нанесён Маклаггену. В надежде получить зацепку о торговце сывороткой правды два аврора устроились в заброшенной квартире, наблюдая за тем, как прохожие снуют туда-сюда по Лютному переулку. Этой задачи было достаточно, чтобы занять мысли Драко, поэтому он отвлёкся от тягучей и медлительной манеры речи Симуса и сосредоточился на людях, которые слонялись без дела возле заброшенного магазина. Всё прошло без каких-либо происшествий. Самым ярким эпизодом всей вылазки стало наблюдение за тем, как старая карга прогнала мистера Горбина из своего бутика с помощью того, что было похоже на рулон ткани. Драко посмотрел на Симуса, и его спокойное выражение лица ненадолго изменилось, стоило ему сказать: — Вероятно, это самый насыщенный событиями день, который он видел за последние годы. Как только начался неизбежный лондонский ливень, загнавший покупателей внутрь, напарники решили прекратить слежку. Когда день подошёл к концу, Драко лежал в своей постели, и по его телу растекалась тревога. Несмотря на глубокую печаль, последовавшую за отдалением Гермионы, правда оставалась правдой: он был безмерно влюблён в ведьму. Влечение к ней продолжало прожигать его насквозь, каждый день насыщая кислородом бушующий огонь и делая чувства Драко поистине неоспоримыми. То, что начиналось как крошечная искра, теперь превратилось в адское пламя, сжигающее Малфоя изнутри. Он заснул, и сны о руках, запутавшихся в кудрях, встретили его с распростёртыми объятиями. И вот, наконец, наступила пятница. Пока Драко подходил к лифтам архива Министерства, стук его ботинок из драконьей кожи жутким эхом отражался от изумрудного пола. Он был рад тому, что министерский атриум безлюдный и спокойный, так как это давало время угомонить разум. Ему было интересно, насколько настроение Гермионы будет похоже на то, каким оно было в начале недели. Будет ли она по-прежнему игривой, даже флиртующей, осмелился бы он сказать? Или она будет холодной и отстранённой? Притормозив, Драко осмотрел золотой каркас лифтов, а затем нажал на кнопку вызова. Замысловатое переплетение золотых линий напомнило ему виноградные лозы, вьющиеся по каменной кладке Мэнора. Звонок колокольчика заполонил воздух, возвращая Малфоя в настоящее. Когда он шагнул в подвальное помещение, его встретил характерный запах пергамента, кожи и масла. Аромат был настолько сильным, что Драко охватила волна ностальгии, напомнившая о многочисленных поздних вечерах, проведённых за учёбой в библиотеке Хогвартса. Он не мог не улыбнуться при этом воспоминании. Пока он продвигался вглубь архива, то внимательно осматривал круглое помещение. Его встретили вереницы книжных стеллажей, которые разветвлялись по потаённым углам комнаты. Пройдя дальше, он заметил, что стеллажи обрамляют лестницу, по спирали уходящую на множество уровней вниз. Архив был огромен, и Драко с лёгкостью мог представить, как Гермиона теряется в этих глубинах. — Могу ли я вам помочь? Драко повернулся, чтобы посмотреть на источник хриплого голоса. Его поприветствовала пожилая ведьма, расположившаяся за большим дубовым столом, окружённая летающими записками и стопками пергамента. Когда он подошёл к ней, глаза-бусинки ведьмы ещё больше сузились за очками в толстой роговой оправе. Опасаясь, что она — замаскированный фантом, он решил держаться на безопасном расстоянии и остановился чуть поодаль. На её столе он смог прочитать: Архивариус Офелия Притчард. Почему от неё пахнет гнилым попурри? — Возможно, миссис Притчард. Сегодня утром я должен встретиться здесь с Гермионой Грейнджер. Мне сказали, что она забронировала для нас комнату для занятий. И без того холодное, измождённое выражение лица ведьмы ещё больше исказилось. — Вы можете обращаться ко мне как к архивариусу Притчард. Мисс Грейнджер зарезервировала угол десятого уровня. После расширения архива у нас больше нет комнат для занятий. — Бледной рукой она указала в сторону лестницы. — Вы можете спуститься по пандусу или по лестнице; сегодня мы закрываемся в четыре. — Отпустив Драко, архивариус Притчард вернулась к своим запискам, не потрудившись предоставить какую-либо дополнительную информацию. Малфой устало оглядел спускающуюся вниз винтовую лестницу в центре комнаты и примыкающий к ней слева пандус. Ради грёбаного Салазара, почему у них не было собственных лифтов? Он некоторое время колебался между обоими вариантами. Когда он глянул через перила, пандус показался очень крутым. Спуск, сделанный из оникса и с такими же перилами, с часто расположенными выходами для прохода на каждый уровень, казалось, тянулся до бесконечности. Если не учитывать зачарованные тележки, развозящие книги по соответствующим уровням, пандус был абсолютно пуст. Глаза Драко метнулись к лестнице, где собрались другие посетители и архивариусы. Они слонялись вверх и вниз по лестничным пролётам, левитируя над головами разнообразные книги, каталогизируя и переставляя на полках различные тома, и каждый казался потерявшимся в своём собственном мире. Бросив последний взгляд на лестницу, Драко направился к пандусу, решив, что лучше столкнуться с уклоном, чем с толпой. Когда он начал свой путь на десятый уровень, перила под ладонью отдавали прохладой, а шаги слабым эхом отражались от пола. Между архивом и другими отделами Министерства была существенная разница. Сотрудники, как и посетители, толпившиеся на каждом этаже, с удовольствием исследовали огромную библиотеку. После того как Драко воочию увидел легендарный министерский архив, он не мог отрицать, что Гермионе не место в ОМП. Он ясно представлял её здесь, изучающей какой-нибудь древний закон или налог, а затем использующей собранные знания для улучшения работы Министерства. Она была создана для большего, чем просто быть билетом Гарри Поттера к успеху. Но, может, и он сам был создан для большего? Драко годами снабжал Гарри сведениями, помогавшими ему закрывать одно дело за другим. Он не отрицал, что Гарри талантливый волшебник, но, пожалуй, он бы не смог так быстро продвинуться по карьерной лестнице и стать Главным аврором, если бы Драко не внёс свой вклад. В первые годы после освобождения он так отчаянно пытался заново отстроить свою репутацию, доказать самому себе, что изменился, что не заметил, как променял свободу от чудовища на услужение человеку, пока не стало слишком поздно. Малфой хотел заняться зельеварением — именно по этому предмету он сдал ЖАБА. Его стремлением было использовать свои познания в рунах, чтобы попытаться создать более сильнодействующие настойки с бóльшими полезными свойствами. Во время домашнего ареста Драко исписывал тетрадь за тетрадью различными теориями и даже анализировал концепцию воздействия рун на волчье противоядие, чтобы создать более действенное зелье. Эта идея родилась в самый неподходящий момент. Исследуя однажды ночью маггловский Лондон, Драко оказался в местном пабе. Он завязал разговор с симпатичной брюнеткой, и один бокал привёл к следующему и так далее, пока они, спотыкаясь, не забрели в подворотню. В столкновении зубов, языка и кожи женщина прошептала ему на ухо, что она «на таблетках». Эта фраза была настолько непривычной, что вывела Драко из порыва горячности, и он оставил бедняжку в одиночестве. Он провёл бесчисленные часы, пытаясь выяснить, что значит «на таблетках», пока не наткнулся на брошюру с описанием оральных контрацептивов. Их концепция показалась Драко настолько захватывающей, что он задумался над тем, а не может ли использовать своё мастерство в зельеварении и рунах для создания волчьего противоядия, которое позволит отсрочить превращение в оборотня. Но эти устремления угасли, как только прилетела сова Гарри с запросом о Маркусе Флинте. Каждый шаг уводил Драко всё ниже в глубины архива, а его разум легко, как и всегда, возвращался к Гермионе. Он был уверен, что как только она получила доступ к этому пространству, то проводила долгие часы, обходя просторные уровни. Был убеждён, что, несмотря на все попытки Гермионы вести себя дружелюбно по отношению к той сварливой женщине, — как там её звали, Притчард? — эта дама, несомненно, ненавидела пытливый мозг Грейнджер. Сделав последний шаг, Драко свернул на платформу, которая должна была привести его к десятому уровню. В отличие от пола первого уровня и пандуса, десятый уровень был выложен великолепным сапфировым камнем. Даже при скудном освещении от бра, висящих вдоль стен, пол сиял. Драко казалось, будто он вглядывается в бесконечный бассейн ночного неба. Он двинулся дальше по огромному помещению, глазами выискивая Гермиону. Почему она выбрала это место? В отличие от других уровней, мимо которых Драко прошёл во время спуска, десятый выглядел пустым, как будто всё его содержимое было где-то позабыто. Он обращал внимание на каждый проход, мимо которого пролегал путь. Стеллажи, по всей видимости, были сделаны из красного дерева и изысканно дополняли сапфировый пол. Торцы шкафов были увенчаны золотом — на поверхности каждого из них были выгравированы различные надписи. Единственными звуками, которые проникали в эти глубины, оказались стук его ботинок о пол и шуршание бумаги где-то в отдалении — безмятежность всего этого успокаивала Драко больше, чем любой бокал Огдена. Продолжая поиски Гермионы, Малфой свернул за угол, который увёл его ещё дальше. Едва уловимый запах ванили ворвался в его лёгкие. Что бы ни хранил десятый уровень, его содержимое определённо было древним. Слишком хорошо знакомое раздражённое фырканье поприветствовало Драко, когда он обогнул очередной стеллаж, открывший вход в огромное пространство. Так называемая «комната», которую забронировала Гермиона, располагалась в самом дальнем уголке десятого уровня. Массивный письменный стол занимал бóльшую часть свободного пространства, и, подобно солнечным часам, из центра в каждом направлении расходились ряды томов и документов. Гермиона не заметила, как подошёл Драко, поэтому он воспользовался моментом, чтобы рассмотреть её. Она нависала над столом, расставив руки на поверхности. Кудри каскадом рассыпались по плечам. Он путешествовал взглядом по Грейнджер, отмечая мельчайшие детали: начиная с того, что рукава её багрового джемпера засучены до локтей, и заканчивая тем, что она ритмично постукивает пальцами по дереву, явно погружённая в раздумья. Когда Драко приблизился, в его груди всё сжалось. Как можно было выглядеть так непринуждённо в столь грандиозном месте? Архив должен был поглотить Гермиону, но её присутствие было силой — она горела настолько ярко, что Драко боялся, будто после неё всё превратится в пепел. От неё захватывало дух. Малфой легонько постучал по стеллажу с книгами, на который опёрся, и от этого вторжения Гермиона вскинула голову. Эйфория пронеслась по его телу, когда он увидел, что её лицо расслабилось. Она даже выглядела так, посмел бы он сказать, будто была рада его видеть. Гермиона смущённо улыбнулась, заправляя прядь волос за ухо, и вернулась к упорядочиванию огромного количества бумаг и книг. — Вижу, ты благополучно добрался. Драко усмехнулся, подошёл к столу и занял стул. — Не с твоей помощью. Ты бы могла объяснить мне дорогу или разбросать сладости, чтобы я пошёл по вкусному следу. — Ты можешь найти экземпляр «Гензель и Гретель» на четвёртом уровне, Драко. — Ну конечно, ты это знаешь. Гермиона фыркнула. — Архивариус Притчард не дала тебе карту? — Это её имя? Я думал, что Придуркард. — Драко... — О, да брось ты! Ты знаешь, насколько крутой этот чёртов пандус? Гермиона поджала губы, чтобы не ухмыльнуться. — Вот почему я всегда хожу по лестнице. Неудивительно, что у неё такая упругая чёртова задница. Поспешно стараясь отвлечься от непристойных фантазий, Малфой сказал в ответ: — И рисковать тем, что тебя собьёт одна из грёбаных книг, проносящихся мимо? Нет, спасибо. Закатив глаза, Гермиона улыбнулась, и села рядом с Драко. Она подпёрла подбородок рукой, изучая его. Он понял, что это переломный момент: её глаза потемнели, и она придвинулась ближе. Когда она заговорила, её голос зазвучал очень чувственно: — Если спуск показался тебе таким трудным, то, возможно, тебе нужен новый режим тренировок, Малфой. Грейнджер выглядела чрезвычайно коварно, когда отстранилась и оставила Драко в полном ошеломлении. Пока он пялился на неё, в его ушах стоял гул. Та женщина, которая не могла посмотреть ему в глаза, исчезла. Гермиона флиртовала с ним, и, Салазар, как же он скучал по этому. Она подтолкнула к нему папку с делом, будто подначивая его попробовать опровергнуть её высказывание. Малфой ничего не ответил, но взял жёлтую папку и прикинулся заинтересованным. По стилю поведения Гермионы было понятно, что она что-то задумала, и Драко был более чем готов испытать на себе её замысел. Его взгляд остановился на штемпеле на папке, гласящем «ДЕЛО 4232014». Раскрыв её, он прочитал: Макдугал, Мораг, дата смерти — 14 апреля 2014 года. — Сегодня утром я достала эти материалы дела здесь, в архиве. Они такие же, как у нас в кабинете, но на обратной стороне каждой папки указано, кто брал её, начиная с момента регистрации. — Пока Гермиона говорила, Драко быстро перелистнул на самую последнюю страницу. Гарри Джеймс Поттер — 15 апреля 2014 года, Кормак Маклагген — 19 июня 2014 года, Кэти Белл — 19 июня 2014 года, Гермиона Грейнджер — 5 декабря 2014 года. Следующей она передала ему папку Майлза Блетчли. Гарри Джеймс Поттер — 18 июня 2014 года, Кормак Маклагген — 22 июня 2014 года, Теодор Нотт мл. — 29 июня 2014 года, Гермиона Грейнджер — 5 декабря 2014 года. Когда она протянула дело Эрни, на её лице появилось мрачное выражение. Гарри Джеймс Поттер — 17 августа 2014 года, Кормак Маклагген — 18 августа 2014 года, Теодор Нотт мл. — 20 августа 2014 года, Адриан Пьюси — 29 августа 2014 года, Гермиона Грейнджер — 5 декабря 2014. Подозрение пронеслось через Драко, когда он бросил последнюю папку обратно на стол: Маклагген, Пьюси и Нотт. — Я могу объяснить Гарри — это даты, когда он регистрировал убийства в архиве. Кормак и Кэти вернулись девятнадцатого числа вместе, так как изначально, до того как мы узнали, что имеем дело с серийным убийцей, именно они были назначены на это расследование. Но я не могу объяснить, почему Кормак продолжал брать дела или как они вообще оказались у Тео. — Есть шанс, что Маклагген всё ещё пытался самостоятельно работать над делом? Даже для ушей Малфоя эти слова прозвучали как жалкая попытка найти объяснение. — Вряд ли. Когда с Майлзом увеличилось количество рун, Кормак вышел из игры, и, поскольку Кэти — его напарница, она тоже отказалась от расследования. Он был буфером между нами, так как она не могла работать со мной напрямую, — та же горечь, которая просочилась в голос Гермионы в тот вечер в «Фостерз», вернулась, когда она заговорила о любовнице Рона. — Не могу представить, что Уизел в восторге от того, что её напарником стал такой придурок. Гермиона попыталась скрыть своё фырканье. — Что смешного, Грейнджер? — Они расстались вскоре после того, как вся эта история с его изменой стала достоянием общественности. Последнее, что я слышала, — он трахает Ромильду Вейн. Несколько месяцев назад, когда я выходила из офиса Роджера, я подслушала её разговор о том, что она общается с Молли Уизли на «ты». — Я никогда не пойму, что ты в нём нашла, Грейнджер. Взгляд Гермионы смягчился от слов Драко, и она улыбнулась ему, но блеск золота в её радужках потускнел, как тускнел всякий раз, когда она говорила о Роне. — Это был безопасный вариант, ну или так я думала. После всего произошедшего, я полагала, что смогу быть счастлива при наличии благонадёжной заурядности. Теперь я знаю, что, — Грейнджер сделала паузу, пытаясь найти голос, — максимальный риск зачастую приносит наибольшее счастье. Драко был уверен, что сгорит на месте. Ему потребовалось всё самообладание, чтобы не захватить её губы своими. Вместо этого он позволил своему взгляду лишь раз мазнуть по её рту, а затем вернул его к папке с делом. Он проглотил желание, пытаясь вместо этого сосредоточиться на словах, отпечатанных на странице. Драко отказывался первым инициировать близость. Он уже сделал так однажды, а Гермиона швырнула это ему в лицо. Разумеется, это было не самое привлекательное предложение, и он сказал ей, что даст время подумать, но квоффл был в её руках: если Гермиона хотела Драко, первый шаг должна была сделать она. Прежде чем заговорить, он прочистил горло, но всё ещё чувствовал на лице всю пристальность её взгляда. — Нотт, возможно, хотел проанализировать дела на предмет того, что Блейз запланировал сделать в рамках своей кампании. В этом есть смысл, учитывая его интервью Рите для «Пророка». Какое бы законодательство ни захотел изменить Блейз, ему понадобятся доказательства нашей некомпетентности. Если Тео собирается выступить с этим перед Визенгамотом, ему нужно вникнуть в суть расследований. — Ты хочешь сказать, что нам нужно присмотреться к Кормаку? — Несмотря на всю неприязнь Грейнджер к этому человеку, мысль о том, что один из своих может оказаться их преступником, была довольно тревожной. — Необязательно. Пьюси и Нотт довольно влиятельны в Министерстве, особенно после того, как первый заменил Макмиллана на посту главы ОРМПК. Нотт — один из оставшихся потомков Священных двадцати восьми, и, несмотря на то что Пьюси — чистокровный, он не один из них. Если я правильно помню, Маклагген — полукровка. Пэнси сделала странный комментарий о нём, когда я пришёл на званый вечер. Она сказала: «Кормак не предпринял достаточно усилий, чтобы склонить ОМП на сторону кампании Блейза». — Погоди. Если Блейз хочет заручиться поддержкой отдела, зачем тогда докапываться до нас за то, как мы расследуем эти дела? — Подумай, Грейнджер. Поттер женат на женском варианте Уизела, чей брат является соперником Блейза. Если он сможет выставить Поттера некомпетентным руководителем, отдел будет передан в его распоряжение. Понимание промелькнуло на лице Гермионы, и когда она заговорила, слова быстро сменяли друг друга: — Ты здесь для того, чтобы тебя использовали! Ради Мерлина, Драко. Ты просто великолепен! Если ты возвращаешься, приходишь в отдел и «раскрываешь дело», то всё будет выглядеть так, будто Гарри не смог бы сделать это без тебя. На сей раз Блейз сможет выставить спасителем волшебного мира тебя, а не Гарри. — И если я выступлю в поддержку Блейза... — То сотрудники отдела будут более склонны последовать твоему примеру. — Он хочет, чтобы я стал его марионеткой. Пока Грейнджер разрабатывала стратегию, её глаза горели неистовым огнём. Драко был заворожён этим зрелищем и был бы не в силах отвести от неё взгляд, даже если бы захотел. — Тогда марионеткой ты и станешь. Нам нужно, чтобы он посчитал, что ты — его рупор и согласен с его статьёй. Выставь Гарри ужасным и некомпетентным руководителем отдела и заставь Блейза поверить, что его замысел работает. — Что в целом отдел недоволен той тщательной проверкой, которой будет подвергнут. — И что ему необходимо новое руководство. — Видимо, я всё-таки иду на ещё один званый вечер. В ответ Гермиона ухмыльнулась. — Я бы всё-таки хотел получить доступ к их семейным биографиям. Было бы интересно узнать, есть ли у кого-то родственные связи друг с другом. На каком уровне этого чёртового лабиринта находятся родословные? — На десятом, — когда Гермиона самодовольно ответила, её ухмылка превратилась в ослепительную улыбку — Грейнджер, твоя зазнайка даёт о себе знать, — поддразнил Малфой, вставая, чтобы оглядеться. — Может, ты хотя бы подскажешь мне правильное направление? — С какой семьи ты бы хотел начать? — Пьюси. Она указала на проход слева. — Начни отсюда. Я попробую найти что-нибудь о Маклаггенах. Гермиона вернулась к раскладыванию папок, в то время как Драко проследовал к указанному ею ряду. В конце прохода была выгравирована золотая буква «П», и Драко начал своё движение в его глубины. Чем дальше он продвигался, тем более древними становились тексты. Тишина вокруг была оглушительной. Единственными звуками, заполняющими пространство, были шарканье его ботинок и перелистывание страниц. Пока он просматривал книги, время, казалось, замедлилось. Драко уже давно не слышал Гермиону, и не мог не задаться вопросом, преуспела ли она в поисках родословной Кормака. Он как раз вернул на полку особенно скверный документ о семейном древе Пруэттов, когда его внимание привлекло его же имя. — Драко. Он повернулся и увидел стоящую позади Гермиону. Её дыхание было учащённым. — Грёбаный Салазар, Грейнджер. Я даже не слышал, как ты подошла. Драко не упустил из виду, как дрогнуло её горло, когда она шагнула ближе. — Мне следует извиниться за то, как я вела себя последние несколько недель. Я оттолкнула тебя, когда мы больше всего нуждались друг в друге. Моё поведение было отвратительным — это уже второй раз, когда я плохо обошлась с тобой. Я пойму, если ты сожалеешь о том, что произошло между нами. Что? Когда Гермиона подошла к нему, он и не знал, чего ожидать, но представление о том, что она может отбросить свою гордость, чтобы извиниться, было далеко от его путаных мыслей. Драко рассчитывал, что они сделают вид, будто никакой размолвки и не было, или же обсудят этот вопрос после примирения. Он и вообразить не мог, что придётся сделать это сейчас. Его сердце болезненно колотилось в груди. Что он мог сказать? Что, если он скажет что-то не то, и она снова отдалится? Несмотря на свой личностный рост, Драко был уверен, что не сможет так же спокойно отреагировать, если история повторится в третий раз. В ожидании ответа Гермиона неотрывно смотрела в его глаза. — Я никогда не жалел о том, что мы сделали, Грейнджер. Я сожалею только о контексте. Ещё один шаг в его сторону. — Не слишком ли далеко я тебя оттолкнула? Не разрушила ли те шансы на счастье, которые у нас были? Это она спрашивала? Слова слетели с губ Драко быстрее, чем выпущенный снитч: — Вовсе нет. В то же мгновение губы Гермионы оказались на его губах. Мерлин, как же он скучал по мягкости её уст, которыми она прильнула к его рту. Она наклонила лицо, нежно посасывая его нижнюю губу, и положила руки ему на грудь. Малфой был уверен, что под своими ладонями она чувствует быстрое биение его сердца. Его разум начал стремительно работать. Неужели это значит, что она..? Однако все мысли были в секунду изгнаны, стоило Гермионе провести кончиком языка по стыку его губ, запрашивая разрешение проникнуть дальше. Драко с желанием приоткрыл губы и был удостоен восхищённым хныканьем, когда Гермиона вторглась в его рот. Несмотря на рвение, которое скрывалось за её действиями, её исследование всё ещё было очень осторожным: нежное прикосновение языка здесь, лёгкое покусывание губ там, но Драко знал, что её контроль ускользает так же быстро, как и его. Ему нужно было затормозить ситуацию и прояснить всё происходящее, пока они оба не зашли слишком далеко, чтобы остановиться. Нежно обхватив лицо Гермионы, он отстранился, проведя большим пальцем по её щеке. — Грейнджер, как бы мне ни нравилось с тобой целоваться, что мы делаем? Лёгкое прерывистое дыхание ласкало его кожу, и когда её веки распахнулись, Драко почувствовал, что сгорает от поприветствовавших его эмоций. Пристальность её взгляда потрясла его, сжигая дотла. — Ты просил меня делать то, что кажется правильным, всерьёз поразмышлять о нас. — Гермиона пальцами сжала его рубашку, будто боялась, что он выскользнет из её рук, если она ослабит хватку. — В течение нескольких недель я отказывалась думать о тебе, думать о том, что «мы» можем означать, потому что когда я думала о тебе, всё, на чём я могла сосредоточиться, так это на том, как всё правильно ощущалось. Быть с тобой — радость, и я не знала, что была её лишена. Когда ты прикоснулся ко мне, то впервые за много лет я почувствовала себя цельной. Я так устала быть источником собственных страданий. Так устала отталкивать тебя. Так устала не быть с тобой. Драко не мог дышать: слова Гермионы словно прорвали плотину, отделявшую его надежду от реальности. Он был уверен, что каждая произносимая ей фраза похищает воздух из его лёгких, заменяя тот понемногу дымом таким образом, что боль в груди грозила разорвать его на части. Сдерживаемое внутри адское пламя быстро превращалось в то, что он не мог контролировать. Драко попытался дать этому рациональное объяснение; он никак не мог расслышать Гермиону правильно. И всё же, по тому, как она продолжала буравить его глазами, он понял, что она говорит правду. — Ты уверена? Он должен был знать это. После долгих недель ожидания его терпение висело на волоске. — Да, Драко. Я хочу этого. Хочу всё, что ты готов дать. Обещаю, что не оттолкну тебя в этот раз. Обещаю остаться. Когда они снова столкнулись губами, не было больше никаких нерешительных исследований. Гермиона впивалась в Драко, поглощая его с такой же жадностью, как он её. Его руки двигались, запутываясь пальцами в её волосах, крепко сжимая кудри, затеряться в которых он мечтал уже несколько недель. Её руки путешествовали, поднимаясь по его груди, пока не обвились вокруг шеи, притягивая ближе. Драко не позволял себе осознать, насколько сильно соскучился по Гермионе, как после всего лишь одной проведённой с ней ночи изменился на молекулярном уровне. Он не хотел признавать, что близость с ней превзошла всех предыдущих любовниц, но сейчас, пока пробирался руками под её джемпер, касаясь кожи, чувствовал себя живым. Как и несколько недель назад, Драко с лёгкостью приподнял Гермиону, придавливая спиной к ближайшему стеллажу, в то время как она обвила ногами его талию. Он издал глубокий стон, прижав эрекцию к её промежности. Проследил ртом путь по её челюсти, вознамерившись запомнить каждый сантиметр кожи. Когда его губы переместились ниже, найдя то место за ухом, которое заставляло Грейнджер стонать, поцелуи перешли в покусывания. Малфой опёрся о стеллаж, ухватившись за полку над её головой. Другой рукой он крепче сжал задницу Гермионы, ещё сильнее прижимая её к ноющему члену, одновременно продолжая атаковать её кожу. Её стоны были для его ушей сладчайшей симфонией, и он прошептал ей в шею: — Я был чертовски терпелив, Грейнджер. Гермиона покачивала бёдрами, ещё сильнее прижимаясь к напряжённому члену Драко, и с его губ сорвалось приглушённое «блядь», а потом он прислонился своим лбом к её. — Можешь вести себя тихо, Драко? Её голос задыхался от прикосновения его губ, но она не дала ему времени ответить, потому что захватила его рот в ещё один одурманивающий поцелуй. В том, как переплетались их языки, поглаживая, пробуя друг друга на вкус, ощущалась настоятельная потребность каждого из них потеряться в другом. Распутав ноги, Гермиона сместилась, чтобы выскользнуть из хватки Драко. Её руки проворно двигались, расстёгивая пуговицы его оксфордской рубашки, в то время как губы начали свой путь на юг, прижимаясь жадными поцелуями к только что оголённой коже. Грейнджер крутанула Драко с такой силой, что у него вырвался небольшой вздох, когда он спиной врезался в стеллаж. Впрочем, Гермиона быстро перехватила этот звук, прикусив его нижнюю губу. — Тише, Малфой, — пробормотала она с коварной ухмылкой и вернулась к ласкам. Пока рот Гермионы продвигался по груди Драко, он начал испытывать нестерпимый жар. Тело покрылось мурашками, когда она начала прокладывать нерешительный путь по шрамам от Сектумсемпры. Прежде чем запечатлеть поцелуй на самой значительной полосе над сердцем, она пылко посмотрела на него. Несмотря на всю нежность жестов, губы Гермионы оставляли на Драко тлеющий след каждый раз, когда она касалась ими его кожи. Он был настолько поглощён ощущением её губ и зубов на своей груди, что даже не заметил, что она быстро расправилась с его брюками, пока не почувствовал, как она рукой обхватывает и вытаскивает член. — О, блядь, Гермиона, — простонал он, откинув голову на полку, когда её рука начала двигаться. Она впилась ногтями ему в бёдра, а большим пальцем провела по сочащейся смазкой головке и продолжила двигать рукой по стволу. Драко подался бёдрами навстречу её руке, уступая наслаждению, которое она извлекала из него. Она нежно поцеловала его в ложбинку у горла. Её слова были не больше, чем бормотанием: — Вот так, Драко. Запечатлев последний поцелуй на его челюсти, она опустилась на колени. Драко многое довелось пережить за свою короткую жизнь, но вид Гермионы, стоящей перед ним на коленях, навсегда останется выжженным в его памяти. Грейнджер не сводила глаз с его лица, пока вбирала в рот его длину. Это было почти чересчур, на грани тьмы и собственничества. Пока она искала ритм, Драко вцепился в её волосы, собрав те ладонями. Он почувствовал, как одной рукой она схватилась за его бедро, а другую расположила вокруг основания члена, чтобы позаботиться о том, что не помещалось в рот. Когда Гермиона провела языком по головке, Драко попытался сдержать стон, который намеревался вырваться из горла, но все попытки были тщетны. Пока она двигалась вверх и вниз, то втягивала щёки, усиливая давление, и любые попытки Малфоя скрыть удовольствие не увенчались успехом. Драко собирался умереть от блаженства. В этом он был уверен. Он прикусил костяшки пальцев, пытаясь не шуметь, но жар рта Гермионы, то, как глубоко она его взяла, и то, как смотрела на него с тёмным желанием, делали это почти невозможным. Драко потянулся вниз, отстраняя Грейнджер от члена прежде, чем кончить ей в горло. Это можно будет сделать на последующем свидании. Не теряя времени, он ворвался в её рот своим, притянув к груди. На её языке он чувствовал вкус своего предсемени — это было возбуждающе. Он торопливо расстегнул пуговицу её джинсов и спустил их вместе с трусиками вниз по бёдрам. Прикусил её нижнюю губу, а затем прошептал ей в рот: — Руки на полку, Грейнджер. Несмотря на то что ноги Гермионы были скованы джинсами, она развернулась быстрее, чем Драко казалось возможным, и с энтузиазмом положила руки на полку перед собой. Он плавно провёл ладонью по одной ягодице, лаская мягкую плоть, а другой проложил путь между её бёдер, чтобы лёгкими, как пёрышко, прикосновениями огладить клитор. Гермиона подавила стон, прижав губы к сгибу руки. Драко ухмыльнулся и наклонился, чтобы прошептать: — Хочешь, чтобы я трахнул тебя, Грейнджер? — Пожалуйста, Драко, — её хныканье скорее было похоже на всхлип, и она плотнее прижалась к нему задницей. Он оставил поцелуй на её виске и провёл ладонью по промежности. — Ты вся течёшь, Гермиона. Неужели ты стала такой мокрой только из-за того, что сосала мой член? — тихонько промурлыкал он ей на ухо. — Да, — прошипела она, когда Драко собрал её влагу, чтобы ещё раз помассировать клитор. Сильнее стиснув её задницу, он запустил руку под её джемпер, чтобы обхватить ладонью грудь. Он покусывал её за плечо, одновременно пощипывая напряжённые соски через хлопковый лифчик. — Пожалуйста, Драко. Ты нужен мне внутри. Драко вытащил руку из-под джемпера Гермионы, чтобы сжать в кулаке член и проскользнуть им следом между её ягодиц, а потом ниже к промежности. Он обхватил её бедро другой рукой и провёл головкой по складочкам, а потом приставил её ко входу. Драко уже было собрался спросить, уверена ли Гермиона, как слова даже не успели прозвучать, поскольку она насадилась на его длину, полностью погружая в себя. Совместный стон гулко отразился от стеллажей в проходе. Чистейшее блаженство пронеслось по всем нервным окончаниям Драко, когда Гермиона обволокла его собой. Как он мог забыть, насколько она тугая? Он абсолютно бесстыдно уставился на место соединения их тел: глаза были широко распахнуты, а челюсть отвисла. — Мерлин, Гермиона, — голос Драко звучал отрывисто. Он вцепился в податливую плоть её бёдер так, словно это было единственное, что связывало его с реальностью. Грейнджер качнула бёдрами назад. — Пожалуйста. Их обоих слишком долго тянуло друг к другу, и Драко уступил жару. Напряжение между ними стало ослабевать, стоило ему с силой начать вбиваться бёдрами в задницу Гермионы. — Такая, — шлепок, — чертовски, — шлепок, — тугая. Драко был ослеплён наслаждением: влагалище Гермионы пульсировало вокруг него, по мере того как он ускорял темп. Было ли дело в том, что он так давно с ней не был, или же в том, что было что-то совершенно непристойное в том, что они трахаются в архиве Министерства, Малфой точно не знал. Единственное, что он ощущал, — лишь ни с чем не сравнимые волны эйфории. Драко притянул Гермиону к груди, одна рука легла у основания её шеи, в то время как другая пробралась ниже, чтобы опять потереть клитор. Её джемпер царапал его грудь, усиливая ощущения, которые грозили захлестнуть его. Драко знал, что попадает в нужную точку: он чувствовал, как женское тело дрожит в его объятиях. Он поднёс губы к её уху: — В следующий раз мы будем трахаться в постели. Я хочу слышать тебя, Гермиона. Хочу слышать твои крики удовольствия, когда ты кончаешь на мой член. Драко повернул своё кольцо, прикладывая прохладный металл к её чувствительному скоплению нервов, и задвигал пальцем в такт толчкам. Он услышал, как Грейнджер сдавленно ахнула, но не замедлился. — В следующий раз я хочу попробовать тебя на вкус, Гермиона. Хочу заставить тебя кончить на мой язык... — у него перехватило дыхание, но он не мог прервать поток слов, — я заставлю тебя кончать столько раз, сколько потребуется, пока ты не начнёшь умолять меня остановиться. — О боги… — Её рука обвилась вокруг его головы, путаясь в волосах, чтобы притянуть ближе. Драко усмехнулся; её влагалище болезненно сильно сжимало его. — Я не религиозный человек, Гермиона, но уверен, что какие бы маггловские боги не наблюдали сейчас за тобой, они бы были абсолютно пристыжены тем, что я хочу с тобой сделать. Гермиона сорвалась. Драко продолжал манипуляции с её клитором, максимально растягивая удовольствие, трахая её сквозь волны экстаза. Он поднёс свободную руку к её рту, пытаясь помочь заглушить крики. Драко зарылся головой в её плечо, чувствуя приближение собственного оргазма. Приглушённые распутные звуки вырывались у обоих, пока его толчки становились всё более хаотичными. Драко был всецело поглощён моментом: он не знал, где заканчивалась Гермиона и где начинался он сам. Как можно было одновременно потеряться и найтись? Когда давление в позвоночнике достигло приятного пика, его разум оказался заполнен лишь шумом. Зрение Драко на мгновение отключилось, и он излился внутрь Гермионы с глубоким стоном. Какое-то время ни один из них не говорил — каждый пытался выровнять учащённое дыхание. Драко был вполне доволен тем, что так и остался стоять, зарывшись головой в волосы Гермионы. Сделав глубокий вдох, он почувствовал, как его омывает аромат её эвкалиптового шампуня. Перед тем как вытащить член и заправить тот в брюки, он нежно поцеловал Грейнджер в плечо. Драко наложил на неё беспалочковое очищающее заклинание прежде, чем подтянул её джинсы и трусики. Она застенчиво улыбнулась в ответ на его помощь. Гермиона шагнула к нему, быстро перебирая пальцами его пуговицы. — Что ж, не так я планировала это. — Хочешь сказать, что твой основной план не заключался в том, чтобы затащить меня в недра архива и оттрахать до бесчувствия? — Я планировала извиниться и пригласить тебя в свою постель, а потом затрахать до бесчувствия, — лучезарно улыбнулась она, застёгивая последнюю пуговицу. — Ты всё ещё можешь это сделать. Думаю, мне может понадобиться ещё одно извинение, — пробормотал Малфой, вновь поймав губы Гермионы. Когда она засмеялась, он почувствовал, что она улыбнулась, когда зарылась лицом в его грудь. — Пойдём со мной домой, Драко? Глубокий смешок вырвался из его груди, когда он обхватил её руками и прижался поцелуем к макушке. Драко наклонил голову, чтобы прикусить её мочку. Когда он заговорил, его голос зазвучал опьяняюще: — Смотря по обстоятельствам. Мне дадут кое-что попробовать на вкус? — Это можно устроить.