Любовь бывает разной

      Что-то определенно было не так.       Под "не так" можно подразумевать многое. Они редко копаются в своих отношениях, почти не говорят об этом. Но те немногие окружающие, что знают о небольшой тайне, утверждают, что все очень не так.       Но и Брок, и Стив предпочитают закрывать глаза, зажимать уши и стискивать зубы. Им гораздо легче, когда не обращают на это внимания.       Да, их пару трудно назвать образцовой — интервьюерша из семейного журнала может подавиться. Совместные ужины с легкой руки заменяются подсказками, как бы красивее заполнить документы, чтоб начальство не докопалось. Они не проводят свободное время вместе, как это принято считать в "нормальных" отношениях.       Роджерс часто ловит себя на мысли, что хочет сбежать далеко-далеко, какое поведение для него вот вообще не характерно. Или запереть где-нибудь Рамлоу, чтобы не маячил перед глазами.       В плохие дни тому тоже хочется как-то насолить. Скажем, подсунуть светошумовую под подушку (если из самых гуманных желаний).       Когда в подвыпившем состоянии Брок начинает разглагольствовать о своем виденье мира (схожем с подписями в снэпчате по типу "мир тлен, люди испорчены"), Стив сдерживается, чтобы не приложить беднягу со всей силы об столешницу.       И все же, их устраивает. Шаткое, но равновесие.       Приходя в пустую квартиру, Роджерс находит горячую пасту с мясом в контейнере, заряженные наушники и старенький плеер рядом. Сразу создается впечатление, что он не один.  И отвечает тем же, если по правде. Пользуется своим суперслухом и репутацией, чтобы вызнать о всех заданиях и проверках первым, сообщая об этом Броку. Иногда Стив замечал, что за время работы его мотоцикл, еще утром стоявший на парковке со спущенным колесом, поблескивал чистыми покрышками.       Не хочется что-то доказывать с пеной у рта, говорить, что все вокруг ошибаются. Потому что это не так. И Наташа, иногда проявляющая нотки заботы, и Сэм, предпочитающий избегать темы отношений от слова совсем, и та часть Страйка, которую Брок может назвать близкими — все они правы.       Идеальные парочки из старых черно-белых фильмов диктовали свои правила счастливой жизни. Всегда вместе, всегда согласны, в порядке, мире, любви... Тихие вечера за столом или шумные ночи на оживленных улицах. Подвозить друг друга на работу, спрашивать, не задержится ли. Совместные души, ванны, спать, прикасаясь друг к другу. Ссориться, но обязательно горячо мириться.       Все это — не про них. Стив не может ответить себе на вопрос, почему все так. Почему его это устраивает, кажется лучшим из возможных вариантов? Брок такой глупостью не занимается, как считает сам. Сразу выгоняет подобные мысли. Если все хорошо, зачем разбирать, как бы могло быть в ином случае?       Брок находил закладки и загнутые странички в местах книг, сваленных горкой на журнальном столике. Он не особо ими интересовался, но иногда нужно было что-то вспомнить, найти. Неизвестно, как Стив добирался до этого быстрее, как вообще узнавал.       Мелочи, которых слишком много, чтобы думать о безразличии друг к другу — его не было и не будет. Друзья не согласны, осуждение плещется на глубине глаз, но слишком плотно висит в воздухе.       В барах Рамлоу терпит рассказы о том, как классно просыпаться в одной постели с той самой, не хочется портить дружбу из-за такого пустяка. Стив скрипит зубами, но молчит, когда Наташа подтасовывает ему досье агентов, одобренных Романофф и Ко. Не обращает внимания на сплетни об Эмми-Бетти-Роуз, нашедших свое счастье в самых неожиданных местах.       Может быть, люди ждали другого поведения, отношения к ситуации. Но они никогда не будут зажиматься в уголках, приглашать на свидания и ходить под ручку в парке. Максимум — прислать на почту уже купленные билеты или подкинуть в кабинет флаер с недавно открывшейся кафешкой (можно ли это считать приглашением?). Не будут говорить, как живут и что друг в друге нашли.       Им так хорошо, на самом-то деле. Не говорить о переживаниях, чувствах, сомнениях. Принимать то, что между ними, за аксиому (мол, если так будет еще долго, зачем менять что-то сейчас?). Знать, что можно смело орать друг на друга без последующих обид.       У них так мало общего за пределами постели, что никто не понимает, почему они еще не разъехались, не сломали что-нибудь (жертвой храбрых пали лампочки, карандаши, ложки и зеркала, но не кости). Но им нравится, правда. То, что можно быть любым — тебя примут. С криками, драками, змеиным шипением, но примут. Это где-то в мире кукловодов и шахматистов они по разные стороны баррикады.       А дома (почему-то оба безоговорочно согласились так называть квартиру без следилок, жучков и снайперов в соседнем здании), в кровати, ванной, на диване, полу, столе, подоконнике — вместе, не задавая вопросов. — Сегодня не в настроении? — лениво ухмыляясь, Брок удобнее развалился в постели, явно красуясь. — Нет. Просто... устал.       Роджерс медленно, будто через силу стянул рубашку, не удосужившись расстегнуть ее. Рамлоу бы задержал взгляд на его теле, если бы не рассматривал так пристально синяки под глазами (не проходящие даже со скидкой на суперорганизм) и потерянное выражение в глазах. — Давай, иди сюда, — но все равно подозвал хлопком по бедру. — Я сделаю все сам, расслабься.       Как бы Стиву не хотелось заполнить голову только мыслями о кипе бумаг, предположений Наташи и паранойе Фьюри, думал только о том, кто лежал в его кровати.       Почти упал сверху, в последний момент выставил локти, чтобы нависать, тесно притираясь. Брок под ним тихо усмехнулся, любил такое, с нажимом огладил бока, чтобы Стив вздрогнул от прилившего тепла сразу в разные части тела. Осторожно перевернул, раскладывая как куклу. Но так, чтобы удобно было обоим. Вел себя как безоговорочный эгоист, но всегда подстраивался, смотрел, чтобы партнеру было хорошо.       Рамлоу частично одет (если домашние штаны с растянутой майкой считаются), но решил заняться телом рядом. Невесомо царапал короткими ногтями кожу, заставляя то прижиматься в поисках большего контакта, тепла, то отодвигаться из-за щекотки, ползущей по голому прессу.       Подцепил жесткий край брюк и потянул вниз, но всего на пару дюймов. И смотрел с удовольствием, через прищур глаз. Стив какое-то время поерзал, пытался подбодрить и ускорить, но быстро бросил это дело, решив послушаться совета.       Рамлоу целовал низ живота, проводил мокрую дорожку языком и слегка дул на нее, заставляя его рычать от нетерпения. Знал, чего хочет Роджерс и как дать ему этого. Как получить то, что хотелось самому.       И никто не удивился, когда слух о принадлежности Рамлоу к Гидре стал известен всем, а Стив все продолжал приходить домой с искаженным клубящимся в груди счастьем.       На вечеринке у Старка они должны взять стаканчики с надписью "все сложно".