Солнечные дни дома Ралов

      Джонатан помнил, каково ему было увидеть её впервые: больно.       Больно — потому что потом у него ещё полдня болел лоб после того, как он по-идиотски врезался в колонну, не додумавшись повернуть голову и посмотреть, куда он шёл. Он тогда, куда шёл, в принципе потом забыл.       Но, вспоминая тот день, Джонатан был уверен, что отвернуться и предотвратить столкновение с холодным камнем всё равно не смог бы.       Он тогда…       Кажется, он тогда впервые увидел солнце.       Она пролетела мимо него огненным вихрем: янтарные волосы гирляндами падали на её плечи и лицо, спускаясь на спину, в светло-ореховых глазах золотыми искрами отражался свет, щедро бивший в окна Народного Дворца. А может, и не щедро. Может, на самом деле даже солнечный свет казался ярче, падая на неё. И почему-то на душе становилось тепло, как от самого настоящего солнца.       Джонатану хотелось бы сказать, что он влюбился в улыбку милой девушки, в её яркий смех. Но это было вовсе не так.       Он влюбился в ярость.       В сведённые к переносице брови и сжатые до тонкой линии губы. Он влюбился в стиснутые кулаки.       Джонатан понятия не имел, что её так разозлило и куда она направлялась. Но он подозревал, что девушка могла злиться на него. Она была иномирной, а он опять поставил их политикам палки в колёса. И Джонатану бы привычно фыркнуть и проигнорировать, да только ему хотелось смеяться, вспоминая её разгневанное лицо. Потому что оно ему понравилось. Настолько, что он перестал смотреть, куда идёт.       О, как веселились близнецы, увидев это!       Их строгий старший брат засмотрелся на красивую девчонку и впечатался прямо в колонну, как какой-то шестнадцатилетний юнец! Стража вокруг покраснела, пытаясь не загоготать вместе с юными лордами. И по косым взглядом родителей Джонатан потом понял, что и они очень скоро узнали об этой истории.       Ну и пусть. Ему было настолько всё равно. Нейтан и Джейден даже не получили своих традиционных подзатыльников за свои шуточки. А должны бы.       Но это не имело совершенно никакого значения.

***

      Илейн скосилась на статую. Уже в который раз. Было непросто это сделать: если Илейн ещё раз задерёт голову, чтобы рассмотреть лица членов семьи Рал, у неё сломается шея.       — Ты же шутишь? — вперилась она взглядом в Алекса.       Тот только ухмыльнулся, покачав головой.       — Эта статуя выполнена в натуральный рост?!       Илейн, конечно, слышала, что д’харианцы сами по себе — народ высокий. Слышала, что и Магистр Рал, и Мать-Исповедница на недостаток в этом параметре не жаловались. И это нормально, что и их дети были такими же высокими. Но почему Джонатан Рал выше даже своего отца?! Как он головой потолок не царапал? Глядя на эту статую, Илейн всё меньше хотелось появляться на переговорах с ним. Такой в сердцах хлопнет по столу — и тот развалится.       Вообще, если говорить откровенно, это была очень красивая статуя. Ричард Рал и Кэлен Амнелл стояли, держась за руки, гордо вскинув подбородки в ответ на им одним видимую угрозу впереди. Их дети: двое парней-близнецов в военной форме и дочь в платье Исповедницы — молчаливо стояли за их спинами, готовые поддержать их и заступить на их место в любой момент. И только Джонатан Рал как будто шёл поодаль, но вовсе не потому, что его хотели задвинуть на задний план. Он молчаливым гигантом закрывал спины их всех, готовый принять на себя удар, нанесённый исподтишка.       — Кстати, — всё продолжал тянуть губы в издевательской ухмылке Алекс. — Джонатан Рал дал ответ на идиотские угрозы Гонсальеса начать войну.       — И?       — Это был очень длинный ответ.       Илейн была готова задушить Алекса. Как всякие сплетни выкладывать — так он сразу. А как действительно важную информацию — так он ломается!       — Скажи вкратце.       — Вкратце, — пожал Алекс плечами, — у Джонатана Рала —кхм! — техническое оснащение больше и мощнее.       Илейн только моргнула. Дважды.       Снова покосилась на статую наследника Д’Харианской Империи. Задержала взгляд там, где приличная женщина не должна бы.       — Ну вероятно, — проговорила она с абсолютно непроницаемым лицом. Кажется, где-то рядом прыснула проходившая мимо Морд-Сит. И, судя по тому, как моргал Алекс, пытаясь понять, что сейчас такого сказала Илейн, до него пока не доходило, что сморозил он.       — Я его, кстати, видел на днях, — заявил Алекс, деликатно прокашлявшись.       — Поздоровался?       Илейн было известно о том, что когда-то, до отъезда Алекса в Долину Бандакар, они с лордом Джонатаном дружили. И, как ни странно, несмотря на политическую ситуацию, продолжали поддерживать дружеские отношения. По крайней мере, поговаривали, что при виде Алекса Рал не выглядел так, словно прикидывал, где приказать копать иномирному могилу.       — Не успел. Он с размаху впечатался в колонну и потом также быстро ушёл по свои делам.       — О боже. Он же ничего себе не сломал?       Алекс только приподнял бровь. Илейн же снова покосилась на статую.       — Ну да, — скривилась она. — Это же Джонатан Рал. Сломаться там могла только колонна.

***

      Джонатану стоило поблагодарить Алекса за информацию чем-то большим, чем простое «спасибо». Ведь теперь он знал, что девушку зовут Илейн Марр и что она любит васильки. Нет, Джонатан вовсе не собирался тащиться к её покоям и смиренно ждать у двери с букетиком в руках, шаркая ножкой и краснея. Это было бы слишком пошло. Но когда-нибудь он точно использует эту информацию по назначению. Спасибо верному Алексу.       Джонатан видел её ещё несколько раз. Задумчивую. И раздражённую. Весёлой он Илейн Марр пока не видел. И ему было интересно: а видел ли её такой Алекс? Джонатану не нравилось думать, что, вероятно, да.       Удивительно: Джонатана никогда раньше не раздражали мысли о других мужчинах, крутившихся вокруг его любовниц. Может, потому что все они были к тому времени, когда он мог это заметить, уже полностью и безоговорочно его. Чего об Илейн Марр, конечно же, не скажешь.       И при этом его перестали раздражать вещи, которые раньше заставляли нутро трястись от неприязни: любовь иномирных женщин к штанам, их толки про технологии и их превосходство над магией. Возможно, потому что она любила носить штаны. И они ей шли. Возможно, потому что она была ребёнком технологий и Джонатан впервые почувствовал желание не доказать, а показать, что магия может быть не хуже.       И завтра у него даже будет такая возможность. Илейн Марр будет на переговорах.

***

      Илейн вздрогнула, когда поняла, кто придержал для неё тяжеленные двери в Зал совета.       Он действительно был таким высоким. И ей вдруг стало страшно от того, насколько широкими должны казаться его плечи в зимних мехах. Хорошо, что сейчас было знойное лето.       Джонатан Рал был похож на свою статую. И это был вовсе не комплимент скульптору. Он скорее сам был как изваяние: холодный и сдержанный, его черты лица были острыми и чёткими и, казалось, даже не были в состоянии двигаться.       — Спасибо большое, — улыбнулась Илейн, склонив голову. Не стоило забывать о вежливости. За благодарность Джонатан Рал точно её не съест.       Наверное.       О.       Илейн ошиблась.       Джонатан Рал вовсе не был похож на изваяние. Его лицо не было застывшей каменной маской.       Джонатан Рал умел улыбаться.       Непринуждённой мягкой полуулыбкой. Ненавязчивым жестом он приглашал Илейн пройти вперёд. И Илейн вдруг показалось, что глаза Джонатана Рала отдавали золотом. Странно, потому что его глаза были цвета грозовых туч. Может, то было солнце, бившее в окно ярким светом. А может, дождевые облака в его глазах просто на секунду рассеялись.       И, глядя на это, Илейн вдруг стало тепло.