Just for now I am your fall…
Tamino — Persephone
13 марта Где-то в Калифорнии Ну конечно, всё оказалось так, как он и предполагал: дверь трейлера открыла сонная, настолько уставшая Дженна, что у неё даже не было сил удивляться его приезду. — Перси? Как ты нашёл меня? — сиплым шепотом спросила она, впуская его внутрь. Он успел заметить, как воровато она осмотрелась по сторонам, закрывая за ним дверь. — Если я скажу, в следующий раз мне так не повезёт. Перси едва не споткнулся о неразобранный чемодан. По всему трейлеру были разложены листки со сценарием. Кто бы сомневался, она приехала и сразу кинулась зубрить. — О том, где сейчас проходят съёмки, знал только Энрике, потому что ему нужно приезжать ко мне для подготовки к Мет гала. Ну и родители, да и то, без точных координат, — она расчистила для него место на стуле, аккуратно собрав страницы в стопку. — Сомневаюсь, что он рассказал бы, Энрике до сих пор злится на тебя за SAG… Перси пожал плечами. Пусть думает, что хочет. Если бы он не приехал, она до поздней ночи учила бы реплики, пока не уснула бы прямо на страницах. Они проходили это множество раз. — Я привёз тебе поесть. Готов поспорить, что последний раз ты ела в самолёте, — он поставил перед ней пакет. — И я не уеду, пока ты не съешь всё в этом чёртовом пакете. — А как тебя впустили? Лагерь охраняется, — она села за стол и раскрыла пакет. Он прав, она такая голодная, что готова съесть тосты вместе с салфетками. — Я попытался прикинуться курьером из ресторана, но охранник мне не поверил. Потом он меня узнал и после долгих уговоров впустил, — про взятку Перси предусмотрительно промолчал. — Знаешь, иногда мне кажется, что «Уэнздей» смотрели вообще все. Не знаю, как ты справляешься. — Стараюсь не думать об этом и пореже снимаю наушники. Знаешь, я рада вновь быть на съёмках, это так заземляет. Я очень устала от всех этих реклам, показов и ивентов. Они отнимают кучу времени и сил. За это время можно было бы в нескольких фильмах сыграть! — Я бы рад поделиться с тобой свободным временем — у меня его теперь в избытке. Дженна на секунду замерла. И зачем он только это ляпнул. Она отставила в сторону пакет и решительно встала. — Поехали прогуляемся, подальше отсюда. — Может не стоит? Ты уже и так на труп невесты похожа, ложись спать, а я поеду обратно. — Съёмки начинаются завтра, но у меня по плану практически свободный день. Поехали, только на моей машине. Ну конечно, «мисс конспирация» ни за что не позволит себе никаких вольностей, пока есть вероятность, что их увидят. Перси со вздохом последовал за ней к выходу. — Ты смотрел передачу? Боже, мне кажется, это было ужасно! Я так волновалась, я никогда так не волновалась перед камерами! Мои руки словно жили своей жизнью, — Дженна привычным жестом потянулась к кончикам волос. Вредная привычка дёргать волосы, приобретённая ещё в Румынии, никак не хотела отпускать её. — Откровенно говоря, я уснул после твоего монолога, — Перси мягко вынул её руку из волос. — Всё это выглядело довольно мило, особенно пиджак. Я было подумал, что ты втайне прибрала мой с Глобуса, но нет, похоже Энрике тайно вожделеет меня. А если серьёзно, ты молодец, я бы на твоём месте дергался, как от электрошокера. Перси подошёл к двери с водительской стороны. По вечерам было довольно холодно. Он недовольно покосился на тонкий джемпер Дженны, в котором она, не задумываясь, выскочила на улицу. — Куда мы поедем? — Дженна торопливо юркнула в машину. — Здесь кругом горы, мне кажется, достаточно завернуть за ближайшую от лагеря гряду и мы до утра не увидим ни одного человека. Когда я сюда ехал, то практически не встретил машин. — Я плохо знаю эту местность, я выросла по ту сторону хребта, около пустыни, ты же знаешь. — Да, ты бы лучше Зендеи потянула на фременшу, — Перси повернул ключ зажигания, — и характер под стать: за близких прирежешь кого угодно. — Ты всё ещё злишься из-за удаления твиттера? Успокойся, можешь считать, что это было не из-за тебя. Иранские женщины, Палестина, борьба с запретом на аборты — выбирай любой пункт, какой больше нравится. Петляя по извилистой горной дороге, они удалялись всё дальше от лагеря. С каждым оставленным позади километром лицо Дженны приобретало всё более расслабленное выражение. Он безумно любил эти моменты, принадлежащие только им двоим, когда она слой за слоем снимала с себя заученные для публики маски и становилась собой. Его восхищала её способность сохранять «poker face» в любых ситуациях. Только в вопросах, касающихся его, она допускала оплошности, которые тут же подхватывались и муссировались фанатами и прессой. Когда-нибудь он обязательно пошутит над её последними интервью, в которых Дженна раз за разом путается в показаниях и упорно твердит «мой мозг считает, что ему не нужно думать об отношениях прямо сейчас». Но не сегодня, когда она едва шевелит языком от усталости и упрямо бодрится, просто потому что не хочет признавать, что он был прав, и им не стоило никуда ехать. Дженна вообще крайне редко жаловалась, и то, в основном это были сетования на то, что она плохо старалась и могла сделать больше. — Мне звонил Бёртон, буквально несколько часов назад, — внезапно сообщает она. — Странный разговор, честно говоря. Впрочем, как и всегда. Он предложил мне подумать над ролью в сиквеле «Битлджуса», представляешь? Сыграть дочку Лидии. Перси присвистнул. Он не горел желанием сообщать Дженне о своем разговоре с режиссёром три дня назад. Теперь намерения Бёртона для него прояснились. — Ты согласилась, конечно же? — Ну… надо сделать пробы, и сценарий ещё дорабатывается… Я не знаю, как увязать это всё со вторым сезоном «Уэнздей», ведь если он может отказаться режиссировать новые серии и вообще минимизировать своё участие, то со мной такое не пройдёт. Но, может быть, Бёртон сможет начать съёмки раньше, скажем, в мае. Мне всё время кажется, что он что-то недоговаривает… Дорога стала петлять чаще и Перси пришлось сосредоточиться на вождении, чтобы не улететь в кювет. — Смотрел вчера вручение «Оскар». Не понимаю, кому вообще могло придти в голову номинировать такой фильм, как «Элвис». Да не то что номинировать, я считаю, что такие фильмы в принципе снимать не стоит. Ну, он ничего и не получил, все статуэтки собрал «Всё везде и сразу» Дэниелов. Я познакомился с Кваном на ужине YSL, такой весёлый дядька, сам не может поверить в свой успех. Потрясающий талант. А «Вавилон» и «Треугольник печали» ничего не получили, очень жаль. «На Западном фронте без перемен» безумно красиво сделан, и так же безумно далёк от Ремарка. Я не помню, ты уже смотрела его или нет? Дженна? Но ответа не последовало. Девушка мирно спала, свесив голову на грудь. Навигатор показывал, что до ближайшей парковки и смотровой площадки осталось чуть больше трёх километров. Перси улыбнулся и сделал потише радио. «Life rocked me like Mötley Bad beginnin' to my new year…» — томно вздыхала в динамиках Лана Дель Рей, вторя его собственным мыслям. В который раз Перси задумался, как сложилась бы их жизнь, если бы его не обвинили во всех смертных грехах. Он, конечно, не был бы так занят, как Дженна, но у них точно не было бы возможности проводить столько времени вместе. И не было бы ни Ньюмаркета, ни их встреч в Лос-Анджелесе, не было бы сегодня… С другой стороны, без всего этого хейта, ничто не помешало бы ей и дальше пребывать в иллюзиях, что он идеальный романтический герой, а у него могло и не хватить духа признаться, что это не так. Так что лучше неприятная, но правда. При этом Перси был уверен, что Дженна в любом случае стояла бы до последнего, не сдавая ключи от крепости, в которую поместила собственное сердце. Её нежелание смотреть правде в глаза порой приводило его в отчаяние. С завидным упрямством она не хотела замечать очевидного, с одной стороны избитого, а с другой такого редкого явления, как «они созданы друг для друга». Она не просто спала с ним, они были действительно близки. Эта форма отношений не имела названия в его в голове. Перси казалось, что он понимает её лучше, чем самого себя, будто внутри работал уникальный радар, чётко настроенный на её волну. Только на её. Он работал бесперебойно, независимо от расстояния между ними. От этого на душе было так сладко и горько, ведь вместе с радостью пришло понимание, что вряд ли он сможет когда-нибудь вырвать его из своей души, он был намертво прикручен к грудной клетке и оплетал датчиками и проводами всё его тело. А вот насчёт Дженны он не был так уверен. Она панически боялась травмирующего опыта. И теперь он понимал, что это было связано не столько с прошлым, которое, похоже, начало её отпускать, и не с ним самим, а только с её собственными установками в голове. Он свернул на пустую парковку, от которой тянулась узкая тропинка к смотровой площадке. На улице давно стемнело, и в свете фар можно было разглядеть только ограждения, да очертания гор на горизонте. Перси плавно откинул спинку её сидения в горизонтальное положение и вышел из машины. В багажнике обнаружился плед, а также сумки и пакеты с вещами, наглядно демонстрирующими её хаотичный образ жизни. Рядом с дизайнерскими сумками, косметикой и обувью на высоком каблуке лежала коробка с набором для выживания в дикой природе, какие-то инструменты, пляжная сумка, зимний пуховик. Он достал плед и вернулся в машину. Накрыл Дженну до самого подбородка, вставил в телефон наушники и включил недосмотренный дома фильм. Перси не заметил, как задремал. Он очнулся ближе к рассвету от того, что в машине стало холодно. Пришлось завести двигатель и включить печку. Дженна поёжилась, натягивая плед ещё выше, и открыла глаза. — Доброе утро, спящая красавица! — Я уснула… Даже не помню, как. А сколько сейчас времени? — она сонно прищурилась, всматриваясь в дисплей на передней панели. — Бог мой, уже шесть утра! — Зато ты выспалась. Успокойся, твой телефон не звонил. Ну, наверное. Я ведь тоже уснул. У нас есть шанс увидеть красивый рассвет, если поспешим. Не зря же мы сюда приехали, в конце концов. Поспать ты могла и в трейлере. Кстати, толку было бы больше. — Ой, не занудствуй, похоже я отлично выспалась, — протянув к печке озябшие руки, возразила она. Он забрал у неё плед и откопал в бездонном багажнике пуховик. Дженна закуталась и сразу перестала стучать зубами. Выйдя из машины, они, следуя указателям, быстро поднялись на смотровую площадку. Восходящее солнце уже позолотило зубцы далёких вершин. — Боже, какая красота! — с восхищением выдохнула она. Перси подошёл сзади и обнял её за плечи. Без каблуков её макушка едва доставала ему до подбородка. Так они и стояли, молча наблюдая за растущей на горизонте полоской пламенеющего восхода. И, вдруг, к нему пришло осознание, что даже если бы они остались вдвоем в этом мире, им никогда не было бы скучно или одиноко. Признание вылетает само, растворяясь в разреженном горном воздухе. Нет никакой неловкости и смущения. — Я люблю тебя. Он не ждёт ответа, нет. Любовь не требует. Ему давно стоило озвучить эту простую истину. Когда-нибудь она ответит, но не сейчас. Дженна переплетает свои пальцы с его и легко сжимает их. Солнце поднимается над хребтами, заливая лучами каменистую площадку и пару, стоящую на краю обрыва. 14-18 марта Где-то в Калифорнии Он приезжает к ней каждый день. До конца недели идут натурные съёмки, в которых она занята относительно немного, поэтому может видеться с ним. Они находят уединенное ответвление хайвея, расположенное в равном удалении от лагеря и города. Дженна уезжает из лагеря на своей машине, чтобы не плодить на площадке слухи. Они гуляют по горным тропам, слушают музыку, иногда смотрят фильмы. Отпущенного им времени никогда не хватает. Календарь неумолим, дни сменяют друг друга предательски быстро. Перси охватывает гнетущее чувство надвигающейся беды, а предстоящие три недели её отсутствия видятся бесконечной чёрной полосой. Они мало разговаривают, обмениваясь мыслями через музыку и прикосновения. Поначалу Перси думает, что она ни за что не позволит к себе прикоснуться в таких условиях: недалеко от дороги, где их может увидеть какой-нибудь турист, завернувший сюда ради красивых фотографий. И безмерно удивляется, когда она, не без смущения, но довольно смело, пересаживается со своего сидения к нему на колени и жадно целует его. Перси не перестаёт забавлять это перевоплощение, как по щелчку, из деловой собранной «мисс идол поколения я борюсь со всем злом в этом мире» в страстную ненасытную соблазнительницу. Она позволяет ему всё больше, с неиссякаемым любопытством открывая для себя новые вселенные чувственных удовольствий. Он осторожно исследует её границы и с затаённым восторгом обнаруживает, что она готова идти следом. Перси видит, что его близость неизбежно пускает её самоконтроль под откос. Он наслаждается этими моментами, несмотря на неизбежный привкус пепла во рту, напоминающий о том, что после она, скорее всего, всё равно продолжает укорять себя за допущенную слабость. Он видит эту борьбу, тщательно спрятанную на самом дне её глаз. Однажды это окончательно выводит его из себя, распахивая клетку с истомившимся, подыхающим от тоски зверем, которому он давно и жестоко обрезал когти, боясь её спугнуть. Перси поворачивает её спиной, заставляя встать коленями на сидение и упереться локтями в спинку, кладёт одну руку на горло, а второй тянет за волосы, вынуждая выгнуться навстречу. Резко входит в неё, без подготовки, заглушив все доводы рассудка, сразу двигаясь быстро, жёстко, не сдерживаясь, со сдавленным хрипом оставляя засосы и следы укусов на её тонких бледных лопатках, упиваясь её стонами. После всего, что было, она упрямо продолжает избегать собственной тени, раз за разом выжигая на себе клеймо грешницы? Ну так самое время хотя бы на собственном примере напомнить ей о том, какое удовольствие способна дарить тёмная сторона, стоит только открыть ей двери. Места катастрофически не хватает, но он не замечает этого, полностью растворяясь в её жарком податливом теле, таком неповторимом, жаждущем только его, он был уверен в этом. И нет никакой возможности остановиться, сдержаться. Голос разума всё ещё пытается прорваться в голову в надежде остановить это безумие, убедить его, что она может быть не готова, что вот сейчас она оттолкнет его, но все попытки достучаться до его сознания прерывает её тихий, через стоны, шёпот: — Сильнее… И связь с реальностью окончательно теряется, ещё несколько резких глубоких толчков и он со стоном кончает, зарывшись лицом в её растрёпанные волосы. Оба тяжело дышат, пытаясь осмыслить произошедшее. Он думает, что, возможно, стоит извиниться за этот безумный порыв, но, встретив её голодный горящий взгляд, убеждается — ей понравилось. Чёрт, а ведь она не успела кончить. Но, глядя на то, как Дженна мнётся и краснеет, мучительно подбирая слова, он понимает, что, похоже, дело не в его поспешности. — Научи меня, — хрипло шепчет она, не поднимая взгляд. — Научить? Чему? — отголоски оргазма, бешеным пульсом стучащие в голове, не позволяют ему сразу понять её просьбу. Она дёргает кончики волос, кусает в сомнении губы, но возбуждение в конце концов побеждает. — Научи меня… удовлетворять себя. Я пробовала, и у меня ничего не получилось. От удивления Перси забыл даже о ноющей из-за тесноты спине. — Послушай, я не уверен, что смогу тебе чем-то помочь. Это очень личный вопрос, вряд ли я знаю тебя лучше, чем ты сама. Не думаю, что этому можно взять и научить. — Рядом с тобой всё почему-то получается легко и просто. — Может быть дело не в умении как таковом, а в моём присутствии, волшебно влияющем на тебя? — он не смог удержаться от подколки. — Не может быть! Я в это не верю! — надула губы она. — Покажи мне, и я пойму, что я упускаю. — Отличница до мозга костей! Здесь не может быть конкретного знания, вопрос только в эмоциях и в честности с собой. Он подтянул её ближе, перевернув на спину, развёл в сторону колени и накрыл её ладонь своей. Медленно провёл рукой от груди вниз, к ещё влажному от возбуждения влагалищу. Прижал её палец к клитору, отчего дыхание Дженны моментом сбилось, и, наклонившись, жарко шепнул ей на ухо: — Признайся, когда ты ласкала себя, ты думала обо мне. Как же у тебя ничего не вышло? Я прямо оскорблён. Он начинает медленно, ритмично и настойчиво скользить её пальцем по головке клитора, не увеличивая и не сбавляя темп. — Поверь, чтобы достичь оргазма, тебе даже не понадобится вводить внутрь палец. Если ты хочешь меня так, как схожу с ума я, просто представив твои губы, ты сможешь кончать от одной мысли о моих прикосновениях. Просто будь с собой честна. С этими словами он выпустил её руку. Дженна, со стоном откинув голову, продолжила скользить пальцами вдоль складок, повторяя его движения. Он чувствовал, как напрягаются её бедра, видел, как она закусывает губу, прикрыв от наслаждения глаза. «Ей бы увидеть себя со стороны сейчас, ибо ни в одной чувственной сцене из тех, что ей приходилось играть, она никогда и на толику не приближалась к этому моменту». По дрожи коленей он понял, что она уже близко. Он наклонился и прошептал ей прямо в губы: — Покажи мне… Ресницы вздрагивают, и, с тихим стоном прижавшись к его губам, она изгибается, теряясь в оглушающе — неповторимых судорогах. Перси всматривается в её лицо, такое родное, изученное, казалось, до последней чёрточки, и хочет верить, что сегодня она уснёт, наконец, в полном согласии с собой.