Свобода воли - это иллюзия

      Прошла неделя. Итачи упорно тренировался и смотрел за братом, которого начал подготавливать к экзаменам Какаши. Сенсей стоял на полигоне прогоняя по ещё одному кругу команду номер 7, как Наруто тяжело дыша, упирая руки в колени остановился:       — Вы нас уже час гоняете, когда мы будем техники изучать?       — А я говорил, что ты сольёшься, Усаратонкачи на тебя никакой надежды на экзамене, — с язвительной ухмылкой, высказался Саске, оббегая ещё один круг по траектории поля.       — Это на меня никакой? Напыщенный индюк, я покажу тебе, Сасуке.       Сакура взволнованно рассматривала двоих напарников, украдкой кидая взгляд в сторону учителя.       — Довольно, — меланхолично отозвался сенсей и стукнул ногой по земле, как от удара разошлась волна тока, что перекинулась на двоих зачинщиков беспорядка прошибая райтоном их тела с ног до головы, — думаю вам нужно остыть, через пару часов продолжим, а пока перерыв, — проинформировал Хатаке, махая рукой и уже двигаясь в сторону деревни, по своим делам.       — Из-за тебя вечные проблемы, Наруто. Ты только мешаешься.       — Я? А сам то не лучше, думаешь ты такой крутой, давай, докажи мне это.       — Ты мне не соперник, я не собираюсь тратить на тебя своё время, Наруто,.       Не обращая внимания на волну гневных высказываний товарища, мальчик зашагал прочь с тренировочного поля, оставляя Узумаки сам на сам с его претензиями. Саске раздражало поведение сокомандника, но сейчас ему было совсем не до него, выкроенное время он хотел потратить с пользой и уже забежал в здание центральной больницы Конохи: «Я знаю, что Каори, должны были перевести в стационарное отделение», — пробегая нужные этажи госпиталя, мальчик остановился возле нужной палаты, без толики раздумий входя в светлое помещение, которое было рассчитано на одного человека и сразу заметив увлечённую чтением девушку, Учиха расплылся в улыбке:       — Привет, как себя чувствуешь? — не найдя более подходящего вопроса.       Сенджу в миг оторвалась от своего занятия, заметив вошедшего посетителя:       — Хомячок, как тебя пропустили? — с нескрываемой радостью в голосе, проговорила она.       — Хм… ну как тебе сказать, меня трудно не пропустить.       Заговорчески ухмыльнувшись, он подтянул стул к больничной койки садясь напротив куноичи. Каори разглядывая мальчика, мысленно отмечая: «Как же ты похож на своего брата, особенно сейчас», — и машинально, губы девушки, озарила лёгкая улыбка.       — Я в порядке, Цунаде говорит, что скоро меня выпишут. Правда прийдётся воздержаться от тренировок, какое-то время.       Саске кивнул:       — Не бойся, я защищу тебя, пока ты будешь восстанавливаться, — с уверенностью в голосе, заявил генин, как вдруг ощутил прикосновение двух пальцев к своему лбу и подметил очаровательную улыбку девушки:       — Спасибо, хомячок, я в тебе не сомневалась.       Учиха ошеломленно сглотнул, а тёмные глаза заняли половину лица, как в голове промелькнула мысль: «Итачи, только он так делает», — в груди тотчас разлилось тепло, от этого не вербального жеста проявления глубокой заботы и особенной любви, что была странным образом зашифрована в том движении.       — Но это я хочу защищать тебя, а не наоборот, помни об этом, — тепло проговорила девушка.       Саске на пару секунд впал в лёгкий ступор, как его начал возвращать к реальности голос куноичи:       — Я хотела спросить, — неторопливо начала она, закусив нижнюю губу, стараясь держать тембр ровным, — Итачи, он, сейчас занят, да? — всё-таки задав вопрос, который мучал её не первый день, из-за отсутствия каких-либо вестей со стороны напарника и зная, со слов, Лии, которая вернулась в деревню и успела навестить подругу, что он с ней разговаривал неделю назад, а больше его она не видела, что вызывало лёгкое беспокойство, которое Сенджу было трудно объяснить.       — Братец, не так часто появляется дома, но он в деревне и миссий ему не давали. Я видел его с Шисуи, на их тренировочном поле два дня назад.       Спокойно проинформировал девушку генин, смекая, что что-то там нечисто, но пока не собираясь предпринимать чего-либо, как в момент, боковым зрением замечая движения теней в нижней прорези двери: «Там кто-то есть», — быстро среагировав, мальчик посмотрел на Каори, что молча дала знак лесть под кровать и сидеть тихо. Дверь медленно, со скрипом отворилась. Из неё показалась светлая голова, Сенджу повернула на бок голову, что бы лучше разглядеть пришедшего посетителя полтора метра ростом, затем догадавшись, что это не Шизуне и не сестра, как тут же закрался в палату Узумаки:       — Хух. — вытирая пот со лба, вздохнул он, — Тут целая армия белых халатов, чуть не попался, — проказливо отшутился мальчик, подходя к Каори с сияющей улыбкой на лице, — Наконец-то мы встретились, — прытко запрыгивая на стул, что так удобно располагался возле кровати больной.       — Наруто! , — едва сдерживая порывы смеха, молвила девушка, — А как ты сюда попал?       — А, я… — будто вспомнив, что не продумал легенду, как объяснить сложившуюся ситуацию и в момент на лице мальчика отобразилась вся гамма красочных раздумий, — Та ну… это… — сконфуженно потирая лоб, — Я пока не придумал, но давай сделаем вид, что я придумал, — находя подходящий ответ, изложил он, как из-под кровати послышалось шуршание и генин закричал, в переполохе падая со стула.       Саске выбрался с под кровати и с недовольным видом зыркнул на сокомандника:       — Ты как затычка в каждой бочке. Какого ты здесь делаешь, Усоратонкачи?       Узумаки поднялся с пола, потирая ушибленную пятую точку:       — Это ты как приведение, носишься везде за мной.       Учиха уже было разинул рот, собираясь выбранить товарища, как дверь заскрипела и оба генина посмотрели на Каори, что немым жестом скомандовала залезать под кровать обоим. Нехотя они подчинились, от безысходности их положения.       В палату шагнула Шизуне, с новой капельницей в руках:       — Привет, пора капаться, — размеренно сообщила медик, подходя к кровати пациентки, что натянула милую улыбку откладывая книгу на столик.       Перед глазами Учихи и Узумаки остановили чёрные женские каблуки и те нервно сглотнули. Саске гневно посмотрел на напарника, выдавая в этот взгляд всё своё недовольство. На противовес, Наруто драматически закатил глаза.       — Меня скоро выпишут? — завязала разговор Сенджу, покорно ложась для введения катетера в вену.       — Всё зависит от того, как часто ты собираешься сбегать, — с улыбкой, медик установила трубки капельницы, проверяя их, — твоя ускоренная регенерация помогает тебе. Тебе повезло, другие умирают от таких ран, — строго проинформировала Шизуне.       — Ну да, мне всегда везёт, — сценически скорчив гримасу, пробормотала куноичи.       В дверь постучали, ирьенин сразу же обратила внимание на уверенно вошедшую женщину:       — Добрый день, надеюсь приёмное время не закончилось, — учтиво вопросила Кирин.       У Сенджу отвисла челюсть от нагрянувшей к ней особе. Девушка не могла поверить, что она пришла сама.       — Простите но к Каори никого не пускают, это распоряжение Цунаде-сама.       — Правда? — вскинула бровь женщина.       Зашагав к кровати дочери, опускаясь на корточки и засовывая руку под койку, она вытянула ногу мальчика:       — Эй, эй… тётенька пустите, больно же, — развалившись пластом на плитке, жаловался Узумаки.       — Наруто?! — удивлённо воскликнула Шизуне, рассматривая мальчика, как увидела вторую фигуру:       — Пролезай уже, — пропихнув ногой напарника, Учиха вылез следом, отряхивая свою одежду от пыли, отмечая ошеломлённый взгляд ирьенина, которая явно не ожидала такого «красочного» появления гостей из-под кровати больной.       — Я всё могу объяснить, — заявила Сенджу, стараясь не начинать громкий концерт с последующим донесением произошедшего Цунаде, которая строго на строго запретила кому-либо входить в палату.       Все уставились на куноичи, как Кирин вставила своё слово:       — Шизуне, думаю, твои обязанности здесь заканчиваются, — деликатно проговорила женщина, переводя взгляд на двоих генинов, что стояли молча, — Полагаю вы, юноши, так же беззвучно покинете палату, как и проникли в неё, — кидая взгляд в сторону белой двери, как оба генина поплелись на выход.       — Простите, Кирин-сама, но… — уже было начала медик, как в одночасье была перебита жестом Учихи, что вскинула ладонь:       — Первый человек, кто может посещать своё больное дитя — это мать. А Цунаде, если спросит, скажи за меня как есть, а теперь, прошу оставьте нас наедине.       Медик недовольно поджала губы, но кинула взгляд на Каори, что медленно опустила голову давая своё согласие:       — Только постарайтесь не задерживаться, я прийду через пол часа, забирать капельницу.       — Я надеюсь у тебя есть веская причина, устраивать это всё? — в возмущённом тоне изложила Сенджу, как ощутила, что лекарство начало действовать, Цунаде не стала больше полагаться на случай и добавила транквилизатор в капельницы, что ставились девушке.       — Да, я хотела убедиться, что ты в порядке.       — Хах… Спасибо.       — А ещё. Я обещала рассказать правду о смерти твоего отца, — не позволяя своим эмоциям добраться до тембра её голоса, она чуть остановилась, замечая волны нескрываемых эмоций в глазах дочери, что не верила своим ушам, абсолютно потеряв дар речи от инициативы матери, но внимательно слушая её слова, — Ты стала уже очень взросло. Я закончила на том, когда Сетору понял, что их окружили и кто-то сдал все планы противнику.       Набирая побольше в лёгкие воздуха, твёрдо приняв решение дать заслуженные ответы дочери. Женщина сжала тёмные штаны на своих коленях, всё так же сидя словно вытянутая струна. С непроницаемой маской на лице, что уже казалось вросла в кожу за многие годы.       — Узнав это, он направил меня в другую точку, стараясь оградить от надвигающегося боя. Тогда я не понимала того, но твой отец, казалось знал, что его ждёт, но ничего не показывал, — туго сжав губы, она поняла как же ей обременительно скрывать свои чувства, возможно поэтому она и забыла его имя, похоронив, разом, со словами любви, два метра под землю, — Когда на нас напали шиноби песка, мой отряд вступил в бой. Ровно тогда и прогремел первый взрыв со стороны основного фронта. Я хотела вернуться, зная что он там, но одновременно осознавая, что тогда мы потеряем те позиции, которые занимали и наши ребята лишаться шанса на победу, нас зажмут, и тогда уже молиться будет поздно. В ту минуту, я откинула все чувства и отдала приказ о наступлении. Баталия длилась несколько часов, все потеряли счёт времени. Провалившись в хаос безобразных криков и наплывающей темноты, слыша лишь громки звуки взрывов и еле различая где друг, а где враг в смоге поднявшегося дыма, — закрыв тёмные глаза, под которыми Каори вдруг, за столько лет, заметила лёгкие морщинки, Кирин воскрешала в памяти старые, изодранные раны прошлого, сейчас Сенджу и впрямь ощутила, что эта женщина устала, куноичи сама не понимала от чего, но эти мысли никак не соотносились с выгравированным в её голове, образом вечно сильной и стойкой матери, — Я билась до последнего, ложа всех подряд, пока возле ног не скопилась гора мёртвых шиноби, чьи души я холоднокровно отдала дьяволу. И когда я вникнула, что рядом больше никого нет, пыль уселась, на теле не чувствовался ни единый порез. После этого, отшатнувшись от горы мертвецов, осознавая, что вся поляна усеяна трупами молодых людей, которые никогда больше не вернуться домой, не обнимут родных и позднее, я сказала только одно, — женщина горько улыбнулась, — мы удержали свои позиции и только спустя годы, я понимаю как была глупа, — прерывисто выдохнув, она замолчала на пару секунд, чтобы продолжить, — затем, не испытывая страха я рванула к крепости, на адреналине убивая без разбору всех, чьи протекторы скрытого песка я видела. Единственное, что остановило меня от кровавого побоища, это когда рухнула стена Ксерая и последнее, что было видно, как небо засверкало сотнями огней. Шиноби песка решили уничтожить всё, под чистую. Наши уже заняли оборонные позиции, захватив высоту. Я знала, что Сетору жив, — голос отдал металлом и Кирин муторно выдохнула, — он был в цитадели крепости, отдавая приказы. Уже тогда они разбили левый фланг дивизии Ветра, но всё поменял тот ход противника. Враги заложили мины под город, не собираясь его сдавать, при этом, отвлекая наших с воздуха, — женщина ощутила как в груди вновь вспыхивает огонь жестокой боли, которая иссушает кости и затмевает разум, душа заныла от кровоточащих ран, что были грубо разрезаны тяжёлыми воспоминаниями, как в миг, радужка глаза переменилась в цвете, залившись багряным оттенком. Каори была ошарашена возникшими эмоциями матери, — Они обрушили чёртов город на головы наших шиноби, который распался на глазах, будто карточный дом. Взрывная волна отнесла меня, хорошо приложив к груде камней головой, от чего я потеряла сознание и очнулась уже когда меня лечили медики листа. На тот момент, было установлено негласное перемирие между сторонами, чтобы забрать трупы своих людей и по-человечески проводить их в последний путь, — Учиха запнулась и в более ускоренном темпе продолжила, — только очнувшись, я начала узнавать о Сетору, но никто не видел его, в лазарете его не было. Тогда я пошла на поле битвы и часами искала его, пока не нашла его изорванный труп, на который было страшно смотреть, — прикрыв глаза, женщина судорожно сглотнула, стараясь проглотить подкативший ком к горлу, — после возвращения, первое, что я сделала, это известила твою бабушку, которая стойко держалась потеряв сына. Она знала, что деревне, как никогда была нужна твёрдая рука старшего поколения. Спустя дни, по информации медиков мы узнали, что Сетору перед смертью сражался с кем-то и был отравлен смертельным ядом. По сей день я не нашла того человека, скорее всего он тоже умер когда город подорвали, — едва выговаривая слова, нервно улыбнувшись, — вот так, дорогая, всё и произошло.       Каори не могла поверить тому, что сейчас видела. Её мать была разбита. Как же она долго этого не замечала, как долго, эта женщина прятала свои чувства, стараясь оградиться ото всех:       — Почему? — единственное, что смогла пролепетать куноичи.       Кирин снова сделала попытку выпрямить уставшие, под грузом тяжести лет, плечи, слабо искрививши губы в улыбке:       — Ты была мала и уже познала всю боль мира. Я боялась сломать тебя ещё больше, тогда тебе нужна была любовь, но я не могла её дать. Поэтому, это сделала Цунаде, прости меня… за эти годы… — прерывисто выдала Учиха, как ощутила, что на её плечо опустилась ладонь с силой потянув на себя.       Каори заключила в объятья мать, вдыхая аромат её волос, что пахли лавандой:       — Мама… — с болью в голосе прошептала девушка.       Не в силах сдерживать свои слёзы, что ручьём стекали по щекам, она очень давно ждала этого. Вся ненависть вдруг перекрасилась в глубокую обиду, которую куноичи годами носила в груди, так и не выплакав за долгие изнеможённые ночи, проводя их в догадках о причине холодности матери. О её безразличии к жизни девушки и едкое чувство досады настолько укоренилось в душе Каори, что со всеми ударам жизни, она стала давать ответный удар, упрочив в своей голове обоснованный гнев на весь мир.       — Я всегда буду для тебя мамой. Прости меня, Каори, хоть я этого и не заслуживаю, — гладя ладонью по светлым волосам дочери прижимая её головку к своей груди, — Я хочу, чтобы ты была другой. Хочу что бы ты познала любовь, создала семью и была счастлива, — не сдерживая своих слёз, словно отпуская больной дух своих пагубных решений, став на пусть истинного искупления, просила она за дочь перед самим Богом, — не будь как я, — лихорадочно целуя прижимающуюся к её сердцу дочь, будто маленькую девочку, которой так сильно нужна мама, — прости меня, прости, — притягивая к себе ближе подрагивающие плечики дочери, ощущая как она крепко обхватила её в ответ.       Так они и просидели несколько минут, когда в дверь вошла Шизуне увидев развернувшуюся картину, медик впала в ступор:       — Эм… простите, мне нужно снять капельницу, — уводя глаза в окно, виновато сообщила женщина.       Затем получив лёгкий кивок Кирин, что неторопливо отсела от дочери, заботливо стирая её слёзы руками, ирьенин подошла начав выполнять свою работу. Вскоре ни проронив ни слова, медик оставила двоих женщин в палате.       — Отдыхай, — проговорила Учиха и в голосе послышались нотки тепла.       — Я плохо выражаю то, что чувствую, — едва прошептала Сенджу глядя на маму, что, в ответ, легко похлопала по руке дочери:       — Это ты в меня, — утвердила женщина и залюбовалась на улыбку Каори, сама машинально растягивая губы в осторожной улыбке, -Отдыхай, если захочешь меня увидеть завтра, я обязательно прийду, — предложив увидеться снова, на своё удивление, женщина получила доверительный кивок.       Не став задерживаться дольше положенного, Кирин покинула палату дочери, ощущая как с души свалился тяжёлый камень.