Свобода воли - это иллюзия

      В голове бушевали мысли не дающие расслабиться ни на минуту. Хоть Учиха уже и привык к такому укладу жизни всё же, это утомляло. Впрочем, он и не заметил за всей завесой потока раздумий, как очутился в квартире своего дома, но что больше удивило мужчину, так это строгий взгляд янтарных глаз, что прожигал до костей.       Каори сидела на кожаном диване нервно постукивая пальцами по локтю:       — Я жду ответов, Учиха, — на такой выпад напарницы, джонин усмехнулся, почему-то именно её голос вывел его из сумбурных размышлений, сейчас его совсем не напрягал, мягко сказать, недовольный тон куноичи, даже наоборот, расслаблял: Ну и какого чёрта ты молчишь?       Учиха молча зашёл на кухню, которая была разделена лишь перегородкой с основным залом и потянулся к чайничку, располагавшимся на мраморной столешнице, в котором он любил заваривать чай:       — Ты будешь зелёный или чёрный? — смиренно вопросил джонин,       Закатывая рукава своей белой рубашки, он заметил что девушка даже не удосужилась переодеться и была в том же чёрно-золотом платье. Вмиг мужчина засмотрелся на неё. Волосы уже беспорядочно лежали волнами на плечах, плечи тяжело вздымались от нервного дыхания, на мраморной шее явно пульсировала жилка, а алые губы были растянуты в тонкую линию, на них виднелись свежие следы от укусов. Итачи усмехнулся, вспомнив её дурную привычку кусать свои губы. Щёки были розоватые, а глаза — наконец он встретился с ними. Глубокими, волнующими, но что более важно, они были живыми. В них будто переливалось золото и невольно он осознал: «Глаза — это зеркало души». Он хотел смотреть в них и находить ответы. Казалась именно эти глаза, могут дать ответ на самый сложный вопрос, рассказать о том, кто ты есть на самом деле. В момент мужчина заметил движение и куноичи вплотную подошла к нему. Сжав челюсти, ещё больше демонстрируя своё недовольство:       — У тебя появилась избирательная глухота?       Учиха только поставил стеклянный чайник на стол, сам не до конца осмысляя от чего же ему так спокойно:       — Да, прости. Стоит начать объяснять тебе, но прежде переоденься.       Проводя рукой в воздухе, нечаянно коснулся пальцами её руки. В груди сильно стукнуло сердце. Он вцепился взглядом в её глаза.       Поведение Итачи мало по мало начинало раздражать. Тревога балансировала с равным соотношением не добрых домыслов. Сердце было и так не на месте, при том, что он ещё и молчал. Решив настоять, она подошла к нему. Казалось мужчина был в трансе, слишком забывчив, не собран, это удивило и с тем же расслабило Каори. После его прикосновения, злость испарилась, уйдя без остатка. Она подняла золотые глаза и встретилась с страстным взглядом ониксовых глаз. В них читалось что-то глубокое и сильное. Стоило бы только понять что и о свободе можно было бы забыть. Вдруг тёплые пальцы коснулись ледяных ладоней, от чего девушка дрогнула, но в миг была прижата к твёрдому мужскому телу. Итачи в порыве эмоций запустил пальцы в спутанные локоны, вдыхая их аромат. Сердце тут же отозвалось теплом, что приятно расползлось по каждой клеточки тела. Казалось ничто не выбьет его из состояния секундного блаженства, но он ошибся, когда услышал тоненький голосок девушки, что мирно прижалась к его груди, точно искав защиту:       — Я боюсь… — сглатывая слёзы прошептала Каори, зарываясь носиком в мужское плечо, — не молчи, умоляю, как подумаю, что ты можешь быть ранен, я…       Окончание слов затерялись у неё на губах, которые Учиха, тотчас, взял в плен своего поцелуя, нежно, с толикой страсти, поглощая их, мягко целуя, а затем притягивая куноичи к себе за талию. Казалось девушки катастрофически не хватало, ровно как и выбитого из лёгких воздуха. Её слова, нежный голос, такие приятные руки, что обвили его шею, аромат, скрипучий корсет и мраморная кожа слились в несколько красочных оттенков, создавая новый шедевр изобразительного искусства. Оторвавшись от её сладких губ, он почувствовал острую необходимость ещё раз взглянуть на неё. Мигом обхватив её миловидное личико, он коснулся носиком её носика, лихорадочно обсматривая такие милые черты, в которых было что-то особенно ласковое и нежное. Глаза ярко блестели, а красные губы изгибались в драгоценной улыбке, что была лучшим лекарством от любых переживаний:       — Послушай меня… — сглатывая жадно воздух, откинув любые возможные манеры, он больше всего желал её успокоить, — со мной, я не дам тебе бояться, слушай мой голос, ощути, что я рядом, пойми это, — перехватив ладонь девушки, он скоро прижал её к своей груди, — ты веришь мне?       Итачи безоружно сдался перед её глазами. Чувства все обострились до апогея, чудилось, что время остановилось. Она закусила нижнюю губу и тихо прошептала, проникая взглядом в саму душу:       — Я верю тебе Итачи Учиха, верю.       Он знал, с каким трудом ей давались эти слова, поэтому в каждом звуке её голоса, он замечал голос её сердца. Не став мучать обоих, мужчина обнял девушку, второпях развязывая платье, что так и не хотело поддаваться. Развернув Каори к себе спиной, слушая её глубокое дыхание, что сводило с ума, принуждая не морочиться с тёмными завязками корсета и с силой потянув их на себя, они начали трещать. Вскоре разорвавшись, освобождая тело куноичи от тугих оков атласного изящества. Сенджу ощутила долгожданный глоток воздуха, что был бесцеремонно перебит страстным мужским поцелуем. Без сомнений, девушка подалась вперёд, оказываясь полностью беспомощна перед этим человеком.       Учиха прижал к себе послушную, полыхающую жаром желания куноичи, что еле держалась на ногах. Стянув с её талии тяжёлые юбки, он подхватил под ягодицы тонкую фигурку, что была ему милее всего. Двинувшись к кровати, мужчина бережно уложил Каори на подушки, замечая как она, чуть стыдясь, покрывшись лёгким румянцем, тянет свои белоснежные ладошки к его телу и он застыл. Полностью заворожённым этой сценой, смущения с горящим желанием, джонин никогда бы не подумал, что эти чувства так тесно могут быть сплетены и выражены в столь мимолётном жесте. Ему безумно захотелось обнять её, ласкать до тех пор, пока она не закатит глаза от удовольствия, пока не будет на грани сознания самозабвенно шептать его имя, только его. С этим желанием резонировало то, что он был возбуждён до белого предела, но когда девушка ледяными кончиками пальцев, расстегнула его пояс и ширинку, то Учиха уже не мог ясно думать. Всё случалось на уровне бьющего желания, что застилало разум, превращая этот момент в самые длительные и сладостные муки. Как только куноичи начала двигать пальчиками по его достоинству, он обомлел издав продолжительный гортанный выдох и прикрыв свои ониксовые глаза от неожиданного удовольствия. Учиха знал, что он должен доставить ей наслаждение, но когда белокурая головка опустилась чуть ниже, тёмные глаза и вовсе закатились от блаженства, которое доставляли ему влажные девичьи губы и язычок, что робко касался каменного мужского достоинства. Это окончательно подкосило ноги Учихи, заставив его дотронуться до девичьего подбородка и отвлечь куноичи от занятия, которое могло закончить эту ночь, в самом начале:       — Каори, — прошептал Итачи, плавно стирая слюнки с её личика, — теперь моя очередь.       Едва договорив, он чуть отодвинул куноичи на подушки, нависая над ней сверху. Тело девушки будто полыхало жаром, принуждая самому тянуться к персиковой коже, целовать её животик, налитые груди, ключицы и плечи, вдыхая аромат сладкого молока, что так и веял от её тела. Каори только тянулась к нему, точно как к источнику единственного спасения. Чудилось, если он вдруг уйдёт или исчезнет, то дыхание остановиться, тепло иссякнет, а его горячие губы и вовсе сотрут все воспоминания о возможном существовании без него. С каждым поцелуем обоих сплетённых меж собою тел, едва прикрытых тонкой чёрной простынёй, таяли шансы на освобождение, на любые шансы к жизни. Когда их взгляды соединились в глазах промелькнул только один цвет, кроваво-алый, чарующий взгляд, от которого по телам прошёлся разряд тока, разбив все преграды сомнений или лёгкого отстранения двух душ. Итачи на волне подъема желания плавно вошёл в тело напарницы, неторопливо раскачивая бёдрами в тесноте меж девичьих ног. Всё в ней сводило его с ума, каждый стон, каждый вздох и полная отдача. Обладать её телом становилось для него необходимым обстоятельством. Казалось если этого не случиться и она как сейчас не станет стонать его имя, выгибая спинку, то мир станет тусклым отблеском зеркальной пустоты и серости. Смысл превратиться лишь в короткое слово, что эхом будет отдаваться в сознании. В этот миг, Итачи запечатлел шаринганом сцену, как девушка впивалась зубами в костяшки пальцев и прижимала кисть к губам. Тяжело дыша, он лишь прижал податливое тело к своему торсу, якобы стараясь защитить её от всего на свете, чуть ускоряя толчки внутри её горячего, истекающего тела. В ответ Каори лишь сильнее потянула его на себя, потеряв способность дышать на несколько секунд, встретившись с его всепоглощающим взглядом ониксовых глаз. Она тихо застонала в его губы, в тот момент когда он их легонько поцеловал. Девушка сотряслась под тяжестью его тела и в одночасье полностью расслабилась. Затем, дождавшись её, мужчина чуть привстал изливаясь на чёрные простыни и с последних сил перекатился на бок, вдыхая кислород полной грудью.       В комнате воцарилась тишина, что нарушалась лишь короткими вздохами двух людей лежащих на постели. Итачи приподнялся, что бы взглянуть на Каори, но та лишь отвернулась и лежала спиной к нему. Смекнув, что так быть не должно, мужчина мягко обхватил её плечико ладонью, опускаясь длительным поцелуем на девичью шею, поглаживая пальчиками предплечье куноичи. Он обнял её:       — О чём думаешь?       В ответ услышав тяжёлое сиплое дыхание:       — Я… я…       Слова девушки, а в особенности её тон, встревожили Учиху, что был совсем не намерен отпустить её лежать на краю кровати в грёбанном одеяле. Мужчина притянул куноичи к себе, подобрав под ножки и спинку руками, джонин развернул её к лицом к своему лицу, затем бегло осмотрев мокрые щёки от солёных слёз. Итачи скривился будто от удара под дых:       — Я сделал тебе больно?       Осторожно стирая свежие влажные дорожки с её скул, бережно целуя в носик, опаляя горячим дыханием нежную кожу девушки, что замотала головой.       — Нет, я… просто…       На каждом слове Сенджу запиналась не в состоянии сплести их в предложение. В груди Учихи, образовалось тянущее ощущение, которое доставляло максимальный дискомфорт. Инстинктивно он прижал белокурую головку к своей груди, зарываясь пальцами в девичьи локоны. В душе вспыхнуло тепло, когда она медленно приобняла его в ответ пододвигаясь ближе, точно в поиске безопасного места, которое он с радостью ей предоставил. Так они пролежали неясное количество времени, пока Каори не подняла свои миндальные, чуть опухшие глаза, обрамлённые густыми ресницами, на фоне раскрасневшихся от слёз щёк, и пухлых красных губ. Она выглядела точно как творение искусного художника. Итачи едва прогладил большим пальцем точёные скулы куноичи:       — Я рядом, — что первое пришло в его голову, то и изложил джонин.       — Я боюсь, — прошептала в миллиметрах от его губ девушка, скованная крепкими мужскими объятьями, — каждый раз, когда мы вместе я боюсь, что эта картина разобьётся. Я многих потеряла, ты мне слишком дорог и поэтому, — она всхлипнула, вдохнув воздух носиком, — мне так страшно, — еле слышно закончила Сенджу, вдруг ощутив на лбу мягкий поцелуй, губы Учихи задержались дольше обычного и в груди потеплело, понемногу дыхание опускало от стальных тисков страха:       — Как я могу умереть зная, что ты так отчаянно во мне нуждаешься. А ещё зная, что без тебя мой мир рухнет, Каори, — любя, ложа одну ладонь на личико куноичи, устанавливая зрительный контакт с потерянными глазами напарницы и снова он не мог соврать, хотя стоило бы, но слова сами складывались в предложения, — он знал, тот из Акацуки, — в миг взгляд золотых зрачков переменился на более сосредоточенный, от этого изменения на губах джонина появилась тень улыбки, он был уверен, что его Каори не станет дрожать от упоминания нукенина, Итачи и сам не уловил, как глубоко она засела в его душе, как стала частью его сердца, которое никогда не умещало много людей, но она была явным исключением из правил, — знал, что я не вступлю в бой пока рядом ты, он что-то искал на банкете, — голос Учихи стал серьёзнее.       Возможно Сенджу бы и задалась вопросом, несколько недель назад, почему из-за неё, но сейчас это был настолько глупый и прозрачный вопрос, что задавать его не имело смысла. Чуть призадумавшись над словами напарника и пытаясь выстроить логическую цепочку, ей казалось они что-то упускали:       — Он не убил никого, значит этого не планировал или был слишком слаб, что бы провернуть такое.       Учиха отрицательно покачал головой:       — Он точно не слаб. Пространственно-временная техника весьма сложная, даже у меня уходит на неё много чакры, хотя природа наших техник разниться, — вдаваясь в полный ход аналитических процессов недавних событий.       Каори привстала натягивая на себя одеяло, волосы локонами раскинулись по плечам, краснота на лице перешла в розовый румянец с выделяющимся красным носиком, она упёрлась насупленным взором в лицо мужчины:       — Мог ли он прийти за кем-то? Может джинчурики? — произнося самые первые догадки в слух, на что Итачи лишь принял положения сидя, облокотившись спиной о деревянное быльце кровати:       — Возможно, но Наруто там не было. Полагаю, что ему была нужна какая-то конкретная информация. Но какая именно, пока это остаётся загадкой, — покачав головой, откидывая мысли в сторону, джонин притянул девушку к себе, усадив сверху на себя, их лица встретились в полной темноте, освещаемой лишь полной луной, чей свет пробивался сквозь панорамные окна высотного дома, — я обязательно разберусь с этим и тот человек не причинит вреда ни тебе, ни Саске, ни деревни, обещаю.       С этими словами, Учиха сомкнул губы на пухлых губках Каори, что послушно приняли его ласки, томно сплетая горячие языки, затягивая обоих жертв в пламенные объятья страсти.