***
В интимном полумраке еë фигура, утопающая в свете софитов, казалась особенно внеземной, сияющей. Чоа задумчиво закинула ногу на ногу, а после, поймав взгляд застывшей на сцене Сольхëн, принялась неторопливо и как можно более равнодушно поправлять чулок. Она знала, Сольхëн пожирает её пылающим взглядом, она чувствовала этот взгляд кожей, он согревал её, словно приветливые майские лучи, дарил покой. А потому Чоа продолжала улыбаться Сольхëн упорно, когда они пересекались вдруг в трëхмерных пространствах пустых коридоров. Когда девушка вновь подняла чуть задумчивый взгляд на сцену, Сольхëн уже продолжила танцевать. Её тело поражало кошачьей грацией и невероятной пластикой, еë движения были выверенными и уверенными. В танце, Сольхëн не казалось Чоа человеком, нет, она была той самой отчаянно дрожащей струной, придающей мелодии изысканности. Она была продолжением песни. Незаменимой частью сцены. И приглушëнный свет прожекторов, играя с воображением зрителей, менял время от времени еë гордый облик. Она была нимфой, в еë нежных чертах играла мягкость. Её плечи были расправлены, а глаза полуприкрыты. Она была императрицей, создательницей и владычицей своей собственной империи. Она была мечтой. Была искушением. Была собой. От мысли этой на губах у Чоа заиграла лукавая полуулыбка, и, не отрывая от Сольхëн внимательного взгляда, девушка взяла у проходящего мимо официанта бокал с шампанским. В своей стеклянной тюрьме напиток бурлил и пузырился. Чоа сделала первый вдумчивый глоток и почувствовала, как взрыв вкуса обжëг горло. Сольхëн снова бросила на неё со сцены игровой взгляд, и Чоа чокнулась с воздухом своим бокалом: "За тебя". Те-бя. Сменилась песня, снизился темп, но закипела кровь. Сольхëн танцем дышала. Чоа не дышала вовсе. Она смотрела на то, как вздымается устало но счастливо её грудь, как плотно короткая юбка обтягивает округлые бëдра. Она знала что там, под колготками, на внешней стороне бедра красуются цветы акации. Чоа также знала, что у самой у неё на щиколотке прорастает викария глубокого сиреневого оттенка. И как же иронично было то, что кусочки пазла сходятся.***
В машине Сольхëн, не выдержав, небрежно скидывает туфли на пол, Чоа легко приподнимает светлую бровь. — Мы планировали прогуляться — Сольхëн в ответ блаженно распремляет усталые ноги. — К чëрту, босиком романтичнее — Чоа усмехается и расслабленно откидывается спиной на сиденье. Помолчав немного, она всë же смотрит на Сольхëн через зеркало заднего вида, спрашивая нарочито равнодушно. — Считаешь, между нами романтика уместна? — вместо ответа Сольхëн подмигивает ей через зеркало...***
Чоа предпочитает молочные коктейли, это Сольхëн запомнила ещё несколько лет назад при первой встрече. Тогда ещё она не думала о том, что запомнит. Тогда ещё она вообще ни о чëм не думала. Она не думала о том, что чуть не попадëт под колëса белоснежной феррари, ровно также, она не думала о том, что владелица машины лишь усмехнëтся, небрежно поправляя чëлку. — Подумать только, девчонка выпрыгнувшая ко мне под колëса испортила мою любимую тачку моим любимым коктейлем! Что ж, Сольхëн не дура, она умела делать выводы. Главным из них было больше никогда не заглядывать в проницательные глаза Пак Чоа... Чоа предпочитает молочные коктейли. Это Сольхëн запомнила сразу. Словно сейчас помнит, был поздний вечер, и в придорожном круглосуточном кафе было пусто. Тишину нарушало лишь навязчивое жужжание кондиционера да звук, с которым молодая но явно уставшая кассирша касалась ногтями экрана телефона. Шëл третий месяц знакомства, Чоа сжимала губами грибочку, прикрыв в блаженстве глаза и делая неторопливые глотки, а Сольхëн... Сольхëн с ума сходила...***
Они ехали в тишине. Чоа вслушивалась в чужое мерное дыхание и улыбалась. Издевательски улыбаясь, на зеркале болтался портрет Тэяна из big bang. Вообще-то Чоа была против того, чтобы захламлять свою машины ерундой но... Она усмехнулась и легко скосила глаза медвежонка, мирно лежащего на соседнем сиденье. Она чувствовала себя хорошо и уютно. Как бы глупо это ни было, но Сольхëн вносила в её жизнь уют, а это дорогого стоило.***
Чоа странно относилась к танцам. Когда Сольхëн танцевала, Пак всегда оставалась невозмутимой, почти холодной. Она была единственной, кого Сольхëн из раза в раз хотела, но не могла впечатлить. Несмотря на это, Чоа не пропускала ни одного выступления. Находила время. Сидела в первых рядах и смотрела так... Пожирающего, что кровь кипела, а в глазах, против воли, загорался азарт. Всë это, всё отношения их напоминали какую-то бешеную, неосознанную игру, которая отчëтливо грозила опасностью. Подруги говорили: отступить. Родители волновались. Но Сольхëн теряла голову. Она танцевала для неё и непрерывно следила за реакцией. Она ловила каждое движение, она хотела победить. Раскусить, все тайны выведать. Сольхëн. Никогда. Не. Проигрывала. И не собиралась теперь.***
Машина плавно затормозила у набережной, Чоа поправила волосы, словно кто-то мог увидеть её сейчас, а, когда повернулась к Сольхëн, замерла на мгновение. Сольхëн застала её врасплох. Под внимательным взглядом чужих глаз, девушка медленно, словно специально, избавлялась от колготок. И чем сильнее оголялась кожа, тем отчëтливее Чоа слышала, как шумит в ушах. Сольхëн подняла на неё глаза, и Чоа пришлось собраться. Язык её быстро скользнул по губам в нервном жесте. — Ну и зачем это? — Сольхëн улыбнулась — Чтобы избежать стрелок***
И если Чоа странно относилась к танцам и вполне нормально к коктейлям, и в этом всë было в порядке, то саму себя Сольхëн понять не могла. Каждый раз, когда девушка смотрела на Пак, она чувствовала, что что-то странное происходит у неё в сознании. Она чувствовала себя отравленной и обманутой. Она знала, что Чоа единственная причина. Но разрывать отношения не спешила, напротив. Дистанция между ними исчезала, размыва лист границы, забывались риски. Сольхëн тянулась к Чоа, словно та была пламенем для мотылька. Сольхëн умела делать верные выводы.***
Они шли в тишине, лишь каблуки Чоа упорно стучали по асфальту. Сольхëн слушала и улыбалась. Чоа смотрела на неё сверху вниз и улыбалась тоже. На бедре, из под юбки, торчал краешек татуировки, это сводило Чоа с ума. Сама Сольхëн тоже казалась не в полной мере адекватной, хотя насколько Пак успела запомнить, в отличии от неё Сольхëн не пила. В мягко-оранжевом свете уличных фонарей Чоа казалась внеземной. Чарующей. Для Сольхëн слишком сложной задачей казалась отвести взгляд. В тишине пробегали скоротечные минуты прогулки. Рядом с ними, совсем близко, убаюканная штилем, спала, широкая словно море, река. И вся эта атмосфера действовала на Сольхëн странно. Чоа не совсем понимала, что взбрело Сольхëн в голову, когда она обогнала вдруг, крепко схватив за руку, но чтобы это ни было, она отчего-то не вызвало отторжения. В глазах у Сольхëн отражались звëзды-фонари, это завораживало. — По танцуешь со мной?