***
Было что-то завораживающее в том, как туман стелился над водой в ранние утренние часы. На бесконечное мгновение Джордж застыл в дверном проёме, наблюдая, как силуэт Дрима движется в сумерках. Казалось, он не делал ничего особенного, просто бродил по Королевству без какой-либо цели. С того места, где стоял Джордж, он мог видеть, как плечи Дрима поникли под тяжестью ещё одной бессонной ночи. Его сердце сжалось при одной мысли о криках молодого человека, которые разбудили его посреди ночи, в пятый раз на этой неделе. Джордж хотел, чтобы Дрим доверял им настолько, чтобы оставить свою дверь незапертой, желая только одного — заключить своего друга в объятия и никогда больше не отпускать. У Дрима всегда были проблемы со сном, независимо от того, были ли это его собственные сны, обращённые против него, или бессонница, заставлявшая его бодрствовать целыми днями. Прогулка всегда помогала успокоить его бушующий разум, независимо от того, сколько было времени. Это было то, что, казалось, не изменилось даже спустя годы. Внезапное давление на ногу вывело его из задумчивости. Он посмотрел вниз, разные глаза встретились с мягким коричневым мехом. — Ну, привет, — хихикнул Джордж, присев на корточки, чтобы почесать кошку за ушками. Она замурлыкала, сильнее прижимаясь к нему, её хвост обвился вокруг его лодыжки. Когда Дрим впервые привел её домой, Джордж был убеждён, что она ненавидит его. Видя, как она открыто наклоняется к его прикосновениям, он улыбнулся. — Ты ей нравишься, — его глаза метнулись туда, где теперь над ним возвышался Дрим. Пыхтя, Джордж снова встал. Он даже не слышал, как тот подошёл. — Что ты здесь делаешь так рано? — спросил Джордж, изучая мужчину перед собой. Чёрная футболка свободно облегала верхнюю часть его тела, серые штаны облегали бедра. Его волосы — длиннее, чем Джордж мог припомнить — были собраны в пучок, растрёпанные и без особого ухода. Он выглядел так, словно только что встал с постели, но тёмные тени под его глазами говорили Джорджу, что он даже не прикасался к своей кровати, по крайней мере уже два дня. — Не мог уснуть, — Джордж приподнял бровь, но промолчал, — А как насчёт тебя? — Лёг спать пораньше. Просто я больше не устал, — Дрим кивнул, позволяя уютной тишине окутать их. Было почти страшно, от осознания того, как быстро Дрим вернулся в их жизни, как мало им потребовалось, чтобы привыкнуть к тому, что он снова здесь. Не то чтобы Джордж слишком возражал. — Эй, Дрим? — Да? — Потанцуешь со мной? Мгновение Дрим просто смотрел на него с неуверенным выражением лица, прежде чем лёгкая ухмылка украсила его губы. Это заставило живот Джорджа затрепетать, а сердце забиться быстрее. Боже, как сильно он скучал по улыбке Дрима. — Ты умеешь танцевать? — О, заткнись, — засмеялся Джордж, игриво подталкивая его. — У нас здесь даже нет никакой музыки. — Может быть, я смогу что-то с этим сделать, — отступив на несколько шагов, Джордж закрыл глаза, сосредоточив все свои чувства на окружающей его природе. Он чувствовал на себе любопытный взгляд Дрима, словно тёплую руку на своей коже. Улыбаясь, Джордж позволил своим мыслям погрузиться в землю, в небо и в свежий утренний воздух. Он разбудил птиц, сидящих на верхушках деревьев, призвал ветер подняться и завыть свою собственную песенку вокруг них. Снова открыв глаза, он увидел, что Дрим смотрит на него с непроницаемым выражением. Джордж склонил голову набок. — Я не знаю, что это такое, но несколько месяцев назад я обнаружил, что могу немного влиять на окружающую среду. Круто, правда? Клянусь главными богами, этот сервер любит меня или что-то в этом роде. Дрим пробормотал что-то себе под нос, подозрительно похожее на «интересно, почему», прежде чем протянуть руку. — Я полагаю, красивый джентльмен только что пригласил на танец своего любимого? — Ты такой идиот. — Да, но я твой идиот, — хихикнул Дрим, и Джордж ничего не сказал, потому что Дрим был прав, и он стоял перед ним, выглядя таким счастливым и, боже, Джордж даже не помнил, когда в последний раз видел его с широкой, искренней улыбкой, без каких-либо извинений. Джордж затаил дыхание и принял протянутую руку перед собой, издав удивлённый вскрик, когда Дрим потянул его вперёд, используя инерцию, чтобы развернуться. — Скоро пойдёт дождь, — засмеялся Джордж, позволив Дриму завести их в беспорядочную попытку танца, Джордж был уверен, что видел, как Эрет и Ники танцевали прошлым летом на каком-то модном гала-концерте. — Мне всё равно, — выдохнул Дрим, начиная хрипеть. Они летели сквозь туман и покрытые росой луга, звук ветра, проносящегося по травинкам, и щебет птиц, втягивающих их в свой собственный маленький пузырь, когда они крепко обнимали друг друга, что даже пустота не могла разлучить их в этот момент. Они ужасно танцевали, спотыкаясь и сталкиваясь с друг другом, но им было всё равно, они кружились, пока у них не перехватило дыхание и не закружилась голова. Как и предсказывал Джордж, первые несколько капель дождя упали с серых облаков, но это только разожгло одинаковые улыбки на их лицах. Было мокро, скользко, холодно и мерзко, их одежда натянулась и прилипла к коже, но они просто рассмеялись и продолжали кружиться. Джордж не осмеливался закрыть глаза, даже когда дождь хлестал его по открытым глазам. Он не хотел отрывать взгляд от Дрима, который выглядел таким радостным и счастливым, запрокинув голову, чтобы капли коснулись его обнажённой кожи. Он выглядел так, словно впервые за целую вечность почувствовал прикосновение дождя, и, насколько знал Джордж, это, вероятно, было правдой. Наконец они остановились, когда солнце уже поднималось по небу, оставляя за собой розовый, золотой узор. Сумерки рассеялись, и сильные лучи света создали сочетание ледяного дождя и тёплого солнца. Они выглядели глупо, промокшие под дождём, одежда и волосы прилипли к их телам, а на лицах застыли кривые ухмылки, всё ещё держась друг за друга, ни один из них не осмеливался первым разорвать зрительный контакт. Джордж поднял руку и прижал её к щеке Дрима, которая под кончиками его пальцев казалась раскалённой. Он провел рукой по длинному шраму, доходящему до лба, впитываясь в каждый дюйм обнажённой кожи. Видеть Дрима без маски, без барьера между ним и миром, без стены, за которой он часто прятался, было облегчением. Прошло так много времени с тех пор, как он мог смотреть в его глаза, которые всегда напоминали ему поле подсолнухов. Видеть его таким, таким уязвимым и обнажённым для него и всего мира, напомнило Джорджу, что Дрим был человеком, что он был здесь, а не недостижимым, крепким камнем, которым он хотел, чтобы люди считали его. — Я думал, что потерял тебя, — прошептал он, прижимая их лбы друг к другу и, наконец, закрыв глаза, сосредоточившись на ощущении тёплого тела, прижатого к нему. — Я тоже, — хриплым голосом пробормотал Дрим в ответ. Джордж проигнорировал слёзы, блестевшие в его глазах, сосредоточившись на всё ещё присутствующей улыбки, растянувшейся на губах Дрима. — Я скучал по тебе. — Я тоже. — Мне жаль, — продолжил Джордж, потому что ему всё ещё казалось, что этого недостаточно, так много слов осталось невысказанным за столько месяцев. Ему нужно было избавиться от всего этого, от всех печалей и боли, которые очень долго держали его вдали от реальности и погружали в сладкое наваждение сна, — Ты был у меня, а потом я отпустил тебя и ты отдалился от меня, Сапнапа и всех остальных. Но теперь, — продолжал он, цепляясь за Дрима, как будто боялся, что дождь смоет его, — Теперь я понял тебя, Дрим. Ты у меня есть, и я никогда больше тебя не отпущу, никогда. Я обещаю. Притянув его в самые крепкие объятия, на которые он был способен, он зарылся лицом во влажную ткань футболки Дрима, вдыхая успокаивающий аромат своего лучшего друга — больше не незнакомца. — Это было так банально, — он услышал, как Дрим пробормотал себе под нос, и он оттолкнул его, закатив глаза от смешков, которые вырвались изо рта Дрима, прежде чем притянуть его обратно, прижавшись губами к Дриму, прежде чем высокий сможет добавить ещё один глупый комментарий и ещё больше испортить момент. Дрим немедленно растворился в поцелуе, губы двигались вместе с губами Джорджа. Это был не первый раз, когда они целовались, и далеко не последний, но это было впервые, когда они делали это так открыто, без украденных поцелуев в тени здания или запертых за их стенами, и это был первый раз без какой-либо горячности или срочности. — Я люблю тебя, — слова были произнесены тихо, нежно. Джордж вздохнул в губы Дрима, притягивая его ближе к своему собственному телу. — Я знаю. Дрим никогда не ожидал от него чего-то взамен, и Джордж подумал, что, возможно, именно поэтому он влюбился в него так легко, так быстро. Он не давил и не совал нос не в своё дело. Он просто давал и дарил, и однажды Джордж пообещал себе, что вернёт ему это.***
Прежде чем пробраться в комнату, которая явно не принадлежала ему, Сапнап убедился, что он один в коридоре и что дверь в гостиную закрыта должным образом. Это был не первый раз, когда он собирался совершить самое большое преступление из всех: украсть худи у одного из своих лучших друзей. Они были большими и мягкими, пахли комфортом и фамильярностью, и вы действительно не могли винить Сапнапа вообще. Он не виноват, что у его лучших друзей толстовки были лучше, чем у него. В последнее время он воровал много толстовок у Дрима, сворачиваясь калачиком в тепле по ночам, ища укрытия от криков, которые кошмарами вырывали его из сна. Он не мог помочь, не мог утешить Дрима, потому что Дрим всё ещё отталкивал их. Он всегда так делал, даже до войны и разрушений. Дрим ненавидел чувствовать себя слабым, поэтому он скорее перенесёт агонию, раздавливающую кости, в одиночку, чем позволит кому-либо увидеть его в таком уязвимом состоянии. И Сапнап ничего не мог с этим поделать. Так что нет, никто не мог осуждать его за то, что он хотел, чтобы что-то успокоило его нервы и отвлекло, заставило его почувствовать, что мир всё ещё в порядке, как тогда, когда он был ребёнком, наблюдая, как Дрим прыгает с крыши на крышу. Комнату заливал свет, падающий через открытое окно, несколько предметов одежды, разбросанных по полу, и бумаги, покрывающие стол на противоположной стене. Взяв толстовку, которая была ближе всего к нему, Сапнап нахмурил брови, любопытство подстегивало его и заставляло двигаться, пока он не встал перед столом, осматривая грязную поверхность. Неужели Дрим снова взялся за писательство? Его желудок и сердце сжались одновременно, воздух вырвался из лёгких, когда его глаза остановились на листе бумаги, который был прямо перед ним. Он хотел прекратить читать в ту секунду, когда он сможет обработать слова, написанные на смятой, изношенной бумаге, но он не мог, застыв на месте и не в состоянии ничего сделать, кроме как продолжить чтение, когда ледяной ужас охватил его до головокружения. Сапнап, Я не знаю, что случилось, где я свернул не в ту сторону, когда потерял тебя — когда я стал кем-то, что даже я не узнаю себя, когда снимаю маску. Человек, которого ты когда-то знал, начал ускользать, и теперь я думаю, что он ушёл навсегда. Мне нравится верить, что ему удалось уйти от всего этого, может быть, он нашёл место для отдыха, но не здесь, а где-то ещё, далеко-далеко. Я пытался убедить себя, что сделал всё для нас; для того, чтобы мы были счастливы, чтобы быть вместе. Но даже я больше не могу обманывать себя. И когда я пишу эти слова, руки дрожат, а кровь пачкает последний клочок бумаги, который у меня остался, всё становится ясно. Больше нет спасения. И когда настанет этот день, я хочу, чтобы ты был готов уложить меня на землю, был готов закрыть мне глаза. Я хочу, чтобы ты был единственным, брат. Ибо там, где всё началось с нас двоих, всё и закончится. Обнимай Джорджа, когда он скорбит, скорби вместе с ним, а затем скорби ещё немного; затем двигайся дальше. Найди место, где ты можешь остановиться, между тёмными дубовыми лесами и открытыми лугами. Найдите тихое озеро, на котором можно построить свой первый дом, порыбачь и заведи домашних животных, за которых можно подраться. Пусть мир продолжает вращаться и вращайся вместе с ним. Пусть осень перетечёт в зиму, пусть зима растает в весну. Пусть здания вырастут из земли, как цветы из свежей почвы. Найди себе новый дом. Сделай это ещё раз. Но на этот раз без меня. Пришло время продолжить твою историю без меня, без антагониста в ней. Пришло время написать тебе счастливый конец, которого ты заслуживаешь. Прощай, Пандас.