Имение / The Estate

Это его привычка, внезапно осознал Уилл, наблюдая за суетой Лектера. Каждый раз, когда тема разговора не нравилась Ганнибалу, или он чувствовал, что излишне откровенен, он пытался занять чем-то руки. Он разбирал вещи, протирал стол, мыл посуду. Его вынужденная необходимость уделять время делу помогала Ганнибалу сохранять иллюзию беспечности и успешно избегать зрительного контакта. Осознав это, Уилл понял, что только что сделал еще один ход в их импровизированной шахматной партии. — И что же заставило тебя изменить свое мнение? Решил, что я еще недостаточно промариновался для употребления? — Странно, — произнес Ганнибал, делая паузу и оборачиваясь к Грэму. — Беделия сказала мне нечто очень похожее буквально несколько дней назад. Уилл ощутил неприятный укол где-то в глубине живота, совсем рядом со своим уже зажившим шрамом-улыбкой. — Ты оставил бедняжку Беделию в весьма плачевном состоянии. — Беделия способна пребывать в разных состояниях, причем зачастую одновременно, — Уилл фыркнул и Ганнибал выразительно изогнул бровь. — Неужели ты ревнуешь? — К Беделии? — презрительно переспросил профайлер. – Разумеется, нет. — Разумеется, — согласился Лектер, убирая овощи в холодильник. — Это так же бессмысленно, как если бы дикий и свободный волк ревновал кого-то к собаке, сидящей у него на цепи. Уилл поднялся с места и подошел ближе к стойке, упираясь в нее локтями и следя за размеренными и уверенными действиями Ганнибала, властвующего на кухне. Его движения производили на Уилла почти гипнотический эффект. — Тут такой беспорядок. — Ты прав, — согласился Лектер, прерываясь, чтобы скептически осмотреть окружающее их пространство. — Сомневаюсь, что Чийо жила в главном доме, так что в этом нет ничего удивительного. — Да, она жила в гостевом, — подтвердил Грэм, пытаясь отыскать взглядом нужное здание за окном, но его не было видно. Вероятно, это была другая сторона дома. — Я заходил сюда ненадолго, чтобы удовлетворить любопытство, но она не стала входить внутрь со мной. Я принял это за суеверие. — Думаешь, бедняжка Чийо боится призраков? — скептично поинтересовался Лектер. — Скорее того, что ты выйдешь ей навстречу прямо из стены. На это Ганнибал ничего не ответил, и Уилл счел этот факт маленькой вербальной победой. Он провел пальцем по ближайшей полке, собирая пыль и спросил: — Вода есть? — Да. Грэм прикусил щеку изнутри. Он любил уборку. Иногда, возвращаясь в Вулф Трап в особенно растрепанных чувствах, он брался за тряпку и швабру, чтобы навести порядок не только в доме, но и в собственных мыслях. Возможно, Ганнибал был не единственным, кому нужно было чем-то занимать руки. Уиллу подумалось, что привычная рутина могла успокоить его и тут. Словно прочитав его мысли, Ганнибал выставил один из пакетов на стол. — Моющие средства и принадлежности лежат здесь. Уилл попытался скрыть улыбку. Разумеется, Ганнибал ни за что не стал бы готовить в такой грязи. Чистоту его Балтиморской кухни можно было сравнить разве что с операционной, и Лектера наверняка раздражал один только вид подобного запустения, но Уилл собирался заняться уборкой вовсе не ради него. Ему просто хотелось сделать что-то своими руками, испытать удовлетворение от того, как его действия меняют мир. Меньше всего ему нужно было задыхаться в этом доме не только от присутствия Лектера, но еще и от плесени с пылью. Достав перчатки и моющие средства, Уилл принялся за дело. Ганнибал, закончив разбирать продукты, присоединился к нему. Они оба молчали, прерываясь только для того, чтобы разделить пару бутербродов или бокал вина — самую простую пищу из того, что Ганнибал когда-либо предлагал Грэму. А потом Лектер снова с головой нырял в недра духовки, а Уилл продолжал протирать все, на что падал глаз, пока, наконец, не наступил вечер, а кухня их общими усилиями не обрела человеческий вид. Тогда, отложив тряпку, Уилл понял, что раненое плечо пульсирует болью. Каким бы хорошим и сильным ни было обезболивающее, его действию все же пришел конец. Ганнибал убрал моющие принадлежности, и они снова уселись на те же места, где перекусывали днем, но на этот раз в их руках было вино в настоящих, недавно отмытых бокалах. Ганнибал возобновил прерванный диалог так, словно они и не прекращали говорить. — Ты упоминал, что Чийо убила своего пленника, — произнес Лектер, отпивая вино и задумчиво глядя в окно. — Могу я спросить, как именно это произошло после стольких-то лет? Уилл молчал. Он смотрел на Ганнибала и думал, успел ли тот увидеть преображение пленника после его смерти или пока еще нет. Когда Уилл создавал свое творение, он явно не расчитывал на будущих зрителей, поэтому, поразмыслив, он решил, что не готов пока об этом говорить. — Мы не можем жить на кухне. Возможно, нам стоит вызвать горничную, которая все тут уберет. — И дворецкого с проживанием в доме? — усмехнулся Лектер, игнорируя кардинальную смену темы. — Ты прав, в одиночку управиться с этим местом будет сложно. Профайлер рассмеялся и привычно пожал плечами, словно говоря, что это вообще не его дело, но тут же поморщился. Растревоженное уборкой ранение дало о себе знать. — У тебя есть еще болеутоляющее в таблетках? Не то чтобы меня напрягала твоя любовь тыкать в меня всякими острыми предметами, но для разнообразия хотелось бы хоть пару раз принять свою судьбу перорально. Ганнибал ничего не ответил. Он просто сидел, пил вино и взирал на Грэма с нечитаемым выражением лица. Уилл понял, что только что выбил Ганнибала из колеи. Несмотря на то, что Уилл, в отличие от большинства, не пускался в вычурные великосветские беседы в компании Ганнибала, он все равно никогда не позволял себе подобную бесцеремонность. В общении они предпочитали двусмысленности, метафоры и каламбуры, изрядно сглаживающие резкость, от которых на данный момент Грэм порядком устал. — Ладно. Я просто возьму те, что остались в комнате, если, конечно, смогу ее отыскать. Ганнибал остановил его прежде, чем Уилл начал вставать. — Прошу, позволь мне. Ты ранен, тебе необходим покой. Грэм нахмурился, но остался на месте, позволяя Лектеру проявить заботу. Ганнибал исчез из кухни на считанные минуты и тут же вернулся, что намекало на то, что обезболивающее всегда было у него под рукой. Профайлер даже не знал, успокаивало его это или пугало. Он просто вытряхнул пару таблеток из упаковки и кинул их в рот, беспечно запивая вином. — Знаю, что их нельзя мешать с алкоголем, но это в конце концов не самый безрассудный поступок с моей стороны. — Если ты не планируешь сегодня садиться за руль, полагаю, все будет в порядке, — дипломатично ответил Лектер, отставляя бутылку вина. — Впрочем, должен признаться, я был удивлен, когда понял, что ты решил остаться. — Я почти что ушел, — сознался Уилл, — дошел до самых ворот, прежде чем вернуться. — И что же заставило тебя изменить решение? — Полагаю, то же самое, что не позволило тебе меня съесть, — Уилл вовремя поймал себя на желании в очередной раз пожать плечами. — Получить ответы мне пока хочется сильнее, чем избавиться от тебя. — Так что же, ты ищешь ответы или избавление? — спросил Лектер, стараясь звучать безразлично, но в его фразе все равно ощущался темный довлеющий интерес. — Что угодно. Лишь бы это не закончилось мной, истекающим кровью на полу, — парировал Уилл и, прежде, чем Ганнибал успел ему возразить, уставился на Лектера через пространство разделяющего их стола. — Или именно этого ты и жаждешь? Снова пустить мне кровь? — Я никогда не хотел, чтобы наша история закончилась именно так, — ответил Ганнибал, и к его чести, это звучало действительно искренне. — О да, ты же хотел, чтобы мы просто сбежали вместе, — сказал Уилл, и едкая горечь разлилась по его языку, — с Эбигейл. Фраза даже помимо его желания прозвучала грубо и зло. Грэм знал, что заводя эту тему, он ступает на тонкий лед, но не смог себя остановить. Он был не единственным за этим столом, кого оскорбили и предали. Их было двое. Ганнибал смотрел ему в глаза пугающе долго, а потом тихо произнес: — Я неверно расслышал тебя в катакомбах? «Я прощаю тебя» — Я… — Уилл клацнул зубами, закрывая рот. Он сжал руки в кулаки и зажмурил глаза. — Нет, ты расслышал меня верно. Я простил, но забыть не могу. Ты не можешь просить меня об этом. — Я бы и не стал, — ответил Ганнибал, и его слова прозвучали так искренне и страстно, что Уилл невольно снова открыл глаза. — Просить тебя забыть обо всем, что было между нами, означало бы свести на нет весь тот прогресс, к которому нам удалось прийти. — Ты серьезно расцениваешь произошедшее как прогресс? — уточнил Уилл, изучая бесстрастное лицо Лектера. — Тебе кажется, что ты преуспел? — Преуспел? — Именно, преуспел. В том, чего ты в конце концов хотел от меня добиться. У тебя были на меня какие-то планы, мы оба знаем об этом. — Но наша история слишком далека от завершения, чтобы об этом судить. — Думаешь, мы в принципе сможем ее завершить? — рассмеялся Уилл, но Ганнибал его не поддержал. — Каждая история имеет свое начало и свой конец, — задумчиво произнес Лектер, вновь наполняя оба бокала вином, — но я не из тех, кто жаждет узнать, чем все кончится, раньше времени. Уилл снова почувствовал, что устал. Его утомили их игры, ему быстро надоедало общаться с Ганнибалом в их обычном стиле многозначительных двусмысленностей и метафор. В этот раз ему хотелось чего-то иного, поэтому Уилл выдал первое, что пришло ему на ум: — Тебя когда-нибудь сбрасывали с поезда, Ганнибал? — Насколько я помню, нет. — Это очень болезненно. — Ты пытаешься сменить тему или сбить меня с толку? — спросил Лектер, любопытно склоняя голову к плечу, и Уилл с вызовом задрал подбородок вверх. — Ты тут психотерапевт, вот ты и скажи. В этот раз Ганнибал нахмурился. Похоже, не только Грэма утомляла бессмысленная странность их беседы. — Подобные поддевки ниже твоего достоинства, Уилл. — Серьезно? Тогда мне нужно стараться сильнее, — немедленно огрызнулся Грэм, чувствуя, как в жилах вскипает кровь. Его рвало на части, он хотел одновременно бороться и немедленно сдаться. — Если тебе интересно, я не собирался втыкать в тебя нож на той площади! — выпалил профайлер и тут же осознал, что это действительно было так. — Ты сказал, что я должен простить тебя так, как прощает Бог. Но если это действительно так, то в тот момент, я, видимо, был еще не готов тебя простить. — Ты хочешь показать мне свое прощение, Уилл? — спросил Лектер, невозмутимо скрестив под столом длинные ноги. — Джек уже показал тебе свое, — непроизвольно выпалил Грэм, и слова прозвучали слишком горько даже для его собственного слуха. Ганнибал внимательно посмотрел ему в лицо. — Тебе кажется, что тебя обманули. — Да неужели? А мне кажется, что к текущему моменту я уже сроднился с этим чувством. — И как же ты планируешь это изменить? — спросил Лектер отставляя бокал с вином. — Попытаешься меня убить? Ранить? Ощутить, как мои кости ломаются под твоим праведным гневом и кулаками? — Когда-то я думал, что у меня есть ответ на этот вопрос, — Уилл вздохнул. — Когда-то я видел это так ярко в своих снах и мечтах, но сейчас… Сейчас у меня нет ответа на этот вопрос, Ганнибал. — Возможно, именно это и остановило тебя у ворот. Возможно, именно этот ответ тебе и предстоит найти. Уилл пожал плечами и тут же об этом пожалел. Рана пульсировала безбожно. — Может, на сегодня уже хватит? Может, нам пора на этом остановиться? Не знаю, Ганнибал, возможно ты ловишь кайф от споров до посинения, но я нет. Я измотан. Я чертовски устал. Лектер молча кивнул и снова протянул руку к бокалу. Его лицо традиционно ничего не выражало. Уилл не мог понять, почему он промолчал. Просто из вежливости? Или потому, что ему все же было плевать на слова Уилла? Тишина становилась просто невыносимой, и профайлер прервал ее сам. — А ты не устал? Ганнибал отвлекся от изучения вина в бокале и впервые посмотрел на Уилла с искренней заботой и беспокойством. — Вероятно, тебе и правда стоит отдохнуть. Последние несколько дней были для тебя весьма непростыми. Уилл побледнел. — Несколько дней? Как долго ты продержал меня в отключке? — Ты и сам знаешь, что дорога не близкая, так что с момента нашего воссоединения прошло четыре дня, — спокойно ответил Лектер, не испытывая ни грамма раскаяния. — К тому же, у тебя весьма неприятная и болезненная рана, так что я счел своим долгом позволить тебе еще немного отдохнуть по приезде. У Грэма в буквальном смысле отвисла челюсть и пару мгновений он просто открывал и закрывал рот подобно рыбе, которую он так любил ловить. — Ты продержал меня без сознания четыре дня? — Не совсем. Но периоды твоего бодрствования были слишком коротки, чтобы ты успел их запомнить. — Ганнибал, ты… — Уилл простонал и растер ладонью лицо, морщась, когда пальцы задели порез. — Ты не можешь продолжать так со мной обращаться! Я, в конце концов, не твоя вещь! Грэм устало подпер голову рукой, пытаясь вспомнить, почему он вообще здесь остался. Он что, вконец спятил? Он что, сам, по доброй воле остался в одном доме с человеком, который вытворял с ним то, что вытворял? Видимо, он окончательно сошел с ума. — Хорошо. — Что? — Уилл посмотрел на Лектера сквозь растопыренные пальцы. — Я постараюсь больше не влиять на твое сознание и твои поступки. Уилл во второй раз открыл рот, изображая рыбу. — Ты много раз доказывал мне не словом, а делом, что ты человек, которого я не могу полностью предугадать, — пояснил Ганнибал, неторопливо смакуя вино. — В прошлом я совершал попытки направить тебя по нужному мне пути, но каждый раз ты совершал нечто кардинально выходящее за рамки моих ожиданий. Несмотря на все мои попытки влияния, ты до сих пор остаешься творением лишь своего собственного гения. Возможно, мне просто нужно оставить тебя в покое и посмотреть, к чему это приведет. — «Просто оставить в покое» никогда не было твоим методом, Ганнибал, — напомнил ему Уилл. Грэм знал доктора достаточно хорошо, чтобы понимать, что это было противно самой природе Лектера. Он любил контроль, он любил запускать пальцы в саму плоть жизни и перекраивать ее под себя, как и положено опытному хирургу. Предложение пустить все на самотек казалось не столько подозрительным, сколько невероятным. — Как бы ты ни любил свой упорядоченный хаос, я никогда не поверю, что это действительно хаос, а не просто набор вероятностей. Неужели ты действительно бросишь свою игру? Ты же понимаешь, что она может полностью выйти из-под твоего контроля. — Уилл, — произнес Ганнибал, и это было сказано таким тоном, что все прочие звуки в комнате исчезли, осталось только имя, — она уже вышла из-под моего контроля. Я был вынужден покинуть Балтимор и оставить привычную жизнь. Теперь я бежал из Италии, в которую вряд ли смогу вернуться. Я сижу в доме, который не планировал посещать никогда, с человеком, которого совершенно не могу предугадать. Если ты действительно считаешь, что все это просто части моего хитроумного плана, вынужден сказать, что я крайне впечатлен твоей верой в мои возможности. Уилл недоверчиво насупился. Ганнибал беззвучно вздохнул. — Наша с тобой игра, мой дорогой Уилл, до странности напоминала танец. Я пытался просчитать каждый свой шаг, а ты отвечал на них абсолютной импровизацией. И пусть я искренне наслаждался этим танцем и хотел бы узнать, чем он окончится, я допускаю, что он станет намного интереснее, если я перестану давить на тебя. Проще говоря, отпущу вожжи… — Значит, это эксперимент? — осведомился Уилл, склоняясь ближе к Ганнибалу. Он ненавидел себя за этот разговор, но предложение Лектера вызвало в нем интерес. Это было переосмысление всей динамики их отношений. И пусть Уилл подозревал, что предложенная ему свобода воли будет только иллюзией, предложение было достаточно заманчивым, чтобы согласиться на него. — Хочешь посмотреть, что произойдет, если мы, наконец, начнем действовать на равных? — Я никогда не считал тебя ниже себя, — возразил Ганнибал. Уилл на это выразительно фыркнул. — Именно поэтому ты держал меня за горло с самого первого дня знакомства? Лектер нахмурился, посмотрел в окно и задумчиво произнес. — Я убедил себя в том, что принимаю тебя на равных. Но, вероятно, ты прав. Уилл не знал, что на это ответить, поэтому ему оставалось только смотреть. Признание собственной неправоты было не тем, что он ожидал услышать от Ганнибала Лектера. Это выбивало из колеи. — Ты серьезно хочешь попробовать еще раз? — Я бы сформулировал это иначе, Уилл, но да, — медленно согласился Ганнибал. — Судя по тому, что все мои предыдущие усилия не привели к желаемому результату, мне стоит сменить линию поведения. Я способен меняться, как и любой другой человек. Если мой характер и темперамент утратят гибкость, я потеряю способность мимикрировать в общество. — Хочешь сказать, — Уилл сделал паузу, приподнял брови и откинулся на спинку стула, — что я помогаю тебе держать себя в тонусе и меняться к лучшему? — Определение того, что лучше, а что хуже слишком сильно зависит от точки зрения и контекста, поэтому предлагаю сойтись на том факте, что эти изменения есть, — дипломатично предложил Ганнибал. — Ты похож на одну из сил природы, Уилл. Ты словно морская волна, которая точит стены моей крепости. Только время покажет, к чему это приведет. Уилл невольно закатил глаза. — Господи, ты только послушай себя! Ты вообще слышал когда-нибудь, чтобы нормальные люди говорили так? Тень улыбки тронула губы Лектера, и его тон стал предательски дразнящим. — Не требуй от меня слишком многого, Уилл. Давай двигаться постепенно — по одному изменению за раз. — Не уверен, что я в принципе могу от тебя что-то требовать, — с сомнением произнес Грэм. — Ты просто никогда не пытался. — Хорошо. Что именно ты хочешь предложить? — переспросил Уилл, с сомнением поджимая губы. — Я слишком хорошо тебя знаю, Ганнибал. Это снова превратится в игру. Рано или поздно ты снова попытаешься дергать за ниточки и смотреть, как я буду дергаться, реагируя на твои подначки. Лектер не стал ничего отрицать, лишь коротко усмехнувшись. — Я предлагаю пересмотреть условия нашей коммуникации, Уилл. Я больше не буду на тебя давить, более того, я и пальцем не пошевелю, чтобы ты не решил, что я куда-то тебя направляю. Мы находимся вдвоем, в крайне уединенном месте. Никто не знает, что ты здесь, никто не сможет нам помешать. Мое старое родовое поместье — идеальное место для подобного эксперимента. — Внешние силы не смогут вмешаться. — Именно. Мы, наконец, вынесем обстоятельства за скобки. Не будет ни дядюшки Джека, ни Аланы, ни Мейсона, — на последнем имене губы Лектера исказила брезгливость, — никого, кто смог бы внести сумятицу в наши планы. Только мы, вдвоем. — Знаешь, это звучит так, словно, будь твоя воля, мы провели бы остаток жизни на необитаемом острове. Вместе, — Уилл рассмеялся, считая сказанное остроумной шуткой, но Ганнибал ее не поддержал. Он сидел и молча смотрел на Грэма, отчего смех застрял у профайлера в горле. Он поперхнулся и хрипло сказал. — Ты сам знаешь, что это невозможно. — Поэтому я не стану этого предлагать, — согласился Ганнибал. — В мои планы никогда не входило изолировать тебя от мира. — Ты же понимаешь, что то, чего хочу я, должен определять только я сам? — Тогда определяй. Как я и сказал, я сделаю шаг назад и дам тебе достаточно пространства для принятия собственных решений. Я не буду на тебя влиять. — А если искушение станет слишком велико? — Я гораздо более спокоен и терпелив, чем ты думаешь. Спокоен и терпелив? Уилл чуть не расхохотался ему в лицо. Спокоен и терпелив! А что же за истерика тогда случилась с ним в Балтиморе?! Будь Ганнибал капельку сдержаннее и терпеливее, Уилл наверняка бы поддался искушению и убежал вместе с ним. Он хотел этого, он был к этому готов. Какая-то безрассудная и инфантильная часть Грэма больше всего на свете хотела плюнуть на правила, работу и обязательства и просто убежать вместе с Ганнибалом в неизвестность, оставив привычный мир позади. Уилл действительно хотел сбежать вместе с ним, но не на условиях Ганнибала. Условия Ганнибала были абсолютно неприемлемы. Неудивительно, что все закончилось именно так. Уилл замер, когда ему в голову внезапно пришла идея. — Хорошо, — сказал он, пристально глядя на Ганнибала. Он должен был быть уверен, что Лектер действительно внимательно его слушает. — Я согласен, но у меня есть условия. Ганнибал молча вопросительно приподнял бровь. Уилл вздохнул и уперся пятками в пол. Если он собирается это сказать, он должен начать прямо сейчас. — Ты признаешь, что проблема нашего предыдущего общения заключалась в твоем чрезмерном влиянии и контроле, но ты не говоришь о том, почему это стало проблемой, — Уилл снова посмотрел на Ганнибала, видя, что действительно завладел его вниманием. Оно было таким всеобъемлющим и полным, что было даже тяжело дышать. — Дело не только в твоем контроле, твоем плане или твоих условиях. Ты говоришь, что я остался созданием только своего собственного разума, но это не так. То, что, как ты думаешь, вылупилось из куколки, не является мной, это просто твое видение меня. Ганнибал сделал очередной глоток вина, но не проронил ни слова. — Я прекрасно понимаю мотивы твоего предложения, это простое любопытство. Тебе интересно, что произойдет, если ты перестанешь вмешиваться. Ты хочешь попробовать что-то новое, и я, как ни странно, готов тебя в этом поддержать. Но твое предложение снова заставляет меня действовать на твоих условиях, а я не набросок в твоем альбоме для эскизов. Я человек, Ганнибал. Если я соглашусь на твою авантюру, я буду говорить, что думаю, и делать, что хочу. Я буду волен прекратить это в любой момент и свободно покинуть этот дом, а ты не станешь мне препятствовать. Я буду выражаться прямолинейно и четко, так, как я захочу, не играя метафорами и не пряча истину за многозначностью фраз. Я знаю, кто ты. Я знаю, что ты из себя представляешь. Я не собираюсь торчать здесь с приукрашенной версией тебя, завернутой в привычную броню человеческого костюма. Мы будем играть в открытую, Ганнибал. Больше никакой лжи, никаких иллюзий, иначе это попросту не имеет смысла. Ганнибалу потребовалось много времени, чтобы обдумать и взвесить эти слова. Уиллу казалось, что он молчал целую вечность, просто сидя напротив и медленно потягивая вино. За окном солнце неспешно опускалось за горизонт, и Уиллу казалось, что Ганнибал не заговорит уже никогда. Именно в этот момент он и произнес: — Больше никаких иллюзий. — Именно так. Я хочу, чтобы ты стал для меня открытой книгой. Ганнибал на секунду поджал губы, а потом его лицо снова расслабилось. — Тогда я жду того же самого от тебя. Наша открытость должна быть взаимной. — Это справедливо, — согласно кивнул Уилл. Если честно, он не мог понять, почему снова соглашается на это. Будь в нем хоть капля здравого смысла, он бы никогда не позволил Ганнибалу втянуть себя в очередной эксперимент. Он бы развернулся и ушел отсюда прямо сейчас, покинул этот чертов дом, полный призраков прошлого, и забыл обо всем. Но они были так далеко от цивилизации, так далеко от любого человеческого жилища, что остальной мир казался несущественным и неважным, и казалось, что он вовсе перестал существовать. Уилл плюнул на интуицию, робко шепчущую ему, что это плохая идея, и признал, что ему действительно этого хочется. Хочется увидеть Ганнибала без условностей и прикрас и узнать, каким станет он сам в компании этого нового Ганнибала. Это было безрассудство. Или смелость. Или избыток болеутоляющих в сочетании с вином, грозящий закончится поутру крепким похмельем. — Нам придется на время остаться в этом доме, — сказал Ганнибал, отставляя опустевший бокал. — На какое количество времени? — Предлагаю отложить обсуждение конкретной даты на более поздний срок. Обсуждение. Это была нетипичная для уст Ганнибала формулировка. Он не собирался решать все сам, он предлагал обсуждение, дискуссию, и Уилл был готов его поддержать. Их сделка напоминала сделку с Дьяволом, но у профайлера буквально текли слюнки от открывающихся перспектив. Он был готов поставить на кон свою душу, чтобы узнать, чем может закончится их история. Уилл зашел слишком далеко, и отступать уже было поздно. — Хорошо, но ты скажешь мне, где находится ближайший город, и отпустишь меня туда, если я захочу. — Не вижу к этому никаких препятствий, — произнес Ганнибал с заметным дискомфортом. Уилл бы его даже не заметил, если бы не смотрел на Лектера в упор последние полчаса. — Ты уверен, что действительно хочешь остаться здесь, Ганнибал? Лектер осмотрел пространство вокруг себя, его взгляд метнулся от плиты к дверям и окну, а потом снова к Уиллу. — Будет честно, если не только тебе придется столкнуться с внутренними демонами. Я не могу требовать от тебя того, на что не способен пойти сам. — Как нетипично щедро с твоей стороны. — Я бы хотел оставить прошлое в прошлом и жить настоящим. — Но прошлое влияет на настоящее, — пробормотал Уилл, — именно прошлое является основой нашего настоящего. — Безусловно, — кивнул Ганнибал, — я не отрицаю своего прошлого, пусть и не стремлюсь в него вернуться. Оно повлияло на меня и привело меня в нынешнюю точку. Только дурак станет утверждать, что его никогда не преследуют демоны прошлого. — Меня не беспокоят твои демоны до тех пор, пока они не начнут нападать на меня по ночам, — произнес Уилл и чуть было не рассмеялся, представив себе, как ужасные тени лезут на него из стены. Возможно, он действительно был слишком пьян. — Уверяю тебя, я собственноручно прикончил каждого, — произнес Ганнибал, и его голос мягкой волной скользнул по слуху Уилла. — Демонов больше нет, остались только их тени. — И какую ты ожидаешь увидеть первой? — спросил Уилл, до конца опустошая свой бокал. Ганнибал счел неуместным отвечать на этот вопрос. Уилл подумал, что возможно, на сегодня их диалог окончен, пока не услышал, как его собственные губы произносят слова, неожиданные для него самого. — Думаю, я всегда знал о тебе. Подсознательно, — сказал Уилл. Он наткнулся на взгляд Лектера и поспешил отвести глаза. — Еще до того, как у меня появились доказательства. Я знал все уже тогда, когда еще считал тебя просто своим психотерапевтом. — Я и был твоим психотерапевтом. Уилл саркастично рассмеялся и продолжил так, словно Ганнибал ничего не сказал. — Помню, как я был необоснованно осторожен. Каждый шаг вблизи тебя ощущался прогулкой по раскаленным углям. — И все же ты не отступил, — произнес Ганнибал, склоняя голову. — Возможно, я просто не хотел доверять своим инстинктам. — Очень зря, твоя интуиция работает беспрецедентно. Уилл толкнул бокал и замер, наблюдая как он качается в шатком равновесии, пытаясь вернуть баланс. Какая-то часть Грэма надеялась, что он упадет и разобъется. Он не упал. — Полная чушь. Возможно, иногда интуиция и подталкивает меня в нужном направлении, но только иногда. Я ошибался достаточно часто. — Знающий человек может предположить, что это происходило исключительно в тех случаях, когда ты ее игнорировал. — Да. Наверное, — нехотя согласился Уилл, закусив губу. Очередной вопрос крутился у него в голове, и он все же решился его озвучить. — А каким ты увидел меня? — Ты имеешь ввиду, при первой встрече? Ганнибал положил сцепленные в замок руки на колено так, словно они до сих пор сидели в его кабинете психотерапии. Так, будто они сейчас снова вернутся к обсуждению текущих дел, бесконечному давлению Джека или психологическому состоянию самого Грэма. Но это воспоминание было иллюзией, Ганнибал никогда не был тем, кем казался на первый взгляд. Не было смысла потакать ностальгии и воображать, что они все еще друзья, так что Уилл просто молча кивнул. Ганнибал отнесся к вопросу с достаточным уважением, чтобы дать себе время поразмыслить. Было ощущение, что он реконструировал в памяти тот день. — Полагаю, общение с тобой напоминало мне блуждание среди ночи в неизвестном лесу, — тихо произнес он в итоге, но его слова все равно наполнили своим объемом пространство. — Это было единение тишины и шума, безмолвия ночи и гомона многочисленных диких зверей. — Звучит противоречиво. — Так и есть. — Получается, мне жгло пятки, и я постоянно двигался, чтобы совсем не обжечься, а ты просто замер и стоял, слушая тишину? — И шум, — деликатно напомнил Лектер, — но да, так и есть. Я впервые за долгие годы остановился и замер, и я смог оценить, что именно ты сделал это со мной. Уилл ощутил идиотское чувство гордости, мягкой птицей трепещущее у него в груди. Это было неуместным, лишним. Чтобы хоть как-то сбросить с себя морок Лектеровского очарования, Грэму вдруг захотелось хлопнуть бокалом об стол и разбить чертову стекляшку, но вместо этого он просто поднялся на ноги, наконец ощущая, насколько он все же пьян. — Кажется, мне давно пора спать. Ганнибал не стал возражать, как и всегда четко чувствуя момент, когда Грэма стоило оставить в покое. Он тоже встал, убирая со стола грязную посуду. — Можешь выбрать любую комнату, в которой тебе будет удобно, но та, в которой ты очнулся, на данный момент единственная, в которой я успел хоть как-то поубирать. — Спасибо, меня она устраивает, — зачем-то произнёс Уилл, не понимая, что вообще побудило его успокаивать Ганнибала. Он открыл было рот, чтобы пожелать Лектеру доброй ночи и напомнить, что они увидятся утром, но затем передумал. Подобные дежурные банальности смотрелись бы слишком странно в их текущем формате взаимоотношений. Время для любезностей еще не пришло, и Уилл не был уверен, придет ли оно вообще, поэтому он лишь невнятно махнул рукой и молча покинул кухню. Пока Грэм шел по широкой лестнице в ту сторону, где, как он полагал, находилась его комната, последние слова Ганнибала все еще звучали в его голове. Он стал для Лектера неожиданным спокойствием, он дал ему возможность отдохнуть от хаоса. Он подарил ему тишину. В этот раз смех все-таки взял над профайлером верх. Какая нелепость! Значит, он даровал Лектеру спокойствие, когда тот в свою очередь привнес в жизнь Уилла только беспорядок, сомнения и суету. Ганнибал стал голосом, зовущим его во тьму, стал тенью, крадущейся за ним по пятам, он стал монстром, дышащим профайлеру в спину. Грубо говоря, Ганнибал привел Уилла в движение. Он выдернул его из прекрасных безмолвных глубин спокойствия и вытолкнул на раскаленные угли. Он заставил его плясать вместе с дьяволом, забыть о спокойствии и снять с себя чертово белое пальто. А были ли они такими уж разными? Может быть, образы, рожденные разумом Уилла были вовсе не плодом его галлюцинаций, а просто отражением личности Лектера? Если думать так, то они действительно были разными, противоположными друг другу, но, совмещаясь, их личности странным образом находили баланс. Это звучало подозрительно похоже на нормальные, здоровые отношения, но Уилл не был дураком. Больше нет. Он знал, что их взаимоотношения с Лектером нельзя мерить обычной меркой. Он не должен был использовать ложные критерии и тешить себя иллюзиями, по крайней мере, не в том случае, если он хотел найти ответы на вопросы и снова обрести себя. А он же хотел, ведь так? В конце концов, среди обилия дверей Уилл снова нашел свою комнату. Она выглядела точно так же, как и утром — разворошенная кровать, смятые простыни, пустая бутылка из-под воды, брошенная поверх покрывала, и сиротливо забытый на стуле пиджак. Все было так же, за исключением одного — в комнате появился бумажный пакет. Уилл медленно подошел к нему и заглянул внутрь. — Ебать.., — безрадостно рассмеялся Грэм. — Ну это полный пиздец. В пакете лежала одежда. Явно совершенно новая, купленная буквально сегодня. Флегматичный говнюк-доктор даже заботливо приобрел ему носки и трусы. И по какой-то причине именно это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Грэма. Нормального человека скорее взбесило бы то, что его много дней принудительно держали без сознания, чтобы спрятать на краю света в полуразрушенном доме. Уилла же вывело из себя то, что Ганнибал купил ему приданное, как домашнему питомцу. Не хватало только ошейника и поводка. Черт возьми, Уиллу определенно стоило иначе расставить приоритеты. Но сейчас, когда у Грэма все равно уже не осталось сил на споры, он решил отказаться от гордости в пользу отдыха и просто вытряхнул вещи из пакета на пол неопрятной горой. Он понятия не имел, что накупил ему Лектер, поэтому просто взял из кучи первую попавшуюся рубашку, решив, что она не хуже прочих подходит для сна. Сняв грязную рубашку, Уилл посмотрел на повязку на ране. Он понимал, что ее стоит сменить, но не знал, стоит ли просить об этом Ганнибала или лучше попробовать справиться самому. Здравый смысл подсказывал, что лучше доверить перевязку доктору, но Уилл был не готов обдумывать это прямо сейчас. Решив, что рана может подождать до утра, Уилл надел чистую рубашку и аккуратно забрался в кровать, надеясь извлечь максимальную пользу из сочетания обезболивающих и выпивки — ему чертовски хотелось проспать всю ночь. И в этот раз его мечты были услышаны. Стоило только голове Грэма коснуться подушки, как мрачные тени имения Лектера поглотили его целиком.