Имение / The Estate

Следующие четыре дня прошли без эксцессов. Уилл вставал, приводил себя в порядок, встречался с Ганнибалом за завтраком на кухне, тот проверял его рану, при необходимости менял повязку, и они расходились до вечера. Каждый находил себе какое-то занятие на день и встречались снова они уже только за ужином. Тогда-то они и коротали время за беседой, регулярно засиживаясь допоздна и сдабривая разговор вином. Они говорили абсолютно обо всем, избегая говорить разве что о самих себе и о причинах, что привели их обоих в имение. Казалось, что Ганнибал оставлял за Уиллом право сделать следующий шаг… Его поведение было абсолютно корректным и нейтральным, и он даже словом не обмолвился о том, что произошло между ними накануне. Казалось, он был полностью удовлетворен беседами на темы философии, истории и искусства, и безропотно слушал рассказы Уилла о событиях и людях из его прошлого. Их интерес к общению не притуплялся, пусть разговоры и не выходили за пределы нейтральных тем. Уилл быстро понял, что Ганнибал оставил право выбора за ним, но предпочел не торопить события, дав себе время немного потомиться предвкушением и все обдумать. Рано или поздно эта ситуация должна была разрешиться так или иначе, а значит спешить не было особого смысла. Ганнибал проводил большую часть дня за уборкой, педантично двигаясь от комнаты к комнате и вычищая застарелые пыль и грязь. Это напоминало не столько физическую уборку жилища, сколько наведение порядка в собственном прошлом, и Уилл про себя порой гадал, не была ли эта одержимость чистотой своего рода терапией для Лектера. Уилл, в свою очередь, все изучал. В первый же день он устроил себе экскурсию по всему поместью, открывая дверь за дверью и погружаясь в глубины истории этого места. Он ласкал пальцами корешки пыльных книг и касался обивки мебели, истершейся за долгие годы. Дом буквально дышал стариной, и было так легко представить себе здесь маленькую девочку Мишу, занятую своими игрушками, или худого угловатого подростка Ганнибала, примостившегося в одном из кресел с книгой. Уилл слышал призрачное эхо детских голосов и размышлял о том, было ли это место когда-нибудь светлым, и как выглядели те дни, когда Ганнибал был действительно счастлив здесь. На второй день Уилл забрался на чердак, где до самого вечера перебирал чужие секреты. Он бесцеремонно открывал ящики и изучал содержимое коробок, даже не спросив у Ганнибала позволения. Уилл знал, что ему это было ни к чему. Он нашел несколько фото и долго вглядывался в пожелтевшее изображение мальчика с темными глазами, девочки со светлой улыбкой и двоих взрослых, всем видом источавших подлинный аристократизм. Это были люди, которых Уиллу уже не суждено было узнать. За время поисков он обнаружил неисправный телескоп, обгоревшую куклу и сломанный пополам самодельный лук. Грэму оставалось только гадать, какие истории могли бы поведать ему эти вещи и как именно они очутились здесь, на чердаке, а не в корзине для мусора. И пусть предметы уже не могли ничего рассказать Уиллу спустя столько лет, кончиками пальцев он все равно ощущал вибрирующую в них тайну. Он не стал рассказывать Ганнибалу о своих находках, оставив эти открытия при себе. На третий день Уилл устал от вечного полумрака дома и выбрался наружу, изучая местный ландшафт. Он исследовал лабиринт из живой изгороди, следуя за призраком юного Ганнибала, и выяснил, что лабиринт давно зарос и местами стал непроходим. Он уходил все дальше от дома, спотыкаясь о сорняки и вездесущие камни, пока не обнаружил себя в лесу. Вокруг высились деревья, а под ногами лежал толстый ковер мха, удачно скрадывающего шаги. Наверное, ему стоило повернуть назад, но Уилл все шел и шел, пока не оказался на поляне, обрамляющей широкое озеро. Озеро было настолько огромным, что Уилл с трудом мог разглядеть его берега, зато неподалеку он обнаружил небольшой деревянный сарайчик, изрядно истлевший и покосившийся от времени, но ещё не настолько обветшавший, чтобы не рискнуть в него зайти. Внутри обнаружилась ржавая лопата, груда камней для мощения дорожек и самодельный верстак, такой же древний, как и все вокруг. Несмотря на то, что внутри не оказалось ничего полезного, Уилл нашел тут кое-что получше, а именно идею, которую он намеревался в скором времени реализовать. Так что на четвертый день он попросил у Ганнибала немного денег и ключи от машины, которые Лектер и вручил ему без особых расспросов, попросив разве что привезти куркумы, если Уилл вдруг наткнется на нее в магазине. В этот раз дорога в город не произвела на Уилла такого впечатления. Когда он впервые покидал имение, ему казалось, что он буквально вырвался из плена, попав из одного мира в другой. В этот же раз Уилл просто поехал за покупками, прекрасно зная, что скоро вернется в имение, где его по-прежнему ждет Ганнибал. Это означало одно из двух — либо Уилл медленно начинал терять связь с реальностью, либо он связывал свое будущее с Лектером сильнее, чем ему бы хотелось. В любом случае, это был первый звоночек того, что он наконец-то отпустил вожжи, сбросил оковы или, как сказал бы Ганнибал, осушил весла, отдавая себя на волю течения жизни. Как бы то ни было, Уилл не собирался сейчас об этом думать – на сегодня у него были дела поважнее. Ему нужно было приобрести все необходимое, по возможности избегая при этом лишних контактов с людьми. В этом Грэму помогал многолетний навык осознанной социальной изоляции и полное незнание местного языка. Последнее, правда, далеко не всегда оказывалось плюсом. Уилл тратил втрое больше времени, пытаясь объяснить, что именно ему нужно, а местные жители невольно пожимали плечами, удивляясь странному американцу, пользующемуся вместо банковской карты наличными. Купив все, что ему было нужно, Уилл сложил покупки в машину и задумался о том, насколько велики шансы убедить Ганнибала поучаствовать в его авантюре. Откровенно говоря, Грэму было плевать на согласие Лектера. Он знал, что тем или иным способом, но он заставит Ганнибала поддержать его идею. Не потому, что это нужно или важно, а просто потому, что это было одной из черт его личности, и он не собирался от нее отказываться. Им нужно было встряхнуться, нужно было выйти из замкнутого круга рутины, в которую они сами себя загоняли. Им нужно было сделать что-то вместе, чтобы перестать существовать параллельно, поэтому Уилл потратил остаток дня, раскладывая покупки в ветхом сарае у озера, и только потом направился обратно к дому. Ганнибал предсказуемо обнаружился на кухне. Он привычно стоял у плиты, закатав рукава рубашки, и неторопливо помешивал что-то в кастрюле. На несколько минут Уилл просто замер в дверях, глядя на него. Вид Ганнибала Лектера, занятого кулинарией, до странности умиротворял. На кухне он был абсолютно в своей стихии, двигаясь с непринужденной грацией опытного повара, эффективно и скупо. И пусть половина блюд Лектера всегда имела пугающий подтекст, сейчас Уиллу было на это глубоко наплевать. Он не собирался судить Ганнибала за прошлое и уж тем более за будущее, в настоящем же вид Ганнибала, готовящего ужин, вызывал у Грэма только умиротворение. Правильно это было или нет, не имело значения. — Тебя очень долго не было. Голос Лектера вырвал Уилла из раздумий, и он прошел на кухню, ставя добытую баночку с куркумой на стол. — Да, знаю. Зато я нашел то, что ты просил. Ганнибал вытер руки о кухонное полотенце и обернулся, натыкаясь взглядом на приправу. Его лицо немедленно смягчилось. — Чудесно, благодарю тебя, Уилл. — Это для ужина, — Грэм уселся на стул, кивая головой в сторону баночки. По кухне уже ползли соблазнительные ароматы, но Уилл пока не мог угадать по запаху, что именно они будут есть. — Да, куркума идеально дополнит блюдо, — откликнулся Ганнибал, придирчиво изучая этикетку. — А что, если бы я ее не нашел? Ганнибал даже не задумался над этим предположением. — Я бы заменил ее чем-то из тех специй, что уже есть у меня под рукой. — Но ты не планировал этого делать, так как был уверен, что я найду то, что ты просил, — нахмурился Грэм. Ганнибал ответил ему скептичным взглядом. — Далеко не все, что я говорю, является манипуляцией или тестом. Не понимаю, почему ты придаешь такое значение подобным мелочам. — Прости, что придираюсь, — Уилл вздохнул, устало растирая лицо. — Плечо снова разболелось, и это действует мне на нервы. Понимающе кивнув, Ганнибал достал бутылку воды из холодильника и выудил из одного из ящиков обезболивающее, которое он разбросал, казалось, по всему дому. Уилл без споров вытряхнул пару таблеток на ладонь и сразу же их принял. — И сколько еще мне будет казаться, что моя рука вот-вот отвалится? — Боюсь, дольше, чем тебе хотелось бы, — ответил Лектер, возвращаясь к хлопотам с духовкой. — В последнее время ты был слишком активен, в то время как пациентам в твоем состоянии обычно прописывают постельный режим. — Если бы я лежал все это время в постели, я бы попросу спятил, — хмыкнул Грэм. — Это место слишком похоже на хоспис. Ганнибал усмехнулся. — Могу тебя понять. Уилл облизал губы и посмотрел на Ганнибала, склонившегося к духовке, не зная, стоит ли ему задавать давно интересующий его вопрос. — Уборка помогает тебе отвлечься? Дискомфорт от вопроса был заметен по тому, как на долю секунды напряглась спина Ганнибала, но следом он как ни в чем ни бывало продолжил свое занятие. — Ты считаешь, что уборка является моим способом терапии? — Скорее твоим способом избегания, — поправил Уилл, — но в целом да. — Меня создало не только мое прошлое, — сдержанно отметил Лектер. В его голосе было отчётливо слышно предупреждение, а спина опять неуловимо напряглась. Но сейчас, по совершенно неясной ему самому причине, Уилл чувствовал, что должен продолжать, более того, он действительно решил продолжить этот разговор. Он подошел ближе, замирая совсем рядом с Ганнибалом, но так и не решаясь коснуться рукой, и тихо выдохнул. Спина Лектера напряглась еще сильней. Уилл уставился на затылок доктора, немного шокированный тем, что все-таки сумел застать его врасплох, и сказал: — Послушай, — Уиллу пришлось сглотнуть, чтобы продолжить, — я знаю, что тебя создало не твое прошлое. Я с этим совершенно согласен, у тебя нет необходимости меня убеждать. — Напротив, — Ганнибал произнес это так тихо, что Уилл едва его расслышал, пусть и находился всего в двух шагах, — ты единственный, кого я готов убеждать. — А мне казалось, что эта необходимость отпала давным-давно, по крайней мере, для меня. Ганнибал очень медленно обернулся, и они оказались нос к носу. Стоило им взглянуть друг другу в глаза, как расстояние между ними словно еще больше сократилось, даже воздух будто бы стал тоньше. Уилл усилием воли заставил себя остаться на месте, хотя ему очень хотелось сделать шаг назад. Темные глаза Ганнибала некоторое время пристально изучали его лицо, и только после длинной паузы он все же ответил. Его глубокий, значительный голос тут же интимно скользнул Уиллу под кожу, добежал до затылка и уверенно обосновался там. — Я ценю твою попытку утешения, Уилл, хотя, по правде говоря, она для меня неожиданна, но в этом нет необходимости. — Знаешь, ты ведь тоже человек, — сухо усмехнулся Уилл. — Совершенно невероятный, но все же человек. А людям порой нужно участие. — И ты считаешь своим долгом мне его предложить? Уилл шумно выдохнул. У плиты было жарко и одуряюще пахло специями и самим Лектером, отчего ему было сложно соображать. — Но ты ведь предложил мне свое. — Не особо успешно, насколько я помню. Уилл удрученно нахмурился, не понимая, с чего вдруг Ганнибал решил признаться в своей неудаче. — Это не так. Ганнибал приоткрыл рот, но ничего не сказал. Уилл буквально видел, как Лектер борется сам с собой за молчание. — Что? — спросил Уилл, склоняя голову вбок. — Что ты хочешь сказать? Нерешительность тебе не к лицу. — Я всеми силами пытаюсь сдержать то обещание, которое я тебе дал, Уилл. — Ты обещал не давить на меня, — припомнил Уилл. — Ты хочешь сейчас сказать что-то, что подпадает под эту категорию? Знаешь, Ганнибал, мы в любом случае не сможем продвинуться дальше, если ты каждый раз будешь оставлять при себе то, что хочешь сказать. — Я хочу узнать, позволишь ли ты мне себя поцеловать. Уилл замер, пару раз моргнул, пытаясь осмыслить сказанное, но так и не смог. Его глаза медленно опустились к губам Лектера, вернулись к глазам и снова соскользнули на губы. — Я… Что? Ганнибал приподнял одну бровь и прислонился к духовке, вызывая у Уилла отчаянное желание подсказать, что он может ненароком обжечься. — Ну же, Уилл. Это не должно было стать для тебя таким уж сюрпризом. — Нет, — Уилл закрыл глаза и пропустил пальцы сквозь волосы. — Конечно же нет, просто… — Разве это не ты жаловался на то, что наше общение полно двусмысленностей и метафор? Разве не ты предлагал уйти от иносказаний и говорить прямо? Плечи Грэма поникли, и он открыл глаза, чтобы встретиться с Ганнибалом взглядом. — Так и есть, но это не означало, что твоя прямолинейность не застанет меня врасплох. Ответное молчание Лектера выразило все, что он думает по этому поводу. Уилл внезапно потянулся к Ганнибалу рукой, но ладонь так и замерла в воздухе, не добравшись до цели. Просто дотронуться до Ганнибала уже было непростой задачей, Уилл должен был ее преодолеть. Они касались друг друга много раз, но это всегда имело какую-то конкретную цель. Просто дотронуться, как делает большинство людей, казалось непосильной задачей. — Какую стену ты пытаешься преодолеть? — терпеливо спросил Ганнибал. — Какие границы переступить? Уилл поежился. Ему казалось, что звук голоса Лектера вибрирует в его пальцах, несмотря на разделявший их воздух, и он опустил взгляд на пуговицы рубашки доктора. Они были так близко, но в то же время чудовищно далеко. — Большинство людей справляется с пересечением границ личного пространства на раннем этапе общения, и это происходит не так весомо. Простой разговор, похлопывание по плечу, прикосновение к руке… В наших с тобой отношениях такого этапа не было. Ганнибал глубоко вздохнул, и естественное движение его груди заставило ткань рубашки едва уловимо коснуться кончиков пальцев Грэма. — Ты сам загоняешь себя в ловушку, Уилл. Тебе не обязательно анализировать все свои поступки, не обязательно искать причины всех своих действий. Объяснения, которые ты ищешь, могут быть не менее опасны, чем вопросы, которые их вызывают. Уилл ухмыльнулся. — Я думал, ты пытаешься стать очевидным и прямолинейным. — Просто положи руку. — Ч-что? — Положи руку туда, куда хотел, или она останется в воздухе навечно, — Лектер указал взглядом на ладонь, протянутую в очевидном жесте. — Так и ты обретешь свою прямолинейность, Уилл. Положи уже руку или просто дай ей упасть. — Смахивает на ультиматум, — пробормотал Уилл, но потом, после еще одного удара сердца, он все же решился и положил ладонь Ганнибалу на грудь. Эффект был моментальным. Уилл резко выдохнул долго удерживаемый воздух, и осторожно, на пробу, провел по рубашке большим пальцем. Ткань была теплой, а под ней ровно и уверенно билось сердце Ганнибала. Наощупь он был реальным, человечным и живым. Ладонь Уилла лежала на груди Лектера, и ничего непоправимого или болезненного не произошло. Уилл не знал, чего именно он ожидал, и теперь с каждой секундой ощущал себя все глупее из-за своих сомнений. — Мне повторить свой вопрос? В этот раз Уилл действительно ощутил в груди вибрацию голоса. — Какой вопрос? — Ты позволишь мне, — Ганнибал подождал, пока Уилл поднимет на него глаза, и продолжил, — тебя поцеловать? Грэм не торопился, выжидая, пока вопрос абсорбируется мозгом и медленно водя ладонью от плеча до груди. Размеренное дыхание Лектера вкупе с мерным движением ладони по ткани, действовали на него почти гипнотически. — Прямо сейчас? Нет. Ганнибал задумчиво хмыкнул, взвешивая ответ. — А потом? Чуть позже, в другое время, ты позволишь мне, Уилл? Уилл заставил себя ответить не раздумывая, чтобы успеть до того, как его мозг остановил бы слова. Он уронил руку вниз и тихо пробормотал: — Если я буду отказывать тебе и дальше, я буду чувствовать себя лжецом, — и, не дав Ганнибалу опомниться, Уилл резко сменил тему. — Как там наш ужин, он не сгорит? Опомнившись с той скоростью, на которую был способен только он, Лектер повернулся к духовке. — Нет, я выключил газ, так что сейчас блюдо как раз должно было дойти до нужной степени готовности. — Да, вероятно так оно и есть, — произнес Уилл, слишком пристально глядя на доктора. Ганнибал промолчал, так что Уилл, пожав плечами, просто занялся тарелками, решив накрыть на стол, чтобы хоть как-то помочь. В тот вечер они больше не возвращались к этому разговору. Но уже следующим утром Уилл вспомнил, что он ездил в город не просто так. Они как раз закончили завтрак и молча сидели, допивая кофе, слишком погруженные каждый в свои мысли. — Я бы хотел с тобой сегодня кое-куда сходить, — напрямик заявил Грэм, отставляя кофейную кружку. Лектер посмотрел на него с интересом. — Куда? Уилл жестом указал на лес, виднеющийся из окна. — Туда. Пару дней назад я нашел на опушке озеро. — Ага, — Ганнибал кивнул головой и тоже отставил кружку. — Мне было любопытно, когда ты все-таки его обнаружишь. Полагаю, ты хотел бы порыбачить? — Конечно, но я хотел бы, чтобы и ты пошел со мной. — Мне казалось, что рыбалка – твоя личная отдушина и ты предпочитаешь рыбачить один. — Чаще всего да, но это твой дом, — Уилл посмотрел по сторонам, подтверждая этот факт. — Твоя земля. — И раз уж ты на моей земле, ты хотел бы пообщаться со мной в своей стихии? — Это было бы справедливо. — Разумеется, — Лектер кивнул. — Я согласен. Уилл был настолько удивлен, что его брови невольно поползли вверх. — Серьезно??? Так просто? — Так просто, — подтвердил Лектер, вставая, он собрал кружки и отнес их в раковину. — К скольки я должен быть готов? Уилл оторопело моргнул и только потом встал со стула, помогая Ганнибалу убрать стол после завтрака. — Давай через час. — Мне нужно взять что-то с собой? — Нет, но я посоветовал бы… — Грэм скептически осмотрел наряд Лектера. Тот был одет в костюм и галстук, как будто на часах было не десять утра, — надеть что-нибудь попроще. То, что не страшно испачкать, если у тебя, конечно, что-то такое имеется. Уилл с трудом представлял себе, что у Ганнибала в шкафу могут водиться джинсы, но Лектер в ответ уверенно кивнул головой. — Не волнуйся, я найду, что надеть. Грэм с подозрением нахмурился, совершенно не понимая, с чего это вдруг Лектер стал таким покладистым и дружелюбным. Это почти настораживало. — Ну… Хорошо. Тогда до встречи через час. — Через час, — подтвердил Ганнибал и вышел из кухни. Через час они действительно встретились в холле, где Уилл неловко переминался с пятки на носок, гадая, как ему вообще пришло в голову пригласить Ганнибала на рыбалку. Он вообразить себе не мог, чтобы доктор Лектер смог найти хоть какое-то удовольствие в том, чтобы часами неподвижно стоять по пояс в холодной воде. Ганнибал не занимался подобными глупостями! Но что бы там себе ни навоображал Уилл, в данный момент Ганнибал действительно стоял в холле и выжидательно смотрел на него. — Я полагаю, что вчера ты приобрел весь необходимый инвентарь? — спросил крайне непривычно одетый Лектер. Для сегодняшней прогулки он выбрал толстый свитер и очень простые брюки. Уилл коротко кивнул, натягивая собственную куртку. — Да, но я оставил все у озера. Там есть сарай. Ганнибал кивнул и задумался. — Да, я помню. Не думал, что он все еще цел. Несмотря на обыденность информации, она ударила Уилла наотмашь. Да, все эти дни он бродил по имению, представляя себе юного Ганнибала, который когда-то жил здесь, но он до сих пор не осознавал до конца, что мужчина, стоящий сейчас напротив, действительно и был тем самым Лектером, который когда-то здесь жил. Он не удержался и все же спросил: — Ты что-то в нем мастерил? Они успели покинуть дом и двинуться в сторону озера, когда Лектер наконец заговорил. Уилл, решивший, что доктор намеренно проигнорировал его вопрос, практически вздрогнул от неожиданности. — Как ты понимаешь, я всегда любил работать руками. Создавать что-то из хаоса, трансформировать вещи, созидать. Так что я собирал дары леса — опавшие ветви, коряги и камни — все, что предлагала природа и уносил их в сарай, чтобы там что-то из них смастерить. Там было спокойно, и мне это нравилось. Тишина озера укутывала меня, словно одеяло, оставляя заботы позади. Это было мое любимое место. В нас больше общего, чем ты думаешь, я тоже уходил от мира в покой бегущей воды. Уилл обернулся. Несмотря на то, что рыбалка была хобби Уилла, а не Ганнибала, Лектер выглядел совершенно естественно и не выражал от перспективы подобного времяпрепровождения ни малейшего дискомфорта. Казалось, что этот вид отдыха был ему смутно знаком. Хотя, возможно, это просто было свойством личности Лектера – он вписывался в рыбалку точно так же, как он вписался бы в парадный бальный зал. Уилл задумался о его таланте мимикрировать и медленно менять мир под себя. — И что же ты там мастерил? — Однажды я смастерил лук из тонкого деревца, срезанного на опушке. Я потратил много дней, вырезая его и доводя до ума. Сейчас я конечно понимаю, что лук был откровенно плох, но тогда он казался мне моим лучшим творением, — Ганнибал усмехнулся, полностью погрузившись в меланхолию воспоминаний. — Я дал поиграть с ним одному из своих кузенов и презренный идиот переломил его пополам. Тогда я был так зол, что готов был свернуть ему шею. — Почему я совершенно не удивлен именно такой реакцией? — фыркнул Уилл в ответ, и следом замер, когда внезапно его догнало осознание, что это был тот самый лук, который он нашел на чердаке. Мелкие детали пазла, разбросанные по всему имению Лектера, стали медленно складываться в картину, показывая Уиллу уже не монстра, но человека. Человека, которого он мог и хотел понять. Уилл приехал сюда не искать оправданий поведению Лектера, он просто хотел узнать еще одну его грань. — Возможно, гуманнее действительно было бы свернуть ему шею прямо тогда, учитывая все то, что произошло с беднягой в последующие годы, — произнес Ганнибал, и Уилл не сразу понял к чему это фраза, так глубоко он ушел в себя. — В любом случае, сожаление – лишь способ увязнуть в своем прошлом. А я не люблю в чем либо вязнуть, милый Уилл. — Хочешь сказать, ты никогда не сожалеешь о том, что уже сделал? И тебе никогда не хотелось вернуться назад и что-нибудь изменить? — Если бы я изменил в своей жизни хоть одну мелкую и несущественную деталь, сейчас мы с тобой наверняка не стояли бы рядом, — на этих словах они вышли из леса на поляну, и тень улыбки коснулась губ Лектера. — Так что нет, я ничего не хотел бы менять. — Это звучит как тщетная попытка оправдать свои ошибки, — сухо прокомментировал Уилл, подходя ближе. — Вовсе нет, это простая констатация того, что именно комбинация моих успехов и ошибок и привела меня в настоящий момент. — Ага, — вздохнул Уилл и машинально взял Ганнибала за локоть, лишь через секунду осознав, что именно делает. Лектер совершенно спокойно к нему обернулся, но потом тоже замер, заметив его выражение лица. — Уилл? — Прости, я… — Уилл стиснул челюсти, но слова слишком жгли его изнутри, чтобы можно было просто промолчать. — Я хочу иметь право тебя касаться. Я не… В смысле… — Уилл выдохнул сквозь зубы, — в смысле, просто касаться. Хочу иметь возможность дотронуться до руки или прислониться к тебе плечом без необходимости как-то это оправдывать или объяснять. — Тебе и не нужно оправдываться, — мягко хмыкнул Ганнибал, подходя ближе. — Я понимаю, что ты ищешь. Тебе нужно подтверждение реальности происходящего, физическое подтверждение того, что я рядом. И я всегда буду рад тебе его предложить, когда оно тебе понадобится, Уилл. Никогда и ни в чем со мной не сдерживайся, я ценю любое проявление твоих эмоций. От глубины происходящего Грэму стало трудно дышать. — Хорошо, спасибо, — скупо выдохнул он и, закрыв глаза, сделал последний шаг вперед, роняя отяжелевшую голову на плечо Лектера. Через секунду Уилл почувствовал вес теплой ладони, деликатно опустившейся ему на шею. Жест должен был показаться ему довлеющим, собственническим и неприятным, но вместо он ощущался именно так, как Ганнибал и сказал – простым доказательством реальности момента. Уилл позволил себе насладиться близостью и теплом еще несколько долгих секунд, а потом сделал шаг назад, разрывая контакт. — Ладно, как я и сказал, все снаряжение здесь, — сказал он, направляясь в сторону видавшего виды сарая. — Ты же присоединишься ко мне, да? Не хочу, чтобы ты торчал на берегу один, как горгулья. — Уверяю тебя, Уилл, у меня нет никакого желания торчать на берегу, — прозвучало снаружи сарая. Ганнибал не пошел внутрь, ожидая, пока Уилл сам принесет то, что сочтет нужным. На самом деле, когда Уилл купил Ганнибалу бродни, он несколько минут стоял с ними в руках, хохоча, как форменный идиот при мысли о Лектере в классическом костюме-тройке и этих броднях. Но бродни все равно не шли ни в какое сравнение с пластиковым «убивательным» костюмом, который Уилл видел на Ганнибале однажды. Откровенно говоря, разумному человеку не стоило потешаться над серийным убийцей, когда они вместе разделывают чье-то тело, но Уилл тогда искренне переживал, что может не сдержаться. Занимаясь Рэндаллом Тиром, он только и думал, как бы сообщить Ганнибалу, что если бы он знал, что это будет костюмированная вечеринка, то тоже захватил бы себе костюм. Вместе с броднями Уилл купил ящик для снастей, две удочки и готовый набор приманок. Обычно он предпочитал самостоятельно вязать свои мушки, но сейчас предпочел этого не делать, подозревая, что процесс может всколыхнуть те воспоминания, о которых он предпочел бы забыть. К его удивлению, Ганнибал без возражений принял свои бродни и надел их с изяществом, которого было сложно ожидать от столь нелепой детали гардероба. Когда они оба облачились в защитные костюмы и вошли в воду по пояс, закидывая свои удочки, Уилл решил возобновить разговор. — Не знал, что ты и это умеешь. — Я не могу назвать себя экспертом, но у меня действительно был некоторый опыт рыбной ловли. Уилл улыбнулся, чувствуя, как привычные ощущения воды, мерно качающейся у ног, убаюкивают его. — Но мне все равно сложно представить тебя с банкой червей и бутылкой пива, убивающего целый день у реки. — Какой красочный образ ты выбрал, — искренне усмехнулся Лектер. — Ты прав, он мне не идет. Но есть и иные способы рыбалки, и совершенно другие места, где можно ловить рыбу. Однажды, я застрял на пару недель близ озера дю Бурже в Савойе, и это стало моим единственным развлечением вкупе с восхождением на Ниволе, чтобы полюбоваться местными видами. Остаток часа Ганнибал с привычной ему легкостью занял рассказами о своем пребывании во Франции, и Уилл действительно с удовольствием его слушал, позволяя словам Лектера омывать его так же, как и водам озера, в котором они рыбачили. Благодаря эмпатии и живому воображению Грэм легко представлял себе крутые утесы прибрежной линии и залитые солцем лавандовые поля, будто воочию видя людей, наполняющий улицы, и вдыхая аромат свежего бриоша из маленькой семейной булочной. Не в первый раз Уилл пожалел о том, что Ганнибал не смог показать ему Флоренцию и он не смог познакомиться с городом через призму его взгляда. Уиллу хотелось узнать, чем этот город пахнет и как звучит для Ганнибала Лектера, какую симфонию он складывает из своих тротуаров, улиц и домов. Ганнибал отличался своей уникальной, ни на что не похожей точкой зрения, и Уилл искренне жалел, что не смог прикоснуться к ней. Не смог увидеть единение ужаса и мощи восприятия мира Ганнибалом. — Ты все еще хотел бы мне это показать? Ганнибал не стал поворачиваться к Уиллу, чтобы ответить, как Грэм того ожидал, взамен еще пристальнее уставившись вдаль. — На что ты намекаешь? — Однажды ты сказал, что хотел бы показать мне разные места, города, страны. Скажи, ты действительно до сих пор бы этого хотел? В этот раз Лектер посмотрел на него. Его взгляд обрел ту самую остроту, которая говорила о том, что Ганнибал пытается постигнуть причину его вопроса, и Уилл нервно облизал губы, понимая, что его изучают. — А ты хотел бы, чтобы это сделал именно я, Уилл? Грэма подмывало съязвить, что Ганнибал в очередной раз требует от него приласкать свое эго, которое и без его слов разрослось непомерно, но не стал. Это осталось в прошлом. — Я всегда этого хотел. Ганнибал нахмурился, на его лице читался очевидный вопрос. — Ты действительно думаешь, что я остался бы тут, если бы не хотел этого? — Уилл, я обещал не давить… — Нет никакого давления в том, чтобы просто признаться, что и ты чего-то от меня хочешь. В конце концов, этим ты в первую очередь обозначишь свои желания, а не подтолкнешь мои. Ганнибал кивнул, покладисто принимая упрек Уилла, но что-то между ними сейчас изменилось так сильно, что у Грэма встали дыбом волоски на руках. — Куда бы ты хотел поехать? — А куда ты бы хотел меня отвезти? — Куда угодно. Ошеломляющая честность ответа пробежала по позвоночнику Уилла электрическим током, и он быстро перевел взгляд на воду, стараясь удержать внутри сердце, настойчиво рвущееся из груди. — А что, если я соглашусь? — голос Грэма был не громче плеска воды в озере. — Что это будет означать для тебя? Ганнибал закончил притворяться, что он хоть как-то заинтересован в рыбалке и посмотрел прямо на него. — Ты уже говорил мне это. Однажды, — напомнил Лектер и в его голосе прозвучало отчетливое предупреждение. — Да, а потом совершил предательство у тебя на глазах, я знаю, — напрямик сказал Уилл, решив не камуфлировать неприглядную правду цивилизованными словами. — Но мне казалось, что мы уже пережили этот этап. Поясню еще раз, Ганнибал, чтобы мы оба видели ситуацию предельно ясно. Тогда ты хотел, чтобы все было по твоим правилам, сейчас у нас все совершенно иначе. Я больше не собираюсь играть с тобой в игры, не собираюсь притворяться. Эти несколько дней я был с тобой абсолютно честен. Я не солгал тебе ни в чем. А ты был честен со мной, Ганнибал? — Разумеется. — Тогда прояви ко мне уважение и выслушай то, что я хочу сейчас сказать, — произнес Уилл, звуча куда увереннее, чем он на самом деле себя ощущал. — В этот раз не только ты довел нас до этой точки. Мы оказались здесь не только из-за тебя. Может быть, ты и вез меня сюда накачанным наркотиками и с пулевым ранением в плече, но не смей отрицать того, что ты ощущал меня уже много месяцев, задолго до нашей встречи в галерее. Ты проник в меня так же, как я проник в тебя. Мы давно смешались до полного взаимопроникновения, Ганнибал, а значит и в эту точку мы пришли вместе. Лицо Ганнибала опустело, приобретая абсолютно нечитаемое выражение. — Мне кажется, мы должны продолжить этот разговор на берегу, — предложил Лектер, но Уилл знал, что на этот раз у него имеется право вето. Каким бы уверенным и безмятежным ни пытался казаться Ганнибал, это была не его территория. Это была территория Уилла, и Уилл собирался воспользоваться своим преимуществом. — Ты не единственный режиссер текущей ситуации, не единственный автор этой пьесы. Мы оба участвуем в нынешнем спектакле, в который превратилась наша жизнь, и ты контролируешь происходящее точно так же, как и я. То есть, по большей части, никак… Чем раньше мы оба осознаем этот факт, тем скорее мы снова сможем доверять друг другу. Ганнибал шумно сглотнул, его кадык выразительно дернулся. — Так ты доверяешь мне, Уилл? — Скорее я доверяю тому, что ты всегда будешь самим собой, — ответил Уилл, обмакивая кончики пальцев в холодную воду. — До тех пор, пока ты будешь честен и откровенен, будешь позволять мне смотреть на тебя и узнавать ближе, я буду верить тому человеку, которого вижу. Ты ведь не отнимешь у меня это право? Не ослепишь меня? Ганнибал уставился на Уилла в упор. Он смотрел на него и одновременно вглубь него, и этот взгляд содержал в себе куда больше смысла, чем можно было выразить словами. — Ты вошел в мой разум, Уилл. Проник во Дворец памяти и возвел там свои собственные своды, ты перестроил его под себя. Я не смогу изъять у тебя возможность видеть меня, даже если очень захочу. — Тогда мой ответ — да. Вопреки всякой логике и здравому смыслу, я доверяю тебе, Ганнибал, — весомо произнес Уилл, с удивлением осознавая, что он действительно имеет ввиду каждое сказанное им слово. Он искренне верил в то, что доктор Лектер всегда останется доктором Лектером, а поскольку Уилл прекрасно знал, что из себя представляет Ганнибал, он не видел смысла ему не доверять. — А ты доверяешь мне? И снова лицо Лектера обрело нечитаемое выражение, а глаза превратились в бездонные провалы темноты. — Думаю, нам действительно стоит закончить этот разговор на берегу. В этот раз Уилл поддался, коротко кивнув и первым направляясь к берегу, где лежали оставшиеся снасти и холодильник с уловом. Грэм ждал, что Ганнибал ему что-то ответит, но вместо этого доктор предпочел в первую очередь разобраться с делами. Он убрал на место удочку, спрятал мушки и снял с себя мокрые бродни. Когда Грэм снял с себя свои, Ганнибал уже закончил и ждал его снаружи сарая. Вероятно, Лектер был прав, что бы он ни задумал рассказать Грэму, это можно было сделать сухим и на берегу. Уилл вышел наружу и прислонился к стене сарая рядом с ним, глядя вдаль на другой берег озера. Лектер действительно обладал беспрецедентным терпением, потому что в итоге Уилл не выдержал первым. — Мне стоит начинать беспокоиться по поводу того, что ты так и не ответил на мой вопрос? — выпалил Уилл, тут же пожалев о том, что он в принципе открыл рот. Взгляд, которым его наградил Лектер, был пронзительным и острым, как скальпель, который он так привык носить в кармане. — И что же это был за вопрос? Грэм устало закатил глаза. Они снова будут играть в эти игры? Ну окей. — А ты доверяешь… Остаток фразы повис в воздухе, потому что рука Лектера внезапно оказалась в его волосах, губы на губах и… Господи боже… Ганнибал действительно его целовал! Уилл не успел даже понять, как все это случилось. В одну секунду Ганнибал все еще стоял у стены сарая, а в другую уже вжимал в нее Уилла собственным телом. Он держал Грэма за волосы и безостановочно его целовал, жадно терзая зубами нижнюю губу. Уилл понятия не имел, что ему делать, поэтому сделал то, что казалось единственно правильным в этой ситуации – отдался процессу. Ганнибал сразу почувствовал этот момент капитуляции. Его ладонь немедленно сместилась с затылка на подбородок Уилла, склоняя его голову под более удобным углом, и взамен пальцы самого Грэма намертво вцепились в ворот его свитера в отчаянной попытке притянуть его еще ближе. Раненое плечо протестовало тупой болью, но Уиллу было абсолютно наплевать. Они вцепились друг в друга, как пара утопающих, держась за другого так, будто он был последней надеждой, и все это время их губы безостановочно двигались, борясь друг с другом за превосходство и одновременно лаская. Уилл не смог бы сказать, чей именно язык скользнул в чужой рот первым, но он точно знал, что теперь они были там оба, сплетаясь друг с другом и дразня, пробуя другого на вкус. У Уилла кружилась голова. Он с трудом мог поверить в происходящее. Его действительно целовал Ганнибал Лектер, более того, он сам целовал его в ответ. Целовал довлеюще и жадно, пытаясь одновременно заклеймить и вынудить его продолжать. В какой-то момент Уилл перехватил инициативу, подаваясь вперед, и агрессивно толкнулся языком Ганнибалу в рот. Стон, который при этом издал доктор, сладко срезонировал у Грэма в животе и томно стек прямиком в пах. Ганнибал попытался отстраниться, но Уилл удержал его на месте, крепко вцепившись в воротник. В ответ Ганнибал только хмыкнул и поцеловал его снова глубоко и вдумчиво, одновременно лаская пальцем яремную вену под подбородком. Когда Лектер прикусил его губу, словно напоминая о том, на что способен его рот, Уилл не выдержал и громко застонал. Когда Ганнибал все-таки отстранился, то долго баюкал лицо Уилла в ладонях, ожидая, пока Грэм откроет затуманенные возбуждением глаза. — Да, Уилл, похоже, я тебе доверяю. Грэм не выдержал и хрипло рассмеялся. — Ты ведь мог просто это сказать. Ганнибал в последний раз мягко провел большим пальцем по припухшей от поцелуев нижней губе Грэма и отошел от него на пару шагов. — И еще неделю томиться желанием тебя поцеловать? Ну уж нет. Уилл судорожно сглотнул и попытался вернуть себе самообладание, несмотря на буйство гормонов и адреналина в крови. — Мне казалось, что прежде чем сделать нечто подобное, нужно хотя бы спросить. — Как ты неоднократно мне напоминал, Уилл, — произнес Ганнибал, поднимая холодильник с уловом с земли, — я всего лишь человек. И мне свойственно ошибаться, — несмотря на покаянные слова, улыбка Ганнибала была хищной. — А теперь пойдем домой, самое время отправиться на кухню и приготовить что-нибудь аппетитное из нашего сегодняшнего улова, добытого исключительно терпением и трудом. Уилл двинулся следом за ним, всю дорогу гадая, что именно имел в виду Ганнибал — пойманную рыбу или его самого.