«K&S Corp. Maritime logistics»
Шок обколол сотнями иголок спину. Еще и дата транспортировки маркирована прошлой неделей. Рывком сорвала транспортную бирку с ящика, сжимая в кулаке. Это удар ниже пояса для Кетлер. Это неоспоримый шахматный шах. Мазок дерьмом по её гордости и принципам. Сейчас стоит нервничать, давать волю злости, искать виновных, однако этого делать нельзя, не закончив с теми, кому уже назначено. Звук струящейся жидкости отвлекает Алекс, и она осматривается в поисках его источника. А это один из охранников обмочился, в ожидании своей кончины. — Да, точно, я отвлеклась. Прошу прощения. Спрятав бирку в клатч, Алекс сделала на телефон с десяток фото найденных коробок, выгружая их сразу на сервера Пятницы. Подхватила несколько гранат и зацепила их за дверную ручку леской, импровизируя растяжку, и без особых эмоций в голосе или на лице обратилась к охранникам: — Так, малыши-плохиши, мамочка сейчас закончит дела и вернется, чтобы поджечь вас. А это, — обыденность в голосе и указывает на растяжку, — это на случай, если кто-то придет к вам в гости раньше, чем я закончу пару партий в покер. Не скучайте.***
План претерпел некоторые коррективы. Необходимо продумать его до мельчайших деталей, но не на сто процентов — проценты рушатся при малейшем шорохе случайности. В данном случае, десятки невинных жертв в подвале, чьи страхи и боли Алекс пропустила через себя перед умиранием их душ. Необходимо знать только конечный результат и несколько основных контрольных точек на пути к этому результату. Все, что происходит посередине — разберемся по ходу дела. Контрольная точка: Кетлер входит в зал покера с племянником главы какого-то картеля, она не запоминала. Сейчас она – его подружка и сидит рядом с ним за столом, как его талисман на удачу. Большой овальный стол. Девять высоких шишек местных банд, четыре помощника, шесть проституток, одна девушка-крупье. Несутся ставки, повышаются. Возгласы, мерзкие шутки и хвастовство о последних криминальных достижениях. Её одноразовый бойфренд как-то неуклюже своей потной ладонью гладит по коленке Кетлер, из раза в раз ладонью скользя глубже под короткое платье; настойчиво желает задеть ткань нижнего белья. А она закусывает нижнюю губу и поощряет его, раздвигая бедра. Кончиками пальцев одной руки прочесывает взъерошенные волосы на затылке своего бойфренда, а второй рукой проворачивает свой бокал на столе. За столом изредка звучат названия комбинаций карт, чаще оговариваются грядущие поставки «рабочей силы», партии кокаина, оружия. Даже вспоминали Дьявола несколько раз. Кто-то побаивался Сорвиголову, а кто-то уверенно предсказывал его скорую кончину с приходом Фиска в кресло мэра города. У них, у преступников, оказывается, даже тотализатор свой есть: ставки на то, кого из уличных супергероев первым Амбал сотрет с улиц города. Кетлер отрешенно пялится в свой бокал с алкоголем, пытаясь рассмотреть, как тает лед. Она переполнила себя чужими эмоциями — пуста и безразлична. Страшно должно быть от самой себя. Один из девяти «шишек» за столом уже расстегнул несколько верхних пуговиц своей рубашки и ослабил ремень, туго впивающийся в его откормленное толстое брюхо. Двумя пальцами зазвал к себе на колени приглянувшуюся проститутку, лестно усыпая её комплиментами о пышной заднице, и, как он наслышан, глубокой глотке. Алкоголь, мутный дым сигар и многочисленные купюры, испачканные кокаином. Одноразовый бойфренд взял банк, блефуя с говняной семёркой пик и дамой треф. Он никогда не выигрывал. Никогда. На радостях такой редкой победы, он восклицал похвалу своему грудастому талисману в этот вечер, и обхватив Алекс за затылок, грубо потянул на себя. Опьяненный, уткнулся носом ей в шею, впроголодь вдыхая аромат её кожи, и вцепившись зубами в кожу по линии челюсти, засосал её, мокро елозя языком. Крышу в моменте сносит, когда его спутница блондинка вздыхает в напряжении так громко, а ладонью в ответ сминает его пах. — Хороша девка! — восклицает один из девяти, в запале швыряя в Алекс несколькими фишками. Чаевые. — Где ты её нашёл, сопляк?! Её надолго хватит? Итак, у меня плывет контейнер со шлюшками из Сомали. Сыграем на тех, кто доберется живым? — Тех, кто не доедет, друг, выкуплю мясом, — подхватывает сидящий напротив, залпом осушая стакан бурбона. — Моим мясникам нужна практика разделки мяса. Смех с отхаркиванием в задышках. Шлепки шлюхам по задницам. Грязь. Грязь. Грязь. Непаханное поле для кармы. All-inclusive для тварей побольше. Алекс монотонно прокручивает свой бокал и ждет, глядя на крупные кубики льда в бокале. Слушает возбужденный рассказ Одноразового о том, насколько сильно ему повезло встретить такой клевер удачи в этот вечер. Одноразовый хвалится «коллегам», как будет трахать свой «клевер» сегодня, и рассуждает, станет ли ему желание поделиться «клевером». Забавные твари: за большим овальным столом ликуют девять высоких шишек местных банд, четыре помощника, шесть проституток, одна девчонка крупье. Одноразовый самый забавный — он так слюняво вылизывает воздух над пустым стулом, стоящим рядом с ним, пока массирует сам себе член через брюки — премия Оскар вне очереди. Алекс сидит в нескольких метрах от этой грязи, за их спинами, на барном стуле у стены. Прокручивает свой бокал с выпивкой и подкуривает новую сигарету, внимательно наблюдая за своим колдовством. Одурманены безумством, а безумство бывает разным. Ей ли не знать. У них в головах сейчас свои картинки происходящего в комнате. Взгляд Кетлер наостряется, когда кубики льда усыпаются тонкими трещинами, как в её бокале, так и в бокалах каждого из присутствующих в зале. Одновременно все кубики льда покрываются тоненькими паутинками трещин… Тени в голове начинают ликовать, и Алекс выдавливает тусклую усмешку. — Ка…какого хрена? — мямлит один из девяти присутствующих отцов криминала, сжимая руками свою черепушку, что норовит взорваться от резко нахлынувшей мигрени, на место отступившему безумию. — Какого хрена тут происходит?! — мямление сменяется рыком, и все присутствующие в комнате по очереди начинают приходить в себя. — М-да, дальше я не продумывала сценарий, — голос Алекс прозвучал плоско и без выражения. Кто сидел к ней спинами — обернулись через плечо, чтобы рассмотреть. — Конечно, была мысль заставить вас сношаться в позе человеческой многоножки… но вы мне нужны…– подбирая слова, пальцами очерчивает свой силуэт, намекая на внешний вид, — …опрятными, что ли. Я жду гостей и не хочется вас пачкать вашими выделениями. — Ты кто такая? Впервые тебя вижу! — Эй, парни, это не та баба, что компанию Старка поимела? — мужской гомон с руганью так мерзко давит на уши. Они даже не придали значения тому, что последние минуты пятнадцать в их памяти запечатлены, как кислотный сюрреализм. Даже не норовят пока попытаться встать со своих стульев. А нет, начинается. — Она-она, хоть и одета как шалава. Что ж, ты зря приперлась, стоит нам разузнать у тебя поподробнее: зачем, — мужчина делает рывок встать со стула, только тщетно — задницу будто пригвоздили к сиденью, и руки его непроизвольно сами мертвой хваткой вжимаются в край стола. — Не поимела, а проинвестировала, дебил. Поимею я вас. Кажется, их мозги либо поплавились сильнее предполагаемого, или туман безумия всё еще витал в подкорках человеческих умов. Они просто смеялись, сыпали язвительными оскорблениями. Подкуриваются очередные сигары, делаются новые глотки алкоголя. Ноль реакции на своего товарища, пригвождённого к стулу задницей с дрожащими руками на столе. Даже не вникли его мычаниям за стиснутой челюстью. Алекс встала с барного стула, забирая свой бокал, и вялой походкой прошла присесть за игровой стол. Рядом с одноразовым ведь есть её свободное место. А насмешливый гогот гремит о стены, рикошетя в барабанные перепонки. — Дура ты, женщина. Осталось придумать, как тебя наказать. Или ты хочешь сотрудничать? — скалится толстый хрен с приспущенным ремнем и сидящей девкой на его коленях. — Я хочу справедливости, — отвечает Кетлер, засматриваясь в практически рассыпавшийся в крошку лед в своём бокале. Скоро. — Её слишком мало в этом мире, а мир требует баланса. Мою подругу убили. У меня и так мало друзей, а теперь стало ещё на одного друга меньше. Я заботилась о ней… теперь понимаю, что недостаточно… корю себя. — Ох, ты сюда рыдать пришла?! — продолжает толстый. — Парни, закройте суке рот, тошно от её нытья… — удар. Что есть сил, сам, головой о стол начинает биться. Девка с его колен, не успев вскочить на ноги, упала на пол. Истерично визжит, и ползком пятится к ближайшей стене, а толстый бьётся головой о стол, сам себе отчета не отдавая. Еще удар, и мордой в стол содрогается всем телом. Мычит от боли с сомкнутым ртом в луже собственной крови, испачкавшей и карты, и пригоршню фишек, что от ударов распластались вокруг его головы. Оторопевшие на мгновенье, сидящие за столом, пытаются дернуться с мест. Но они впечатаны в свои стулья, и ноги от пола оторвать не могут. Проститутки с помощниками, углубившись в углы, глотают собственные крики, и их лица, искаженные страхом, становятся еще более ужасающими, когда лампочки в комнате начинают мерцать. Свет мигает короткими вспышками, и на секунду испуганные умы могут видеть, как за спиной Алекс проходит огромная тень. — У меня и так проблемы с самоконтролем, с гневом, с головой в целом, — тихо и разборчиво проговаривает Кетлер, кончиком пальца чеша себе висок. — Сейчас прибавилось еще чувство вины… снова… А вы так безрассудно грубы.Song: Tommee Profitt, Beacon Light и Sam Tinnesz — Enemy
От виска пальцами вверх, и все восемь мужчин, осознав свою беспомощность, безвольно вытягивают руки по столу перед собой. Алекс сжимает кулак, и у семерых кисти рук выламываются вверх. Спертый, прокуренный воздух помещения разрывает гул боли за стиснутыми ртами. Новое мерцание света. Снова. Учащается. Тухнет. Освещение от мутных ламп дневного света сменяется насыщенным красным от ранее нерабочих неоновых ламп под потолком. Тени. Их больше. Их блики синхронны сверканию неона. С каждым миганием алого зарева из-под пола прорастают новые тени. Скоро. Восьмой мафиози, сидящий за столом напротив Алекс, единственный, чьи руки все еще целы — в оцепенении магией, но смело продолжает держать подбородок выше. Сдерживает дрожь, пряча взгляд от восстающих по комнате теней. — Что это? — его голос дрожит. — Кто ты? Что тебе нужно? — На той неделе убили мою Черную Вдову. В её квартире в Бруклине. Её истязали. Её пытали. Расстреляли. Задушили. Мне нужны имена: ищеек, наводчиков, исполнителей… — недоговаривает, из-за мужского нервного смеха напротив, так нагло перебившего её: — А заказчика имя узнаешь – будешь и дальше пытать нас своими фокусами? — Нет. Я нашла ваш подвал. Те люди были лучше всех здесь присутствующих. Почти все умрут сегодня. Я пощажу лишь одного. Режущая боль от переломанных пальцев сменилась на слегка ноющую, уже не такую беспокойную, как только жжение в телах семерки не сконцентрировалось в их животах под ребрами. Пустые и ложные позывы гортани — глотать или отторгать. Их трусило, а за спинами каждого возвышались смольные теневые великаны. — Это уже начинают плавиться ваши печень и почки. Скоро начнется кровавая рвота. Наверное, стоит позволить вам расщепить свои рты, не то носом польется, захлебнетесь, — Алекс потянулась к часам на запястье трясущегося рядом Одноразового, засекая время. — Две минуты. Я дважды вопросы не повторяю. Обычно, на второй минуте все начинают говорить. Все. Уповают на удачу. На мою человечность и блеф. Уповают на… Бога, — пересилив себя всё же, она выплюнула это слово, — что останутся живы. Мне нужны имена. — И ты считаешь, что, пригрозив мне неминуемой смертью, я скажу тебе то, что ты хочешь?! — стискивая зубы, восьмой всё так же глазами в стол избегает происходящего. — Блин, Карлос-Карлос… — тихо проговаривает Алекс, и он в недоумении посмотрел на неё искося. Чернь. Бездонная чернь в её глазах. — Льготное место только одно. Тик-так, Карлос. Тик-так. Рвотные глотки у мафиози становятся отчетливее. Алый свет мерцает, а громадные тени всё больше нависают из-за спин над их головами. Первые струйки крови просочились из носов, ушей… — Заказчик! Заказчик! Я не уверен, что конечный. Баба. Рыжая, — задыхаясь, мужчина отхаркивает кровь, сплевывая себе под ноги. — Она представилась Син. Я не знаю её, раньше не видел. — Как же она вышла на вас? — Есть один политик. Он метит в сенат. Захаживает к нам на игры, девками моими пользуется. У меня клуб в Квинсе. Он рыжую привел. Ральф Дерриган. Моя шпана просто наводку дала. Я не знал, что она важна кому-то, та девка мертвая. — Каждый человек кому-то важен. Спасибо, Карлос. — Я… отпусти меня… — скулит мужчина, и замирает. Щелчки позвонков, быстрый хруст костей свернутой шеи Карлоса, и голова его свисает к груди. Смольные тени всё мерцают и мерцают, их становится больше. Девять самых крупных за спинами мафиози. Кровь по их лицам, из глаз, изо рта, ушей, и, с участившимися вспышками теней по комнате, все семеро еще живых, замертво склоняют головы. Мертвая тишина так приятно ударила по ушам. Проститутки на полу — без сознания. Лишь девочка крупье всё еще мешает карты, спокойна, с отрешенным взглядом и разумом полным безумия. Мерцание света прекращается, оставляя постоянной подсветку красным неоном, и каждый из девятерых трупов по очереди встрепенулся: тиками плечей и голов; подрагиванием кистей рук, где кости в переломах вправляются на свои места; короткими влажными отхаркиваниями. Открыв глаза, все девятеро тел выравнивают свои осанки, вытирают кровь с лиц, рук. Тела поправляют манжеты рубашек, пиджаки. И, собрав по столу рассыпанные фишки, приступают к игре в покер. Все те девять теней за одним столом с Алекс. Тени потускнее – по комнате, гостями. Девочка крупье раздаёт карты. — Приветствую, господа, — не убирая чернь из глаз, Алекс улыбается и доливает себе алкоголь в бокал. — Я благодарна, что вы нашли время для нашей встречи раньше запланированного. На что играем в этот раз? — вникая в низкий скрежет из ртов мясных туш, улыбается, забирая свои карты.***
Детский смех заполнил весь дом. Весь, не только первый этаж. Он играл и радовал. Согревал – так бы Алекс это описала. Дети Маршала бесновались. Дин уворачивался от попыток младшей Стейси запрыгнуть к нему на спину и всяко подначивал ту пытаться снова и снова. Восемь и шесть лет — прекрасный возраст для осознанной беззаботности, а Дин, как любила повторять Кетлер, был её единственным любимым блондином. Мимо них то и дело проскакивала Майя, чепурясь, в поисках своих солнцезащитных очков, и неустанно закатывала глаза при виде счастливых мелких. Их няня уже в пороге стоит, цепко держа свою сумочку, ожидая лишь именно Майю. Уже все готовы на прогулку в Центральном парке, а очки как назло невесть куда запропастились. Приближающийся аромат кофе, и на столе перед Алекс и Мари Маршал ставит парующие чашки. Такой температурой можно себе органы выжечь, а Алекс в радость — согревает изнутри. Они за обеденным столом втроём сидят и молча наблюдают за потугами няни хотя бы сегодня покинуть дом с минимальными опозданиями. Наконец радостный мах руками, и дети, опережая друг друга, торопятся на прощание с вопросами, застанут ли Алекс дома, когда вернутся. — Нет, котята, у меня еще дела есть, — улыбается Кетлер, проводя рукой по пышным вьющимся волосам младшей. — Но, на днях вы у меня всю неделю гостить будете. Пламенные воздушные поцелуи от детворы, кроме Майи, нагруженной очередными подростковыми угрюмостями, и дверь запирается, оставляя в доме троих взрослых. Они еще несколько минут молчат, пьют кофе, слушают звук заведенного мотора автомобиля няни; как тот покидает двор. Мари листает соцсети, а Алекс с Маршалом считают точные секунды, которые нужны, чтобы достаточно надежно отдалиться от дома. — Ну, — первым начинает Маршал, отставляя свою чашку, — начинай. Алекс смотрит на него достаточно спокойно, чтобы можно было предугадать ураган. Губы поджала, обдумывая верные слова: — Я их выебу и высушу, — обыденно звучит, по её мнению, весьма точно подобранная фраза. — Всех, кто причастен к транспортировке той дряни нашими кораблями. Высушу, а потом мы их высушенные трупы перемолотим в прах и в удобрение домешаем. Запатентуем новый состав, и еще денег на этом заработаем, — словно о погоде говорят, о великом. Маршал даже пропускает мимо ушей факт таких редких ругательств от сестры. Подтянул у себя ноутбук, чтобы просмотреть загруженные фото со склада, а Алекс руками в волосы зарылась, обхватывая голову. — Там было страшно, Маршал. Внизу было чище, чем в том подвале. И после всего, что я видела и чувствовала… Самосуд должен был быть узаконен еще вчера. — С самого утра новости трубят о возможных разборках местных банд. Теория полиции: расправа с конкурентами. Ты оставила после себя пепелище и гору трупов. Все мертвы… — Не все. Девчонка крупье уехала к маме своей в Неваду первым автобусом. Цела и невредима. Больше она с плохими мудаками водиться не будет, — отвечает Алекс, ответ за ответом, но избегает встречи взгляда с Маршалом. — Алекс, — его голос прозвучал настроженно, — скажи мне, что ты не магией их всех в месиво превратила. — Пф-ф-ф, нет, конечно. Я позвала друзей… — И они пришли?! — А то. Там столько жратвы было. Сыграли пару партий в покер. — А «папочка» их? Он не объявился? — Нет. Он все еще обижен на меня, что я тогда свалила в закат и на прощание над его рогами поржала. — Точнее, над их отсутствием, — смеется Маршал. — Да-а-а. Говорят, они у него начали отрастать, — украдчиво шепчет Алекс, едва подавляя улыбку. И пальцами над головой у себя демонстрирует: — Такие ма-а-аленькие рожки торчат на срубах старых, — сплетни демонов не могут не веселить, Кетлер шептала и прятала смех за ладонями, как маленький ребенок. — Вы же сейчас о нечисти какой-то говорите? — хмурится Мари, убирая свой телефон. — Блин, как же скучно я живу. — Что там с ЦРУшниками, Мари? И, прости, что бросила. У меня возникли проблемы. — Мы справились. Они так забавно бежали на подземный паркинг, думая, что Уилсон с Барнсом там. — А ты обидела Хоакина, — не отвлекаясь от ноутбука, Маршал нарочито громко присёрбнул, отпивая свой кофе. — Кто это?! — щурится Кетлер и сразу заднюю включает, когда ловит осуждение во взгляде брата. — Ладно-ладно. Я его не знаю, Маршал… — Он хороший. — Нет, это ты хороший, а его я знать не знаю. — За то он тебя, сестренка, так иронично охарактеризовал деспотом. — Да! — вклинивается Мари. — Барнс так смеялся, так смеялся! Кхм-кхм, — глоток кофе стал поперек горла, под грозным взглядом Алекс из-под лба. — Смешно Вам было? Да? — метаясь глазами от Мари к Маршалу. — Если тебе станет легче, милая, Барнс едва не облевался после твоего магического пендаля. Сэм его подкалывал. Алекс в раз меняет гнев на милость, даже гордость, самодовольно вскидывая бровями. Мёд медовый для её ушей. — Ладно, черт с вами. Маршал, что с логистикой? — Пятница проверяет базу разрешений на отгрузки. Жду. — Мари, нам нужно разобраться с прочим хламом Старка в инженерном. Та девочка, Рири, нужно, чтобы она все перебрала. Договорись с ней. Всё, что может навредить Ваканде — к левой стенке. Всё, что может навредить Stark Industries — к правой стенке. Всё, что в принципе может навредить всем — в самый конец зала. Остальное — мусор. — О! Я там в одной из коробок нашла муляж молота Тора! — взвеселяется Мари. — И ты смогла его поднять?! — такой же радостной гримасой реагирует Кетлер. — Да! — осознание сарказма стирает радость с лица Мари, когда она видит потуги не задохнуться от смеха от обоих своих «работодателей». — Ну вы и сволочи! В желудке стянуло то ли на переживаниях последних дней, то ли действительно утром стоило позавтракать, и Алекс встала к холодильнику. — Если ты за йогуртом, то и нам возьми, — просит Маршал, следя за работой Пятницы в выведенных искомых файлах на мониторе ноутбука. Звук смс на второй телефон Алекс, оставленный ею на столе, сразу отвлекает его. Это важный телефон, и он без промедления подхватывает его, открывая сообщение. — Алекс, он же был у тебя подписан «Сержант Б.», почему ты переписала на «Сержант Г.»? — «Г» от слова «говно»! — выкрикивает Кетлер из-за дверцы холодильника. С руками полными йогуртов, коленкой подталкивает дверь, чтобы она закрылась. — Чего ему нужно? Надеюсь, там что-то захватывающее! — Хочет, чтобы ты нашла ему колдунью, которая вчера надрала ему зад. — Гонишь! — в одночасье искривилась, расставив руки над столом, и все баночки йогурта эффектно с грохотом попадали на столешницу. — Да что с ним не так? Он же буквально джек-пот сорвал: три абсолютно любых услуги, и я объяснила, что масштаб не важен! И что он делает? Сначала досье на Белову, теперь это, — выдыхает так громко, садясь назад за стол, и ногой притопывает. — Почему не попросить меня найти второй жесткий диск? Почему не попросить найти Земо?! Может, я его переоценила, и он глупый? — возмущается, всматриваясь в Маршала, словно тот точно знает все ответы. Ответов он всех не знает, но не упускает момента на практике отработать «чтение», которому его Алекс и обучала. Её мимика, жесты, реакция. И самое показательное: ребячество, зудящее в её заднице, что подначивает переписывать контакты в телефонной книге. Возможно, если бы Алекс еще немного всмотрелась в заинтересованный взгляд своего брата, она и сама бы прочла в нём ту хитрую невидимую улыбку. Благо Мари её отвлекла: — А ты что, можешь всё это так просто найти? — и Кетлер сразу кивает, подергивая плечами. — Чего ж ты до сих пор не сделала? — А меня что, просили? Мне что, за это платили, в конце концов? Безвозмездность – это что-то на христианском. Дай телефон, я посмотрю его умоляния. Отправитель: Сержант Г. «Привет. В силе ли еще наш уговор?» Отправитель: Сержант Г. «Мне нужно найти колдунью. Мы пересеклись с ней вчера по адресу»Кетлер:
«Адрес – это всё, что у тебя есть? Больше никаких подробностей?»
«Зачем спросила?» — грузит себя мысленно, и тут же сама себя оправдывает: для достоверности, не иначе. Так убедительнее. Вот бы он сейчас написал ей в ответ что-то в стиле: «Нет, у меня еще есть несколько синяков от неё, и самооценка опущена до уровня «не одолел женщину». Хочется такое прочесть, аж зудит. А Сержант словно телефон из рук и не выпускал, сразу присылает ответное сообщение. — Вот же срань! У него есть моя фотка! — поворачивая телефон экраном к брату, с отчетливым фото её в броне у пылающих авто конвоя. — Это Торрес. Или Бишоп. Одно из двух. Паршивцы. Пятница, почему ты не сообщила, что они записывают?! «Прости, Алекс, запись была либо офлайн, либо велась на сервера, к которым у меня всё еще нет доступа. Например, хранилища данных Редвинга Уилсона.» — Забей, — отмахивается Маршал. — Ты же не раскрывалась. Через броню они ничего не отсканируют. — И всё равно он вообще не о том думает! Узнай Аллегра, что диск у них — они все покойники. А потом всплывет, что диск всё это время был в СИ… — Слишком много Мстителей в компании ошивается, — подхватывает Мариса. — Они этим и сами себе, и вам проблемы приносят. Чего только стоит недовольство того рыжего из совета директоров, который еще главный в отделе связей с общественностью. Я подслушала его разговор с теми двумя ЦРУшниками, что приходили вчера. Он, гнида, едва ли не поминутно рассказывал о всех визитах Уилсона и Барнса, о которых знал. А потом они все втроем перемывали им двоим кости. Рыжий больше всех гнобил Сэма и Джеймса. Больше Джеймса. В разы больше. — А я ещё в самом начале предлагала рыжего вытеснить из компании, Маршал, а ты запретил. — Рыжий ничего из себя не представляет. А вот его отец все еще владеет большой долей акций. Компромата на них мало, и мы бы не выкупили компанию так быстро, начни мы с ним войну, обидев его сыночка. — Давай тогда просто свернем ему шею. Сыну, — уточняет Кетлер и сразу рукой отмахивается: — А, плевать, обоих в минус! — Алекс, ты не спала нормально, да? Ты слишком взвинчена. Нельзя убивать людей, когда ты дружишь с Капитаном Америка. Во всяком случае, просто так убивать — нельзя, — спокойствию Маршала можно было завидовать. За столько лет ему уже так привычно осаждать бзики в голове Алекс, что он даже не удивляется появлению новых. А Пятница наконец завершила ему сортировку всех отгрузок их логистикой из портов Европы. — Во-первых, никто ни с кем не дружит. А во-вторых, нам еще предстоит разобраться с ответственными за отгрузки того дерьма под нашим именем, и всем причастным трахеи повырывать. А с вырванными трахеями люди что делают? Правильно — помирают. Поэтому, все ответственных я, так или иначе, убью. — Это будет сложно, — голос Маршала больше не был таким спокойным и расслабленным. Он буравил взглядом экран ноутбука, и Алекс сразу считывает его напряжение. Как он сильно стискивает челюсть, как разминает кулаки. — Кто? Там моё имя? — Нет. Моё, — сдавленно выдыхая, переводит к Алекс лишь взгляд. — На всех сопровождающих документах стоят мои подписи. Меня подставляют.***
Всех «гибридных», которых сумели задержать Сэм с командой, передали в ДКП. Они — первая инстанция для фильтрации таких индивидуумов. Как ни странно, но самым сложным было объясниться на допросе перед агентами ведомства почему и кто отсек ступни одному из задержанных. Пусть и одинаковые, но рассказы о ведьме в стальной броне не внушали доверия, и всех героев промариновали на допросе до первых лучей рассвета. Всех, кроме Беловой, что успела уловить момент и, так как только она умеет, незаметно исчезнуть. Её отсутствие в показаниях совершенно не смущало никого из ведомства, учитывая факт наличия другого неизвестного игрока, что устроил несколько взрывов, унесших жизни всех в конвое. Лишь лаборантам из кузова грузовика посчастливилось уцелеть. Они весь вечер сопли на кулаки наматывали, укутавшись в пледы. Ни слова не проронили, ни при аресте, ни при допросе в ДКП. А после их перехватило сразу ЦРУ. Каким образом ЦРУ имело отношение к ним и к ситуации в целом — оставалось только додумывать: Сэм узнал о факте их вмешательства лишь постфактум, когда утром всех отпустили по домам. Свободными были все, кроме самого Уилсона, которого снова лично к себе вызвал Росс. В коридоре, за дверью кабинета допроса в ДКП его уже ждали те самые два агента ЦРУ — Салазар и Гриффин — и без задержек вертолетом Сэма доставили на ковер к Россу. — Кто санкционировал эту операцию, Сэм? — скорее для галочки спрашивает Росс. Овальный кабинет. Разговор тет-а-тет. И сам Таддеус, который после разговора с Сэмом сто процентов поедет играть в гольф: светлые брюки, рубашка-поло с коротким рукавом. Он несколько расстроен. — Вы же не думали, что я буду всегда просить разрешения? — устав от притворства, едва сдерживаясь, чтобы не дерзить, отвечает Уилсон. — Да, яблоко от яблони… Не подходящее время ты выбрал, чтобы собирать себе новую команду, Капитан. — Допустим. Когда же будет подходящее? — Не сейчас, — быстро отсекает Росс, вызывая у Уилсона ехидный смешок. — Ты думаешь, всё так просто? — Думаю, что Вы, сэр, все усложняете. Я прекрасно понимаю, что у Вас новая должность, хотя и на старой Вы брали на себя больше ответственности, чем от Вас требовали. Вот чего я действительно не понимаю, так это почему моё вмешательство Вас беспокоит больше, чем факт наличия искусственно мутировавших преступников, часть из которых является сбежавшими из РАФТа. Мы их словили, однако Вам от этого не легче. Наоборот. Почему? — Ты меня в чем-то обвиняешь, Уилсон?! — Нет, я… — Что значит твоё «мы»? Кто это «мы»? — заводится Росс, делая несколько свайпов по планшету, лежащему рядом. Над столом расстилаются голограммы досье на каждого, кто присутствовал вечером на складах, кроме Беловой. — Это твоё «мы»? Пенсионер из первой команды Мстителей, имеющий проблемы со слухом? Девчонка, которую он невесть где отыскал, чья мать была ею же упечена в тюрьму за связи с криминалом и преднамеренное убийство? Хоакин Торрес вообще не имеет права участвовать в подобного рода операциях без надлежащих разрешений — он лейтенант ВВС, офицер разведки. Каково тебе рисковать его карьерой? Или Барнс? Ох! — Росс взмахивает руками, откидываясь на спинку своего широкого кресла. — Сэм, это слишком. Его помиловали — хорошо. Ему предоставили работу, где его навыки и умения будут полезны. Да, помог разобраться с шайкой Флагодробителей. Но, Сэм, его биография никогда не будет стерта или забыта. Сейчас не то время, чтобы светить Барнсом на уровне страны, а то, что Вы устроили — хорошо, что не просочилось в прессу! — Чего Вы опасаетесь, сэр? Что «мы» можем навредить Вашей репутации? Что Барнс может навредить ей? — Мой предшественник, Сэм, президент Ритсон, хотел отстаивать права людей перед нахлынувшей инопланетной угрозой внутри нашего общества. Он был амбициозным, но забыл, что смертен. Как и ты забыл, видимо, что ты теперь не друг Капитана Америка. Ты и есть Капитан Америка. Твои неосторожные шаги навредят не моей репутации. Они навредят США в целом. А я этого не допущу. Команда, которую ты собрал вчера… Почему они? Мы обсуждали уже необходимость более взвешенного подхода к отбору правильных лиц. — Вы понятия не имеете… — Я имею, Сэм. И если не сейчас, то вскоре, но ты поймешь важность правильных людей рядом. И сейчас мы с тобой правильные люди друг для друга. Ты мой правильный человек, но не на заброшенных складах, а на мировом уровне. Ты сейчас должен помочь США не выискивая мутантов всяких — ими есть кому заняться. Ты обязан помочь отстоять наше право голоса на мировом уровне. — Лицом моим торговать решили, сэр? — Да, если ты хочешь это так назвать. Я называю это демонстрацией силы и единства, — лукавит Росс, открывая еще одну голограмму, информация на которой ввела Уилсона в раздумья. — Это сейчас действительно важно, Сэм. Вот эта хрень, возникшая посреди Индийского океана, она важна, так как может быть более опасной, нежели лабораторно выращенные змееподобные мутанты в окрестностях Нью-Йорка. И кем? Продавец Сил. Что за чушь? Я прошу тебя помочь мне разобраться именно с этим, — снова указывая на голограмму со спутниковыми снимками новообразованного острова в океане. — Ты завтра проедешься по нескольким штатам, нужно собрать поддержку. Через два дня мы с тобой вместе вылетаем на саммит ООН — представлять и защищать наши права. Мы должны иметь голос в исследовании этой хреновины в океане. Уилсон больше не спорил. Согласившись с Россом, пожал ему руку и направился к выходу. — Сэм, предупреждаю: заканчивайте с самоуправством, и команде той это передай. Детский сад и импульсивность закончились в 2023 году. Вы должны учиться на ошибках предшественников, — прозвучало в след от Росса. И с этим Сэм тоже был согласен полностью. С «учиться на ошибках предшественников» согласен. Он учится, ведь он услышал больше, чем ожидал; явно больше, чем рассчитывал Росс. Оговорился ли он, или ЦРУ были весьма изощрёнными, чтобы в столь короткие сроки выбить всю информацию из лаборантов, однако ни Сэм, ни кто-либо другой из его команды ни слова не проронил о Продавце Сил. В любом случае, Росс знает в разы больше, чем кто-либо, и интуиция Сэма кричит, вопит, что так много знает об этих змееподобных Росс не просто так.***
Шумные люди и тесные проходы между палатками небольшого стихийного рынка на окраине китайского квартала. Изобилие зелени, овощей и уже готовых блюд. Кетлер сразу направилась сюда от брата. Погода на улице стояла не просто жаркая — было сущее пекло, и хоть на ней лежала легкая хлопковая накидка, чтобы татуировки меньше привлекали внимания, Алекс казалось, что она сейчас сгорит живьем. Спасением были лишь островки тени от зонтиков и палаток, и тот изумительный холодный чай, который она через трубочку отпивала, рассматривая неспеша изобилие прилавков. Она не любит чай, не любит жару, и столпотворение людей вокруг. Людей в принципе не любит — много шума, голосов, лжи, страхов. Однако, еще больше она не любит быть от чего-то зависимой. Кофе не в счет. Сейчас она зависима от своих же ограничений — перемещение магией на дальние дистанции слишком энергозатратно сейчас. А как, не используя собственную магию, попасть в Камар-Тадж? Чай практически закончился, и Алекс, допивая остатки, вошла в русло движения толпы, теряясь в гомоне людей. Шла по их течению, время от времени уличая момент проскользнуть вперед, чтобы не потерять из виду ведомую цель. Цель — мужчина — в своих хипстерских джинсах был весьма заметен в толпе; сам же он наивно полагал, что, надев такой чудной наряд, сможет слиться с ней, не выделяя свою принадлежность. Мужчина сворачивает между магазинчиками, и, не оборачиваясь, уходит в проулки района. Сворачивает между домами, и ни сном, ни духом, похоже, что за ним хвостиком непринужденно следует женщина. Иначе дал бы он ей подойти так близко. Обернулся на неуверенную женскую просьбу о помощи, послышавшуюся у него за спиной. Прежде, чем он смог сообразить, что глаза у женщины не темно-карие, а полные черноты, уже замер, окутанный тонкими акварельными завитками черного дыма у его головы. Мужчина пытается сопротивляться, стойкий. Неуверенные рваные шаги вспять, ногами зацепляет наваленные в кучу мусорные пакеты у контейнеров. Вот уже рукой хватается за один из них, потрясывая головой, но здравый разум становится все более хрупким, а равновесие — шатким с каждым приближающимся шагом ведьмы. — Тише, тише, силач, — Алекс подхватывает мужчину под руку, удерживая его ненадолго, и аккуратно ведет к стене здания, чтобы надежнее спрятать его за мусорными контейнерами. Налегает магией и снова шепчет, усаживая задницей на пол у стены: — Ты молодец. Ты достойно держишься, но хватит сопротивляться. Я уже одурманила, всё… Тише… Ты на пляже. Отдыхаешь… Загораешь… — нашептывает, придерживая мужчине отяжелевшую от напряжения голову и, отпустив сразу, тянется к его рукам. Разжимая цепко сжатый кулак, снимает с его пальцев Двойное кольцо, которое позволяет открывать порталы. — Пш-ш-ш, водичка по песочку. Пш-ш-ш… — Пш-ш-ш… — надувая губы, еле слышно повторяет мужчина-маг, и Алекс, довольно улыбаясь, гладит его по голове: — Молодец, маг. Тебе нужен отпуск. — Какого черта?! — неожиданно доносится женский вскрик из-за спины. Алекс, не вставая с корточек, оборачивается назад. Еще одна чародейка, тоже в «гражданском». Пакеты с продуктами из её рук падают к полу, и та уже готова начать сражение. — Что ж, — прицокивает языком Алекс, — два колечка всегда лучше, чем одно… Давно на пляже загорала?***
Книгами и свитками нужно было заняться сразу, пока одурманенные маги не успели очнуться, чтобы донести о пропаже своих колец. Весьма довольная своим уловом, хоть и небольшим пока, Алекс очень бережно сложила честно сворованные «на прокат» книги у себя дома. С мыслью: «Закончу с этими и мотнусь за следующей партией через недельку, как дым уляжется», она улыбнулась своему отражению в зеркале, поправляя прическу. Необычно было просто тихо рыскать среди книжных схронов, не прогуливаясь привычно вальяжно по территории колдовства магов. Сейчас отметиться в компании, чтобы её не спохватились, и потом к Фиску на ужин. Чем люди занимаются, обладая волнующей вещью, которая значительно упрощает их жизнь? Верно — пользуются, пользуются, пользуются. На вытянутой руке отвела в сторону ладонь, любуясь двойным кольцом мага, а второе в карман — его она оставит припрятанным у себя в кабинете. Ох уж эти привычки иметь запасные планы для запасных планов. Портал закрылся с тихим шуршанием колдовства, искря за её спиной. Алекс так спокойно прошла ним к серверной комнате в своем кабинете. К рабочему столу и привычно прислонила ладонь к сенсорной панели скрытого сейфа своего рабочего стола. Едва начала вводить пароль, как тени в голове взбунтовались. Непринужденно сняла кольцо с руки и сразу оба испарила в дымке магии у себя за спиной. Тихие медленные шаги у входной двери в кабинете и тонкий аромат кофе. — А мне ты кофе захватила? — со вздохом спрашивает Алекс, поднимая взгляд к стоящей в конце кабинета Беловой. В её руках стакан с кофе; одета в гражданское и визуально пока не видно, где она спрятала оружие. — Жаль, я бы не отказалась. — Как ты оказалась здесь? В кабинете? — В своём-то кабинете? И правда, как я тут могла оказаться… — Ой, прекращай. Я всю ночь следила за твоей квартирой, — Елена усмехнулась, замечая изменения во взгляде Кетлер. — До самого обеда наблюдала, но ты там так и не появилась. Потом пришла сюда. Ждала. Тебя сначала нет, а потом ты раз — и есть. Как так? — А пришла ты чтобы что? — Наверное…– Белова в актерском мастерстве прекрасна: в фальшивых размышлениях, закусывает то щеку, то язык. — Да, пристрелить тебя, — и тут же сама улыбается с того, как Кетлер прыснула смехом: — Ты в очереди какая? — Ох, не набивай себе цену. Камеры видеонаблюдения в отеле Бартона ничего не записали, кроме женщины в плаще. Лица не видно. Но! — ногой подталкивает под ножку кресла, стоящего у стола Кетлер, подвигая его ближе, и садится напротив неё. Ноги закидывает на край стола, а обеими руками крепко прижимает к груди свой кофе. Алекс даже не отвлеклась на такой жест «доминирования», взглядом лишь в глаза Беловой смотрит. Тихо улыбаясь, ждет конца её рассказа. — Утро, лето, и женщина в плаще с капюшоном! Я проследила камеры пяти кварталов. Пешком пять кварталов, пока на одной из камер не мелькнуло лицо. Твоё… Но, я думаю, что это была не ты. Ты так же провела Барнса со своим отлетом в Европу. — Фотостатическая вуаль. Прости, я спешу, еще дела есть, — отрезает Алекс, ловя на себе уже более строгий взгляд Беловой. — Значит, на тебя Вдова работает?.. — Нет. У меня просто есть ваша Вуаль. А у тебя теперь есть пояс твоей сестры. Елена резко убирает ноги со стола и наклоняется к краю стола, опираясь локтями. — Что ты задумала, Кетлер? — А что задумала Аллегра? — Ха! Ты меня подкупить решила? — Пояс это просто подарок. Я просто отдала тебе то, что не принадлежит никому другому. А вот пять кварталов и фото-вуаль — ими я привлекала твоё внимание. А пояс — он не принуждает, и от него не должен зависеть твой выбор. — Выбор? Ты или она?! — Белова рассмеялась, сильно, заливисто. — Нет. Она или Уилсон, — смех напротив резко обрывается, и на лице Елены искреннее удивление. — Кто любит двуличных людей, Елена? Только те, кому они выгодны. Ты мне не выгодна. Ты либо сама по-тихому исчезаешь из жизней Уилсона и его «team-dream»… И тогда, зная их, ты, в принципе, не будучи опороченной, когда-нибудь потом сможешь рассчитывать на их поддержку, когда свалишь от Аллегры. Или… — Ну-ка, ну-ка. — Или мне придется рассказать Сэму, что ты втираешься в доверие, чтобы шпионить за ними для Валентины. Все те жучки у Барнса дома, у Уилсона, которые ты сама же расставила, а потом показательно выдала им, чтобы заслужить то самое доверие. Все твои доклады Валентине о передвижениях этой двоицы; о их планах. Удивлена, что о диске ты ей не растрепала. Приберегла эту информацию, чтобы премию выбить себе? — И зачем тебе это, Кетлер? — Я вообще люблю, когда люди суетятся, не зная откуда прилетела оплеуха. Но твоё шестачничество Аллегре может здорово навредить моей компании. Больше, чем пушистые облачка в форме слоников, плывущие по небу, я люблю деньги. И мои деньги вложены в эту компанию. — Выгони их. Барнса и Уилсона. Перекрой им доступ сюда, — разводит руками Белова, мимикой бросая вызов. — Они забавные. А ты нет. — Тогда давай кто быстрее, Кетлер? Ты — рассказываешь Уилсону обо мне или я рассказываю им с Барнсом о том, какие ящички ты свозишь сюда из Европы; натравлю их на несколько твоих кораблей, приплывающих… — Когда?! — заводится Алекс, теперь сама опираясь грудью в край стола. Чистое, истинное удивление на лице и в глазах, где прежде было лишь холодное спокойствие, загорается сущий огонь. — Барахло ГИДРЫ, да? Что ты об этом знаешь? На шантаж не рассчитывай — мне насрать на их реакцию, но за твою информацию заплачу любую сумму. Сказать, что Белова оторопела, потеряв дар речи — это мягко выразится. — Какого черта происходит? За дуру меня держишь? — Ты явно нарыла больше, чем я, поэтому дура тут точно не ты. Когда ты всё узнала? — После нашей первой встречи, когда ты начала на меня наезжать и передала им папку. — Супер. Сумму назови и вся информация мне нужна как можно быстрее. — Ты вообще не соображаешь? Тебя Барнс… — Там нет ни единого упоминания меня, верно? В тех данных, что ты нашла. Везде фигурирует только лично Маршал и наша компания? — Да, — слегка помедлив отвечает Елена, и Алекс наклоняется в её сторону еще ближе, сжимая кулаки: — Тот факт, что эта дрянь всё еще существует и плавает моими кораблями — трогает мою гордость. Но другой факт, где на всё подписали моего брата…– разминая палец за пальцем, до хруста, Алекс тянет улыбку, кончиком языка проводя по зубам. — Мне абсолютно безразлично, что подумает или попытается сделать Джеймс Барнс, Елена. Можешь прямо сейчас ему позвонить и… Нет! Стоп! Не сейчас. Ох, блин, — резко вдавливая ладонями себе в виски. — Он же упрямая истеричка: полезет разбираться, поднимет шум… — Сейчас на истеричку похожа ты. — Да, я не спала ночью, и немного агрессивна. Потом расскажешь Джеймсу. Сначала я найду кто — убью, отслежу поставки — взорву, — жестикулируя указательными пальцами, словно дирижер, Алекс то рассматривает стол, сама с собой споря, то к Беловой глаза поднимает. — А потом можно и Барнсу… Нет. Я найду кто и убью, отслежу поставки, ты рассказываешь Сержанту, и он взрывает. Все в выигрыше. — Ты чокнутая? — Угу, — мычит Алекс. Подперла кулаком подбородок и задумалась, пристально рассматривая Белову. С головы до ног обвела её взглядом, анализируя в голове весь их диалог. — Ладно, я передумала пока, ты забавная. Но я всё ещё опаздываю. Собери все данные, что нарыла, и передай мне. А, и с суммой определись. — Напишу цифры вместе с номером банковского счета на твоей поминальной открытке. Барнсу передам. — Я знаю номер твоего счета. — У меня их три. — Но только за одним не следит Аллегра, — загорается самодовольством Кетлер, собирая свои вещи. Белова едко следит за каждым её движением, пока Алекс, поправляя волосы, выходит из-за стола к выходу. — Я не нуждаюсь в доверии этой двоицы так, как его пытаешься добиться ты. Выбери сторону, Вдова: Капитан Америка или Аллегра. Выбери сама или за тебя выберу я.***
Слишком высокие потолки и без того весьма огромной гостиной не много-то и пространства теряли, размещая на себе строгие и минималистично неброские люстры. Здешнее оформление в светлых тонах очень контрастировало в глазах Алекс с тем же оформлением её собственной квартиры. Что в Гамбурге, что в Нью-Йорке, темная палитра оттенков, и чем темнее — тем спокойнее. Да. Темные оттенки и спокойное, томное теплое освещение — успокаивали, а еще полностью ей соответствовали. Сидя здесь: среди света, который лишь усиливал размеры помещений, было забавным думать о том, насколько окружение человека характеризует самого человека. И то, что Уилсон Фикс окружил себя и свою семью светом, абсолютно не означало, что этот свет предназначен нести благо. Ванесса была шикарной женщиной, чьи манеры и мышление могли быть вполне свойственны людям «голубой крови». Несмотря на то, с какой открытостью, обрамленной красивой улыбкой, Ванесса вела диалог с Алекс, Кетлер даже кончиками пальцев ощущала пока непонятную и тусклую пустоту во взгляде своей собеседницы. Пока прислуга заканчивала последние приготовления званого ужина, накрывая большой обеденный стол, они вдвоем сидели в стороне, пили игристое вино и вели разговоры на самые непринужденные темы. — Какому направлению в живописи Вы отдаете предпочтение, Александра? — Как мы так быстро закончили обсуждение влияния СМИ на мировоззрение общества? — изумляется Кетлер. — Скажу честно, если есть несколько тем, которые я не смогу поддержать, то живопись — одна из них. — Не идете на поводу устоявшихся интересов общества? — Не нахожу в том вдохновения и не могу себе позволить тратить силы и время на то, что меня не вдохновляет. Однако, я коллекционирую книги. И если Вы спросите меня, есть ли в моей коллекции какое-нибудь очень редкое, возможно, единственное издание — моё хвастовство уже будет не остановить. — А каким предметом Вашей коллекции Вы не любите хвастаться? — с интригой в интонации, улыбнувшись, спрашивает Ванесса. Это был, пожалуй, самый необычный вопрос о её коллекции, который Алекс слышала. Ранее никто не задавался таким интересом — тем, о чем не говорят. Вопрос Ванессы вызвал тихий восторг. — Четыре ветхих письма, написанных неокрепшими еще руками детей. Письма были отправлены в начале 12-го столетия из города Пьяченцы, Италия, в город Кёльн, их семьям. Однако так и не были доставлены, так как церковь их перехватила. — Двенадцатое столетие? — Да. Начало. Детский крестовый поход, — кончиками пальцев Алекс медленно водила вдоль ножки бокала, а подняв взгляд к Ванессе — ничуть не удивилась озадаченности её эмоций. — В тех письмах дети… разочарованы в вере. — Но, как?.. — Вы даже не представляете, какие секреты хранит Ватикан, не уничтожив те абсолютно и своевременно, из раза в раз идя на поводу гордыни. — Иметь такие вещи — это же сокровище. Почему Вы не любите о них говорить? — Говорить об этих письмах значит говорить о религии. И мы снова возвращаемся к тем нескольким темам, которые я не поддерживаю. Если о живописи мне мало есть что сказать, то о религии, о христианстве… — Я бы с удовольствием послушала Вашу дискуссию с каким-нибудь епископом. За звоном бокалов раздались приближающиеся мужские голоса Фиска и Аггера, которые закончили свои личные сплетни в кабинете Уилсона. Несколько незатейливых, скорее шаблонных фраз этикета, и вновь наполнившиеся бокалы. Ужин готов, как готова и Кетлер к моменту, когда, сев за один стол с Кингпином, она будет вовлечена в его игры. Беседы на пока нейтральные темы пересекались с восхвалениями Ванессы нежности мяса молодого ягненка, которое повара подали к столу. Казалось, что Фиск ни минуты не отрывал взгляда от своей жены и ловил каждую её эмоцию: мимолетную улыбку, приправленную оживленными взмахами бровей, умело маскирующую тень тоски в её глазах. Она жестикулировала ладонями так спокойно и элегантно, изящными пальцами рисуя в воздухе свои впечатления. Была бы ей подвластна магия — Ванесса бы сейчас наколдовала с десяток заклинаний. В какой-то момент Уилсон потянулся к ней, тихо взяв её ладонь, и то, с какой нежностью Ванесса посмотрела на него — у Алекс укололо под ребрами. Она знала такой взгляд — в нем радость с тоской душили друг друга и вместе губили человека, в чьей душе они поселились. Фиск сидит ровно, словно к спине доска привязана. Уже обеими руками обхватил ладонь жены, согревая или стараясь удержаться. Он, улыбаясь, едва хмурится, глядя на неё, но лишь от того, что слушает её слишком внимательно. Слишком, чтобы не видеть. Непринятие. У Маршала была эта стадия затяжной, но он и не похож на Фиска. В любом случае, это чертовски сложно — осознавать, что твой любимый человек болен душой. Кетлер стало любопытно, как долго болеет Ванесса, почему, и занята ли она каким-либо решением. Главное не затягивать с проблемой, как это осознанно сделала Тара, и не отказываться от помощи, ибо… Слуху донеслись слова Аггера с упоминанием компании Старка. Выждав несколько секунд, Кетлер перевела к нему взгляд, концентрируясь на его речи: — Кто ж знал, что из мелкого соперничества на рынке логистики мы с Кетлер будем выгодны друг другу на постах гендиректоров таких компаний-лидеров. — Что ж, — говорит Ванесса, поднимая бокал, — я уверена, что всё будет только к лучшему. Мелкое соперничество никогда не должно перечить перспективам будущего. — И мы сейчас говорим об осенних выборах на пост мэра города? — не требуя ответа уточняет Аггер, и тут же к Алекс объясняется: — Думаю, Уилсон будет рад нашей с тобой поддержке на выборах. — Для начала я просто благодарен вам, и вне зависимости от старта предвыборной кампании. Ванесса, милая, — Фиск крепче сжимает её ладонь, — ведь это именно Александра смогла так быстро отыскать того негодяя, потревожившего нас на благотворительном вечере, и практически в целости привести его к нам. — Да, что ж. У моего контакта возникли небольшие сложности по месту, численно превосходящие его. Пришлось пожертвовать несущественной запчастью цели, — отшучивается Алекс, ловя на себе взгляд Дарио. — Уверена, теперь тот идиот понесет достойное наказание за причиненные неудобства вашей семье; угрозу безопасности вас, Ванесса, и вашего сына. Судорога сковала руку Ванессы, и стало заметно, как все её тело бросило мелкой дрожью. Триггер. — Спасибо, — погодя отвечает жена Фиска, и губы её начинают трястись, то в улыбке, то сжимаются от боли. Борьба внутренних эмоций с маской на лице. — Спасибо. Мой сын… Наш сын. Я уже теряла все, и… Не успевает договорить, как Фиск прерывает её, перенимая на себя всё внимание. Её эмоции слегка утихли, и Ванесса, вновь отражая на лице горькую радость, встала из-за стола освежиться в уборной. Больше к столу она не вернулась. Оставшийся вечер Фикс был более сосредоточен и сдержан. Вел себя так, как тускнеют люди, потерявшие искру. Велись поверхностные разговоры о бизнесе, которые ни каплей сказанного не могли бы скомпрометировать ни одного из них. И в пору было бы заскучать, если бы Кетлер не понимала: все, что происходит и обговаривается сейчас — только пробив почвы, насколько можно ей доверять. Ближе к окончанию вечера, впервые ужин нарушил сигнал телефона Алекс. Информаторы сообщили, что Ральф Дерриган (политик, метящий в сенат, и человек, наведший на Аманду) уже хорошится перед выходом на блуд. — Мне жаль, что я не буду иметь возможности попрощаться с вашей женой, Уилсон. Вечер был прекрасен. Благодарю за ваше гостеприимство, — убирая телефон, сказала Алекс. За столом остались лишь они двое — Аггера самого отвлек телефонный звонок. — И хочу попросить прощения, если какая-либо моя фраза могла зацепить и огорчить Ванессу. Нахмурившись, Фиск едва заметно поджал губы. Не ответил сразу — молча смотрел на Кетлер. — Мир Ванессы пошел прахом, когда прах усеял всю нашу планету, — его слова звучали жутковато. Откровения на первом официальном знакомстве не его конек, а значит пришло время напрячься. — Будучи разлученной со мной, не имея моей поддержки рядом… Рядом… — выделяет интонацией Фикс, сжимая кулак. — Беспомощно наблюдать, как пеплом осыпается половина её мира. Видеть перед собой нашего сына и молиться не потерять и его. Совсем недавно она наконец-то смогла открыться своему терапевту, что корит себя сейчас за те молитвы. Ведь, прося у богов о сохранности нашего сына, она сама оставила его, не заметив, как сама обратилась в пепел. Пять лет моей беспомощности перед этой трагедией. Пять лет её забвения. А сейчас она все еще борется сама с собой, убежденная, что забвение продолжается иллюзией, и сына она всё же потеряла. Это ломает людей, ломает матерей. Я думаю, что вы должны её понимать, как никто другой… Фиск оставляет фразу неоконченной, оставляет на потеху собственным домыслам, и тени в подкорках Кетлер загомонили: «Всмотрись в него, в его взгляд. Его слова даже наполовину не отражают его мыслей или намерений. Если мы знакомы с демонами Низа, то теперь познакомились с демоном Нью-Йорка. Как думаешь, давно он вскрыл архивы нашего досье?» — Вы правы, Уилсон, я имею понимание её боли. Безмерно рада, что Ванесса нашла в себе силы работать над травмой и делиться с Вами своей тревогой. — Нет. Нет, не со мной… — Фикс уже искоса бросил взгляд к Алекс, выжидая её реакции. — Осуждаете? — Не имею права. Вы её муж и разумный мужчина. Вы вправе самостоятельно решать, как заботиться о ней, пускай и в обход врачебной тайны. — Всё в пределах разумного: исключительно её самочувствие и прогресс. Я хочу, чтобы ей было лучше. Хочу, чтобы всем было лучше. Знаю, куда нам необходимо двигаться, и, похоронив бесполезное, мы достигнем мира. — Тогда позвольте мне сказать о бесполезном и мире? — с невесомой улыбкой спрашивает Алекс, получая в ответ согласие в кивках Фиска. — Чтобы похоронить бесполезное, необходимо выбрать другую тактику. Убирать прицел с несчастной вдовы и её дочери. Я говорила Дарио, те, кто уберут Пеппер и её дочь — лишь сделают их мучениками. Будет шум, но не в их пользу, а ваша предвыборная кампания померкнет на его фоне. — Дарио сказал мне, что решение доверять ли Вам, Александра, должно остаться исключительно на моей совести. — Я бы удивилась, если бы он поручился за меня. — Не слышал, чтобы кто-то собирался их убирать. Возможно, кому-то необходимо было показать их бессилие и чрезмерную власть других. — Я знаю правила игры, мистер Уилсон. Этой и многих других. Как и знаю, что запрещено садиться за покерный стол с человеком, которого запрещено обыгрывать. Только знают ли эти правила дружки идиота, что мой человек привел Вам? Идиоты болтают; болтают много лишнего. — Спасибо. Если это действительно и искреннее беспокойство. Любые идиоты, как Вы выразились, однажды да перестанут болтать. А благотворительный вечер все же дал свои плоды: показал более действенное русло, которое стоит использовать. Как кару.***
Двести долларов охраннику у черного входа, и Барнс свободно прошёл в тот самый двухэтажный закрытый клуб для любителей горячей приватности. Он ожидал, что попадет в стриптиз-бар, но никак не в такой. Абсолютно голые официанты и бармены, как женщины, так и мужчины, лишь толстые ремни, затянутые на их бедрах — чтобы было где фиксировать чаевые. Небольшие подиумы с шестами по периметру, диванчики у подиумов. Кому-то делали минет прямо на одном из диванчиков посреди зала. Парень, официант с внушительной пригоршней купюр, затянутых ремнем на бедре, стоя на коленях неустанно отрабатывал, видимо, более щедрые чаевые, заглатывая щедрую похвалу над расстегнутой ширинкой гостя. Басы музыки были настолько громкими, что даже Баки давили отвратительной тяжестью по голове. Полумрак сменялся рьяным миганием стробоскопов — боль эпилептиков, а для Барнса хоть какая-то уверенность, что его меньше рассматривать будут. На обоих этажах по кругу десятки дверей: полуоткрытых, с виднеющимся из них томным алым или лиловым свечением; закрытых, у которых истуканами каменными стояло от двух и до пяти охранников у каждой. Частная охрана — одетые. Профи и частые гости здесь — ни капли шока в их глазах. Баки нужна комната «18». Её в СМС ему отметил неподписанный контакт «джина». Толпа в проходе и к шее Барнса дотянулись ушлые женские руки, цепко смыкая пальцы замком на его затылке. Женщина пьяна, в одних трусиках. Смеется и сильнее жмется к Баки и пытается подпрыгнуть, обвить ногами ему талию. Он даже бровью не повел, подхватил её под руки, буквально отрывая от себя, и усадил слева на барную стойку. Добро даром не пропадает, и женщина ни разу не огорчившись переключается на других парней, сидящих за стойкой. Комната «18», прямо за толпой. Баки сильнее надавливает на дверную ручку, срывая замок. На огромном распятии ремнями по рукам и ногам зафиксирован голый мужчина с черной латексной маской на лице. Никаких прорезей для глаз, ушей. Только для рта, в котором кляп. Двое девушек с огромными плюшевыми головами зайчиков на головах. «Зайки» с плетками в руках стоят у распятия и ни следа колдуньи. — Пардон, — машинально говорит Баки, не выдавая насмешки и разворачивается на выход. За басами музыки не слышно ничего, тем более звука от падения мужчины у его ног. Охранник. Со второго этажа упал. Барнс глазами вверх, а через перила второго этажа перекашивается обмяклое тело еще одного охранника. С новым басом музыки рябь стробоскопов рассекает сверху вспышку черной дымки магии. Пистолеты не успевали выходить из кобуры. Ведьма в самой тактике и маска от брони. Магией сгибается метал оружия и уже ударами ближнего боя ломаются носы. Удары в кадыки и под солнечные сплетения. Сегодня она размялась заранее. Барнс уже на втором этаже, уворачивается от спотыкающегося раненого охранника, а Ведьма с ноги выбивает дверь одной из приватных комнат. — Мистер Дерриган, — восклицает Алекс, пока все в комнате находятся в замешательстве. — Еще не сенатор, а уже шалите? В переполохе голые девушки в комнате начинают метаться, толкая друг друга, пока Ведьма с черными глазами приближается к испуганному политику, который в припрыжку пытается надеть свои трусы. — Мистер Дерриган, вы так спешите, что даже пробку из задницы забыли вынуть. Ничего, так даже веселее, — хватает его за горло и, подсекая ноги, сбрасывает политика на пол. — У меня есть несколько вопросов от ваших избирателей. — Бросила его! — раздаётся мужской голос со стороны выломанных дверей в комнату, и Дерриган, узнав, кто это, умоляюще кричит: — Сержант Барнс! Сержант, спасите! — Ты меня преследуешь? Но-но-но! — предупреждающе виляет Барнсу указательным пальцем Алекс, когда тот делает шаг, и сильнее сжимает горло Дерригана. — Теперь он расскажет всем, что ты был здесь, но не смог его спасти. Знаешь почему? — переводит указательный палец к своей маске и постукивает по ней. — Раньше ты был менее узнаваем. Скрежет калибровки пластин вибраниума, и кулак бионики сжимается сильнее. Зато эмоциям на лице Баки стоит отдать должное — абсолютный и грозный холод. — Ой, нам пора. Догоняй, раз пришёл! Поднимая голову Дерригана за горло, она резко ударяет им назад в пол, и оба рассыпаются черным дымом, проникая сквозь деревянное перекрытие пола вниз, к первому этажу. Барнс перепрыгивает через перила, спускаясь на первый этаж, и выбивает дверь комнаты снизу. Не успевая увернуться от густого вихря магии, окутывающего комнату, тот сам обтекает его, не задевая. Вихрь распространяется и разлетается по всему этажу, взрываясь вспышкой серебра. Одно дело отбиваться от толпы вооруженных охранников, и совсем другое — уворачиваться от толпы полуголых обезумевших людишек. В другом конце зала появляется ещё одна вспышка черного дыма, и Ведьма, удерживая голого политика за шею, спокойно уходит через главный вход.***
Барнс просил таксиста остановить автомобиль в квартале от его дома. И, выходя из машины и расплачиваясь за молоко в круглосуточном маркете, то и дело посматривал на время. Торрес сутки не спал — фильтровал кадры видеозаписи, записанной на нагрудную камеру. Сравнивал, хоть с небольшой, но записью с Редвинга: тот успел записать несколько минут до того, как электроника вышла из строя после магического вмешательства. Гадина заклинила магией все контакты и вывела из строя все чипы. Восстановить дело не станет, но тогда, на поле боя, был нанесен точный и кардинальный ущерб. Хоакин всё тараторил о том, что его поиски дадут результат; что-то, да должно быть; что-то, но камера должна была уловить. Не может металл брони Ведьмы быть настолько технологически продвинутым, чтобы ни один сенсор не смог его отсканировать. Сэм с Баки ушли в «Нью-Йоркский офис» магов на встречу с Вонгом, а Торрес часами напролет измывался над видеозаписями в своем гостиничном номере. Пока не победил непобедимое. Он долго всматривался, щурясь в экран ноутбука. Он перевел картинку видеозаписи на огромный экран в гостиной, чтобы более детально разглядеть. А потом он очень настойчиво вызванивал Сэма, чтобы успеть до того, как они закончат с магическим осмотром. Броня действительно не пропускала ни единого сигнала для сенсора, но Ведьма оступилась — деактивировала броню в драке с Барнсом. Осталась в одном комбинезоне. И пускай на её лице все еще была маска — в момент, когда та ударяла Баки со спины — на груди и левом плече Ведьмы множеством наложенных фильтров получилось просветить несколько мерцающих рун. Вонг и правда порой зануден. Он провел практически часовую лекцию об обустройстве различных рун, классифицировал их, приводил примеры их создания. После — вводная часть в магию древних магов этой планеты, пока не добрался к кульминации. Тут уже и Торрес подоспел. Кульминация — вот сейчас Сэм был в восторге. Те некоторые осколки рун, что смог наверняка распознать Вонг, он назвал защитными рунами Мерлина. Сэм едва сдерживал серьезное выражение лица. Внимательный просмотр видеозаписи с нагрудной камеры Хоакина, и Вонг, нахмурившись вслух, соглашается: — Вот, что я и говорил: эти руны защитные. Её магия на тебе просто не срабатывала. Не только её — любая будет бесполезной. Те руны мощные, они очень мощные, но их защита временна… — заминается, обдумывая навязчивую мысль. Сэм подхватывает разговор: — В конце она всё же смогла телепортировать Баки за сотню метров. Значит всё — срок действия истёк? — Нет, — Вонг медленно помотал головой, почесывая подбородок. — Признаться, я такое лично, своими глазами, впервые вижу — руны сломаны. Я читал, что это возможно, но лично не встречал. Но даже не в этом дело: сломанные могут барахлить, работая через раз. Здесь загвоздка в том, что такие защитные руны, они сами по себе одноразовые: отработали и исчезли. Но эти… Их закалили. — Можно более простым языком? — Баки даже не поднимал глаз к мерцающим символам магии вокруг, что парили по всей огромной комнате. С самого прихода он облюбовал себе просторное кресло рядом с журнальным столиком и большим антикварным глобусом. Просто сидел, просто сложив руки к животу, скрестив пальцы, просто рассматривал тот глобус. — Чтобы эти руны Мерлина были постоянными, тот, кто их колдовал, запечатал их темными рунами… убив другого мага. — Мы сейчас о реальном жертвоприношении говорим? — удивляется Уилсон. — Темные руны закаляются кровью и душой другого мага, чародея, ведьмы — неважно. Это очень мощный ритуал. Его нельзя сделать просто так, пока ты спишь или как-либо еще незаметно, чтобы носитель рун не знал о них. — Класс, — ворчит себе под нос Баки. — Только они есть, и я не знал о них. — Вонг, скажи, еще что-то ты можешь распознать в этом мусоре? — вздыхает Сэм, окидывая рукой воздух. — Чтобы не ошибиться — сложно. Мне нужно время попробовать сложить этот пазл. — А починить ты их можешь? — Нет, потому что это не я их колдовал изначально, — сразу отсекает Вонг, на что Хоакин отшучивается: — У вас, у чародеев, патенты на магию? — Типа того, — улыбается Вонг и указывает пальцем на пролетающую в воздухе деталь магии. — А эти еще и запечатаны. Тот, кто их колдовал — только он может их починить или снять. И ещё, если этот колдун уже мёртв… — вздыхая уводит взгляд вниз, а со стороны слышно, как цыкает Барнс. — Вот, руны на этой колдунье вашей — они схожи. Это руна Вальгора — чистое искусство темной магии — блокирует у своего носителя страх перед собственной смертью. Жестокая руна. Не уверен точно по видео, но ставлю десятку, что и она запечатана. Опять же, не сталкивался с таким. Её нужно найти — колдунью эту. Приведите её. «Приведите её» — говорит Вонг, и Баки расходует свою вторую услугу у неподписанного контакта. — Торрес, не сворачивай видео, — встав говорит Баки, и делает по видео фото колдуньи, снова отправляя СМС. — Сэм, когда ты уезжаешь в своё турне с Россом? — Завтра по Штатам. Через несколько дней в Европу на саммит ООН, — отвечает Уилсон, и Барнс обращается уже к Хоакину: — Торрес, подстрахуй меня. Нужна будет небольшая помощь. — С этой колуньей? Или ведьмой, кто она такая… — Да, — что-то, а не договаривает Баки. — В некотором роде — да — с ведьмой одной. Несколько кварталов к дому. Барнс не спешил. По дороге переписывался с Торресом и каждый раз, получая от него новое СМС, Баки не знал, радоваться правоте того мимолетного всплеска своей интуиции или нагружать себя еще больше. Осталась еще одна недостающая деталь этого вечера. Вернее, только её не хватает, чтобы закончить день. Барнс был уверен, что случится, был уверен и не хотел даже думать о другом исходе. Поднялся к себе на этаж, медленно ступая к дверям своей квартиры. В одной руке пакет с молоком и ключи, в другой — пистолет, снятый с предохранителя. Тишина в квартире. Полумрак разбавляет только тусклый свет уличных фонарей, что доносится через окно кухни прямо к коридору. Барнс кладет ключи на тумбочке у входных дверей и проходит к кухне. Пусто. Предусмотрительно ведет пистолетом к залу, и второй рукой тянется к выключателю, чтобы включить свет. — Давай без света — у меня мигрень от тех басов в клубе, — доносится голос из темноты зала. Хоть и зашифрован вокодером, но голос уже знаком Баки. У него словно гора с плеч упала — сдавливающее ребра сомнение успеха бесследно отступило при виде той самой колдуньи в доспехах, спокойно сидящей в гостиной его квартиры, в кресле у окна. — Как-то ты не спешил домой. Я собиралась уже уходить. — Едва отбился от толпы в клубе, — отвечает ей Барнс, всё так же стоя в дверном проёме с нацеленным на неё пистолетом. — Зачем ты меня искал? Пожаловаться? Пожурить? Арестовать? — Что с Дерриганом? — С ним всё в порядке: он у себя дома, в кроватке своей, отсыпается с пробкой в заднице. Ты поди еще не отошел от моего пендаля на складах, и я решила над тобой сжалиться — я стерла Дерригану воспоминания, где ты был в клубе. — Благородно. — Пустяки. — Зачем вообще нужно было его похищать? — Это никак не относится к моему вопросу: зачем ты меня искал? — Ведьма сидит в кресле, подперев кулаком подбородок маски. За её спиной окно и лунный свет полностью растворяются в стали её брони. Короткий сигнал нового сообщения в телефоне Баки, и оба все так же неподвижны. Не реагируют. Еще одно сообщение. — Это важно. Мне нужно ответить. Подождешь минутку? — Баки тянется в карман за своим телефоном, а в ухе у Алекс различимым лишь ей шепотом отзывается Пятница: «Работаем. Стефани на месте. Ва-банк…» Алекс, казалось, нет, ей чувствовалось, что сердце в груди кипит. Закипает само и накаляет ребра. Кислород, вдыхаемый легкими так медленно, в попытках контролировать пульс, испарялся под гнетом адреналина быстрее, чем её мысли сортировались в голове по местам. Два урагана бушевали в ней: страх и восхищение. Еще вчера она отплевалась бы от этого «завышенного» слова — восхищение. Но, черт побери, сейчас, если он сам до этого додумался — она хотела восхищаться. Ей было абсолютно плевать мимолетная ли это была мысль в голове сержанта, или же он был твердо убежден в своей правоте. Но сам факт того, что он ждал с ней встречу после клуба; был абсолютно уверен, что искомая им колдунья сама придет к нему после; да еще и параллельно Торреса заслал следить за квартирой Алекс, потому что о чем-то стал подозревать… Да, глаза Алекс окутаны смольной чернью, лишь легкий проблеск голубой радужки едва ли пробивается в той магии. Да. Но они горят. Умопомрачительный трепет захлестывает её, покалывая в лопатках так, что хотелось вздрогнуть, трепля плечами. Пятница зачитывает на ухо ей сообщения, написанные Хоакином Джеймсу, и у Алекс скулы давит в потугах скрыть довольную улыбку. Отправил Торреса шпионить. Сопоставить. Хорошо, что Стеф задержалась на день в Штатах. «Кетлер вошла к себе в квартиру», — диктует Пятница сообщение Торреса. Диктует высоту, на которой радиоуправляемый дрон завис в воздухе у её дома, чтобы иметь угол обзора её окон. «Это она, Баки, я записываю. Лицо видно четко», — зачитывает Пятница, а Алекс наблюдает, как в глазах Сержанта угасает маленький огонек. Белова, значит, не рассказала про их разговор сегодняшний — это было страхом, но Барнс начал сомневаться, значит Алекс была неосторожна. Слишком близко. С этим нужно заканчивать и как можно скорее. Неозвученного одноразового восхищения уже более, чем достаточно. — Закончил? — обрывает тишину Ведьма, как только Баки отсылает Торресу СМС в ответ. «Он дал Хоакину отбой. Дрон улетает» — Да. — Ну так? — С тобой хочет встретиться Вонг. Он… — замялся, вспоминая, как правильно представить Чародея. — Верховный Маг, — помогает Алекс, снова улыбаясь тому, как незаурядно Баки кивает в ответ. — Верховный Маг приглашает на встречу ведьму с темной магией. Зачем? — Ему нужна твоя консультация. — Верховному-то. В чем же? — В рунах, — нехотя отвечает Барнс, тут же стискивая челюсть в недовольстве. — О как. И что же это за руны? — новый вопрос, что еще больше заводит Сержанта. — Мне откуда знать? Встреться с магом, и сама всё узнаешь! — Ты слишком нервничаешь. Как для человека, которому нужна помощь в рунах, ты не спокоен, выстраивая дружеские… — Мне ничего не нужно, — чеканя каждое слово, перебивает её Баки и боком опирается в дверной косяк, скрещивая руки у груди. Ошибаешься, Джеймс, тебе нужно. Только мне это не упало, — впускает в голову размышления Алекс, отворачиваясь к окну. Тебе много чего нужно, а мне что-то да нужно тебе дать, чтобы ты отстал. Выиграть себе время. У меня есть, что тебе предложить, но мне не понравится твой ответ. Хотя, быть может, это к лучшему. Пускай не понравится — уже привычно. Алекс уводит взгляд от окна и дымкой магии в ладнони колдует USB-флешку. — Совсем ничего-ничего? Мне тут случайно в руки попала очень забавная информация. Тут что-то о правительственных заговорах против нового Капитана Америка. Вы ведь друзья… Ведьма медлит. Сидя против света, имеет преимущество; в мельчайших деталях — насколько позволяет расстояние, освещение и её собственная объективность — рассматривать Баки. Его реакцию, мимику. Успевает проследить за каждой морщинкой на его уставшем лице. Несколько прядок волос выбились из-за уха, длиной своей едва достигая немного отросшей щетины. Его взгляд полон серьезности и снова не моргает. Моргни, Джеймс. Моргни ты уже, сделай выбор и разойдемся. Тебе нужно выспаться, а мне нужно сваливать за тридевять Вселенных. Не колеблись, настой на своём. — Это ты похвастаться решила? — бесчувственно звучит голос Барнса, и Алекс, не шевелясь, уводит глаза в пол. Выбрал. — Это я выбор тебе даю. Или консультация по рунам, или флешка на Капитана. — Флешка. Сердце — это орган, состоящий из специализированной мышечной ткани, называемой миокард. Миокард обеспечивает сокращение сердца и перекачивание крови по организму. В такие моменты кажется, что между сердцем и мозгом протянута тончайшая хрупкая нить. Нить простирается через грудь к голове, через горло. У горла нить обрывается в такие моменты. Горло сжимается спазмом и дерет изнутри, а нить разорвана, и мозг больше не контролирует сердечный ритм. «Ты сама предложила, дитя» — шепчет в разуме старушечий голос. — Что-то не так? — снова его пустой голос, и Алекс кладет флешку на стол. — Тебе самому не надоело выбирать не себя? — необдуманно срывается фраза с её губ, и Баки впервые за этот вечер как-то иначе реагирует, секундно хмурясь взглядом. — Не ищи меня больше. Больше не найдешь. Тихий акварельный всплеск черной глади испарил Ведьму, оставив после себя лишь витающую редкую россыпь серебряных песчинок. Баки не двигался с места, всматриваясь, как те опадают ниц по столу, стулу, полу, усыпают его. Касаются поверхности и… три, четыре, пять…от четырех до пяти секунд и бесследно растворяются.