Серёженька

После той сцены в кофейне Серега даже не смог по-настоящему напиться. Ему в горло ничего не лезло — ни алкоголь, ни еда. Он только курил одну за одной. Видя его состояние, Ольга предложила остаться дома. Они заехали в супермаркет и купили чего-то. Серега как будто отключился от всего внешнего, ему было все равно, куда ехать и что пить. Сидя на Ольгиной кухне, они разговаривали до глубокой ночи. Серега рассказал ей об Илье без особых подробностей, просто отвечал на ее вопросы. Она почти не комментировала услышанное, но слушала внимательно, и он был ей за это благодарен. Потом он уснул на диване в гостиной и проснулся с температурой и воспаленным горлом. Ольга посмотрела на него и велела оставаться здесь, выдала ему шипучий аспирин и пошла на работу. Серега позвонил дяде Сереже и в обе кофейни, потом смотрел полдня кабельное, а полдня дремал. Внутри него словно все заледенело. Как тогда, когда Илья его бросил, он почти ничего не чувствовал. Только на этот раз у него даже тоски не было — просто тупое безразличие ко всему. Он лежал в чужой квартире, переключал каналы и даже не осознавал, что огромный кусок жизни сейчас отмирает и отваливается от него. Серега просто не думал об этом, его мысли скользили вдоль обычных рабочих будней, потом перескакивали на сюжет кино и снова возвращались к делам, которые стояли, пока он тут валялся. И только иногда его выдергивало из этого оцепенения воспоминание об Илье с Аней. Тогда он чувствовал подкатывающую дурноту, выходил на балкон и курил. — Ты как? — спросила Ольга, вернувшись поздно вечером. Она положила ему руку на лоб и посмотрела в глаза. — Нормально. Надо домой ехать. — А надо ли? — засомневалась она. — Оставайся. Ты меня не напрягаешь. — Ты меня тоже, — хмыкнул Серега и остался. Как оказалось, не на ночь, а на шесть с лишним лет. В то время они оба подцепили какой-то противный грипп и лежали в соплях еще неделю. Серега стал выздоравливать первым и ходил за лекарствами и продуктами. Ольга выдала ему одежду своего бывшего любовника, которую тот бросил в ее квартире, когда они со скандалом расстались. Серега ходил по дому в майке с портретом Путина и штанах с лампасами, чувствовал себя в этом старым пердуном, но видя, что Ольгу его вид веселит, забил. Они лежали на диване, укрывшись одним пледом на двоих, смотрели сериал «Секс в большом городе», болтали и пили сухое вино. Илья за это время несколько раз позвонил, но Серега не брал трубку, а потом и вовсе его заблокировал. — Ты все правильно сделал, — сказала Ольга, глядя на то, как он сбрасывает звонок с очередного незнакомого номера. — Я знаю. — Скоро станет легче. — Да я и сейчас уже ничего не чувствую, — возразил Серега. — Тогда легче станет нескоро, — мрачно сказала Ольга и обняла его. Он прижался к ней, словно она была его матерью или сестрой. Но она не была и хотела его как мужчину. Серега не мог ответить ей тем же, но привычка давать людям то, чего от него ждали, срабатывала и здесь. Как и в отношениях с Комаровым или Сэмом, он пошел на поводу у потребности в человеческом тепле и участии. Несколько месяцев спустя Серега обнаружил, что почти переселился в Ольгину квартиру. Она познакомила его со своими друзьями, и они часто выбирались в свет как пара. — Оля, оттого, что мы живем вместе, я не перестал быть геем, — однажды сказал ей Серега за завтраком. Это был какой-то предновогодний день, накануне он приволок огромную елку, которую не смог запихать в лифт, и ему пришлось тащить ее по лестнице на семнадцатый этаж. Ольга долго смеялась над ним, когда он, пыхтя, устанавливал ее в гостиной. Елка стояла пока не наряженная — игрушек у нее в доме не было. — Я знаю, Сережа, — спокойно ответила она и положила руку ему на плечо. — Но мне хорошо, когда ты рядом. — Мне тоже с тобой хорошо, — честно ответил он. — Тогда пусть так и будет. Пока у нас не появится кто-то более подходящий. Я не против, если ты будешь с кем-то спать. У меня самой есть любовник, с которым я вижусь пару раз в месяц… Словом, я тебя ни в чем не ограничиваю. Только сюда их не приводи. Серега согласился, но еще почти год не спал ни с одним мужчиной. У него словно отбило желание это делать. И он так и не научился тусоваться в гей-клубах, чтобы кого-то там снимать и не чувствовать после этого себя гадко. Ольга в сексе была достаточно раскрепощенной и могла довести его до оргазма ртом, руками, и фаллоимитатором. Ее не смущало, что, трахая ее, он редко кончал без дополнительной стимуляции. У них выработался ритуал, в процессе которого он сначала трахал ее так, как ей нравилось, а потом она доставала большой черный дилдо и доводила его до оргазма. Со временем арсенал секс-игрушек значительно расширился, Серега не мог бы сказать, что не удовлетворен в сексе. Но жажду мужского тела ни одной игрушкой не удовлетворишь, поэтому, когда Ольги не было дома, он часто дрочил на гейское порно. А потом стал спать с мужем Ольгиной подруги после того, как однажды они вчетвером напились у них на даче. И в жизнь Сереги опять пришел секс в банях. Женя был не совсем в его вкусе, к тому же утомлял своей болтовней и жалобами на жизнь, но искать что-то еще Сереге было влом. Поэтому их встречи продолжались из года в год с периодичностью несколько раз в месяц. Это было похоже на посещение бассейна, куда ты идешь просто поплавать, не ожидая ничего, кроме неплохой разминки и ощущения, что день прошел не зря. Серега подозревал, что о них знает не только Ольга, но и ее подруга. Такой формат отношений до определенной степени всех устраивал, ведь он не предполагал никаких перемен. Только иногда на Серегу нападала жажда хоть что-нибудь чувствовать, не в плане физическом, а душевном. Он сидел на сайтах знакомств, рассматривал фотки, переписывался, но из этих попыток ничего путного никогда не выходило. Парни в основном искали быстрого перепиха, а у Сереги с этим проблем не было. Его интересовало совсем другое. Об Илье в первый год он почти не вспоминал, словно кто-то поставил заслонку в реке его памяти, и из того ручья, что хранил воспоминания о нем, перестала поступать вода. Лишь иногда на грани сна и яви к нему приходили смутные фантазии, в которых они были вместе. Изредка ему снились сны о сексе в угнанных тачках, а однажды, спустя несколько лет после разрыва, приснился тот захламленный московский офис, где они трахались. Илья стоял в проеме окна и что-то говорил ему, но Серега его не слышал. Словно между ними было толстое стекло. И тогда Илья нырял в окно, Серега смотрел, как тот падает, но не видел ничего, кроме тьмы. Этот сон потом стал его преследовать и всегда сулил неприятности. На его телефон иногда звонили с незнакомых волгоградских номеров, но Серега всегда эти звонки сбрасывал. — Ты все еще любишь его, — однажды сказала Галя, когда он навестил ее. В то время он сдавал квартиру своему бывшему приятелю Коляну, тот женился во второй раз и ему негде было жить. Серега отдал ему ключи от квартиры и договорился, что тот будет оплачивать коммуналку и платить за постой символическую сумму. Потом Серега зашел к Гале, они к тому времени не виделись как минимум пару лет. Он жил теперь в другом районе города и вращался среди совсем других людей. Галя то и дело меняла номер телефона, потому что скрывалась от банков из-за просроченных кредитов. Поэтому Серега в какой-то момент совсем утратил с ней связь. Она встретила его довольно радушно, пригласила в дом и предложила чаю. Поглощение этого напитка было для Гали совершенно нетипично, но вскоре оказалось, что она снова беременна, к тому же, они с Витей ударились в религию, ездили по святым местам и ходили в церковь каждую неделю. Впрочем, Галя не утратила своей житейской мудрости и какой-то по-настоящему христианской терпимости к грехам других, в число которых попадала и Серегина любовь к мужикам. — Ты все еще любишь его, — повторила она после того, как выслушала краткий рассказ о Серегиной жизни. — И потому у тебя такое безрыбье. Но это даже и неплохо. Грешишь меньше. — Считаешь, я заслужил страдание? — спокойно спросил тот. — А ты считаешь, нет? — Галя усмехнулась, показывая несколько гнилых зубов. — Ты хоть знаешь, где твои родители и что с ними? Заповедь про то, что родителей надо чтить, помнишь? Когда ты их видел последний раз? — Примерно тогда же, когда они видели меня, — упрямо ответил Серега. — То, что они у тебя ебанутые, понятно. Но ты-то вроде поднялся. — Не благодаря им. — Гордыни в тебе много, Серега, — беззлобно сказала Галя и посмотрела ему в глаза. — Но это пройдет. Тот под этим взглядом быстро засобирался домой, достал из кошелька несколько тысячных купюр и отдал Гале. — Тезке паровоз купи, — брякнул он. — Зачем ему паровоз? — спросила Галя, спокойно принимая деньги. — Чтобы уехал отсюда куда подальше. — Нам и тут неплохо, — с усмешкой возразила Галя. — А ты в гости заезжай, когда тебе надоест с богатенькими буратинами общаться. Серега хмыкнул, вызвал такси и поехал в офис, где ему еще надо было разрулить несколько дел. Во время кризиса 2008 года дядя Сережа со своими дорогими ресторанами сильно просел и начал пить уже по-черному. Серега старался держать две кофейни на плаву как мог, и по факту именно они и были единственными прибыльными точками из всех заведений холдинга. Вскоре дяде Сереже сделали предложение продать их кофейной корпорации из Питера, одним из собственников которой был Славик. И вскоре Серега, не меняя места работы, стал региональным управляющим этой конторы. Теперь он отвечал за поставки кофе и оборудования в рестораны и офисы, а в кофейне сделал шоу-рум и мини-магазин. Славик приехал на пару месяцев и помог ему с первыми оптовыми продажами и поиском клиентов. Серега очень робел вначале, ему было неприятно навязываться и что-то продавать. Но, по совету Ольги, наняв себе толковую помощницу, он избавил себя от необходимости первым идти на контакт с покупателями и выезжал на встречи только с заинтересованными клиентами. Вадима он сделал главным в кофейнях и вскоре открыл еще одну, вложив туда уже часть своих денег и сделавшись миноритарием компании. Словом, дел у Сереги было полно, грустить было некогда, и потому слова Гали он не воспринял всерьез. Просто сейчас ему некогда искать себе нормального парня, считал он. К тому же, с Ольгой у него сложились настолько комфортные отношения, что казалось, они просто потерянные брат с сестрой. Которые иногда трахаются друг с другом. Однажды их пригласили вдвоем на пикник к какому-то местному застройщику. У того был коттедж на той стороне Волги. С памятного дня потери анальной девственности Серега ни разу там не был. В этот раз ему не пришлось искать бомбилу, они с Ольгой заказали катер заранее. Когда он вез их через волжские просторы, на Серегу накатили воспоминания о том, как он отправился в путешествие по взрослой жизни с какой-то мелочью в кармане и помятой пачкой LM. Ведь именно та дурацкая история и запустила череду случайностей, которые привели его сюда — к тому, что у него есть сейчас. Если бы он не попался Кузе, то не встретил бы Сэма и никогда не узнал бы о том, что дядя Сережа открывает кофейню. Он бы никогда не попал во власть к Комарову, если бы там не работал, и опять же, не будь Кузи и его пудовых кулаков. Но, самое главное, он бы вряд ли встретил Илью, ведь в день их знакомства ему пришло в голову зарулить к Гале только потому, что он хотел забыться после той грязной заволжской истории. Выходит, Кузя был каким-то символическим лодочником, который перевез его на другой берег его жизни. И, поскольку у Сереги нечем было заплатить за эту услугу, все пошло через жопу. Он думал об этом всю дорогу, рассеянно глядя на стальные волны реки. На берегу, когда надо было расплатиться, у него снова не хватило налички, буквально двухсот рублей. Ольга достала их из кармана джинсовой куртки и не могла понять, почему Серега так из-за этого психует. «Опять будет какая-то хуйня», — мрачно думал он и совершенно не мог наслаждаться чудными видами, открывающимися с причала. Он понял, что уже ненавидит Волгу и свою привычку видеть знаки и символы везде, где ни попадя. Привычку, которую он почерпнул у Комарова. Призраки прошлого прорывались в его жизнь в самых неожиданных местах. Тот же Комаров однажды возник в банкетном зале гостиницы «Ренессанс», куда они с Ольгой были приглашены на юбилей городской газеты. Серега вяло рассматривал гостей мероприятия, пока не наткнулся глазами на знакомое лицо. Оказалось, Комаров давно на него смотрит. Серега хмыкнул, чем привлек внимание Ольги. Та проследила за его взглядом и тоже издала короткий смешок. — Ты его знаешь? — тихо спросил Серега. — Да. В студенчестве он был моим любовником. — Моим тоже, — шепнул Серега, и они оба прыснули в кулак, стараясь не привлекать к себе внимания. Лицо Комарова стало каменным, Серега старался на него не смотреть. В перерыве он вышел покурить, а потом зашел в туалет, где его словно дожидался Комаров. В это время там больше никого не было. — Вижу, ты внял моему совету и нашел удобную женщину, — сказал тот, глядя на Серегу через зеркало. — Ага. Но, в отличие от вашей жены, она в курсе, кто я такой. Кстати, здравствуйте, — ухмыльнулся Серега. — Моя жена тоже в курсе, кто я такой, — поморщившись, возразил Комаров, все также предпочитая зрительный контакт посредством туалетного зеркала. Он поправил галстук и продолжил: — Я профессор и декан факультета в главном вузе города. А ты кто такой? — Я тот, кто живет, как ему нравится, — спокойно отозвался Серега и взлохматил волосы пятерней. Комаров на секунду застыл, глядя на этот жест. — Тебе нравится быть игрушкой женщины, которая старше тебя на двадцать лет? — На двадцать три. А вы были еще старше, — с усмешкой ответил Серега и повернулся к нему. — И, по-моему, вас задевает именно то, что я перестал быть вашей игрушкой. А с Ольгой я не потому, что боюсь, что обо мне подумают. Нам просто хорошо друг с другом. И мне не надо прятать от нее своих парней. — Это все временно, — холодно возразил Комаров, довольно откровенно оглядывая его, как товар в магазине. — Рано или поздно ты все равно останешься один. Серега не ответил и тоже внимательно на него посмотрел. Комаров постарел, его лицо выглядело осунувшимся, но осанка и чувство собственного достоинства, которое всегда от него исходило, остались. — Уже нашли себе нового ассистента? — саркастично спросил Серега. — Он достаточно красив, чтобы вас возбудить? — Прекрати, Сережа, — лицо Комарова нервно дернулось. — Вы первым пытались меня уязвить. Хотели доказать, что вы были правы? Или чтобы я это признал? — раздраженно спросил Серега и направился к двери. На пороге он оглянулся. — Вы были правы, Александр Михайлович. Жизнь — дерьмо. Быть геем плохо. Наша родина — Советский Союз. Серега вышел в коридор и понял, что сильно разозлился. Тогда он снова отправился в курилку, встретил там несколько знакомых и пару клиентов. Разговоры с ними его тут же вернули в настоящее время, и когда спустя минут десять Серега возвратился в банкетный зал, он уже думать забыл о Комарове. После перерыва ведущий дал слово спонсорам, коим являлась и компания, предоставлявшая кофе и чай для мероприятия. Серегу вызвали на сцену, он поздравил газету с юбилеем, быстро рассказал о компании и пожелал всем гостям отличного вечера. Когда он шел между рядами столов, его взгляд снова скользнул в сторону Комарова, которого, очевидно, пригласили в качестве свадебного генерала от академического сообщества города. Тот сидел бледный и недовольный, и Серега прекрасно понимал почему. Он и не заметил, как быстро прошли годы, пока он жил с Ольгой. За это время они много путешествовали вместе, бывали за границей. Серега хотел посмотреть мир, старинные города Европы, музеи Ватикана и Парижа, а Ольга уже давно все посмотрела, и потому предпочитала пляжный отдых. Они старались совмещать, и даже на отдыхе особенно не мешали друг другу. Серега видел, как легко Ольга заводит курортные романы с местными мужчинами, для нее это было что-то вроде кулинарного путешествия. Она пробовала жизнь на вкус и никогда не расстраивалась, если этот вкус ей не нравился. Лежа в постели в номере с утра, Ольга часто рассказывала забавные подробности своих приключений, Серега краснел, но все равно слушал. А потом стал тоже искать местных парней на одну ночь, благо, интернет к тому времени продвинулся настолько, что это стало делом довольно простым. Серегу заводили горячие арабские и турецкие парни, они, как правило, были нежны и неплохо трахались, а потом долго писали ему в Вайбер, призывая вернуться или, что еще чаще, позвать их жить в Россию на ПМЖ. Поэтому со временем Серега их сразу стал блокировать, как только приезжал в аэропорт на обратный рейс домой. Дома он тоже иногда выбирался в гей-клуб, «Рашку» закрыли, вместо нее вся тусовка переместилась в «Игуану», которая была подороже и поприличнее, поэтому гопники туда уже не ходили. Серега изредка там бывал, но почти всегда возвращался оттуда один. По работе он часто летал в Питер, и, конечно, зашел в Эрмитаж и Русский музей. Он долго рассматривал бюсты Антиноя и совсем не нашел в них сходства с собой. Очевидно, Комарову просто нравилось фантазировать, представляя себя порочным императором в компании греческого юнца, которого он учит искусству любви. В сувенирном магазине Серега купил открытку с Антиноем-Гермесом, на обороте подписал «Не похож» и хотел отправить ее на кафедру лингвистики. Но потом просто забыл о ней, и она еще несколько лет валялась у него в чемодане, пока однажды тот не потерялся во время стыковочного рейса. В ноябре две тысячи тринадцатого, занимаясь сексом с Ольгой, он схватил ее за грудь и ощутил внутри нее уплотнение. Он сумел продолжить, поскольку она была уже почти на пике и ломать ей кайф было совершенно негуманно. И когда она кончила и упала на подушку, Серега приблизился к ней и заглянул в глаза. Ольга повернулась на живот и сказала: — Трахни меня сегодня в задницу, Серега. Он понял, что она все знает и не хочет об этом говорить. Он исполнил ее просьбу, и трахал ее, пока сам не кончил. — Что ты будешь с этим делать? — спросил он, когда они курили на балконе. Ольга стояла, завернувшись в плед с принтом My little pony: она любила дурацкие рисунки на домашних вещах, они ее отвлекали от работы. Выдыхая дым изо рта, Ольга ответила: — Там уже метастазы, Серега, я делала позавчера УЗИ. А значит, мне по-любому пиздец. — Но ведь ты не врач… можно же что-то сделать, — растерянно отозвался Серега, чувствуя ком в горле. — Можно что-то сделать, — согласилась Ольга и вытерла у него слезу со щеки. — Можно успеть позаботиться о тебе. — Что ты такое говоришь? — поморщился он и притянул ее к себе. Она не стала сопротивляться. — Мы будем тебя лечить, найдем врача… — Это мне решать, а не тебе, — жестко сказала она, а потом зашла в квартиру и больше в этот вечер с ним не разговаривала, демонстративно включив сериал «Во все тяжкие» на ноутбуке. Через неделю Серега уговорил ее пройти полное обследование, и выяснилось, что у Ольги рак груди, который пустил метастазы в легкие. Можно было сделать радикальную операцию, но с большим риском для жизни, к тому же, вероятность излечения была невелика. И Ольга не стала ложиться под нож. — Я хочу умереть с двумя сиськами. Не стоит переезжать на кладбище по частям. Ольга наглухо отрезала Серегу от влияния на свой выбор. Он всюду ходил с ней, она не возражала, но с врачами говорила только она и решение свое менять не собиралась. — Ты хочешь продлить мою агонию, чтобы сказать над моей могилой: «Я сделал все, что мог», — спокойно сказала она, прервав поток возражений. — Ты думаешь о себе, а не обо мне. — Оля… — Хватит рыдать, — рявкнула она. — Я еще не умерла. Врачи давали ей месяцев шесть от силы, надежды на «химию» не было, и потому Ольга сразу стала приводить свои дела в порядок. На это ушло несколько недель, в течение которых она почти не отдыхала, то и дело летала в Москву, в суд и по клиентам. Серега практически ее не видел и потихоньку сходил с ума от навалившихся на него тревоги и отчаяния. Лишь ночью, когда они лежали рядом в кровати, Ольга поворачивала к нему голову и устало спрашивала: — Трахаться с умирающей женщиной будешь? — Что же я, пидарас какой, чтобы отказываться? — горько шутил он и целовал ее в губы. Часто ей и этого хватало, чтобы уснуть. Серега обнимал ее сзади, слушал ее дыхание, а сам почти не спал, часто выходил на балкон и курил, глядя на соседнюю многоэтажку и дорогу, где в любое время дня и ночи мчался поток машин. В январе Ольга простудилась и слегла, и после уже толком не вставала. Ею овладела сильная слабость, и она целыми днями лежала, уткнувшись в ноутбук. В марте Ольгу стали мучить боли, ей выписали опиоиды, и с этого момента начался ад, который длился до начала мая. Серега был с ней почти постоянно, отлучаясь только на работу разрулить неотложные дела. А в апреле ему позвонила Галя и сказала: — Твой папаша второй день шляется по двору. — Блядь, только его сейчас не хватало, — мрачно ответил Серега: Ольгу мучил кашель, который теперь стал часто переходить в рвоту. Но она уловила смысл разговора и сказала: — Езжай туда. Я не сдохну без тебя, не переживай. Серега вызвал такси и в машине вспомнил, что как раз прошло девять лет, как отца посадили. Он и думать про него забыл. Квартира сейчас пустовала — Колян съехал в однушку, которую купил в ипотеку, уже с третьей женой. Въезжая во двор, где не был целую вечность, Серега отметил, что здесь оборудовали новую детскую площадку, а большую часть амброзии вокруг тубдиспансера выкосили, уложили асфальт и сделали там парковку. Цивилизация потихоньку пробиралась и на Безымянку. Подходя к своему подъезду, Серега заметил отца, сидящего на щербатой лавочке. Тот смотрел в пространство, раскачиваясь вперед-назад. На нем была старая куртка и джинсы, которые Серега передал ему, еще когда тот сидел в КПЗ. Отец не узнал его, хоть и поднял взгляд, когда тот проходил мимо. Серега поднялся в квартиру, осмотрелся и ощутил, какая она тесная. Привыкнув к свободной планировке жилища Ольги, он увидел, что все пространство здесь состоит из углов. Серега снял со стены телевизор, с кухни взял электрочайник и собрался уходить, но потом оглянулся и сорвал в зале шторы. Со всем этим скарбом он спустился на этаж ниже и позвонил в Галину дверь. Та открыла и уставилась на эти дары. — А шторы-то мне зачем? — спросила она. — Отдашь кому-нибудь, — безразлично отозвался Серега и повернулся в сторону выхода. Она проводила его долгим взглядом. У подъезда Серега молча вложил в руки отца ключи и пошел дальше. — Сережа… — крикнул тот и встал с лавки. Серега оглянулся и посмотрел на него. Отец почти не изменился. Вернее, Серега бы просто не вспомнил, как он точно выглядел при их последней встрече. Такой же худой, высокий и белобрысый, как он сам, но только совсем без зубов и с глубокими морщинами вокруг рта и глаз. От отца пахло сивухой. Он просто стоял и смотрел на сына, его лицо ничего не выражало. Серега тоже молча постоял, а потом в его кармане зазвонил телефон и во двор въехало такси. Он поднял руку, помахал отцу и сел в машину. Больше живым Серега его не видел. Он вернулся домой и застал Ольгу сидящей на диване за ноутбуком, чего не было уже несколько недель. — Тебе надо купить квартиру, — сказала она, не отрывая глаз от монитора. — У меня она есть. — Это квартира, в которой живет туберкулезный алкаш. Тебе нужна другая квартира. — Зачем? Может, я вообще в Питер переберусь, когда… — Серега осекся и отвернулся к окну. — Не обманывай себя, никуда ты не переберешься. Хотел бы перебраться, давно бы уехал, — отмахнулась Ольга и попыталась поправить подушку у себя за спиной. Серега помог ей с этим. — Что тебя здесь держало? — Ты, — просто ответил он. — Смазливого гея держала в нашем мухосранске старая блядь вроде меня? Не придуривайся. Нечего тебе делать в столицах. У тебя здесь дело есть, а там ты будешь пятым грибом в восьмом ряду. Не с твоими нервами мегаполисы покорять. — Не решай это за меня, — попросил Серега и сел на край дивана рядом с ней. — Я и не решаю. Ты сам все решил, когда возглавил местный офис своей конторы и вложился в кофейню. Сколько у тебя есть денег сейчас? — Точно не знаю. Много сейчас вложено в товар, оборудование… — Смотри, я тебе квартиру оставить не смогу. Дочь тут же все оспорит в суде. Я ее сама учила, так что у тебя нет шансов получить от меня что-то без геморроя, — сказала Ольга и закрыла ноутбук. Ее одолела слабость, и она опустила голову на подушки. — Да я и не рассчитывал ни на что, — растерянно сказал Серега. — Знаю, — отмахнулась Ольга. — Короче, завтра ты говоришь мне, сколько у тебя денег, и мы решаем, что ты будешь покупать. А пока сделай мне укол, а то уже накрывает. Она поморщилась и вся сжалась. Серега встал и пошел за лекарством. Ночью он не спал, смотрел на ее расслабленное в наркотическом сне лицо и думал о том, как нелепо все у них сложилось. У Сереги никогда не было взаимопонимания и любви с родителями, а Ольга уже довольно давно воевала со своей взрослой дочерью. Та сразу после школы уехала в Москву и стала жить с отцом — бывшим Ольгиным мужем, которого та ненавидела всеми фибрами души. «От барана может родиться только овца», — часто с горечью говорила Ольга, когда в очередной раз ссорилась с дочерью по телефону. Серега не вникал в их конфликт, потому что понимал: он гораздо глубже и трагичнее, чем она хочет показать. Ольга скрывала свое состояние от дочери, не желая ее видеть даже на пороге смерти. На следующий день Ольга настояла, чтобы он подбил все свои счета и сказал ей сумму свободных денег. Их хватало на однушку в новостройке. — Не нужна тебе однушка. Трешку бери, — велела Ольга и достала из прикроватной тумбочки свою папку с самыми важными документами. Она извлекла оттуда несколько пластиковых карт. — На, обналичь их все сегодня-завтра. — Я не возьму у тебя денег, — отшатнулся Серега. — Не еби мозги, — раздраженно отозвалась Ольга. — И не спорь со мной, мне и так хуево. Просто сделай, что я сказала. И пока он носился по городу и опустошал банкоматы, она нашла ему квартиру у своих знакомых застройщиков и выбила хорошую скидку. Это была трешка в уже построенном доме недалеко от Волги. Серега еще пытался отвертеться, но Ольга схватила его за руку и притянула к себе. У нее изо рта шел гнилостный запах тяжело больного человека, и он едва не отшатнулся. — Серега, это мой прощальный подарок. Не обижай меня. Ты единственный человек, которого я любила по-настоящему, так чтобы сердцем, а не только пиздой. Поэтому просто пообещай мне две вещи… Она запнулась и долго кашляла, сплевывая кровь и мокроту. Он принес ей воды, но Ольга отмахнулась. — Ты купишь себе квартиру, найдешь нормального парня и бросишь курить. Обещай. — Это уже три вещи, — сказал Серега сквозь слезы. — Квартира не считается. Ее ты купишь еще при моей жизни. У тебя сделка завтра. Распечатай там документы с ноута, я тебе договор купли-продажи составила. Ольга слабой рукой указала на принтер, повернулась на бок и забылась тяжелым сном. Свидетельство о праве собственности Серега получил в день ее смерти. Она ещё успела посмотреть бумаги, подняла на него глаза и только сказала: — Обещай. — Обещаю. Она схватилась за его руку, ее ладонь была уже холодной. Серега долго просидел так с ней рядом, глядя на то, как из живого человека она превращается в мертвого. Потом он вышел на балкон, вынул из пачки последнюю сигарету, закурил, закашлялся и затушил ее в цветочном горшке, в котором сроду ничего не росло. Он позвонил в скорую и полицию, собрал свои вещи, а потом оповестил Ольгину дочь по телефону. Та спокойно его выслушала и сказала: — Завтра я приеду, и чтобы тебя в квартире уже не было. Серега молча повесил трубку, дождался службы, которая забрала тело в морг, вышел в ночь и гулял до утра по набережной и улицам старого города. Там были странные, порой жуткие места — под стать его настроению. Он видел бомжацкие притоны в полуразрушенных деревянных домах, предназначенных к сносу, двор, уставленный гранитными памятниками с лицами народных артистов — реклама ритуального агентства, бани с блядями и кавказцами, кружащими вокруг них. Серега шел мимо всего этого, как призрак. На него никто не обращал внимания — даже местные гопники, которые могли бы разжиться у него деньгами и телефоном. Но в эту ночь Серега был отрезан от мира живых, часть его души умерла вместе с Ольгой. Потому что не только она любила его сердцем, но и он ее. Любил как мать и сестру, которых у него никогда не было. Как единственную женщину, которая могла бы остаться с ним навсегда, но предпочла уйти. А он остался один, и в свои тридцать лет чувствовал себя без нее как потерянное на вокзале дитя. Дочь увезла тело Ольги в Москву и сдала в крематорий. Серега собрал Ольгиных друзей и устроил поминки в кофейне. Все подходили к нему и выражали сочувствие так, словно он был ее законным мужем. Некоторые бабы стали с ним заигрывать прямо там, среди пирогов с капустой, рядом с большим Ольгиным портретом, с которого она глядела на всех со своей фирменной ехидной усмешкой. Серега долго был как в тумане. Он снял квартиру рядом со своей трешкой, в которой надо было делать ремонт, но у него не хватало на это сил и времени, потому что дела, которые встали из-за болезни Ольги, надо было решать. И только осенью он собрался, нашел деньги и нанял бригаду ремонтников. В октябре ему позвонила Галя: — Серега, у нас в подъезде покойником пахнет. — Угу, — мрачно сказал он и повесил трубку. Отец разлагался на диване уже как минимум неделю. Сереге пришлось вызвать грузчиков, чтобы они вынесли из квартиры всё и отнесли на помойку. Запах стоял жуткий. Он смотрел из открытого настежь окна, как синий диван, на котором они столько раз трахались с Ильей, сиротливо стоит рядом с мусорными баками. Серега заказал самый дешевый гроб и отвез отца на кладбище, похоронив его в одной могиле с бабушкой. В ПАЗике с закрытым гробом Серега ехал один, потом зашел к Гале и занес ей ящик водки, чтобы она раздала местным ханыгам в качестве поминок. — Отпевание нужно и сорокоуст, — авторитетно сказала Галя. Серега протянул ей деньги. — Закажи все, что надо. — А как его звали-то? — уточнила она. — Для поминальной службы надо имя. — Сергей, — ответил он и поехал к себе на съемную квартиру, где даже толком вещи не распаковывал. Жил как на вокзале в ожидании своего поезда, который никак не приезжал, потому что пассажир не знал, в каком направлении ему ехать.