Серёженька

Новый год Серега встретил в своей новой пустой квартире один. Ему было невмоготу заниматься дизайном, поэтому он просто велел покрасить все стены в белый цвет и постелить на пол голубой линолеум. Получилась обстановка, как в больнице. Он успел заказать туда только кухонный гарнитур, который был еще не готов, и кровать из Икеи. Серега поставил ее посередине квартиры и лежал в этом бело-голубом безмолвии, как айсберг в океане. После рождественских каникул он на работу не вышел. Просто не нашел в себе сил, валялся, глядя в потолок, и равнодушно отмечал смену дня и ночи. Его телефон давно разрядился. Однажды к нему в дверь постучали — звонка у него тут пока не было. Серега не открывал, и тогда дверь начали ломать. Пришлось подниматься. На пороге стояли Славик и Вадим с выпученными от потрясения глазами. — Мы думали, ты тут умер, — сказал Славик. Серега молча вернулся в постель. Что было дальше, он помнил смутно. Славик выставил Вадима, потом говорил что-то, открывал дверь пустого холодильника, разглядывал вещи, валяющиеся на полу вместе с обертками из-под фирменных шоколадных батончиков, — Серега дарил их клиентам в качестве сувенира от компании, а остатки унес домой накануне нового года. Видя, что тот не реагирует на слова, Славик стал кому-то звонить, рыться в интернете и снова звонить. Серега безучастно взирал, как в его квартиру заходят люди в белых халатах, меряют ему давление, заглядывают в глаза, задают тупые вопросы, а потом укладывают на каталку и куда-то везут. Славик организовал ему лечение в частной клинике, где в него все время вливали витамины с физраствором, кололи уколы и совали таблетки в рот, а потом проверяли, не выплюнул ли он их обратно. Через неделю в голове у Сереги немного прояснилось. Ровно настолько, чтобы понять из слов врача, что у него тяжелая клиническая депрессия. — У меня с двадцати лет диагноз «дистимия», — сказал Серега, равнодушно рассматривая молодого доктора лет тридцати в огромных плюсовых очках, которые делали его похожим на хамелеона. — Вы проходили лечение раньше? — Только когда белый билет получал. — То есть, вообще ничего не принимали? И не бывали у врачей? — уточнил доктор. Серега кивнул и с того дня стал посещать его консультации. Доктор Илья Липкинд был сыном известного в Самаре хирурга, но из-за слабого зрения не смог пойти по стопам отца и стал мозгоправом. Он был типичной ботанской внешности и спокойный, как удав, но при этом его вопросы и заключения давали понять, что он прекрасно понимает, о чем Серега пытается сказать. Липкинд назначил антидепрессанты и проводил сеансы психотерапии, которые продолжились и после того, как Серега вышел на работу в начале февраля. Тот смог вернуться в строй и в общем был почти в норме, если бы не побочные действия препаратов. Он часто ощущал себя биороботом, выполняющим команды мозга, а не живым человеком. У него напрочь отшибло всю чувственную сферу, и в мае он поймал себе на мысли, что, начиная с января, даже ни разу не дрочил. — Потерпи еще пару месяцев, — спокойно сказал Липкинд на его вопрос о том, когда он уже сможет с кем-нибудь потрахаться. — Нам надо добиться стойкой ремиссии, к тому же, мы еще не разобрались с твоими травмами, которые в процессе терапии могут обостриться. — А может, бог с ними, с травмами? — вяло спросил Серега. — Оттого, что мы с вами о них разговариваем, у меня не появятся новые родители и я не перестану быть геем. — А я тебя от этого и не лечу. Я сам гей, — как-то буднично ответил Липкинд, словно признаваться в таком пациенту было самым обычным делом. Серега посмотрел на него во все глаза, и следующие несколько сеансов они обсуждали Серегин половой опыт и, конечно, отношения с Ильей. Серега понял, что влюбился в Илью еще и потому, что тот был алкашом, как папаша, и склонным к авантюрам, исчезновениям и эффектным появлениям, как мать. И что весь его половой опыт был в той или иной степени попыткой отыскать родительскую любовь, которой ему так не хватало в детстве. — Это не делает тебя каким-то особенным. Большинство людей занимается тем же самым, — резюмировал Липкинд. — И моя депрессия не из-за этого? — Я не вижу смысла искать причины психических расстройств. Потому что этот поиск часто уводит от практических решений в область эзотерики и прочих спекуляций. Я видел немало пациентов, которым мог помочь обычный прием препаратов, а они, решив, что их невроз возник на фоне травмы или наследственности, ударялись в духовные практики, занимались холотропным дыханием, расстановками и прочей ерундой. А потом возвращались, спустя пару лет, в неадекватном состоянии с ворохом новых травмирующих переживаний. Но Серега не переставал думать об этом, и его тоска по любви тоже никуда не делась. И хоть его тело совсем не хотело трахаться, он все равно иногда сидел на гейских форумах, читал истории отношений между парнями и просто общался в комментариях. Отсутствие личной жизни высвободило много времени, и он начал писать статьи для корпоративного блога компании, а потом и вовсе стал экспертом в ряде отраслевых изданий по ресторанному делу. Он часто выезжал на бизнес-тусовки и выступал в качестве спикера, рассказывая о своем опыте в продажах кофе, работе с персоналом и клиентами и развитии бизнеса в регионах. Серега и раньше, бывало, выступал, но сейчас стал относиться к этому не только как к рекламе компании, но и как к своему личному и профессиональному призванию. Умение складывать слова в предложения и держать себя на публике — то, чему учил его Комаров, пригодилось в презираемой тем области «торговли пирожками». Летом Серега продал квартиру на Безымянке, окончательно расставшись с осязаемым наследием своей семьи. Он доделал ремонт и купил мебель, но все равно пространство казалось довольно пустым, впрочем, Серегу это не напрягало. Ему нравилось ходить из комнаты в комнату, когда он думал над новой статьей или репетировал выступление. В окна он старался не глядеть. Ольга выбрала ему квартиру с панорамным видом на Волгу. Но, во-первых, он боялся высоты, а двадцать второй этаж новостройки — это, считай, космос по сравнению со вторым этажом хрущевки. А во-вторых, вид волжских просторов до сих пор ассоциировались у него исключительно с Кузей. В конце лета Серега перешел на другие антидепрессанты и стал замечать, что его член все-таки иногда поднимается при виде красивых парней или сцен сексуального характера по телевизору. Его это так воодушевило, что он переспал с кальянщиком Ахметом из соседнего кафе. Тот был выходцем из Египта, и, судя по его рассказам, скрывался в России от родственников, желавших женить его на кузине и приставить к семейному бизнесу по торговле носками. Ахмет был приятный высокий мужик лет тридцати пяти, с типичной для араба внешностью: большие миндалевидные глаза и чувственный рот, всегда чем-то занятый — либо сигаретой, либо жвачкой. Он часто выходил курить на улицу, и они были знакомы еще с тех времен, когда Серега сам курил. У Ахмета был забавный акцент и совершенное непонимание того, когда можно употреблять матные слова, а когда это неуместно. Серега давно замечал на себе его взгляды, тот часто пытался его приобнять, показывая в телефоне забавные видео, которые веерно рассылал всем своим друзьям через Вайбер. Но Ольга болела, когда они познакомились, и Сереге было не до него. В один из дней они столкнулись в дверях кофейни, где Ахмет часто брал кофе на вынос. Они разболтались и обменялись телефонами, потом долго переписывались в Вайбере ни о чем. И когда у Сереги лопнуло терпение, он просто написал ему: «Как насчет секса сегодня вечером?» Ахмет ответил восторженным смайликом и приехал по указанному адресу в час ночи после работы. Серега встретил его, не включая в коридоре свет. Они сразу стали целоваться. От Ахмета пахло крепким табаком и кофе, который он поглощал в больших количествах. Серегу возбуждал этот запах, смешанный с ароматом одеколона, кальянных отдушек и сладких пряностей, которыми пахло его тело. Они пошли сразу в спальню и провалялись еще полчаса, просто целуясь. Серега хотел взять у него в рот, но тот отказался. — Я это не люблю. Минет охуенно любят только необрезанные, — сказал Ахмет, и в его словах проскользнуло некоторое презрение. Серега не стал на него обижаться, взял в руку его член и оценил размеры. Они его вполне устроили. Все тело Ахмета было покрыто волосами, и Серега вспомнил свои вылазки в египетские и тунисские клубы, где у него было много таких смуглых и волосатых любовников. Не сказать, что ему это особенно нравилось, но с годами даже русские мужики покрываются шерстью и все больше отдаляются от образцов из гейских журналов, в которых модели всегда были депилированы во всех местах, включая спину, не говоря уже о промежности. Их бесконечная прелюдия кончилась тогда, когда Серега достал из тумбочки флакон смазки и выдавил себе щедрую порцию на ладонь. Он уже понял, что с Ахметом ему придется выступать инициатором всех телодвижений. Тот покорно надел презерватив и ждал, когда Серега будет готов. Он старательно не касался его ануса руками, когда вводил член, словно это было какое-то ритуально нечистое место. Серега встал в коленно-локтевую позу и постарался расслабиться. — Давай, — скомандовал он, и Ахмет начал двигаться. Он не торопился, и они трахались достаточно долго и нудно, пару раз меняли позы, но темп так и не стал быстрее, хотя Серега и просил об этом. Видимо, Ахмет просто не умел разгоняться до нужных оборотов. Серега понял, что снизу ему не кончить. По крайней мере, сегодня. Может, тому виной были препараты, а может, долгое воздержание, но Сереге пришлось дрочить в процессе секса, чтобы не утратить возбуждение, которое от монотонности движений стало спадать. Он кончил себе в руку и еще несколько минут ждал, когда кончит Ахмет. Можно было сказать, что тот оказался выносливым партнером, но толку от этого было немного. Потом они вышли на балкон курить. Вернее, курил Ахмет, а Серега стоял рядом и дышал ночной прохладой. Ночью волжский вид из окна не так его раздражал. После они пили кофе, и Ахмет уехал к себе. А Серега еще долго сидел на кровати без сна, листал блоги и соцсети. Он чувствовал разочарование. Долгожданный секс не принес удовлетворения, на которое он рассчитывал. Но это было лучше, чем ничего, ведь к тому времени его целибат длился уже больше года. Со своим старым любовником Женей Серега расстался еще при жизни Ольги. Тот просто заебал его своим нытьем и жалобами на жену и детей, от них у Сереги пропадала всякая эрекция, а по-другому Женя никогда их встречи не начинал. Под конец их отношений это стало чем-то сродни бесплатной психотерапии и проституции. Они встречались в банях, трепались под пиво за жизнь, как два нормальных мужика, мылись, парились, а потом Женя выпивал виагру и продолжал ныть, пока она не подействует. И как только это происходило, он пять минут лапал Серегу, надевал гандон и ожидал, что тот встанет к нему задом. Такая прелюдия совсем не возбуждала, и обслуживать Женю, не испытывая при этом никакого удовольствия, Сереге надоело. Женя этого разрыва никак не мог принять и еще долго ему названивал, зазывая на шашлыки и в сауну, пока однажды Серега его прямым текстом не послал нахуй. Ольга тогда уже была плоха, и Серегиного терпения на всех не хватало. В очередной сеанс психотерапии Серега пожаловался Липкинду на свое разочарование. Тот задал ряд уточняющих вопросов и сказал: — С годами нам все сложнее сходиться с людьми. Мы становимся очень разными, и наши черты характера заостряются. Попробуй встречаться с разными людьми, не пытайся заменить того, кто когда-то тебе подходил, кем-то похожим. Это никогда не работает. — Почему? — спросил Серега. — Представь два выросших рядом дерева. Они переплелись корнями и ветвями, но садовник их решил рассадить в разные участки сада. А они уже кое-где кривые, потому что привыкли опираться на выступающие части друг друга. И вот, они кренятся и, чтобы не упасть, ищут себе какую-то похожую на утраченное дерево опору. Но даже если они ее находят, их изгибы никогда не совпадут с изгибами тех, кого они нашли в качестве замены. Ведь те росли совсем в других условиях и изгибались под воздействием других сил. И тут возникает разочарование, ведь им казалось, они нашли то, что искали. Они злятся на тех, кто заменил им их первоначальных партнеров, и отравляют себе настоящее, все время сравнивая его с прошлым. — И что же делать? — безнадежно спросил Серега. — Подумай сам. Может, есть смысл расти вверх и искать себе кого-то не только для опоры? — А вы нашли такого человека? — Серега посмотрел Липкинду прямо в глаза. Тот помолчал и сказал: — У меня нет такого опыта. Садовник пока нас не рассаживал. Серега кивнул. Из прошлых бесед он по крупицам узнал, что Липкинд с института встречается с кистевым хирургом из травматологии. Он их даже встретил однажды в ресторане. Они сидели вместе и выглядели просто как пара друзей. И если бы Серега не был геем, он бы никогда не понял разницы. По осени Серега стал ездить по офисам и торговым центрам, предлагая им кофейные автоматы, которые в столицах ставили на каждом углу. Серега такой кофе не уважал, но обороты эта новинка сулила большие, поэтому он нанял менеджера и сам часто посещал клиентов с презентацией. В один из этих визитов он столкнулся с мажором Сашей. Тот стал начальником отделения небольшого банка, видимо, его семья немного просела по части влиятельности, раз он за десять лет не взлетел выше. Саша заметно раздобрел и стал походить на крота из мультика о Дюймовочке. Его темно-серый костюм с отливом и круглые золотые очки по-прежнему намекали на его любовь ко всему блестящему. Было заметно, что Саша узнал Серегу с первого взгляда. Тот, не моргнув глазом, провел презентацию и дегустацию кофе среди сотрудников, наградил начальство сувенирной продукцией и оставил проект договора секретарю. Саша поймал его на выходе из офиса и пригласил зайти к нему в кабинет. Тот вежливо согласился. — Ты хорошо выглядишь, — сообщил Саша и сел за свой стол, видимо, чтобы почувствовать себя хозяином положения. — Благодарю. — Может, кофе? — спросил Саша, смущенный тем, что Серега не стал возвращать ему комплимент. — Да мне и на работе его хватает, — усмехнулся тот, продолжая стоять напротив него и не желая садиться. — Тогда как насчет сходить куда-нибудь вечером? — нервно спросил Саша. — Пива попить? — Спасибо, я с клиентами встречаюсь только в рабочее время. — А не с клиентами? — Саша сделал упор на частицу «не». Серега чуть помолчал, вздохнул и ответил: — Я просто не хочу с тобой встречаться, Саша. И, не дав ему ничего ответить, Серега вышел за дверь. Эта встреча всколыхнула в нем неприятные воспоминания, вечером он накатил немного вина и позвонил Ахмету. Тот приехал, и они снова долго трахались в разных позах. В этот раз Серега был более расслаблен, да еще и пьян, и потому быстро кончил, правда, оргазм все равно получился какой-то смазанный. Ахмет как мусульманин не пил и после секса стал ему втирать про вред алкоголя, предписания Корана и про то, как неправильно русские живут по сравнению с арабами. И это было последнее, что Серега сейчас хотел услышать от человека, который почти час трахал его зад. Он молча ждал, когда Ахмет заткнётся и уедет, и тот ближе к трем ночи собрался и все-таки отчалил, оставляя в квартире запах сигарет, кальяна и пота, которые Серега ощущал еще пару дней. Он лежал без сна, смотрел в потолок и думал о том, что жизнь дала ему все, чтобы подняться с социального дна, но не дала самого важного — человека, ради которого это стоило сделать. Себя в этом качестве Серега не рассматривал. Он думал о том, что совет Комарова жениться был, в сущности, не так уж плох. Отношения со временем изнашиваются, а дети остаются твоими в любом случае. И ради них ты будешь стремиться вперед, как то дерево, что росло кривым, но потом обстоятельства заставили его расти вверх, как и положено деревьям. Но после стольких лет с Ольгой Серега не верил, что сможет встретить настолько же принимающую и любящую женщину. Одна Ольга была уже слишком большой наградой для такого как он, и потому она была с ним так недолго и не стала от него рожать. Серега знал, что она делала аборт, пока жила с ним. Ольга не сказала ему о своей беременности, он узнал случайно из лежащего на столе договора с частной клиникой и посчитал, что не вправе лезть в это дело. К тому же, она спала не только с ним, хотя утверждала, что со всеми остальными предохраняется. В любом случае, это все уже осталось в прошлом и не имело смысла размышлять о несбыточном. Мрачное пророчество Комарова об одинокой жизни сбывалось на глазах. Ближе к утру он уже как-то смирился с этим и не разрешил себе вновь впадать в хандру. Он потратил слишком много сил, времени и денег, чтобы в одну ночь от пары мрачных мыслей снова свалиться в депрессию. Утром он позвонил Вадиму, предупредил, что придет после обеда, сходил в бассейн, к массажисту и купил себе новые ботинки. В последнее время у Сереги появилась привычка покупать обувь в качестве утешения. И чтобы не утратить этот кайф, он всегда очень тщательно подходил к покупке и ограничивался только одной парой за раз. К весне ботинки, туфли и кроссовки перестали помещаться в шкаф, и он заказал себе специальные полки для обуви и оборудовал гардеробную в спальне. Похуй, что это выглядело странно. Главное, что все эти дорогие и не очень пары обуви его спасали от грусти, к тому же, оказалось особым удовольствием каждое утро решать, что он сегодня обует на ноги. Он выбирал их как любовников — сегодня солидные, завтра смешные, послезавтра спортивные. Серега продолжал много ездить в столицы и иногда по стране, и из всех поездок старался привезти новую пару, пусть даже резиновых Кроксов. Это стало для него своеобразной традицией. Он рассказал об этом на очередном сеансе у Липкинда, и тот сказал, что это неплохо и такие привычки якорят нас в настоящем. К тому же, внимание на обуви можно интерпретировать как подсознательный поиск опоры под ногами. В любом случае, пока это не переходит грани разумного, стоит оставлять в своей жизни все, что приносит радость. Приняв этот совет и все взвесив, Серега оставил в своей жизни Ахмета, потому что никого другого пока не нашел. Секс с ним был лучше, чем ничего, а то, что тот не пытается к нему переехать и даже остаться ночевать, Серега считал дополнительным бонусом. К тому же со временем они приноровились друг к другу, и секс стал лучше. Они встречались два-три раза в месяц, и Серегу это вполне устраивало, потому что терпеть Ахмета с его восточной философией и патриархальными взглядами чаще у него не было желания. Часто бывая в Питере, он еще ближе сошелся со Славиком, они постоянно куда-то выбирались вдвоем и говорили по душам. У того были проблемы в браке, он уже лет пять как женился на питерской девушке Алене, которая Сереге очень не нравилась. Но тот свое мнение предпочитал держать при себе, и просто молча слушал жалобы Славика, поддерживал как мог. Тот тоже стал часто приезжать в родной город — дела в компании шли неплохо и держать руку на пульсе можно было, не приходя в офис каждый день. Славик построил для родителей загородный дом, куда иногда приглашал компанию друзей. Сереге там нравилось — во-первых, никакой Волги, а только сосны и степь, во-вторых, в местной бане он лишь парился и ни с кем не ебался. За время встреч с Женей Серега это возненавидел. Они часто выбирались туда компанией в пять-шесть человек, включая Вадима, молчаливого и замкнутого, но в целом нормального парня, и институтских приятелей Славика. Выбирались почти всегда без жен и любовниц, хотя бывали исключения, особенно на праздники. Серега однажды приехал туда с Ольгой, незадолго до ее болезни. Ей было плевать, как ее воспримут девчонки, годящиеся ей в дочери, она прекрасно провела время, и, если бы Алена то и дело не бросала на нее красноречивые взгляды, все прошло бы совсем хорошо. Теперь Серега приезжал туда один. К лету 2016 года он окончательно привык и как-то внутренне смирился со своим одиночеством, находя в нем все больше плюсов. Коллекция обуви росла, и, чтобы как-то оправдать ее существование, он к имеющимся кофейным блогам завел еще один, с обзорами обуви, который внезапно стал набирать популярность в интернете. Серегу это и развлекало, и отвлекало от серых будней, которые сейчас казались не серыми, а вполне цветными. На очередном сеансе Липкинд заключил, что они могут на время прервать терапию, — посмотреть, как Серега себя будет без нее чувствовать. И этот вердикт того так обрадовал, что он позвал Вадима выпить пива в баре и потом еле дошел домой.